А ты записался в писатели?

 А ты записался в писатели?

   Время, которое назначили Вере Ивановне в писательской организации, было не очень удобным, можно сказать, что совсем не удобным для нее. Встреча, что должна была произойти после двенадцати часов, разбивала день так, что Вере Ивановне уже было не успеть по тем делам, что она себе назначила на этот день.
     Но день был чудесный, мороз в тени был самым настоящим – зимним, а вот на солнце было так тепло, что чувствовалась весна скорая и жаркая. Дворники у дома старательно долбили лед на дорожках, расширяя их. И разбивали уже спрессовавшиеся сугробы. Белого снежного цвета уже не было, а все было или серым или желтым. Исчезла и надпись красками - «Лиза тебя люблю только я» - на снегу, что еще несколько дней назад лежал белым покрывалом на бульваре. Остались только цветные ледяные кусочки от букв.
     В маршрутном такси, которое должно было везти Веру Ивановну к метро Кузьминки, а пока стояло у дома на конечной остановке, было только три женщины, а рядом с водителем еще сидел один мужчина, но как только водитель собирался начать движение, то пассажир вышел из маршрутки.
- У вас пассажиры убегают. Что так? – спросила Вера Ивановна водителя.
- Нет, это не пассажир, а наш работник - «счетчик». Он стоит здесь и нас считает. За это деньги получает.
- А это не он случайно к стойке привязывает маленьким велосипедным замочком сумку?
- Он.
- Так значит, это я его сдала охране. Те потом мне говорили, что он ожидает маршрутку. Зачем ее ожидать, ведь она там всегда стоит.
      После этой фразы стало видно, что водитель решил разговора с Верой Ивановной не продолжать, и начал еще более старательно следить за дорогой. Вера Ивановна вспомнив, что едет она вступать в настоящую писательскую организацию, стала думать, достаточно ли она подготовилась к этому важному событию. Она везла с собой несколько книг. Авторы, что были обозначены на ее книгах, имели разные фамилии. Автор был один, именно, сама Вера Ивановна, но вот публиковалась она под двумя фамилиями. Одна фамилия была предназначена для исторических книг, а вторая для художественных. Конечно, такое деление было несколько условным, и в последний раз она решила все печатать под одной фамилией, но потом остановилась, и оставила так, как все и было с самого начала. Две фамилии для одного писателя.
    Приехала Вера Ивановна к станции метро Баррикадная. У станции метро было столпотворение у маленьких магазинчиков.
- Заходите. Лучшие продукты из Белоруссии. Свежие. Дешёвые. Индейка с фаршированными грецкими орехами.
- Интересно, - отметила Вера Ивановна, услышав о грецких орехах, - надо будет к восьмому марта купить.
     Вера Ивановна эту станцию хорошо знала, ей часто приходилось приезжать сюда в министерство экологии, к которому относился институт, в котором она долгие годы работала. Перейдя Садовое кольцо по переходу, Вера Ивановна спросила женщину о том, как лучше ей попасть по адресу, что у нее был записан на листочке.
- А вы не в писательский дом идёте?
- Точно. А вы писатель?
- Нет, я издатель.
- Так у вас всегда будет работа.
- Не скажите. Времена меняются. Уходит бумажная книга. Теперь и не знаешь, как продавать.
- А нужно кричать у станций метро о новых книгах.
- Придется.
- Зато ваша работа издательская активная. Встречи, новые люди. Что еще нужно женщине в большом городе. Одиноки никогда не будете.
- Правда, я еще в музее работаю. Думала, что в издательской деятельности будет финансово проще, а теперь и не знаю, может к музею опять вернуться.
- Я вот начинающий писатель. Печатаюсь в издательстве «Ваш полиграфический партнер». Теперь оно на территории издательства «Детская книга» находится.
- Знаю его. Это – «Буки-Веди».
- Точно. Мир просто непозволительно тесен. Случайные прихожие знают одних и тех же людей.
- Вот ваш переулок. Повернете направо.
     Посмотрев вверх, Вера Ивановна увидела, что с крыш домов, к которым прижимался тротуар, свисали гирлянды сосулек, а кое-где и пласты снега. Пока она рассматривала опасность, что таилась на крышах невысоких домов, то повернула не вправо, а влево. Номера домов был чётными, но не теми, что ей было нужно.  Пройдя мимо нескольких домов, Вера Ивановна решила вернуться к тому месту, с которого и пошла по нужной улице. Наконец она нашла тот дом, что и был ей нужен, но не обнаружила никакой двери, на которой могла быть табличка с нужным ей названием, не нашла и долгожданного слова – «писатель».
- Не подскажите мне дом сорок, - спросила Вера Ивановна единственного мужчину, что шел по той же стороне улицы, где она  просто стояла в печали от неудачного поиска.
- Вам писательскую организацию?
- Да, да.
- Пойдёмте со мной. Я иду туда же.
- А вы писатель?
- В некотором роде. Я поэт.
       Мужчина, рядом с которым шла Вера Ивановна, был высок, строен, седые волосы, густые, расчесаны и пострижены. Только теплый легкий ветерок понимал их, но не мог нарушить красивую форму прически.
