ха-ха

Выходит Маяковский из кабака, окруженный стайкой девиц. Девицы начинают его охаживать:

- Владимир! А это правда, что Вы можете сочинить стихотворение прямо с ходу,
на месте?
- Конечно! - говорит подвыпивший поэт революции, - Давайте тему!
- Ну, вот видите, в канаве - пьяница валяется.

Маяковский, гордо выпрямившись, громогласно начинает:
Лежит
Безжизненное
Тело
На нашем
Жизненном
Пути.

Голос из канавы:
Ну а тебе какое дело?
Идешь с ****ями и иди.

Маяковский: - Пойдемте, девушки, это Есенин.

Маяковский в конце жизни
В 1929 году Маяковский отдыхал в Ницце. Как-то вечером, он вышел из казино, где оставил все свои деньги, и встретил на улице Юрия Анненкова. Он одолжил у художника некоторую сумму денег, и они зашли в прибрежный ресторанчик. Говорили понемногу обо всем, об СССР. Наконец Маяковский спросил, когда же Анненков вернется на родину. Тот ответил, что перестал об этом думать, так как хочет остаться художником. Маяковский хлопнул его по плечу, внезапно помрачнел и произнес охрипшим голосом:
"А я - возвращаюсь, так как я уже перестал быть поэтом. Теперь я... чиновник..."
После чего Маяковский разрыдался. Перепуганная официантка подбежала к нему, но Маяковский сказал, что он просто подавился косточкой.
Как-то , еще до революции, Маяковский вышел от зубного врача и с гордостью показывал искусственный зуб. Его спросили, сколько это стоило. Улыбнувшись, Маяковский ответил:
"Поэты тянут авансы в издательствах, но не платят дантистам. Дантисты должны смотреть на нас собачьими глазами и получать гонорар нашими афтографами".


Когда Хрущёв был в Нью-Йорке, самое большое удовольствие он получил не только от своего выступления на Генеральной Ассамблее ООН.
Для главы СССР выделили президентские апартаменты в гостинице “Уолдорф Астория” на 35-м этаже. Хрущёв в сопровождении администратора гостиницы стал на скоростном лифте подниматься к себе, как вдруг в районе тридцатого этажа лифт внезапно остановился между этажами. Лифтёр и администратор в ужасе, охрана нервничает, и только Никита Сергеевич заулыбался:
"Ну что, сломался лифт? Вот вам и хвалёная американская техника! Значит, и у вас так бывает?"
Администратор нервно извиняется и пытается куда-то дозвониться, лифтёр пробует открыть дверь, а Хрущёв их весело успокаивает:
"Это же техника, она всегда подвести может".
Минут через десять лифт дотянули до очередного этажа, и к себе в апартаменты довольный Хрущёв поднимался уже пешком. Позднее он много раз с удовольствием вспоминал этот эпизод: мол, у капиталистов тоже бывает...
О “голосах”
Во время пребывания в США Хрущёва часто спрашивали, почему в СССР глушат радиостанцию “Голос Америки”? Никита Сергеевич постоянно отвечал, что
"советский народ сам решает, что ему слушать".
Журналисты резонно замечали, что пусть народ сам выключает приёмники, зачем глушить?
Но Хрущёва было не так легко сбить с позиции:
"Народ учить не надо — выключать или не выключать, — он сам всё знает".
Не пустили в Диснейленд
Когда Хрущёв приехал в Лос-Анджелес, в плане мероприятий была и поездка в Диснейленд. Но накануне приезда Хрущёва шеф местной полиции решил проехаться по предполагаемому маршруту поездки высокого советского гостя, и в его машину кто-то кинул помидор.
Из соображений безопасности шеф полиции рекомендовал отменить посещение Диснейленда, а Хрущёв обиделся и под хохот присутствующих заявил:
"Что у вас там, карантин, что ли, объявили? Холера завелась или чума?"
Очень хотелось Хрущёву побывать в Диснейленде, но не довелось.
