комсомол и партия КПСС

Комсомол и партия.

В те времена все школьники в 14 лет принимались в комсомол. Я заявление  не подал и потому не был принят вместе со всеми. Не то, что я был как-то настроен  против комсомола. Просто в силу юношеского максимализма, мне не нравился этот автоматизм. Гонят как стадо баранов! Я считал, что в комсомол должны принимать лучших, а не всех чохом. И В 1953 году, когда умер Сталин, я по чьей-то рекомендации должен был читать в каком-то доме культуры стихи на смерть Сталина, сочиненные вроде К. Симоновым. К этому времени в моей жизни уже были Олеша и Герман, которые отбыли по 10 лет в Уссурийском крае по знаменитой 58 статье. Несмотря на подписку о неразглашении, они кое-что рассказывали о лагерях.

В Дом Культуры я не пошел, а весь день шлялся по берегу Волги, где шел бурный ледоход - с ГЭС сбросили воду…Настроение было паршивым, ощущение какой-то фальши, какого-то лицемерия.  И кто за меня решил, что я должен и буду читать стихи и именно эти? Смутное понимание каких-то серьезных перемен во всей жизни….
 А через год, уже в 10 классе (тогда это был последний, выпускной класс), директриса говорит моей матери- Никитичне:- Леша, я слыхала, хочет поступать в военное училище? - Да, хочет. - Его в училище не возьмут - он не комсомолец. Надо вступать…

В райкоме комсомола, куда меня водила на утверждение, комсорг класса, спросили какую-то ерунду и быстренько утвердили.…Всю обратную дорогу я был болтлив и весел, создавал впечатление радости, а на деле скрывал недовольство собой: вроде что-то гнусное сделал, вроде кого-то предал.…Сам себя предал – карьеристом стал.… В училище меня все равно не приняли, но это уже отдельный рассказ. В последующие годы ни я к комсомолу, ни он ко мне никаких претензий не имели. Реально он как бы и не существовал.…
Однако в 1956 году загремел я на Северный флот, где два года служил на острове Кильдин наводчиком зенитки и санитаром в санчасти. Там меня сделали комсоргом роты. Главная (и единственная) обязанность - собирать членские взносы. Ну, неинтересно мне было собирать матросские пятачки. Я умудрился не собирать членские взносы полгода. Однако сколько веревочке не виться, а кончику быть…

Дошло, наконец, до начальства. Комсорг части, л-т Лебеда, член партии, зарплату офицера получал
за должность комсорга. Вот он и решил устроить показательную порку.
Лебеда собирает комсомольское собрание, где произносит пламенную речь о развале комсомольской работы комсоргом роты Алексеем Х. Даже членские взносы полгода не собирал!- негодовал он. Смешнее всего, что эти взносы я должен был ему и сдавать, у него и марки получать… - Я предлагаю исключить его из комсомола!  - заключил он свою пламенную речь. Повисла гнетущая тишина.

-Кто хочет высказаться? Все молчат…Меня же учили: когда не знаешь чего делать, делай шаг вперед!
-……Я хочу.
-Ну, давайте, давайте, оправдывайтесь!
-Я полностью признаю предъявленные мне обвинения. Однако хочу заметить, что член партии, лейтенант, освобожденный комсорг части, получающий за это офицерскую зарплату, в течение полугода не удосужился поинтересоваться, почему это я членские взносы не собираю? Поэтому я считаю, что надо нас обеих надо исключить из комсомола. Прошу занести мои слова в протокол и поставить мое предложение на голосование. По собранию пробежал рокот прибоя.…Только напряженные лица и сверкающие глаза присутствующих. У Лободы свело скулы … - Конечно, в словах Алексея Х. есть доля истины, я тоже виноват, потому снимаю свое предложение и предлагаю освободить его от обязанностей комсорга и объявить ему выговор.

Мой расчет был точен, хотя поведение на грани фола (это был еще только 1957г). Еще недавно за такие разговоры можно было попасть под пристальное внимание кума из особого отдела. Но министром обороны в это время был Жуков, который терпеть не мог политработников, и терроризировал их без пощады. А обвинение было четкое и тяжелое.… Да еще  и с замполита  части спросят, как он допустил такую ситуацию, как он шефствует над комсомолом…
Вобщем, нарисовалось ЧП на флоте. Надо было спускать дело на тормозах, и освободили меня от должности тихо и даже без выговора…