- Такое событие для меня идти с настоящим поэтом.
- Входите в эту дверь, - показал поэт на неприметную дверь, над которой действительно ничего не было обозначено.
 И Вера Ивановна вошла.
- Скажите дежурному, что вам нужно, и он вам подскажет.
- Спасибо вам за благосклонное внимание, - сказала Вера Ивановна, решив, что какое-то необычное слово тоже может приблизить ее к этому новому для нее миру писателей и поэтов.
     Вере Ивановне была нужна комнат с номером 4, и женщина или девушка с именем Анна. На втором этаже номера комнат были только двузначными. Вера Ивановна постучала в комнату с номером 26, так как не увидела дверь с табличкой 4.
- Не подскажите, мне нужна комната 4, - сказала она молодому человеку, что низко наклонился над столом, где сидело нежное создание.
- Вы же видите, что номер комнаты 26.
- А, поняла, первая цифра в номере обозначает этаж, - заявила уверенно Вера Ивановна, - значит, мне нужно искать 24 комнату.
     И Вера Ивановна нашла комнату с номером 24, дверь в комнату была закрыта. Она удивилась, ведь она пришла точно по назначенному ей времени. Но потом за дверью раздался шум, замок заскрипел металлом и дверь открылась.
- Вот я пришла к назначенному времени. Вы Анна?
- Нет. А вам в какую комнату?
- В четвертую.
- И ищите вашу четвертую комнату.
- Поняла, что первая цифра не номер этажа, - уверенно сказала Вера Ивановна.
       Действительно, на втором этаже еще был длинный коридор,  на комнатах были тоже номера, вот и цифра 4, написана крупно на листе бумаги и прикреплена рядом с дверью. Из-за двери были слышны тихие голоса. Вера Иванина дернула ручку двери, но дверь не открылась, тогда постучала, но и тогда ей никто не открыл дверь. Решив, что нужно остановиться и посидеть пока откроют, Вера Иванина прошла за угол в коридоре, и там, на стене ещё раз увидела номер четыре, на листе бумаге, что был прилеплен у открытой двери.
- Это я к вам стучала в другую закрытую дверь? – спросила Вера Ивановна у двух женщин, что были в этой комнате.
- К нам.
 - Что-то сегодня со мной не то, что нужно, - добавила Вера Ивановна.
       У той двери, в которую стучала Вера Ивановна, стояли коробки с книгами, и на этих коробках тоже лежали книг.
- Мне к Анне.
- У нас две Анны.
- Мне к той, которой я звонила. Мне хотелось бы вступить в вашу писательскую организацию. Вот и книги привезла.
- Мы должны вас узнать. Вы должны принять участие в некоторых наших мероприятиях.
- В субботниках?
- Нет, у нас интеллектуальные занятия.
- Если нужно, то и на субботниках могу поработать, к этому отношусь спокойно.
     Вера Ивановна положила на стол перед Анной стопочку книг, что приготовила к этой встрече. Книги были одинаково оформлены. На обложке книг – фотографии: на одной фотография, которую сама Вера Иванина сделала на  Соловецких островах; на второй книге фотография из города Пушкина; на третьей, просто вид новой Москвы, ее небоскребы; на четвертой вид города Долгопрудного. Вера Ивановна была довольна, что сама могла оформлять свои книги, придумывать, как будут выгладить обложки ее книг.
- Привезла четыре книги. Вы говорили, что достаточно двух.
- Нам еще с вами нужно познакомиться.
- У меня есть трудовая книжка. И судимостей нет.
- Нужно понять, что вы сами пушите свои книги.
- Да, я уже десять написала. Кто бы вместо меня столько писал. Таких чудаков не найти.
      Последняя фраза о том, что есть какие-то другие авторы ее книг, повеселила Веру Ивановну. Для нее, вообще было удивительно, даже подумать о том, что человек мог прийти с чужими книгами. Что здесь могло быть такого особенного в этом братстве, что для проникновения сюда, к писателям, требуется писать книги, обращаясь к другим авторам. Ладно, пусть спрашивают, ведь не они к ней пришли, а она пришла к писателям с их законами, по которым они, наверное, и существуют.
- Вот заполните анкету.
- Обязательно.
- Можете сесть за стол, за которым сидел Сергей Михалков.
    У окон высоких и узких стоял стол, вокруг которого были стулья самого простого вида, что обычно стоят в рядах в небольших залах. Но стол был необычной формы, края его не было закруглены, а сделаны с таким особым изгибом, что тоже не давали острых углов. Цвет поверхности стола имел все оттенки бежевого и коричного. Про себя Вера Ивановна решила, что стол сделан из карельской березы. Села она за самый дальний, узкий край стола, ближе к двери, так, чтобы видеть всю комнату и окна.
     В окна был виден двор, который был образован четырьмя стенами зданий, одна из стен была короче, чем остальные, и здесь и был вход в маленький дворик. Солнце освещало одну из стен дома, и казалось, что стена закрыта блестящим полотном без всяких изъянов. Две другие стены были в тени, и на них были тоже окна, но маленькие и одинаковые.
