Матушка -царица

-Власть  она от бога дана вашему роду -проговорил старик Лабысков.- Вон москали да немцы по****или власть царскую в Московии, напялили на себя чужую корону от Мономахов,оттого и  грызут друг друга, аки  пауки в горшке. Трявят один другова да в тюрьмах земляных голодом морят, А всё оттого, что, всяк считает себя правым на ту власть.
-А у  тебя наследное  право на  корону царскую и опять же тамга в твоих руках, и всяк признает то.Ну,а коли дерзнёт хто ту власть прибрать, того Господь  и пакарает. Неправая власть долго не царствует. И нынешняя московская канет в небытие скоро. Всевышний- он  неправедных у власти долго не терпит -помолчав продолжил Солодовников.
-А то, чо девка, так то не беда! Народом не токма сила правит, но и мудрость. Во многих стадах живущих наземле правят матки, и в том ущерба нету. Ты сама поверь себе и веру ту людям покажи, тогда и они в тебя поверят - клонил своё Лабысков.
Видя, что девушка в смятении от их слов и решить не может, что делать в своём положении, сотники  ушли, посоветовав  ей не торопиться и всё взвесить.
Устья была не готовая к такому обороту судьбы и после ухода стариков оставалась в замешательстве.
-"С одной стороны, она наследница царская, а с другой -ну какая она царевна? Ей ещё только  осемнадцать лет, да и в жизни то она мало видала. Ведь, чтобы править-сильной и властной надо быть.
А на дворе уже был конец марта, коровы отелились,а за ними жди  ягнят да козлят собирать от тех овец, что уцелели за зиму. Голод и холод в степи, а природа своё берёт и жизнь продолжается. Хлопот повседневных прибавилось, а с ними забывались невесёлые думы о своём  предназначении. Ей бы и заниматься домашним делом. да вот беда - людьми править некому.
Сомнения её решились сами по себе.
В один из ранних мартовских вечеров, когда Устя  разливала по глиняным горшкам  надоенное от Бурёнки  молоко, в её землянку, резко откинув входную шкуру, вошёл Степан Ершов, а с ним несколько молодых касаков из Елшанки и Вязовки.
-Ну вот чо, царевна! -проговорил с усмешкой Степан, перебирая в руках ремённую нагайку. -Давай золото,делить будем. Не всё же оно только Араповым  достанетца.
Его зелёные глаза были в угаре от собственной смелости и желания власти,апотому смотрели дерзко и вызывающе. Русый чуб, припорошенный снегом, выбился из под папахи, лицо раскраснелось от весеннего морозца.
-А ты какой край имеешь к тому золоту?- спросила Устя.продолжая невозмутимо разливать молоко. -Ты чо его добывал али охранял? Ты в дозоре на кардоне прспал, а из-за того дядя Афонасий сгинул. По нашенским то обычаям тебе голову срубить надо  было ещё тогда. Так какая же твоя доля в том золоте?
Её спокойствие убавило спесь пришедших. С наглого лица Степана сбежала ухмылка  и он, сбив папаху на затылок, оглянулся в замешательстве на своих сподручных. Те нерешительно переминались с ноги на ногу, толпясь и выжидая у входа.
- Мы рассудили,как Гиик станет, податься в Кунгур, чтобы купить одёжку да еду, а может и осесть жить в тех краях. Тама тоже руссы живут. У них и устроимся. А потому, золото решено  поделить - оправившись от смущения, продолжил Ершов.
-Ну, чо там тянут кота за хвост? - крикнули снаружи, не понимая в чем заминка.
-Вот и я говорю! - подхватил его слова Степан  и направился в угол, где лежали саквы с золотом.
-Не тронь!- почти крикнула Устиния и загородила собой  дорогу.
Но Степан, отодвинул её рукой и обернулся к присутствующим:
-Айда,робя,забирай и выноси наружу. Там и поделим на всех!- Он наклонился и протянул руку к одному из мешков.
Кровь ударила Устинии в лицо. Оно вспыхнуло румянцем, чёрные  глаза  сузились и  налились злобой. Оглянувшись по сторонам, она увидела висевшую на стене саблю. Как  и что подсказало ей решение, она не помнит, но природная гордость и смелость вспыхнули в ней с необычной силой.Она схватила саблю, вынула её из ножен и в тот момент, когда Степан наклонился, чтобы взять сакву с золотом, ударила его по шее. Удар не был сильный, однако пришёлся на голое от одежды место и голова Степана, держась на сухожильях, повисла прежде чем тело упало на пол. Кровь ручьями хлынула из разрубленной шеи, заливая земляной пол и саквы с золотом. Все, кто стоял в дверях, кинулись наружу.
Не помня себя от ярости, Устиния кинулась за ними, но касаки  разбежались по своим землянкам.
О смуте и намерении Ершова разделить  золото, узнали все станичники и стали со-бираться к землянке Устинии, а она  с окровавленной саблей в руке, всё ещё  сто-яла у входа, боясь, что кто-нибудь снова попытается завладеть золотом. Шаль сби-лась с её головы, чёрные волосы рассыпались по плечам, глаза горели огнём ярости. Через много веков и поколений  в её плоти  проснулась гордая спесь персидской царицы Тайдуллы и выразилась во взгляде и намерении защищать, и себя, и своё право на власть. Вскоре подошли сотники Солодовников и Лабысков. Фёдор  Кузнецов, осторожно подойдя к Устинии  с левой стороны, забрал из её руки саблю.
-Вот чо я вам скажу, касаки! Отныне я буду править Ордой, а потому, кто не желает того, пускай уходят. Казнить не стану, но завтра, чтобы  все разобрались по десяткам да сотням. Сотники пока останутся бывшие, а командовать всеми назначаю Фёдора Кузнецова.  Потому будет он отныне вашим  наказным атаханом. О том, чо делать будем, я скажу опосля, когда круг станичный соберём.
Сказав это твёрдым голосом,она повернулась и направилась в землянку,но у входа   оглянулась и добавила, обращаясь к Кузнецову:
-Фёдор! Убери эту падаль из моей избы – и показала рукой на  труп Ершова. 
-Вот так бы и давно!-утвердительно проговорил сотник Лабысков,  довольный, что разладу  и смуте пришёл конец. Не дело, по его мнению, когда у стольких людей нет атахана. Силой управлять надо, иначе то не сила, а сброд беглых людишек.