А в 1959 году на новом витке спирали моего развития ситуация повторилась. Тогда я уже работал на заводе фрезеровщиком, при поступлении на работу, сдуру встал на комсомольский учет. Достаточно было не вставать на учет и выбросить учетную карточку, чтобы с комсомолом было покончено. Многие так и поступали…
Однако без малого через год я уволился с завода. Выдали обходной лист, где одним из пунктов был ВЛКСМ. Иду в комитет.
-Подпишите, пожалуйста, бегунок.
-А Вы комсомолец?
-Нет, выбыл.
Старательная секретарша берет картотеку…
-Вот Ваша учетная карточка. Пусть подпишет комсорг цеха.
Комсорг цеха жил со мной на одной улице, и мы частенько ходили вместе на работу, с работы и знали друг друга. Однако он ни разу не поинтересовался, комсомолец я или нет, плачу взносы, или нет. И, конечно, никаких собраний и другой работы я не видел. И вот я иду к нему в кабинет. У меня было 3 фрезерных станка, у него - кабинет!
-Я увольняюсь, подпиши бегунок. Он смотрит в какой-то талмуд:
-Ты больше восьми месяцев взносы не платишь - плати, тогда подпишу.
-Да, но в уставе четко написано: кто свыше 3-х месяцев взносы не платит, тот автоматически выбывает из комсомола. Так, что я выбыл еще полгода назад. Подпиши бегунок.
-Нет, так нельзя. Плати взносы.
-Не буду. Я выбыл - читай устав.
-Тогда исключим!
-Исключай, только срочно, а то за вынужденный прогул платить будешь.
Дело в том, что я в течение трех дней должен получить расчет, иначе должны платить за вынужденный прогул.
-Хорошо. Завтра собрание, - заявил он, наконец, после долгих и нудных препирательств: «Плати - не буду, плати - не буду…»
На другой день  ему впервые за последние восемь месяцев пришлось собрать комсомольское собрание.
И опять началось: «плати - не буду».
-Да ты просто жлоб! Тебе денег жалко! - кричит комсорг.
-Да, жалко! Я их у станка зарабатываю, а не штаны в кабинете с вентилятором просиживаю. 
-Ты деньги выше комсомола ставишь!
-Так ведь и вам от меня только деньги нужны, остальное вас не волнует.
Люди начали уставать. Уже слышались голоса из зала: мол, сколько можно в ступе воду толочь! Не хочет - ставь на голосование.
-А вы все же нарушаете устав! - вновь уперся я.
Исключили…
-Подпиши бегунок.
-Нет. Только когда завком комсомола  утвердит.

Иду в завком. Большая полутемная комната. Столы буквой «Т», как у всех чиновников принято. На полу ковер, на окнах занавеси и плотные шторы. Ну, прямо бункер Мюллера. За столом сидят шесть человек. Всем за 30 лет, а, может, и больше. Черные костюмы, белые сорочки и черные галстуки. Обрюзгшие лица, квадратные затылки с мощными складками…
-Я исключен из комсомола, вот решение собрания. Подпишите бегунок.
-А Вы согласны с исключением?
-Нет. Нарушен пункт устава, где говорится об автоматическом выбытии при неуплате взносов свыше трех месяцев, а я не плачу уже восемь.
-А почему не платите?
-А потому, что это никому не нужно было.
-Не валяйте дурака, платите членские взносы и мы отменим решение.
-А как же устав? Как решение собрания?
-Здесь мы решаем!
-Ну, так решайте и побыстрее! Я платить ничего не буду.
-Кто за то, чтобы утвердить решение собрания? Единогласно! Сдайте Комсомольский билет! – голос звучит торжественно и мрачно.
-А теперь подпишите бегунок! - так же торжественно и мрачно говорю я.
В ответ змеиное шипение пополам с поросячьим хрюканьем…
Подписывает с силой, чуть не разрывая  бумагу.… Иду к двери, оборачиваюсь на пороге: 
– Вы бы хоть занавески раздвинули, молодежь! Весна на дворе!
Вот так бездарно я в ВЛКСМ вступил, числился в нем бездарно пять лет лишь на бумаге, и так же глупо из него выбыл. Однако много воды утекло за эти пять лет и выбыл  я уже совсем не тот, что вступал на заре туманной юности.

По поводу партии у меня не было никаких проблем аж до тридцати пяти лет. Да и комунужен фрезеровщик, разнорабочий, электрик, болтающийся по колхозам? А вот когда я стал главврачом больницы, да еще довольно успешной - появился интерес. Кстати, только начав работать, довелось мне как-то зайти к председателю сельсовета.
Он беседовал со среднего возраста мужчиной
-  Вот готовим к приему в партию, скоро и вас начнем готовить.-пояснил он мне.
-Ермолай Терентьевич! Я, кроме всего прочего, шесть лет в институте изучал философию, Научный коммунизм, историю КПСС, политэкономию капитализма и социализма, диалектический и исторический материализм…шесть  раз сдавал экзамены и все на отлично. Вы уверены, что меня нужно готовить? Терентий замялся и перевел разговор в другое русло…. Я уже знал, что все его образование - четыре  класса, остальное - жизненный опыт. На этом разговор закончился на пару лет.

