Цена вопроса. Глава 35. Сюрпризы

«Здравствуй, моя прелесть! Нет дня, часа, минуты, мгновения, чтобы я не думал и не вспоминал о тебе. Где ты, моя ненаглядная, откликнись!.. – и письмо заканчивалось как обычно, - …твой Дени».
Милый славный Дени… ну, почему все так не справедливо, запутано? Ведь он достоин самой хорошей девушки, а полюбил ее, ту, которая не может сделать его счастливым.
Только теперь, когда полюбила, Софи осознала, сколь сильны и серьезны могут быть чувства. Она почти физически ощущала сердечные страдания Дени, тоску, боль разлуки, которая смешивалась с ее собственной тоской и болью.
Нет, он не заслуживает того, чтобы ему лгали. Но, как написать правду, чтобы не ранить, она еще не знала. Полна смятения, терзаемая жалостью, собственной виной, не ответила ничего. Пока.
«Прости, Дени! Дай мне немного подумать».

Первый же сеанс психотерапии не просто обнадежил, а дал Сергею уверенность, что он победит болезнь, потому что, как ему казалось, он вспомнил главное: Аню...
Весь в многочисленных проводках, электродах электроэнцефалографа, он вглядывался вовнутрь себя и шаг за шагом, следуя за профессором, как за опытным гидом, погружался в темноту своего прошлого.
Что-то неясное всплыло из глубин мозга. Сергей напрягся, изображение стало резче, и он увидел улицу, и…
- Я вижу дом, тесный двор-колодец, - проговорил вслух.
- Кто живет в этом доме?
- Здесь живет моя девушка. Я люблю ее. Я приехал к ней, но ее нет дома. Мне очень надо ее увидеть… Аня!!! – показания датчиков зашкалило.
- Хорошо, молодец! – остановил его профессор, - на сегодня достаточно.
Господи! Он вспомнил Аню! Он думал о ней все это время и вспомнил! Он любил! Любил ее!
Взволнованный Сергей вышел из кабинета и тут же набрал ее номер. Не берет! Ну, почему она сбежала?
К черту лечение! Он вспомнил главное! Главное! И он вспомнил, где она живет!
Дрожащими непослушными пальцами набрал Льва:
- Сергей Иванович, - не слушая, буквально срывающимся голосом перебил его Морин, - хорошо, что позвонили, я только что сам хотел... Но потом, все потом! Вы срочно нужны в Питере. Срочно! Как хотите, хоть на такси! Все жду. Телефон на связи. Встречу! Давайте!
Анна? Что-то с ней. Потерялась? Нужна помощь? И он, путано объясняясь с профессором, упросил того прервать лечение.

Как только Сергей ступил на перрон и увидел взбудораженного адвоката, первым делом спросил:
- Где она?
- Кто? – не понял Лев.
- Зачем Вы меня тогда сорвали?
- Беспрецедентный в истории случай! Вам вернули корпорацию. Вы снова владелец!..
- Почему? – задал он нелепый вопрос.
- Потому, - не зная, что ответить изрек Лев, - я сам ничего не понял, но меня вызвали и вручили пакет подписанных в Вашу пользу бумаг. Там весь контрольный пакет акций. Все законно. Я проверил.
- Мика! Ажаев! – вдруг осенило Сергея, - Я вспомнил! Вспомнил! Но я ничего не понимаю…
Все гармонично срослось в голове. Он вспомнил!

Даже в трубку слышно было, как от всей души поперхнулся Жора.
С чувством и наслаждением откашлялся и выдавил из себя совершенно неожиданно:
- Зави-дую.
- Не понял, - Борис напрягся в ожидании неприятного разговора. Он настроился услышать что угодно, например, сумму неустойки за несостоявшуюся сделку. Ведь «денежки врозь» не потеряло свою актуальность.
