О фильме Барьер по повести Павла Вежинова

О фильме «Барьер»  (1979 г.)по повести Павла Вежинова

Мы этот фильм  посмотрели с подругой  Наташей во время  нашей замечательной осенней  поездки в Таллин много лет назад. 
Может быть, потому что мы смотрели  этот фильм в Таллинне, в особое для себя время, он показался нам таким необыкновенным.
В Таллинне все было необыкновенное! Узенькие кривые мощенные   улочки, высокие щипцовые красные  крыши,  башни с флюгерами, соборы и древние храмы, маленькие площади, окруженные хорошенькими лавочками и магазинчиками,  смотровые площадки верхнего города, с которых открывается потрясающий вид на город, солнечная теплая осень,  глянцевые каштаны прямо под ногами, которые мы просто не могли не собирать из-за их красоты …
…и еще клей ПВА в желтеньких баночках с красными крышечками, для работы над макетами – у нас такой с трудом найдешь, а здесь он стоит запросто в канцелярском отделе и даже невозможно в это поверить. И в желтенькой пластиковой бутылочке  – возможности построения прекрасных стройных и прочных макетов домов и даже  городов!   И  хорошая черная тушь «Кальмар» ( написано латинскими буквами!)  для рейсфедеров, чтобы чертить ровные и  изящные и красивые чертежи!
И разноцветные пластмассовые палочки для нанизывания  многослойных бутербродов по –заграничному  – потом мы их еще и одалживали их друг у друга на торжества. 
И пуговицы – не совсем фирменные, но почти фирменные – медные с иностранным словом, но на пластмассовой ножке…и  керамические блестящие блюдечки и яркие веселые букетики из полевых цветочков  …
И еще кафе и ресторанчики, где необыкновенные закуски – например, в стеклянной розетке на ножке салат из курицы и апельсинов в белом соусе,  и жареная соломкой картошка и сосиски, обжаренные в тесте ( прямо скажем, сейчас кого удивишь этим? Эка невидаль! )и,  конечно, замечательные  конфетки в хорошеньких фантиках и шоколад,  и мы всюду запросто заходим, и почти не боимся, и нам на все хватает денег, хотя прямо скажем, денег у нас не то чтобы очень, мы студентки.
И мы во все глаза смотрим на всю эту красоту – солнце, осень, черепичные крыши, счастье! И покупаем билетики в музеи и  смотрим там  разные исторические экспозиции – в то время что за поездка без музеев! 
А вечером в кино – потому что это такой необыкновенно длинный  и прекрасный день, как бы предвестник грядущего счастья, в котором всего такого будет много (как кажется)  и до  нашего поезда еще много времени.

И это кино – «Барьер». Невероятное  кино, под стать  городу и всему тому, что нас окружало. Хотя это было болгарское кино, вернее советско-болгарское. И Павел Вежинов, по роману которого Христо Христов снял фильм был болгарский писатель. 

Девушка Доротея, главная его героиня, загадочная, светлая, в простой белой блузке и голубой юбке из вареной джинсовой ткани, которая просто казалась очень вытертой - какое-то простое и весеннее молодежное сочетание, эта Доротея, такая  изысканная в простом, такая несчастливая, но опять же  загадочная, и  в то же время понятная  и легкая.
Эта самая  Доротея умела летать.
Она словно  сразу стала олицетворением какой-то нашей внутренней сущности.
Ведь мы тоже умели летать! В том смысле, что мы были необыкновенными. Или считали себя такими. Не в том, конечно, смысле какой иронично вкладывает герой комедии «Дед Отмороз»  в эту фразу «Мы в  шестидесятые часто летали», а в том, что мы, как гриновская  Фрези Грант, «видели то, чего не видят другие», много читали, много плакали и многое чувствовали,  последнее  - определенно, как нам казалось тогда.
И поэтому Доротея  сразу стала нам близка, как сестра. И композитор Антоний, которого сыграл Смоктуновский, тоже был олицетворением всей той юношеской любви, которая не принимала нас, а отвергала, не видела, не понимала, и боялась нашей необычности.      
Опять же не в том  смысле, что нам мог показаться в тот момент героем нашей любви Смоктуновский, нет, но он олицетворял то, что отвергало необыкновенную Доротею, и значит, и нас.
Не хотел принимать ее необычность – полеты, и то, что она видела как Фрези Грант, «то, чего не видят другие». Но ведь в продолжение этой фразы -  «Но это дано всем, возьмите его!»
А не берут, боятся и хотят жить как все.
А нам, как всем юным существам хотелось жить по невероятно большому счету.
Хотя с виду мы были самые обычные скромные девочки, никакие не выдающиеся и даже забавные по своему, как хорошо вымытые добродушные домашние зверюшки с белой и рыжей шерсткой.    