“Канкан” и канкан
Во время посещения Голливуда Хрущёв присутствовал на съёмках фильма “Канкан”. Вначале Френк Синатра и Морис Шевалье спели перед высоким гостем песню “Живи и давай жить другим”. Хрущёву понравилась песня, а особенно её название:
"Название очень уместное".
Затем вышла группа актрис и станцевала канкан, который и дал название этому фильму. Кстати, в постановках оперетт на сценах СССР часто исполнялось нечто подобное, но данное представление почему-то вызвало резко негативную реакцию советского официоза. Авторы книги “Лицом к лицу с Америкой” были даже грубы:
"Было ясно, что актрисам стыдно и перед собой, и перед теми, кто видит их. Они танцевали, не понимая, кому и зачем пришло в голову заставлять их делать это перед Никитой Сергеевичем Хрущёвым и перед другими советскими гостями".
Сам Хрущёв во время выступления девушек держался спокойно и даже вежливо поаплодировал их номеру.
Корреспондентам же он заявил, что это аморально и с его точки зрения, и с точки зрения всех советских людей. Перед тем как уехать из Голливуда, Хрущёв ещё раз обидел гостеприимных хозяев:
"В Советском Союзе мы привыкли любоваться лицами актеров, а не их задницами".
“Кузькина мать”
Считается, что первый раз Хрущёв употребил выражение “Мы вам покажем Кузькину мать” летом 1959 года в Сокольниках, когда во время проведения Американской Национальной выставки он ввязался в довольно резкие дебаты с тогдашним вице-президентом США Ричардом Никсоном.
Переводчик тогда сплоховал и перевёл это выражение как “мать Кузьмы”. Американцы вполне справедливо воспоняли это выражение, как угрозу, так и пошло...
Хрущёв же любил это выражение и частенько употреблял к месту и не к месту, в частности, во время своей поездки по США.
Однажды после очередного употребления этого выражения Хрущёв заметил негативную реакцию в общем-то доброжелательной американской публики и обратился к своему переводчику Суходреву:
"Ну что, Виктор, небось, опять не так с “Кузькиной матерью” получилось? А это очень просто. Ты объясни — это значит показать то, чего они никогда не видели".
Но до широкой публики подобное разъяснение так и не дошло.
“Мы вас похороним!”
Более скандально звучало выражение Хрущёва, которое он впервые сделал в ноябре 1956 года на дипломатическом приёме в Москве. Советский лидер хотел процитировать известный тезис Карла Маркса о том, что пролетариат является могильщиком капитализма, но в запале своей речи он забыл точную формулировку, что и породило очередную хрущёвскую крылатую фразу:
"Придёт время, и мы вас похороним!"
Время тогда было напряжённое – только что СССР подавил Венгерское восстание, на Ближнем Востоке в разгаре был Суэцкий кризис...
Так что выступление Хрущёва, да ещё вырванное из контекста речи, прозвучало довольно зловеще.
Хрущёв потом пытался объяснить, что речь вовсе не шла о военной угрозе Западу. Просто, согласно Марксу, коммунизм в ходе соревнования двух систем должен придти на смену умирающему капитализму, и кому-то надо будет его похоронить. Но подобное разъяснение никого не устраивало.
Во время визита в США в 1959 году Хрущёв посетил и Лос-Анджелес. Во время банкета мэр города Норрис Паулсон (1895-1982) неожиданно закончил своё довольно радушное выступление резкой фразой:
"Господин Хрущёв, вы нас не похороните! И если что, мы будем сражаться до конца".
Хрущёв в ответном выступлении пояснил, что речь шла о соревновании двух систем, и обвинил Паулсона в безграмотности. Мол, тот не читает газет (советских, разумеется), а то бы понял, о чём идёт речь, и пригрозил прервать свой дружеский визит в США.
Присутствующие были в восторге от такого публичного скандала!