Однако, вдруг на эту тему заговорила местный парторг-женщина пышная, важная и недалекая, впрочем, себе на уме. После нескольких совершенно безрезультатных с ее стороны попыток организовать мое вступление в партию, произошел анекдотический случай:
Сильно уставший, по осенней слякотной погоде я брел домой с работы. Вдруг из детсада выскочила эта
Парторгша(она заведовала детсадом), в открытом платье и туфлях на босу ногу.
-Доктор, доктор! - кричит она, - постойте! Останавливаюсь посеред дороги, под дождем. Дама подлетает ко мне, мокрому и злому:
-Доктор, я хочу Вам сказать, что если Вы не вступите в партию, Вы много потеряете!
-Что, потеряю?
-Мое уважение.
И покрыв ее (про себя) пятиэтажным матом, я побрел дальше…

Она же нажаловалась в райком партии. Как это, главврач и не хочет в партию? Непорядок!
А первым секретарем райкома был закарпатец - Требух. В те времена последних лет правления престарелого маразматика Брежнева, много развелось среди партийных чиновников закарпатцев молдаван и украинцев.. Болтали, что у этого Трегуба была где-то мохнатая лапа. Я кое-что о нем уже знал: говорили, например, что его жена ходила по магазинам брала все, что хотела в долг и никогда  долги не отдавала. Продавцы от нее прятались, как могли. Ну а он - взяточник, подлец, любитель почестей и раболепия, изображающий из себя князя удельного. И ему это удавалось, благодаря всеобщей трусости и карьеризму.
Однажды мы с ним столкнулись в сельсовете. Он протянул руку, я пожал…Наши взгляды встретились, и я вдруг почувствовал - возникла дуэль взглядов.
Я никогда не отвожу взгляда, а сейчас рассматривал его бесцветные, пустые глаза, как естествоиспытатель рассматривает насекомое. Глаза отвел он. А я отчетливо понял, что нажил себе еще одного врага и, пожалуй, самого могущественного в моей коллекции. Вот так, порой решается судьба человека.

Спустя какое-то время в лесопункт приехал  парторг объединения лесной промышленности (это 9 таких лесопунктов как наш. Тысяч 15 жителей) - большая шишка! Мы с ним были шапочно знакомы, он мне нравился: этакий коренастый крепыш с прямым взглядом и простыми манерами.
Он зашел ко мне в кабинет, поздоровались.
-Доктор, нам нужно поговорить наедине.
-У меня секретов нет, но надо так надо, мало ли какие могут быть разговоры с врачом…Фельдшер вышла из кабинета.
-Слушаю Вас.
-Я хочу Вас спросить на личную тему
-Слушаю.
-Почему Вы не вступаете в партию?  - Я на мгновение задумался, считая варианты: парторгша нажаловалась. Где-то был серьезный разговор - вероятно, в райкоме партии. Да ему-то что за забота? Я ведь даже не в лесной промышленности работаю.
-Знаете, моя теща говорит: «Вы не крестный отец, а мне не смертный конец».
-И все же! Мне интересно узнать причину.
-Ну что же. Я Вам отвечу так: во-первых, я от партии ничего не хочу - это ясно?
-Ясно! Иначе бы Вы в нее рвались.
-Ну вот, на половину мы уже ответили.
-А вторая половина?
-Она вытекает из первой: зачем вступать?
-Ну, например, из идейных соображений.
-Да, но тогда мне придется начинать тяжелую, принципиальную и безнадежную борьбу с людьми весьма могущественными. А борьбы мне и так хватает, причем свыше моих скудных сил и возможностей.
-Например?
-Вам 1-й секретарь райкома Требух нравится?
-Я Вас понял. Больше к Вам приставать не будут.
 И верно, больше ко мне никто не приставал с дурацкими разговорами. Ну, а Требух все же сыграл свою роль, когда на меня началась облава. Впрочем, это уже совсем другая история…
Сейчас, когда возникают разговоры о возрождении молодежной организации, я всегда вспоминаю свое пребывание в комсомоле. Если даже признать идею правильной теоретически, на практике эта организация была чисто бюрократической, карьеристской и гниющей вместе с КПСС.