Ночная планета

  Вороша длинной палкой костёр, Невилл наблюдал, как искры, одна за другой, улетают ввысь. Он мечтал, что они, долетая до темного неба, становятся звездами. Было страшно представить, что эти огоньки, словно человеческие души, взмывают, становясь всё ярче, потом бесследно исчезают.
  Сколько он себя знал, ему всегда было по душе бодрствовать в позднее время, когда мир вокруг затихает, словно останавливаясь. От мысли, что он единственный, для кого открыты чудеса ночной планеты, или наоборот, что сейчас вот так, вместе с ним, многие тысячи людей, таких же, как он, сидят у огня, и может даже думают о том же, о чём и он, становилось как-то необычно на душе.
  Когда костёр в очередной раз задымил, потрескивая, Невилл нагнулся к его основанию и, вдохнув глубже, раздул угли, чувствуя, как жар от огня приятным ощущением растёкся по лицу, а в глазах забегали яркие пятна причудливой формы.
  Подождав, пока зрение снова привыкнет к темноте, он оглянулся вокруг и обнаружил, что рядом с ним у огня сидит девушка. Невилл уже давно перестал удивляться чудесам. Чудеса – это про него. Сделав вид, что не случилось ничего необычного, он улыбнулся, сдвинувшись немного, чтобы она смогла сесть поближе к костру.
  Девушка, посмотрев на него своими необычными глазами, в которых отражалось всё звездное небо, спросила:
  -Ты знаешь, где находится туманность Андромеды?
Невилл почувствовал, что покраснел. – Когда-то в детстве, я бы смог показать, но сейчас я чувствую, что забыл. Люди становятся взрослыми и теряют много прекрасных вещей.
  Она, схватив его руку так, словно делала это каждый день, стала деловито направлять её на созвездия, произнося совсем незнакомые Невиллу названия. Он улыбался, как ребенок, который ничего не понимает, но при этом чувствует, что ему желают добра, пропуская её слова мимо ушей. Не то, чтобы он не хотел слушать, нет, но ему казалось, что он растворяется в этом тихом, приятном голосе, который напоминал музыку из другой вселенной.      
  Раньше ночную тишину Невилла имели право нарушить только сверчки, но слова девушки так прекрасно сочетались с царящей вокруг сказкой, что он больше не мог представить её себе по-другому.
  Ощущение теплого плеча успокаивало, и он чувствовал, как внутри расширяется, взрывается и растекается по всему телу шарик тихой радости и умиротворения. Положив голову к ней на колени, смыкая веки и чувствуя, как её тонкая рука гладит его волосы, последнее, что он видел – её улыбку и глаза-созвездия.
  Солнце уже успело позолотить верхушки деревьев, проникая всюду своими яркими лучами, когда Невилл проснулся и понял, что лежит на холодной земле, а костёр рядом уже давно прогорел. С сожалением он заметил, что девушки уже не было, и всё, что ему осталось от неё – это аромат цветов, хвои и, глубоко в душе – её тихая песня, о чём-то далеком и неземном.