    В комнате было светло, но солнечные лучи были не прямыми, а отраженными, значит, и эта стена дома была в тени.
     Пока Вера Ивановна писала анкету, в комнату пришли и писатели: двое мужчин и одна женщина. Потом появился и еще один сотрудник, и он занял третий свободный стол у стены, и оказался ближе всех к Вере Ивановне.
- Вот Виктор Иванович пришел, отлично. Я к вам за документом об окончании курсов.
- Сейчас найдем ваш документ. Вы первым, Владимир Иванович, пришли за документом, остальные не спешат получать.
- Все хотят сделать торжественную встречу для получения этого удостоверения. Всем договориться нужно, потом собраться.
- Теперь уже не так просто будет это сделать, опыт говорит, что так и останутся все у меня документы, лежать. Только я вам не написал в свидетельстве отчества. Не нашел.
- Так даже лучше. У нас только Пушкин – Александр Сергеевич. А все остальные с именами: Максим Горький, Лев Толстой, Осип Мандельштам.
     Виктор Иванович мужчина молодой, по всей видимости, пришел с важной встречи, был в темном костюме. Волосы темные, кудрявые, без седины. Чувствовалось, что он немного простужен, он нюхал трубочку, такие Вера Ивановна помнила по своему детству, и удивилась, что и сейчас существуют такие. Потом Виктор Иванович взял большую пеструю чашку, высыпал в нее порошок и залил горячей водой. Эту смесь он выпил не спеша, заедая белыми пряниками.
- У нас теперь здесь есть и чай и кофе. Там стаканчики стоят. Берите, угощайтесь, - сказал Виктор Иванович, обращаясь к писателям и Вере Ивановне.
     За столом у Анны сидела женщина, там обсуждали книжную выставку в Лондоне. И какие книги брать, и сколько это стоит. Потом обсуждали выход следующего альманаха произведений.
     Именно эта женщина принесла в эту большую комнату веточку маленьких ромашек, и веточка от мороза была спрятана в коричневую твердую бумагу, такой бумаги Вера Ивановна давно нигде не видела. А раньше такая бумага лежала под руками любого продавца.
- В этом альманахе будут и проза, и поэзия. А вот следующие номера сделаем по другому, поэзия отдельно, проза отдельно.
- А сколько в год будет делать альманахов? – спросил Владимир Иванович.
- Думаем, что один в три месяца, ответил Виктор Иванович.
     Написала анкету Вера Ивановна уже давно, но пришедшие были здесь как дома, и она не спешила сообщить им, что пришла раньше и не меньше, чем они торопится по своим намеченным на день делам. Но какая-то особая здесь обстановка, что  не позволяла ей нервничать и спешить. Можно было даже сказать, что в воздухе витало умиротворение. Доброжелательность, неспешность, ответы на любые вопросы. Никто не спешил. На красивом столе карельской березы в пластмассовой бутылочке стояла веточка крошечных ромашек. Все у них было как у настоящих, только каждый цветок имел меньше лепестков, но и желтую серединку, а лепестки ромашек были короче и шире. А вот листочки на веточке были такие же, как и у настоящей ромашки. Потом поэтесса или писательница взяла листочек бумаги, порезала один край, и обернула пластмассовую бутылочку, сделав бумажную вазу.
- Красота, - подумал Вера Ивановна.
     Потом она посмотрела на потолок комнаты и увидела там невероятной красоты хрустальную люстру. Вся в больших хрустальных подвесках, она занимала почти все пространство потолка.
- А можно мне сфотографировать такую красивую люстру, - спросила Вера Ивановна.
- Фотографируйте.
     И Вера Ивановна сфотографировала люстру, потом стол карельской берёзы, за которым в давние времена сидел Сергей Михалков, потом стену, на которой были портреты Пушкина, Лермонтова, Чехова.
     В это время к Вере Ивановне подошла Анна, взяла у нее анкету и две книги из четырех.
- Мы рассмотрим вашу анкету, а потом, если решение будет положительным, то вы сможете написать другое заявление с просьбой о приеме в нашу организацию.
- А значит, это не заявление, на прием в ваше общество? Значит, может быть и отрицательный ответ?
- У нас лимит по приему. В этом году можно принять только восемьдесят человек.
- А вы уже к марту и приняли восемьдесят человек, - подумал Вера Ивановна.
 - Все сообщим, - подвела итог встрече Анна.
     Вера Ивановна положила фотоаппарат и книги, что остались у нее в сумку. Попрощалась со всеми. Проходя мимо стола, за которым Владимир Иванович заполнял форму именно того заявления, что требовалась для приема в литературное сообщество, попрощалась и с ним.
- Я посмотрел ваши книги, если будете печатать стихи, то выбирайте другой формат для книги стихов, меньше, это удобнее, - сказал он Вере Ивановне.
- Спасибо, учту, - ответила Вера Ивановна.
     На улице солнце продолжало сиять, Садовое кольцо стояло в пробке, а троллейбус, что был ей нужен,  только что отошёл от остановки. А так хотелось не спускаться в метро, а хотелось проехать по городу, чтобы увидеть как в морозе и ярком солнечном свете начинается весна.