- Что не понял? Уважаю, Боря, – на полном серьезе сообщил Жора так по-свойски, словно они продолжали принимать по рюмашке, - всему свое время. Время воевать и время детей растить. Видел я, что ты сентиментальным стал. Как только увидел, сразу понял, что ты влюбился. Да я и сам не прочь бы Ларку вернуть. После нее так сердце ни разу не дрогнуло. Она ведь от всех тех бандитских разборок сбежала, не выдержала, да и за детей боялась.
- Так верни, Жор, – у Бориса совершенно отлегло от сердца. – Не поверишь. Никому не скажу, только тебе. Ты со мной по-человечески, и я тоже. Деньги – мусор! Я ведь только сейчас понял в чем смысл жизни.
- Борька! Какая мне любовь? Я уж о спасении души начал подумывать. Вот подыскиваю, в каком святом скиту местечко себе забить под склеп, пока наши братки все не раскупили.
- А?.. – хотел было спросить Борис, но Жора без паузы переключился на другую тему:
- Слышь, Крюк, а я ведь хорошего управляющего ищу. Финансиста в свою нефтяную компанию. Иди, а?
- А и пойду. Я безработный теперь.
- Иди! И под крышей у меня будешь. Ажаев с сотоварищами здесь тебя не достанут.
- Ну, спасибо, брательник. В долгу я.
- А! Как говорится: «на том свете угольками…»
«Ага, в раю…», - кисло подумал Борис.

Проснувшись, Васька не сразу сообразил, где находится. Анна вчера назвала эту новую его корзину виллой и не хотела покупать:
- Это не оправданно дорого, - протестовала она.
- Мужику нужен простор, - сказал Борис, и вилла перекочевала в его машину.
«Подлизывается», - подумал Васька, но возражать не стал.
Ну, кому же будет неприятно, когда о нем заботятся. Если «доброе слово и кошке…».
Дома пахло кофе и новым словом «сюрприз», которое звучало так часто, что он и выучил его, и полюбил. Ведь, оно ему чем-то напоминало «кис-кис». И кот навострил уши.
- Аня, у меня для тебя сюрприз, - говорил Борис.
- Я не люблю сюрпризы, а с некоторых пор боюсь, – отвечала Анна.
- Этот тебе понравится.
- Темнишь.
- Конечно! Это же сюрприз.
- Хорошо, показывай.
- Ань, понимаешь, - почему-то замялся он, - чтобы все получилось, ты должна с завязанными глазами поехать со мной. И не подглядывать!
- Что ты задумал?
Васька уловил в голосе тревожные нотки и напрягся.
Анна - такая хрупкая перепуганная ранимая! Вот если ему самому глаза завязать, тоже испугался бы, а ей зачем-то предложил.
- Анечка, прости меня болвана. Напугал тебя.
Ну, вот опять телячьи нежности!.. Опять «не дам в обиду», «не обижу сам», «ты больше не одна»! А она и не была одна! Он-то, Васька, на что? Да он бы за Анну всем глаза выдрал!
- Понимаешь, Боря, просто страх бывает сильней меня. Я доброго теперь даже больше боюсь, чем злого. Со злом все понятно, а добро может быть лицемерным. Хорошему открываешься душой. В раскрытую душу так легко вонзить нож, да просто плюнуть. Человек беззащитен.
- Ну, как же тогда быть? Значит, отменяются все сюрпризы? – голос у Бориса был такой несчастный, что даже Васька ему посочувствовал:
«Жалко, а то и мне чего-нибудь вкусненького перепало бы».
При этой мысли в животе заурчало. И, кажется, его услышали!
- О! – вдруг осенило Бориса, - а я, кажется, знаю, как решить проблему. Возьми с собой Ваську! Он за тебя точно глаза всем выцарапает! Зверь!
Кошачье сердце преисполнилось значимостью:
«Вспомнили! Наконец-то!»
И он, важно выходя из виллы, продемонстрировал сначала заспанные глаза, потом уши, передние лапы, спину. Не спеша, с наслаждением потянулся, от души вытянув вперед лапы и сильно прогнув спину, и только потом вынес свою гордость, великолепный хвост. Не кот, а сам по себе сюрприз!