А варенки никто тогда у нас еще и не знал – только-только джинсы входили в моду. Но они должны были быть не новехонькими и темно синими, а потертыми.  И мы терпеливо ждали, пока они обносятся. А варенка уже к нам лет через пять дойдет. Сначала мы не поймем, что это, а потом будем по всяким народным рецептам варить и кипятить свои джинсы с гравием и отбеливателем. 
         
Потом, когда вернулись из путешествия – с букетиками васильков и маргариток, с конфетами и шоколадом, шампунем и белым клеем ПВА которым так здорово было клеить макеты городов из акварельной плотной пористой бумаги, и разноцветными палочками для бутербродов,  потом…. 
Потом я повела своих друзей однокурсников по архитектурному факультету  на этот фильм, как только увидела его название на афишах в Ленинграде, но они не прониклись и как-то скептически  и даже брезгливо говорили про мой фильм.
А потом мне дали почитать роман Вежинова в «Иностранке», журнале «Иностранная литература», но роман для меня не был тем же, что фильм. В нем было много чего-то такого, что мне не очень  хотелось читать и знать, но все же странен и не похож ни на что был и роман.
И как я радовалась, когда удалось мне купить книгу Вежинова, маленького формата, но толстую, в мягкой обложке, думая что прочту еще необыкновенные рассказы.
И как я совсем разочаровалась, прочитав все остальные повести – особенно «Белый ящер». Они были фантастикой, но такой, какую я не хотела знать. Этот самый «ящер» был каким-то совершенным суперребенком, выросшим суперменом, который не знал ни страха, ни ценности человеческой жизни и однажды  перекрошил в капусту всю компанию не понравившихся ему людей. И там была противная, но очень актуальная для выражения сущности многих современных фильмов, особенно отечественных детективов фраза «И все потонуло в крови…»   
И как разочаровали меня  абсолютно болгарские по колориту « Ночью на белых конях». Из которых помню только какую–то подругу героини по имени Донка, здоровущую и довольно циничную, у которой были крохотные для такой кобылы трусики.
С трусиками все обстояло  невинно – мать героини пришла к ней что-то выяснять, а эта кобыла гладила кипу своих крохотных для, очевидно,  такого объема задницы,  предметов нижнего белья.
… Потом я рассказывала о «Барьере»  тем людям, которые особенно нравились мне, и  давала  книжку. Я  долгое время любила  вкладывать буквально людям в руки книжки, думая их осчастливить насильно. Но никто, никто больше не чувствовал этого фильма и  этой истории вместе со мною.               
А теперь я собираюсь пересмотреть этот фильм, найденный в интернете, и я даже не знаю, еще какое чувство он оставит у меня – разочарование, скуку, грусть? Быть может отблеск былого  очарования?  А может быть, он всколыхнет во мне те чувства, когда хотелось видеть «то, чего не видят другие», но ведь сейчас-то  я уже на стороне Антония, и тоже хочу быть как все,  и по возможности  смешаться с толпой.