Дневник волка Часть 1 Глава 5 и 6

                Глава 5
  Пожалуй, эта глава будет последней в моей повести, так похожей на костер – вспышка в первой главе, постепенное разгорание во второй, разрастание пламени в третьей, и вот уже бурный огонь четвертой, пятая станет последним артековским возгоранием с затуханием костра повести, последней из всевозрастающих ступеней, встав на которую, можно будет увидеть зарю истины. Зло порождает зло. Нет, истина не в этом. Возможно, пока рано делать какие-либо выводы. Этой фразой я лишь хочу обозначить тезис  дальнейших событий. Именно! Волчица начала мстить. Я был беспечен и попал в пасть ее ответной ловушки. Операция, вероятно, тоже планировалась ни одни сутки. С чего начать? Как ни странно тот день, кажется, вторник был тоже затянут туманом. Мы встретились на нашей лужайке, взмокшие от охотничьей беготни. Хочу отметить, что я считал: пассия моя давно остыла от моей выходки, поняла мотивы моих действий, и мы теперь в расчете. Было довольно холодно и вообщем-то все между нами ясно, и теперь, считал я, нас ждет долгая и счастливая жизнь со смертью в один день. Жаль: мои рассуждения шли вразрез с ее, и мне предстояло в этом убедиться. Слишком уж туманными оказались мои мысли! Слишком безжалостной моя выходка! И она показала свой взгляд на вещи. На лужайке сделалась приветливой, замотала хвостом, засверкала глазами, как тогда, когда я нацарапал “прощаю” на снегу. Я – бедный я – принял все это за чистую монету. О, женщины – обман вам имя, коварство фамилия! Читатель, ты мне не поверишь: она решила убить меня, эдакая стерва! Сначала вновь завела эти чертовы волчьи игры, и мы предались безмятежной, как мне казалось, погоней друг за дружкой… Каким я бываю доверчивым! И какой жестокой моя волчица! Мы бежали, рассекая туман. Я чувствовал, что вот-вот нагоню ее, как вдруг дорогу мне преградила вылетевшая справа стая волков. Вероятно, она знала, что в это время они охотятся здесь или еще что-то. Тогда было поздно думать. Она успела проскочить мимо этой рычащей массы, а меня практически захлестнуло потоком серых зубастых тел. Пришлось спасать свою шкуру. Стая, кстати, дико ненавидела меня, одинокого охотника, и неоднократно я сталкивался с отдельными ее представителями. В стычках победа была за мной, как правило, еще на звуковой стадии. Но стая! Они готовы были меня растерзать. Я стал их главной добычей. Мысли скакали в голове, как сумасшедшие, на пятки наступали волки, и даже оглядки не позволял мне всевозрастающий страх! Куда бежать? Что делать? Ответы на эти жизнеспасающие вопросы не приходили, поэтому вся моя суть стала глаголом “бег”.  Не знаю, сколько времени продолжалась эта погоня, похожая на кошмарный сон-предвестник несчастий, но в определенный ее момент я нашел способ проснуться. Мы пробегали мимо заледенелого озера, того самого, рядом с которым частенько отдыхала эта стерва, и я решился. Когти впились в лед, но я все-таки еще сильно скользил. Волки призадумались, наблюдая за моими упражнениями в фигурном катании, и тоже все-таки решились! Меня спас Пафнутьевский выстрел. Никогда еще я не был рад ему, как сейчас ( имею в виду Пафнутия). Он спас меня, пальнув в стаю. С трудом мне удалось выкарабкаться с “медео” на твердый снег и заняться мимикрией, спрятаться за обледенелыми кустами. Пафнутий похрустел валенками, прошелся и был таков. Какое-то время в состоянии крайней подавленности я прикидывался белым сугробом, после вяло, будто подстреленный, отправился домой.