Хрущёв приказал Громыко довести до сведения президента США, что если так будет продолжаться и в других городах, то он прервёт свой визит. Громыко в тот же вечер обратился к Генри Лоджу (1902-1985), постоянному представителю США при ООН, который сопровождал Хрущёва в поездке по стране, и довёл до его сведения позицию советского лидера. Лодж пообещал довести заявление Хрущёва до сведения президента США, но заметил, что правительство его страны не может ничего приказывать мэрам городов, и, тем более, навязывать им политические взгляды.
На этом всё и закончилось.

Неизвестный науке рассказ
Н.С. Хрущёв любил давать интервью западным журналистам, пространно отвечал на все вопросы, но всегда требовал, чтобы текст интервью печатался полностью, без купюр.
Однажды Хрущёв давал очень длительное интервью (около четырёх часов) Уильяму Хёрсту-младшему (1908-1993). Хрущёв, как обычно, давал очень развёрнутые ответы на все вопросы и ни разу не вышел из себя.
Ближе к концу интервью Хёрст задал вопрос об отношении коммунистов к религии, и Хрущёв начал отвечать:
"Вот читал я ещё в юношеские годы один рассказ, - не помню, правда, чей, - и там была изложена такая история. Шёл путник по дороге; его подкараулили разбойники, двое, напали на него и убили. Забрали все пожитки путника и ушли. Шли-шли, устали и решили сделать привал, а заодно и посмотреть, что в котомке убитого имеется. Нашли кусок сала. Один вытащил нож и начал это сало резать - сейчас, думает, закусим. А второй и говорит:
“Нельзя сегодня. Сегодня пятница — день постный”.
Вот вам и вся религия: человека зарезали, а мясное есть не стали — религия-де запрещает".
Хрущёв ещё долго рассуждал о религии, Крестовых походах и жертвах инквизиции.
Когда текст интервью переводили на английский язык, то решили, что хорошо бы назвать имя автора рассказа о путнике и двух разбойниках. Ведущим советским литературным организациям, Институту мировой литературы, Пушкинскому дому и Союзу писателей, было рекомендовано найти автора этого рассказа. Двое суток десятки самых выдающихся учёных СССР пытались найти этот рассказ, но не смогли. Так и остались неизвестными название рассказа и его автор. Да и неизвестно, существовал ли такой рассказ вообще? Учёных, впрочем, не наказали, и никаких оргвыводов не делали.
О надёжности охраны
Однажды Хрущёв отдыхал в Ореанде, что в Крыму. Участок, как водится, был обнесён стеной, и по всему периметру участка находилась охрана. Казалось бы, мышь не проскочит! Но после одного происшествия охранные мероприятия были значительно усилены.
Даже на отдыхе Хрущёв соблюдал твёрдый распорядок дня: зарядка, массаж, купание, завтрак и т.д. Никита Сергеевич не любил, когда охрана торчала перед его глазами, особенно на пляже, и отсылал телохранителей подальше метров на 50-70.
В один из дней Хрущёв после купания поднимался по асфальтовой дорожке к дому, и охранник теперь держался уже значительно ближе к генсеку, как вдруг с крутого откоса, что был справа от дорожки, прямо к ногам Хрущёва скатился какоё-то человек и начал судорожно доставать из кармана конверт. Очевидно, с прошением или жалобой. Мужчина начал что-то быстро говорить Хрущёву, тот спокойно слушал неожиданного посетителя, но тут подоспели охранники и увели неизвестного.
За завтраком Хрущёв невозмутимо рассказывал присутствующим, что тот человек хотел подать генсеку какое-то прошение, но Хрущёв эту бумагу не взял, так как мужчина сделал всё не по закону, не по правилам.
Оказалось, что этот мужчина и две женщины в темноте перебрались через забор и всю ночь поджидали Хрущёва, чтобы передать ему своё прошение.
Охранникам, конечно, влетело по первое число: ещё бы, если защиту первого лица в государстве легко преодолели простые обыватели.