- А можно? – улыбнулась Анна и, подхватив Ваську на руки, от души поцеловала в нос.
- Мяяя, - напомнил кот о прямых ее обязанностях.

Повязка была темная, как ночь, и Анна боялась даже дышать. Но Васька, похоже, не чувствовал никакой опасности. Он громко и сыто мурлыкал на ее руках, заглушая даже музыку из автомобильного динамика.
Потом они поднимались по лестнице. Она услышала, как Борис открывает ключом какую-то дверь. Васька почему-то сразу вырвался из рук и убежал.
- Васька! – обиженно позвала Анна.
Но не успела она толком ничего сообразить и по-настоящему испугаться, как Борис подхватил ее на руки, понес и усадил на что-то твердое и высокое. По крайней мере, пола ногами она не доставала.
- Можно снимать повязку, - торжественно сказал он.
- Мяяу! – подтвердил откуда-то снизу Васька.
Свет ударил в глаза, и Анна не сразу поняла, что сидела на столе в своей родной квартире на Кутузовской.
Но вместо того, чтобы обрадоваться, она спрыгнула со стола и с быстротой молнии оказалась за спиной Бориса:
- Зачем мы здесь?
- Как зачем? Это же ваша с мамой квартира.
- А где… э…тот?
- Его здесь больше никогда не будет. Оказался мелочевкой, не из наших.
- Боря, что ты с ним сделал?
- Я его предупредил.
- А ребенок? У них должен быть ребенок. Мой племянник.
- Аня, у них нет никакого ребенка, успокойся. Это спектакль, чтобы выжить вас с мамой. Я даже не уверен, что он твой брат.
Анна заплакала. А он стоял рядом растерянный и не знал, как успокоить. Думал ведь, что она обрадуется.
- И вообще! Они жили где-то раньше? Вот там и будут жить. Все! Дело закрыто. Я решил. Можно везти маму.
- Я уже не надеялась… - и снова плакала.
- А знаешь, мы прямо завтра же и заберем ее, хорошо?
- Я очень тебе благодарна… - она пыталась подобрать слова, но все они казались ей пустыми, банальными.
- Ладно, - заскромничал Борис, - ты лучше скажи, выбрала, куда мы поедем после свадьбы?
- Боря, но я же просила. Не надо свадьбы. Распишемся и все. По-тихому.
- По-тихому не получится. Васька вон… обидится. Мама, опять же?..
Чтобы успокоиться, Анна схватилась за тряпку и по-хозяйски начала отмывать квартиру. Она приготовилась быть жертвой и достойно нести свой крест, но что-то пошло не так. Эту ночь Крючевские спали в квартире на Кутузовской.

В шесть утра Сергей был уже на ногах. Гимнастика, душ, кофе.
БМВ он осмотрел еще вчера, машина была на ходу, бак полон бензина. И он был прежний Горюнов Сергей Иванович, владелец корпорации и отец взрослой дочери.
С Софи он тоже созвонился вчера и минут тридцать позволил себе слушать ее радостный милый щебет. В целом разговор свелся к тому, что у нее есть для него сюрприз. Но когда он начал допытываться, загадочно сообщила, что скоро он сам все узнает. А ведь раньше у них секретов не было. Что-то в ней изменилось? Влияние Жанны?
Все было знакомым: дороги, светофоры, здания, поворот к банку! Банк, проходная, охранник…
Охранник? У кого из них был больший шок?
«Не помню его, - подумал Сергей, уверенно проходя мимо, - неужели опять память?»
«Горюнов!?» - изумился охранник и настолько растерялся, что даже не подумал остановить. Только спустя десять минут, перепугавшись, что нарушил инструкцию, набрал Крючевского.
