Кукурузные куклы

               
         Августовское воскресенье началось обычно. Выполнив какие-то привычные домашние поручения, Аня собиралась забраться куда-нибудь с книжкой: на крышу сарая или в сад за кусты смородины – и читать…  Но пришла соседка, подружка и одноклассница Наташка  и предложила сходить на ближайшее кукурузное поле – нарвать початков и поиграть в куклы. Она видела: оттуда начали возить скошенную на силос кукурузу, и к следующему воскресенью её наверняка уберут. У больших початков длинные кудри, да ещё и разных оттенков: желтоватые, розоватые. Их можно заплетать в косички, хоть и осторожно – хрупкие. А одежду кукурузным красавицам девочки делали из цветов: юбочки из мальвы, шляпки из ноготков. Хотя им было уже почти по тринадцать лет, они любили играть в куклы,  в том числе и цветочные.  Но цветочные – это летом. А зимой играли в бумажные: рисовали кукол в купальниках, а потом им придумывали и вырезали разные наряды на все случаи жизни.  У каждой девочки было по целому бумажному семейству. Аня рисовала хорошо, лучше Наташки, поэтому  именно она заменяла обветшавших героинь.
            А вот настоящей куклы у Ани не было долго, до прошлого лета.  У всех уже давно были. У Наташки  даже несколько: с волосами и закрывающимися глазами, а если их поворачивать то вверх, то вниз,   они пищали: «Мама!» Были у Ани какие-то маленькие резиновые "голыши" со слепленными ногами и бугорками по бокам вместо вроде бы сложенных на груди рук. Шить одежду на них было неудобно. Бугорки приходилось отрезать, как помеху. Но всё равно хорошо получались только шапки и юбки. Куклу мать вынуждена была купить, когда Ане было уже почти 12 лет. Гостили тогда у них материны тётки из дальних краёв. Мать старалась показать им, какая она хорошая хозяйка, хорошая жена, хорошая мать - носилась по дому и двору, не приседая, заходясь в неведомо  каких хлопотах. Но тётки, умные, повидавшие в своей жизни всякого,  сумели разглядеть и то, что им хотели показать, и то, что показывать не хотели.  И вот при  посещении  местного универмага баба Нюра, которая говорила всё, как резала, заявила матери: «Ты вот что, Маньк, купи-ка девке куклу.  Не там экономишь.»  Баба Нюра сама могла купить эту куклу, она уже купила Ане платье гораздо дороже. Но почему-то надо было, чтобы именно мать купила куклу. Аня знала, что теперь - купит. Но самую дешёвую. Самой дешёвой была кукла-голыш с пластмассовыми   волосами и неморгающими глазами. Но Аня уже полюбила и эти выпуклости, обозначающие кудри, и наивно распахнутые глаза. Одновременно, со жгучим чувством предательства и раскаяния за него, она смотрела на следующую по цене куклу с почти настоящими волосами, хоть их и нельзя было  расчесывать, и моргающими глазами, но понимала: мать не добавит эти 50 копеек. Кукла-голыш была куплена. По запылённым пластмассовым кудрям было понятно, что она тоже долго ждала этого момента – попасть в руки к самой счастливой на свете девочке…
       Аня и Наташа пошли на кукурузное поле.  Болтая о чём-то, они незаметно прошли километра три по просёлочной дороге.  Был ясный нежаркий день. Лёгкий ветерок трепал чёлки и косички.  На голубом небе белые пушистые облака медленно, но постоянно меняли очертания и были всё время на кого-то похожи. И было интересно находить новые и новые фигуры.  Часть дороги шли босиком, потому что под ногами была мягкая тёплая пыль, идти было приятно,  и интересно было рисовать цепочки следов. Проезжающие иногда ЗИЛы со скошенной кукурузой обдавали пылью, и надо было вовремя отскочить на обочину. Дойдя до поля, стали искать самые крупные и разные по цвету початки. Отламывали, распелёнывали кукурузную «косу», хвалились друг перед другом, у кого длиннее и красивее. Пока сравнивали, «шевелюра»  обламывалась и редела. «Полысевших» бросали, искали новых. Время бежало незаметно. Изрядно проголодавшись, девочки собрались домой. У каждой в подоле кофты было столько початков, сколько влезло. Уже выйдя на дорогу, подружки увидели, что недалеко в пролётке проехал бригадир. Они слышали взрослые разговоры о том, что кого-то за что-то гоняли на поле,  решили, что у них могут отобрать початки, и пошли домой через поле. Поплутали в высокой кукурузе, вышли на окраину поля и устало поплелись домой. А  пить и есть хотелось страшно!
       Аня подошла к дому и увидела стоящую у крыльца мать.  Сердце ёкнуло.  Поза и выражение лица ничего хорошего не сулили. Аня лихорадочно вспоминала, какое из поручений она не выполнила, но вроде бы все… Додумать мысль не успела, потому что мать со словом, полным презрения: «Явилась!», схватила  за руку и потащила в старую баню. Из подола посыпались с шелестящим стуком початки. Мать хлестала тонкой верёвкой скорчившуюся у ног девчонку. Боль была обжигающей. Сначала Аня ещё пыталась спросить и понять, за что,  но боль становилась непереносимой, и она только молила о прощении, сама не осознавая, за что: «Мамочка, прости, я больше не буду!» И  целовала ноги матери, её пыльные галоши, пахнущие сухим коровьим навозом. Потом она описалась. Потом уже не могла выговаривать слова и только визжала. Мать устала бить. «Будешь знать теперь!» - сказала спокойным голосом и вышла.
      Аня лежала в мокрых штанах на полу тёмной бани. Плакала, судорожно вздрагивая, не вытирая слёз, а слизывая их иногда, и губы были солёными, с привкусом сухого коровьего навоза. Слышала, как мать громким и уверенным голосом, любуясь собой, рассказывала соседкам, подошедшим в ожидании стада,  о том, как сейчас отходила Аньку верёвкой, как та целовала ей ноги и обоссалась.  На вопрос соседки, за что так, Аня услышала не понятый ею ответ: «Не будет к шоферне бегать!» Потом пришло стадо. Женщины разошлись доить коров. Где-то тонким голосом блеял потерявший мамку ягнёнок. Слышны были детские голоса и звонкий смех Наташки.  Потом стало тихо. Только стрекотал кузнечик рядом с баней.
      Вышла Аня из бани, дождавшись темноты. Пошла на огород, умылась в кадушке с водой для грядок, стянула с себя мокрые штаны и долго полоскала. Сняла с бельевой верёвки чистые трусы. Потом попробовала наощупь найти спелый помидор, но не удалось. Нашла огурец, жадно съела его, хотя он оказался с  кислинкой, видно, уже желтеть начал.
       Потихоньку, на самых-самых  цыпочках, прокралась до своей кровати и бесшумно легла на постель на живот. И стала думать о том, что, оказывается, её маленькой перепутали в больнице, и об этом все узнают завтра, потому что приедет красивая, добрая женщина и всем скажет, что она, Аня, её дочь,  и у неё, Ани, есть старший брат и старшая сестра. Нет, ещё и младший брат, и младшая сестра…
           В кукурузные куклы  Аня больше не играла.