Уолтер Липпман в Абхазии
Прилетел однажды в СССР известный американский журналист Уолтер Липпман (1879-1974), чтобы встретиться в Пицунде с Никитой Сергеевичем Хрущёвым и взять у него интервью.
Самолёт с Липпманом и сопровождающими лицами приземлился в Адлере, где всю компанию встречал 1-й секретарь Абхазского обкома КП Грузии Михаил Тимурович Бгажба (1915-1993), и на автомобилях все отправились к Хрущёву. Вроде бы Пицунда совсем не так уж и далеко от Адлера, но путешествие оказалось довольно продолжительным, так как только теперь американский журналист смог узнать, что такое кавказское гостеприимство для важного гостя.
Первую остановку кортеж сделал в Гаграх у ресторана “Гагрипш” (был такой ресторан), где дорогих гостей встретили первый секретарь горкома партии и другие руководители города.
Началось застолье. Липпман смущался, пытался отказываться выпить очередной бокал вина, но произносились такие тосты, - за Н.С. Хрущёва, за здоровье Липпмана, за американский народ и т.д. – что американский гость просто не мог отказаться, хотя он и пытался доказать гостеприимным хозяевам, что ему вскоре предстоит очень важная работа.
Застолье продолжалось недолго по кавказским меркам, всего-то часа два, и кортеж двинулся дальше, но вскоре остановился в красивом ущелье возле ресторана “Эшера”. Довольно пожилой Липпман уже освоился и держался вполне нормально. И это застолье он достойно выдержал, а вскоре кортеж прибыл в Сухуми.
Липпману сказали, что он может отдохнуть часа три, а потом будет лёгкий ужин в ресторане “Амра”. Липпман даже не отнекивался, но попросил, чтобы ужин был действительно лёгким. Ага!
В ресторане дорогого гостя встречало уже всё руководство Абхазии, стол был накрыт по полной программе плюс местный ансамбль песни и пляски. Бедный Липпман не выдержал бы этого ужина, если бы сопровождающие его лица не намекнули Бгажбе, что завтра американского журналиста ждёт дорога в Пицунду, а потом продолжительное интервью с Хрущёвым.
Липпмана на время оставили в покое, но утром всё началось сначала. Только тут американец не выдержал и категорически запротестовал.
В Пицунде у Липпмана была длительная беседа с Хрущёвым, во время которой Американский журналист с юмором рассказывал о своих гастрономических приключениях на местной земле. Хрущёв же только улыбался и разводил руками:
"Что поделаешь: такие здесь живут люди, такие здесь обычаи!"
Как Хрущёв лаял
Когда Хрущёв был в США, ему довелось участвовать в телевизионном интервью с известным американским продюсером Дэвидом Сасскайндом (1920-1987). На каждый вопрос Хрущёв отвечал чуть ли не лекцией, а когда Сасскайнд пытался встрять в поток красноречия генсека, тот его сразу прерывал:
"Молодой человек, вы послушайте, послушайте, что я вам скажу, и тогда вы поймёте..."
Спасали американцев только рекламные паузы, о которых Хрущёв был предупреждён заранее, но генсек был такими перерывами недоволен и немного нервничал. Во время одной из рекламных пауз к Хрущёву подошёл Аджубей и сказал ему, что сейчас идёт реклама организации, проводящей “Неделю порабощённых наций”. К таким нациям относились страны Восточной Европы, большая часть союзных республик из состава СССР, и много других стран.
Хрущёв помрачнел, но взорвался не сразу. Сначала он начал пространно рассуждать о борьбе СССР за мир и одновременно разоблачать империалистическую политику США. Это было очень скучно, и Сасскайнд попытался немного оживить передачу вопросом:
"Когда вы всё это говорите, вы не считаете, что лаете на луну?"
Так звучал этот вопрос в буквальном переводе, но на английском языке словосочетание “лаять на луну” означает примерно то же, что “ломиться в открытую дверь”, то есть излагать очевидные вещи.