- Пропустил Горюнова? – услышал он недовольный сонный баритон, - передай ему, чтобы он тебя уволил. За что только деньги получаете? В банк можно бомбу пронести и взорвать все к чертовой матери! Все! Не мешай спать!
Сергей безошибочно вводил коды, чтобы пройти в знакомые коридоры, узнавал холлы, лестницы, по-хозяйски подмечал, где требуется косметика.
Для такого раннего часа, а рабочий день начнется только минут через сорок, сотрудников почти не было, и Сергей дошел до кабинета незамеченным.
С трудом сдерживая волнение, он подошел к двери приемной. Анна обычно приходила рано. Сейчас! Сейчас он, как и прежде встретится с ее глазами! Ему казалось естественным, что если вернулся он, то и она должна быть здесь. Он взялся за ручку двери, задержал дыхание, и… Приемная была пуста.

Ощущение, что на работе сегодня идет что-то не так, не покидало Мельникова. Пожалуй, охранник был какой-то очень задумчивый. И хотя сотрудники приветливо здоровались с ним, атмосфера была настороженно-напряженной. Может быть, от него снова что-то скрывали? Анатолий нервно прошелся из угла в угол, хотел было пойти в курилку, но вместо этого отправился без приглашения к Крючевскому с докладом.
Элла, вероятно, опаздывала, и он поскребся в дверь кабинета.
- Анна Дми…, - на пороге стоял Горюнов собственной персоной.
Анатолий всегда считал, что у него крепкая нервная система. Но тут ноги подкосились, и он просто упал в широкие объятия Сергея.
- Анатоль! – тормошил тот онемевшего зама, - да не снится тебе! Не снится! Вернулся я!
- А как же?.. – заботливо усаженный под открытой фрамугой, Анатолий часто моргал невидящими глазами.
- Да сам пока толком ничего не знаю. Только вот они, акции! Все до одной, подписанные Крючевским, у меня! В сейфе.
Анатолий недоверчиво спросил:
- А Ажаев знает?
- Я не сообщил. Но думаю, там охранник уже позвонил. Ажаев очень опасен. И в первую очередь надо как-то подстраховаться от него.
- О! Так я знаю как!
И Анатолий, оправдывая должность правой руки, обстоятельно доложил о результатах своего расследования. И что за умница, он не поленился также зайти на сайт Думы, где нашел небезызвестную речь Ажаева, посвященную ужесточению закона о педофилии.
«Давайте хоть что-то сделаем! И не надо путать защиту детей с политикой!» - так заканчивалось его выступление.
И все вместе, да еще накануне выборов, означало как минимум смерть его политической карьеры.
Анатолий просто светился в лучах собственного великолепия. Он снова был фаворитом хозяина, да к тому же еще и пострадавшим, так как при временщике Крючевском потерял и в должности, и в окладе.
В приемной что-то загремело. Наконец-то пришла Анна!
Но… незнакомая девушка испуганно уставилась на него, поднимая упавший дырокол.
- Что Вы здесь делаете? – до Сергея что-то дошло.
- Я Элла. Секретарь директора.

Он мчался в своем БМВ, с трудом сдерживаясь, чтобы не проскочить на светофорах на красный. Как великолепно он помнил эту дорогу!
Вот! Двор-колодец, парадная, лестница, квартира. Сергей давил изо всей силы на кнопку звонка и не отпустил, пока не скрипнул засов, и не показалось лицо заспанного таджика.
Тот долго уверял, что по-русски не понимает, и наконец выдавил одно вразумительное слово:
-Уйехаль.

От Эльвиры продолжали поступать звонки. Потом она, видимо, сообразив, что Анна скидывает вызовы, начала забрасывать ту СМС сообщениями с расписаниями тренингов.
При каждом новом письме, Анна начинала со страхом прислушиваться к себе. Она боялась возвращения тех ужасных приступов, когда накатывает паника.
Как-то в интернете она нашла термин «пост адреналиновая депрессия» и поняла, что с ней именно это и случалось после тренингов.