   Превращение было как никогда тяжелым, и после него я ощущал тошноту. Катастрофа! Она не любит меня.  От таких мыслей и вправду могло вырвать. Нужно было что-то делать, спасать ситуацию, ведь я серьезно любил ее, как любил Ромео Джульетту, как Гумберт Гумберт  Долорес Гейз и т.д. Проснулся где-то с час после превращения в состоянии крайнего шока – бледный как смерть и глубоко вдыхающий воздух, как астматик. Оказалось, что вся моя сущность, сознание, душа и тело – все жило лишь ожиданием любви с волчицей. И теперь все это так быстро и безжалостно отобрали. Я дышал ей и испытывал чувство кислородного голодания. Я шел на свет в конце туннеля, а мне на встречу вылетел ревущий поезд-убийца. Что может быть хуже? Узнать, что ее решение окончательное и отмене не подлежит… Я заходил по комнате, перебирая в голове мечущиеся варианты спасения. Ну, конечно! Нужно прийти к ней и искренне раскаяться в содеянном. Пусть я буду при этом чувствовать мизерабельно, зато спасу нашу любовь. Скажу, что все это я сделал от горя (считал, что не любит). Скажу, что не могу жить без нее. Скажу, что мы части одного целого, которому никак нельзя разъединяться, что больше жизни люблю ее. Вообщем выложу все то, что частенько мы видим с голубого экрана телевизоров в каком-нибудь заурядном мыле. Решено. Нутром я чувствовал, что она уже тоже превратилась и сейчас у себя, возможно, также, как и я, сожалеет о содеянном. Узнать так это или нет можно только экспериментальным способом. Я сбросил с ног валенки и ватник, облачился в дорого длинное пальто, кашне, брюки и свитер – в этом я приехал на свою зимнюю стоянку. В специально отремонтированном под цели стоянки сарае размещался мой джип. Сарай был замаскирован, дабы не привлекать взгляды возможных посетителей Логовки. Ноги упали в ультрамодные, зимние ботинки от Kenzo, и причесанное лицо появилось перед обломком зеркала (почему-то мне нравилась эта неубранность обиталища и пять и опять же маскировка). Выглядел я на все сто. Оставалось только присесть на дорожку и отправиться на охоту за личным счастьем. С лицом тяжелым и фундаментальным я покинул свою избу! Что творилось в моей душе! Как отговаривал меня от этого охвостевший и орогатившийся демон-прокурор и подбивал адвокат ангел. Сколько раз я останавливался и вновь продолжал идти. Пожалуй, и не сосчитать. Сильнейшая метель выла у мне в ушах, ветер растрепывал зачесанные волосы. Но, борясь с метелью, как с некой природной преградой, я все же дошел. Рука с трудом открыла калитку (сильно нервничал) и случайный зритель сильно бы удивился тому, что такой респектабельный мужчина забыл в этом заброшенном и Богом забытом доме. После кратковременного простоя (очередных раздумий) я сделал над собой неимоверное усилие и скрылся в темноте сеней. За что-то задел и в уши ударил звук дребезжащей, падающей тарелки. Глаза долго привыкали к темноте, которая стояла не только в сенях, но и в самой избе. Я прикрыл за собою скрипучую дверь и нашел свою волчицу молча сидящую у окна на табуретке. Пауза. Какое-то время мы молчали. Затем она достала из лежавшей на кровати пачку дамских сигарет, щелкнула зажигалкой и разрушила тишину, встав у окна:
- Зачем ты пришел? – спросила нервно волчица и выпустила клуб сизого дыма. Ее голос сквозил отчаянием и болью.
- Сказать, что я выжил, - медленно ответил я и попытался подойти к ней.
- Стой, где стоишь! – выкрикнула она,  - не то я за себя не ручаюсь!
- Ну, прости меня. Я сволочь, ничтожество. Мой поступок гнусен, но я прощаю тебя за твой… И знаешь, нужно уметь прощать. Прости меня (повторил несколько раз)  я люблю тебя, - закончил я и волчица при этом кивнула головой, затянулась и помещение еще больше заполнилось сизым дымом. На мои слова она вставила щелеобразное ругательство и добавила: “Как трогательно”.
- Но…
- Уходи, - быстро отчеканила моя прелесть, словно полоснув ножом по сердцу.
- Ну, зачем ты так…
- Немедленно уходи! – закричала она на меня в уже нешуточной злобе.
  Ничего не оставалось сделать, как подчиниться. Разговаривать с ней сейчас было бесполезно: слишком сильна была ее злоба и слишком слаба вера в искренность моих слов, если она вообще была.
  Я вышел в сени немного покачиваясь, будто получил легкое сотрясение мозга. Разбитость, подавленность и черная меланхолия вдруг все вместе стали моими друзьями и вели меня под руки до дома. Там я вяло разделся, облачился вновь в ватник и заскрипел панцирной кроватью. Мое зрение затянула паутина, так похожая в тот момент на состояние моей души. Так я пролежал до вечера, после принял волчий облик и отправился на охоту. Желания охотиться не было, была тяга вновь увидеть ее, почувствовать запах, может быть, в виде волка она сумеет меня простить, и все забудется. Мечтатель. Она не простила меня в тот день, не простила и следующий и в последеующие тоже, судя по тому, что больше не показывалась на нашей поляне и при моем появлении пыталась скрыться. Началась длинная вереница дней одиночества, которое раньше мной легко переносилось, а теперь превратилось в средневековую китайскую пытку водой. Придти к ней вновь я не решался. Вот какими бывают застенчивыми звери, когда дело доходит до настоящих чувств. Однако ее ответ и без того был понятен: стоило только поймать ее взгляд, пытаясь нагнать в волчьем обличии. Столько боли, обиды и отвращения я еще никогда не видел. Оставалась только надежда на то, что где-то в глубине души она все-таки еще не равнодушна ко мне и счастье не за горами, чего нельзя было сказать о завершении зимы. Да, скоро нужно было покидать Логовку. Неужели  все так и закончится? Можно сказать, не начавшись. Я не мог этого допустить и зачем-то опять начал следить за волчицей, собственно, это все, что можно было поделать в моем положении.