Высококвалифицированный переводчик должен был знать, что это идиоматическое выражение и дать соответствующий вариант перевода для Хрущёва, но он растерялся и сделал буквальный перевод.
Что тут началось!
Хрущёв начал заводить сам себя, постоянно повышая голос:
"Вам вообще кто-то тут из профессиональных антисоветчиков подсунул провокационные вопросы. А вы, вместо того чтобы слушать меня, пытаетесь обвинить в том, что я как собака приехал сюда лаять. И вообще, молодой человек, выкиньте вы весь этот мусор из своей головы".
Хрущёв стал говорить, что он глава правительства великой державы, а не собака, которая “приехала сюда лаять”. Он приехал в США, чтобы обсуждать важные вопросы, и не потерпит, чтобы его оскорбляли перед американскими телезрителями.
С большим трудом Сасскайнду удалось успокоить Хрущёва, задав ему новый удобный для того вопрос. Хрущёв сразу же успокоился:
"Ну, вот это другое дело. Это я вам сейчас объясню..."
Примечание.
Алексей Иванович Аджубей (1924-1993) был зятем Хрущёва и главным редактором газеты “Известия”. В те годы по стране ходила такая шутка:
"Не имей сто рублей, а женись как Аджубей".
Эскимо
Многие люди старшего поколения очень хорошо помнят молочное эскимо на палочке, которое пользовалось большой популярностью у советского народа из-за дешевизны и отменных вкусовых качеств. Мало кто знает, что технологию изготовления этого продукта в СССР привёз Микоян после своей поездки в США в 30-х годах XX века.
Май фрэнд
Во время поездки в США в 1959 году Хрущёв выучил два слова по-английски, “май фрэнд”, и постоянно с этими словами обращался к президенту Эйзенхауэру. Чувствовалась взаимная симпатия глав двух государств.
Через год, после инцидента с самолётом-разведчиком "U-2", отношения с США испортились, и Хрущёв стал часто повторять:
"Тоже мне, май френд нашёлся! Откуда ты взявся и на хрен мне сдався?!"
На чём летать?
Во время визита Хрущёва в США остро встал вопрос о полётах высокого гостя по стране. Хрущёв настаивал на том, чтобы летать на своём советском самолёте, к которому он очень привык.
Американцы опасались, что полёты советского самолёта над штатами будут использованы для воздушного шпионажа, и предлагали Хрущёву свои самолёты. Эйзенхауэр даже предлагал Хрущёву свой личный “Боинг-707” с максимальным уровнем комфорта.
Переговоры грозили затянуться, и Эйзенхауэр отступил:
"Я не вижу причин, по которым господин Председатель не мог бы воспользоваться для полётов своим самолётом".
Встретив такую любезную уступчивость со стороны хозяев, Хрущёв снял свои возражения, и все полёты по США совершал на американских самолётах.
Кстати, о самолётах
В своих воспоминаниях Хрущёв пишет о том, что когда он прилетел в США на новом “ТУ-104”, ему пришлось 40 минут просидеть на борту самолёта, так как у американцев не нашлось трапа нужной высоты, и они вынуждены были наращивать свои трапы.
Подобный инцидент, действительно, имел место, но не во время визита Хрущёва в США, а за несколько месяцев до этого визита. Тогда “ТУ-104” с большой командой специалистов и самим Андреем Николаевичем Туполевым (1888-1972) на борту совершал пробный полёт через Атлантический океан в США. Вот тогда и произошёл этот инцидент с низкими трапами, а к визиту Хрущёва в США все подобные вопросы были успешно разрешены. Просто, когда Хрущёв диктовал свои мемуары, эти два события совместились у него во времени.
Роман поэта
Во время войны поэт Николай Тихонов жил в гостинице "Москва", и у него был очень бурный роман с одной молодой женщиной.
Однажды к Тихонову пришёл человек из Кремля и сказал:
"Товарищ Сталин интересуется, почему вы не появляетесь на приёмах со своей женой?"