Анна никак не могла решиться на разговор с Эльвирой, подумывая даже, не выбросить ли ей эту злосчастную симку, да еще сразу вместе с телефоном.
Но однажды позвонила Таня, и Анна, дав слабину, ответила.
- Ты куда пропала? – с места в карьер она забросала Анну вопросами. – Эльвирочка беспокоится. Ой, что я тебе расскажу! – ее, похоже, распирало от новостей, и женщина, не дождавшись ответа, начала излагать.
Анна успевала вставлять только междометия.
- Так что мне передать Эльвире? – в завершение выпалила она и в ожидании замолчала.
Вот тогда Анна и решилась поговорить с Эльвирой, чтобы наконец поставить точку.
- Благодаря мне ты стала свободной, раскрепощенной. Так-то отблагодарила, отплатила? Лицемерка!
Слова обидой хлестали по лицу, сердцу.
Эльвирочка буквально в одну минуту превратилась в злобное, нетерпимое существо. Мутация происходила так стремительно, что Анна сначала растерялась. Но обратной дороги не было:
- Эльвира, что ты понимаешь под свободой и раскрепощенностью? Не то ли, что правильней называется потерей нравственных ориентиров?
- Ты о чем? – она ждала чего угодно, например, что Анна начнет оправдываться, каяться. Именно к покаянию и склоняла она Анну. Но, что та будет задавать провокационные вопросы?.. Вот, что значит, вышла из-под контроля!
- А как иначе можно назвать поведение вполне уважаемой в обществе женщины, матери двух детей, если она идет в ночной клуб, чтобы познакомиться с мужчиной и отдаться ему в первой парадной? Если что, я о Тане.
- Нуу, - замешкалась Эльвира, но ненадолго, - «хороший левак укрепляет брак», – она хохотнула, - ты сама-то, что как ханжа рассуждаешь? И не по-дружески! Мы друзья или нет?
Но Анне совсем было не смешно:
- А что ты понимаешь под дружбой? Когда кучка людей объединяется против придуманного внешнего врага? И им каждый день внушают, что только в узком кругу группы тренинга они защищены, и их любят? Но любят, пока ниточки, которыми ими можно управлять, находятся в руках манипулятора. В твоих в частности руках, Эльвира! Но страшно представить, что ждет того, кто начнет думать самостоятельно! Он сразу станет врагом, изгоем, лицемером и преступником!
Анна говорила и говорила. Ее словно прорвало.
- Да ладно, Анечка, давай не будем о печальном, – Эльвира попыталась перевести разговор на другую тему, - я соскучилась, подружечка, девочка моя золотая! Расскажи хоть о себе. Как мама? На личном фронте?
Фальшь! Очевидная грубая! И почему только раньше Анна не замечала.
- Я не думаю, Эльвира, что тебя и в самом деле волнуют проблемы с моей мамой. Вы умело влезаете в личную жизнь своих адептов, – она ввернула вычитанное слово, словно дала окончательную оценку этим тренингам, - чтобы легче было управлять ими, чтобы они чувствовали себя зависимыми и уязвимыми.
Анна вспомнила, как дотошно Эльвира выспрашивала ее даже о таких, казалось бы, незначительных мелочах, какими духами она пользуется. Как же тогда этот интерес к личному располагал и трогал! Теперь только она понимала, что и это был один из приемов войти в доверие.
Когда же Анна коснулась вербовки и внедрения в интернет сайты, Эльвира рассвирепела по-настоящему. Похоже, это было неприкосновенным.
Анна слышала ее шипение в трубку, но накопившийся пар требовал выхода.
- Вы используете в своих целях одиночество людей, для которых интернет - единственная радость, возможность общения! Вы и там начинаете манипулировать людьми, их чувствами. А кто не соответствует вашим меркам, тех травите, доводите до инфарктов, выживаете. Но на самом деле больше всех не повезло тому, кто вам подошел и кого удается завербовать!