  Наблюдение через несколько дней дало свои плоды: волчица голодала, охота у нее шла из рук вон плохо. Помнится: именно с этого все и началось! Может быть, волчьи боги дали мне второй шанс… Правильно подумали: я решил помочь. Чтобы не повторять ошибок прошлого добычу ( у меня охота, кстати, всегда шла отменно) решено было оставлять на ее участке около большой яблони. Я бережно клал тушки, когда она уходила искать себе пропитание – то, что заменяло ментальную пищу в зимний период. И как вы думаете что? Она не брала. Вероятно, так хотела сделать мне еще больнее. Утром я приносил новую тушку, а у яблони запорошенная снегом, совершенно нетронутая лежала моя предыдущая добыча, хотя волчище точно выяснил, что вчера она потерпела охотничье фиаско. Что мне оставалось делать? Я решил все бросить. Уйти. Зализать свои душевные раны в каком-нибудь укромном уголке до окончания зимы. Таким местом была выбрана такая же заброшенная деревушка недалеко от Логовки. Нашелся более менее сносный дом, и я поспешил туда перебраться, оставив джип. Промелькнуло несколько дней, прошедшие в сильной пурге, которая замела следы моего ухода и развеяла запах. Они прошли как говорят на иголках, мне все время хотелось вернуться, однако я сдержался и через какое-то время привык к своему новому жилищу… И время потекло, потекло, потекло… Вот! Никак не могу забыть тот момент. В сердце будто что-то екнуло, с неимоверной силой захотелось вернуться. До этого момента, дня, у меня был длительный период непревращений, и это время я коротал лежа на кровати с мыслями о самом сокровенном – прощении волчицы. Сначала я это принял за некую духовную связь, которая, как считал, установилась между моей ненаглядной и мной, и что по каналам этой связи до волка дошел некий сигнал. Быстро (как и сигнал) до меня доскочила мысль, что не увидь я волчицу еще день, то суждено вот так вот и умереть в этой чертовой лачуге. Естественно, я не хотел для себя такой участи и решил вернуться…
  Возвращение. Есть в этом что-то приятное и волнительное, что-то маняще-сладкое, теплое. Я думал, что тот сигнал, дошедший до фибр души моей (тянет на поэзию), есть знак о прощении, и скоро, совсем скоро мы сольемся в страстных объятьях , счастливые и обоюдолюбимые. В предвкушении этого у меня учащенно заколотилось сердце. До Логовки было всего ничего, и я быстро преодолел те   пять-шесть километров пропасти между нашими судьбами. Теперь уверенность в том, что они пересекутся была тверже самых прочных камней. Где она? Скорее бы увидеть! В глазах появился мой дом, и я с ужасом обнаружил, что в рассеянности смешанной с тоской забыл закрыть дверь. А хате явно кто-то был. Может быть, Пафнутий – этот любопытный лис. Однако ничего не пропало, и даже предназначенная для него самогонка стояла на месте. Вещи на столе кто-то трогал (уж я-то помню расположение кружек и ложек). Неожиданно меня осенило. Я выскочил и направился к сараю с джипом. Над ним тоже кто-то поработал. Кто-то обнаружил джип. Кто этот кто-то разворошивший заваленный сеном мой Land Crauser? Мне стало не по себе, как, бывало, я ребенком заходил в темную комнату и чувствовал себя также. И с тем же детским страхом пришлось выскочить из сарая.“ Волчица”, - подумал я и начал превращаться. Как не кстати! Что ж придется смириться с этой волчьей участью и, возможно, найти ее в лесу. Читатель, ты как всегда прав: волчицы не было в лесу, еще вернее, в тех местах, где она обычно охотится. Нехорошее предчувствие разрослось во мне до размеров космических. Я искал, судорожно, нервно, волнуясь, но даже следов ее не было видно. Оставалась поляна, место наших встреч, я забежал туда и замер. Почти по середине лежал мертвый волк. Подумалось наихудшее и, стремглав, живой приблизился к мертвому. На снегу лежал мой двойник. Я невольно отшатнулся, словно увидел собственную смерть. Те же уши, морда, - и кровь, повсюду кровь на снегу. Мне стало дурно, хотя я не боялся вида крови (каким бы я тогда был волком). Захотелось домой – прочь от этого места, захотелось стать человеком, но видимо, было поздно, и я упустил свой шанс!
