Значит, это кому-нибудь нужно

Один толстый неуклюжий мальчик весьма страдал от своей приземлённости и неповоротливости. Но он мечтал летать…

Однажды, проснувшись, он обнаружил, что руки его выросли и оперились. Он удивлённо поглаживал перышки пальцами, которые теперь едва проглядывали где-то посреди крыла, и радовался нежданному приобретению.

От восторга он почти сразу выбежал из дома на улицу, взмахнул крыльями, но оказалось, что летает он не лучше курицы. Мальчик жалел несчастных куриц, но ещё больше жалел себя.

— Жили у нас куры — то ли мутация, то ли порода такая, — сочувствовал ему сосед, который едва сдерживал смех, глядя на суматошные попытки взлететь: — так они запросто залетали на дерево. Они даже ночевали не в курятнике на насестах, а на ветках дерева на краю усадьбы.

— Да ведь и я — мутация, — грустно ответил неуклюжий мальчик с крыльями.

Каждое утро, удивлённо взглянув на свои руки-крылья, неуклюжий мальчик с новой надеждой грузно бежал к пригорку, тяжёлым шагом достигал вершины и с умилением расправлял широкие, как паруса, крылья. Но когда он планировал под гору, его руки жутко уставали, и так бешено колотилось сердце, что он отказывался от всяких полётов. И продолжал довольствоваться полётами во сне и в мечтах.

Люди быстро узнали о необычном феномене. Но вместо славы его ожидали только насмешки от одноклассников и соседей. Он стал прятаться от людей, хотя многочисленные журналисты из бульварных газеток и исследователи всех специальностей и рангов отыскивали его и надоедали всевозможными вопросами, замерами, анализами и пробами. А он от досады тешил себя ещё большим количеством сладостей и калорийных лакомств. И всё больше раздавался вширь.

— Откажись от крыльев! Зачем тебе дополнительная тяжесть в десять кэгэ? Да и нездоровое внимание от людей только досаждает, — будто кто-то постоянно говорил несчастному, когда он уплетал очередную порцию пирожных. — Откажись!

— А как?! — огрызался неуклюжий мальчик. — Ампутировать, что ли?

Но однажды утром, уткнувшись в мокрую от слёз подушку, он томился каким-то новым едва нарождающимся порывом.

— Не могли же крылья просто взять — и вырасти! Если крылья растут, значит, Кто-то их даёт? А кто же, кроме Бога, способен на столь величайшее чудо и такую милость? Если Бог дал мне крылья, значит это кому-нибудь нужно?!

— Специалистам по патологической анатомии! — ехидно добавил кто-то.

Мальчик дал себе слово не съесть ни одного пирожного до тех пор, пока не перелетит через всю гору. Да и после необходимо будет себя в форме держать.

Сегодня утром мальчик особенно тщательно умылся, заправил постель и побежал тренироваться. Он не стал завтракать, чтобы хоть раз почувствовать то ощущение, которое называют голодом.

Пересиливая усталость и голод, мальчик отжимался от земли. Крылья мешали, но он сумел расположить их на земле так, чтобы и пёрышки не помять, и простор для движений был.

— Теперь ты сможешь стать самим Джонатаном Ливингстоном! — подначивал некто.

— А ты мне больше не советчик! — уверенно ответил мальчик.

По пути в школу мальчик решил во что бы то ни стало поделиться своими открытиями со священником.

Старенький священник ласковым голосом успокаивал и вселял уверенность:

— Слушайся старших. Не старайся выделиться, не хвастай. Но всегда помни, что если тебе дан такой дар, то и спрос с тебя будет не такой, как с других мальчиков. А неуклюжесть и насмешки от одноклассников тебе просто необходимы — для смирения. Чтобы тебе не стать Джонатаном Ливингстоном…

— Чем же плох Джонатан Ливингстон?

— Просто меньше думай о самосовершенствовании. И на Господа уповай.

— Так что же мне теперь делать с моими крыльями?

— Не знаю. Но если Бог дал тебе крылья, значит это кому-нибудь нужно! Дерзай!