Вы помните девочку, которая после ваших тренингов не захотела жить? Ее мама не обманывала! Это ты, Эльвира, школьный психолог, заманила на тренинг и обработала ей мозги!
- Кааакой ужоос! Дрянь! Лгунья! Ну, я еще доберусь до тебя!
- А я считаю, что полностью расплатилась за тренинги, и ничего тебе не должна. Не принесу в секту больше ни копейки. На этом считаю наши отношения исчерпанными, не звони мне больше!
Анна отключилась и выдохнула. Месяц дурмана ушел в прошлое. Пора было ехать в больницу за мамой.

Микаил до позднего вечера заглядывал в мейл Дени. Письма не было. Но он ждал, находя всевозможные объяснения ее молчанию, например, что разница во времени с Израилем два часа, и у них еще не поздно. Потом он представлял, как она не спит и обдумывает ответ. Потом спохватывался, что ответ, собственно, будет предназначаться не ему, а сыну. Но ведь сына нет, а значит, ему. Ему! И точка! Даже с сыном, даже с мертвым он готов был соперничать. Если бы она только знала, сколько не растраченной нежности ее ждет!
Всю ночь он проворочался. В столовую вышел мрачный и злой. Звонящий телефон чуть не полетел в стену, от которой тенью отделилась домработница с зашуганными глазами. Это отрезвило, и Микаил, передумав, ответил.
- Микаил Догаевич, это зам по безопасности Мальцев. У нас, кажется, проблемы… Горюнов вернулся.
- Ты температуру мерял? – заорал Микаил, - с того света не возвращаются. Что у вас там за спектакль? Где Крючевский? Пусть срочно позвонит.
- Крючевский отключил все телефоны. Более того, говорят, он самолично и добровольно подписал все документы в пользу Горюнова.
- Черт! Быть того не может! Не верю! Всех убью! Уволю, - поправился он.
- Думаю, нас и так уволят, без Вас, - Мальцев отключился.
В бешенстве Микаил сделал еще несколько звонков. Крючевский, действительно, не отвечал.
Кто-то решил свести его с ума, не иначе. Он суеверно оглянулся по сторонам. На мгновение почудилось, что Горюнов стоит у него за спиной и так дружелюбно ухмыляется:
«Ну, что, Мика, проиграл?»
- Черт! Черт! Черт! – выкрикивал он в спину служанке, которая, раскинув руки, преграждала детям путь в столовую. – Это заговор! Заговор!
Ну, как он раньше не догадался?! Этот хитрый лис с самого начала водил его за нос. Сергей вел свою игру. Он завел двойника, которого и похоронили его ребята. Он подговорил любовницу разыграть заложницу и убить Дени! Он купил Крючевского! Все сходилось! В воспаленном от бессонницы мозгу выстраивалась четкая и стратегия, и тактика противника. Скулы сводило до дрожи. Непотопляемость Горюнова была почти мистической, и Микаил чувствовал, что сходит с ума.
Немножко еще, и эта убийца его сына выскользнет из лап! Все ненадежно! Положиться не на кого. Все! Все надо делать самому!
- Почему до сих пор шалава не в борделе? - напрочь забыв о конспирации, орал он, набрав Зуенко, - я за что тебе плачу?
- О, простите, Микаил Догаевич, я только что, в смысле сегодня, собирался звонить Вам, – виноватым, запинающимся голосом оправдывался следователь, - вчера еще дала согласие. Сама. Добровольно. Так что дело за документами. Я уже заказал.
- Сама? – что-то в этом его не устраивало.
- Ну, да. Просила даже.
Просила? При таком раскладе событий можно было ожидать любой подставы. Он, сам лично, должен отследить, чтобы убийца не избежала наказания.
- Как хочешь, твои проблемы, но чтобы завтра она вместе с документами была у меня в Москве. Возьми моих ребят в помощь, чтобы доктор не очень сопротивлялся. Плачу вдвойне. Постарайся.