   Дом. После превращения быстро оделся (ватник, шапка и валенки) и выскочил на мороз. Есть только одно место, где я мог найти ее, либо она покинула Логовку также, как это сделал я. Но зачем? Читатель, я не шел, я бежал, спотыкаясь, иногда падая и вновь поднимаясь. Конец Логовки… Калитка… Сени… Темнота. Рука щелкнула зажигалкой Zippo; на столе звонил сотовый телефон. Я ..я ..я закричал! Я заметался по комнате! Я не хотел в это верить. Меня охватили сухие рыдание, и я пал на колени. Моя жизнь больше не стоила и ломанного гроша. Свет от зажигалки осветил труп волчицы, лежащей на кровати. Рядом из безвольно опрокинутой на край руки выпал дамский револьвер. Все кончено. Она убила себя. Она посчитала моего двойника за меня. Она решила, что я мертв. Осмотр моего дома и сарая только подтверждали это, и под яблоней больше не было тушек. На стене в дрожащем огне зажигалки мерцал кровавый след с кусочками того, что я так сильно любил. Окно было забрызгано кровью, и давил на уши звонок сотового телефона (легкая попсовая мелодия). Мои нервы не выдержали: я погасил зажигалку и сдернул со стола телефон:
- Почему ты не отвечаешь? Уже с полчаса тебе звоню. Не молчи. Оглохла, что ли? – посыпался дамский лепет.
- Она умерла, - сухо перебил я, справившись с рыданиями.
- Что? Кто это говорит…
Я нажал на кнопку отключения.
  На этом, читатель, моя повесть кончается. Можно, конечно, еще описать, как я на следующий день похоронил мою любовь на нашей поляне, долго провозившись с промерзлой почвой, можно добавить, что в дальнейшем я узнал от Пафнутия, что двойника убили заезжие охотники, и что я больше не мог охотиться от всевозрастающего с каждым днем  горя. Но мне кажется, что подробные описания этих мелких деталей не имеют смысла, как не имеет смысла уже ничего после ее смерти. Я начал писать, чтобы еще раз, возможно, пережить все это и запечатлеть. Однако теперь, когда повесть закончена, не обессудьте – хочется поставить точку в ней и в своей…
                Глава 6
     В дверь постучали. Волк в человеческом обличии посмотрел  налево и отложил ежедневник:
- Открывай! – раздался крик из-за двери, - Пафнутий говорил дом занят. Мы до смерти промерзли, а у тебя есть согревающее (раздался нагловатый смех).
- Сейчас.
Волк-оборотень встал с подскрипывающего стула, слегка раздраженный нежданным визитом. Только их сейчас не хватало! Тех из-за кого его судьба… На полпути он почувствовал, что у него начинают расти когти. Глаза заполонила красная дымка, и сознание заволокло бешенством. Стук повторился:
- Открывай, ты что заснул, что ли! – вновь грянул нагловатый басок.
Из-за двери, которую волк, решив свою участь, решил закрыть, послышалось рычание.
- Что за черт?!
- Слушай, Слава, там волк, может быть…
- Да, быть этого не может, - перебил стучавший Слава, - а ну-ка отойди!
Слава взвел двустволку и пальнул по замку. Стоит отметить количество охотников, тех самых городских заезжих охотников, и их месторасположение у двери. Слава был верхним углом равнобедренного треугольника, углы основания составляли его друзья, Рома и Василий. Думаю: то кем они были и вообще их личности не важны. Достаточно имен. Важно то, что после выстрела этот самый Слава стал первой жертвой волка. Он повалил охотника на снег и хотел было уже вцепиться ему в глотку, но Слава оказался, как ни странно, чуть быстрее – успел закрыться рукой, и челюсти пронзили ткань тулупа.
- Что вы стоите, мать вашу, стреляйте! – успел прокричать Слава, и оторопевший Рома, левый угол прямоугольника, пальнул. Тщетно. Он промахнулся. И из-под тулупа растеклась славина кровь. Волк бросился на следующего. Им  оказался Рома. В быстром молниеносном скачке волк сделал свое дело. Острые зубы пронзили плоть шеи – Ромина участь была решена. Оставался Василий, который  решил исход этого поединка, пальнув в хребет волку-оборотню, спасший свою жизнь и впоследствии обнаруживший вышеизложенную повесть.
                конец первой части

                продолжение следует...

     Июль - декабрь 2005 г.