Тихонов растерялся:
"Она в Ленинграде..."
Посланец вкрадчиво спросил:
"А почему вы не перевезёте её в Москву?"
На это Тихонов уже более уверенно ответил:
"У меня нет здесь квартиры".
Очень скоро Тихонову была предоставлена квартира, поэт понял намёк вождя и прекратил свой роман.
Ягода сожалеет...
В феврале 1938 года, когда проходил суд над Ягодой, выступал прокурор СССР Вышинский:
"Скажите, предатель и изменник Ягода, неужели во всей вашей гнусной и предательской деятельности вы не испытывали никогда ни малейшего сожаления, ни малейшего раскаяния? И сейчас, когда вы отвечаете, наконец, перед пролетарским судом за все ваши подлые преступления, вы не испытываете ни малейшего сожаления о сделанном вами?"
Вдруг к удивлению всех присутствующих Ягода произносит:
"Да, сожалею, очень сожалею..."
Вышинский обрадовался:
"Внимание, товарищи судьи. Предатель и изменник Ягода сожалеет. О чем вы сожалеете, шпион и преступник Ягода?"
Ответ Ягоды всех ошеломил:
"Очень сожалею, что, когда я мог это сделать, я всех вас не расстрелял".
Старательный Уткин
Маяковский терпеть не мог молодого поэта Иосифа Уткина. Однажды Уткин читал в доме поэтов своё свежее, очень патриотическое, стихотворение. Вот он закончил читать свои стихи, но не успели раздаться аплодисменты, как прогремел голос Маяковского:
"Старайся Уткин, Гусевым будешь!"
Карл Радек однажды сказал:
"Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин – из Политбюро".
Но Л.М. Кагановича Сталин не тронул.
Желание Ларисы Рейснер
Фёдор Раскольников с 1921 по 1923 годы был советским полпредом в Афганистане. Его жена Лариса Рейснер считала, что Федя недостаточно образован для дипломатической деятельности и велела ему молчать во время первого приёма у короля Амануллы Хана, а говорить будет она.
И вот товарищ Рейснер приветствует короля:
"Ваше Величество! Я в восторге от Вашего мужества и других достоинств. Я хотела бы, чтобы мой сын был во всех этих качествах похож на Вас".
Рейснер была весьма привлекательной дамой, так что король хмыкнул:
"Что ж, это можно устроить".

Уже в весьма преклонном возрасте Черчилль высказался о курении так:
"Говорят, что сигары негативно влияют на взаимоотношения с женщинами. Это полная чушь! Старость влияет гораздо хуже".

Сигары и яд
Во время Второй мировой войны Черчилль регулярно получал с Кубы коробки сигар “Romeo y Julieta” №2. Эти посылки доставляли немало хлопот сотрудникам британской службы безопасности, так как они всё время искали в них какой-нибудь яд. Черчилль достаточно серьёзно относился к этим заботам службы безопасности, но однажды на заседании Кабинета министров он все раздал по одной сигаре и сказал:
"Джентльмены, я хочу провести один эксперимент, и даю каждому из вас по одной сигаре".
Выдержав артистическую паузу, Черчилль закончил:
"Возможно, одна из них содержит смертельный яд".
Не все присутствующие смогли сразу оценить юмор премьер-министра. Естественно, что все сигары были предварительно проверены сотрудниками службы безопасности.
Сигара – фирменный знак
В марте 1946 года (5 марта) Черчилль ехал в Вестминстерский колледж города Фултон (Миссури), где он и произнёс немного позднее свою знаменитую речь. Недоезжая до колледжа, Черчилль обратился к сопровождавшему его президенту колледжа профессору Ф.Л. МакКлюру:
"Попросите остановить машину, а то я не могу разжечь сигару на таком ветре".
Недоумение профессора Черчиллю пришлось разъяснять:
"Публика будет ждать от меня фирменного знака, и я не могу её разочаровать".