Нет, надо успокоиться и сделать ответный ход Горюнову. Так, чтобы тот получил сразу и шах, и мат! Придется вспомнить, что он хороший шахматист.
Ну, твари! Быть войне! Подорвать вместе с офисом! Всех!

На другой день Марина смиренно переступила порог его квартиры. Ажаев, едва взглянув на подурневшую женщину, неприязненно бросил прислуге:
- Присмотри за ней, - и прошел со следователем в кабинет.
Завтра он сам отправит ее подальше отсюда и до Горюнова доберется.
Один выстрел в сердце наверняка, и все снова перейдет к нему в руки, вместе с Софией и ее наследством. Никуда они не денутся!
Сейчас! Сейчас! Только в почту заглянуть еще разок. А вдруг?
В ящике Дени было по-прежнему пусто. Рассылки в расчет не шли. Но в своем ящике он с содроганием обнаружил письмо от Горюнова, да еще с двумя приложениями.
Название гласило: «Желаю победы на выборах!»
Микаил сидел отупевший и обескураженный настолько, что сам себя начинал бояться. Он просто не знал, что сделает в следующий момент.
Поцарапавшись в дверь, вползла тень Миланы и остановилась, глядя на него с укоризной и качая головой, произнесла:
- Зачем ты так поступил с нами?
- Милана… почему ты бросила меня? Мне очень плохо… - тело все содрогалось, и, обливаясь потом, он пополз к ее ногам.
Она яростно отбивалась, что-то там жестикулировала, но он, срывая с нее юбки, уже порывался подхватить на руки, когда внезапно в глазах прояснилось, и он к своему стыду обнаружил, что раздел служанку.
- Черт! Зачем пришла? – он кинул ей какую-то тряпку, - прикройся, бесстыдница!
Она, привыкшая уже ко всему в этом доме, оделась и терпеливо пыталась что-то донести до него. Наконец он начал понимать ее выразительные жесты:
- Беременная? Ты? От кого? Не ты? А кто? Эта женщина?
Он вспомнил, что в его доме любовница Горюнова.
- Веди ее сюда.

- Говори правду, - набросился он на несчастную, - чей ребенок?
- Правду? – Марина зло сверкнула на него глазами, – правда в том, что Ваш сын два дня издевался надо мной, насиловал. Вы хоть представляете, что значит чувствовать острие ножа у своего горла? Он чуть не убил меня, когда на повороте вцепился в руль.
- Молчи! – заорал он, - не сметь так о моем сыне!
Но Марина устала носить в себе невысказанную боль:
- Я не знаю, как выжила! Может быть, этот ребенок не дал мне умереть. Это мой ребенок!
- Молчи!
- Или что?
- Или я сам тебя убью. Задушу вот этими руками! Уведи ее, - закричал он на прислугу.
Он ходил из угла в угол, расшвыривая и ломая все, что попадалось на пути. Мышцы требовали движения, разрядки, и он крушил, крушил.
В ней была жизнь Дени!?
Наконец он вспомнил о чем-то важном или почувствовал, что пора. Метнулся к ноутбуку, чудом уцелевшему среди разбросанных и побитых вещей.
И вот оно! Обезумевшие глаза впились в текст:
«Милый Дени! Я очень люблю тебя, как самого близкого друга и брата.
Я бы очень хотела, чтобы ты понял меня и порадовался вместе со мной, если, конечно, это возможно. Я полюбила. Прости, если сделала тебе больно. Ты имеешь полное право ненавидеть меня или проклинать, но если только захочешь, мы по-прежнему останемся добрыми друзьями».
Вот! Он же чувствовал! И сон пророческий был. Но ничего, ничего. Главное, она зацепилась, пусть пока коготком. Но теперь-то он ее не выпустит. Только бы, не спугнуть.
И он тут же принялся писать ответ. Слова от волнения путались, и он постоянно стирал текст, начиная заново.
Великолепно! Все получилось. И это его ход! Ответный ход Горюнову.
Мысли вернулись к Марине, и уже взвешенно и спокойно он принял решение. Она родит ему внука-джигита, но никогда его не увидит. Это будет справедливо, и Дени будет отомщен.

На второй день Сергей, полностью овладев ситуацией в корпорации, провел первое после перерыва совещание. Затем он распорядился немедленно уволить всю охрану и связаться с прежним безопасником Тороповым и его службой.
Сделал еще несколько распоряжений и звонков, когда Элла осмелилась сообщить, что в приемной его дожидается молодой человек, некий Парфенов Виталий Владленович.
- По личному, - уточнил кого-то напоминавший молодой мужчина.
- Мы знакомы?
- Да, немного, - он сильно волновался. На лице вспыхнули красные пятна, - я художник. Вы спонсировали мою первую выставку.
- Ааа! – вдруг вспомнил Сергей, - да-да! «Девушка, рисующая на песке»! Кстати, любимая картина моей дочери. Висит у нее в спальне.
Нет! Не согласится! При одном только упоминании им о дочери Виталий сник. Напрасно София его подбадривала утром по телефону. Горюнов-скала!
- Хотите моей помощи в организации выставки? – видя смущение гостя, спросил Сергей.
- Ннет, - Виталий мялся и страшно ненавидел себя за это. - Я прошу руки Вашей дочери.
- Не понял? – удивился Горюнов, - я с Софи разговаривал вчера, она мне ни словом не обмолвилась. Шутить изволите?
- Да, нет же. Мы, то есть я обещал ей поговорить с Вами сам. Ну, как мужчина.
- Черт! – воскликнул Сергей, припоминая, что Софи обещала-таки устроить ему сюрприз. - Так, - посмотрел он на Виталия, как удав на кролика, готовый придушить его в любую секунду, - рассказывайте, молодой человек. Где, когда, что. Все подробно.
- Жанна Александровна? – спросил коротко после изложенного.
- Она согласна.
- Согласна! Как же! Ей до девочки никогда не было дела. Понимаете, молодой человек, моя дочь еще ребенок. Нет! Вы не поняли! Она ребенок не по возрасту. Ее душа не созрела для разочарований, которые принесет ей взрослая замужняя жизнь.
- Я очень люблю ее, все вижу, понимаю, и никогда не обижу.
Сергей пронизал его взглядом-рентгеном:
- Вы хоть знаете, что я отправил ее к матери в Израиль только потому, чтобы избавить от надоедливых женихов? Ее уже один раз украли. Чего это мне стоило! Вы хоть понимаете, какова была цена этого вопроса???
- Я очень люблю ее. Я просто умру, - тупо твердил Виталий, - вот хоть сейчас, здесь, если не верите.
- Верю, почему же. Ее трудно не полюбить.
Сергей немедленно набрал номер телефона Софи.
- Привет! – зазвенел ее голосок совсем по-детски.
- Софи, - строже обычного сказал он, - ты никогда раньше не обманывала! Кто такой Виталий?
- Я люблю его, папа, - ответила очень серьезно, сразу повзрослевшим голосом.
- А мне что делать? А университет?
- Папа, университет я закончу, мы с Виталием так решили. Тебя я люблю больше жизни. Но если не разрешишь нам пожениться, убегу!
Сергей нащупал стул и сел. Этого только не хватало! И разговаривал с ним не ребенок, а влюбленная женщина.
- Поговорим после, - и он, выключив телефон, предложил Виталию прогуляться до ближайшего кафе.
Он не мог не понимать, что замужество дочери решало для него одну очень существенную проблему, если не главную. Ажаев никогда не станет волочиться за замужней женщиной.
Парень, в принципе, ему понравился. Не хуже и не лучше других. Карьеру при правильно заданном толчке сделает. Талантлив, не глуп и, похоже, влюблен по уши.
После долгих переговоров с привлечением многих сторон свадьбу назначили на четырнадцатое февраля – День всех влюбленных. Знаково и красиво!