тишина

|от автора: на сайте трудно читать текст с экрана. поэтому сворачивайте в маленькое окно - так текст воспринимается легче. приятного прочтения



Вначале был звук.

Они остановились разом, будто договаривались о привале заранее. Для пущей надежности каждый из них позвонил в колокольчик.
Девочка не прекращала петь, даже когда снимала рюкзак и устраивалась поудобней возле дерева. Ее тонкий и тихий голосок разносился по всей улице, позволяя остальным членам группы ощущать себя в безопасности. Девочку звали Лиза. Она пела спокойно, вдумчиво, и казалось, что она совсем не здесь, а где-то в другом мире, и потому ей не страшно.
- Отдыхаем полчаса, затем снова в путь. Всех устраивает?
Это сказал Давид – человек, который шел впереди группы. Сбросив походный рюкзак и винтовку, он выгнул спину, а затем потер шею.
- Лиз, - позвал Давид, - спасибо за твое прекрасное пение. Сейчас лучше отдохни, и оберни горло шарфом – становится холодно, хорошо?
Лиза прекратила петь и полезла в свой рюкзак.
Давид подошел к пожилой паре: они всегда держались за руки, и лишь в крайней нужде расцепляли руки.
- Михал Николаич, - обратился Давид, - вы не могли поиграть? Я вас сменю через пятнадцать минут.
- Ни о чем не переживайте, - Лариса, жена Михаила, дотронулась до руки Давида, - мы будем играть в течение всего привала.
Женщина, которую звали Марина, развела огонь. Она подкидывала ветки, который в мгновения ока насобирал Артем – сутулый и короткостриженый парень.
- Нужна добавить еще розжиги, - сказала она, - ветки немного сырые.
- Дождя же не было, - удивился Артем.
- Не в дожде дело, - Давид посмотрел на небо, - скоро зима.
Михаил Николаевич коснулся струн смычком, а затем заиграл. Музыка, точна мощная волна, разлилась по улице, обогнула дома и деревья, а затем замкнулась где-то наверху, словно среди воздуха разлился невидимый океан.
Лиза подбежала к костру, над которым уже устанавливался котелок, выхватила самую длинную веточку из огня, а затем стала махать ею в воздухе. Тлеющий уголек приятно пах и летал по небу так, как хотела того Лиза. Она прыгала и смеялась. В какой-то момент огонек сам повел ее за собой и девочка, поддавшись этой игре, побежала за ним.
Она не заметила, как далеко ушла от своих, а в лагере никто не обратил внимание на исчезновение Лизы, так как все были слишком измотаны долгой дорогой.
- Ла-ла, уголек, ты летишь как птичка! Ты красная, пузатая синичка! – напевала она себе под нос, как вдруг сгоревший кончик отвалился при взмахе и упал почти ей на ноги. – Ой, - воскликнула она.
И в этот момент она услышала музыку. Точно такую, которую слышала в детстве. Так звучала ее шкатулка, в которой танцевала балерина.
Лиза должна была испугаться, но ей стало слишком интересно. Она оглянулась на лагерь и, убедившись, что ее еще никто не ищет, побежала вперед.
Она зашла в арку между двумя высотными домами и оказалась во дворе, где была детская площадка и парковка. Со всех сторон на нее смотрели пустые окна. Этого Лиза боялась больше всего – окон.
Если бы не музыка, которая теперь звучала громче, Лиза непременно бы завизжала. Оглядевшись по сторонам, она увидела машину, врезавшуюся в столб. Весь капот был собран гармошкой, а лобовое стекло было разбито.
Лиза осторожно пошла к машине. Она чувствовала, что эта машина совсем не из этого места. Но ведь музыка не звучала, а это значит ничего опасного не было. Она была чужой, как персонаж другого мультика. К тому же музыка доносилась именно оттуда, в то время, как все остальное было похоронено в безмолвии.
Подойдя ближе к машине, она остановилась. Затем приподнялась на цыпочках, стараясь заглянуть в салон. В машине был человек. Он лежал головой на руле и не двигался. Лиза сделала еще один шаг. Где-то в салоне лежала шкатулка. Но где?
Лиза подошла еще ближе, и в этом момент ее кто-то дернул за куртку назад, а затем зажал рот.
Это был Давид.
Он посмотрел на нее и молча дал понять, чтобы она ничего не говорила. А затем указал ей на арку, в которой стоял Артем.
Давид спустил с плеча винтовку и взвел курок. С видом охотника, он обошел автомобиль и заглянул через разбитое стекло. Мужчина в машине не двигался. Его голову накрывал капюшон от кофты.
Давид расслабил пальцы, а затем сильней сжал винтовку.
- Эй, - окликнул он. – Я держу тебя на мушке. Если дернешься – пущу пулю в голову. С такого расстояния она снесет тебе половину черепа. Ты меня понял?
Но мужчина в машине не отвечал. Давид подошел ближе. Он пытался разглядеть дышит ли вообще это человек.
- Башку поднял! Чтобы я видел твое лицо.
Мужчина шевельнулся.
- Вот так, не спеши. Подними руки, - командовал Давид.
Незнакомец отнял голову от руля и поднял голову. Лицо его было в запекшейся крови. Он щурился, стараясь рассмотреть, кто стоит перед ним.
- Не цельтесь в меня, - тише ветра пролепетал он. – Я безоружен.
- Рот закрой и вылезай из машины.
Мужчина неуверенно кивнул, а затем подергал ручку.
- Я не могу выйти. Заклинило.
Это Давид услышал. Еще минуту он стоял в раздумьях, а затем прокричал:
- Артем, сюда!
Давид опустил винтовку, но палец с курка не убрал.
- Как тебя зовут?
Незнакомец хотел что-то сказать, но затем его взгляд ушел куда-то вдаль. Губы шевелились, но ни один звук не вылетал из них. Он казался безобидным.
- Артем, помоги открыть дверь.
Парень кивнул, а затем, что есть сил, дернул дверцу. Она не поддалась. Тогда Артем ударил по ней ногой, и она вовсе отвалилась со скрежетом.
- Я безоружен… - сказал мужчина, а затем добавил, - наверное.
- Что это еще значит? – спросил Артем.
- Я не могу вспомнить, где я… и кто вы?
- Нас ты не знаешь, - ответил Давид, - и мы тебя.
- Должно быть, ты здорово ударился головой, - сказал Артем.
- Ты мародер? Хищник? Кто? – не отставал Давид.
Артем схватил мужика под локоть и почти силой вытащил из машины.
- Давид, посмотри на него… Кажется, он вообще не понимает, что происходит.
- Руки за голову.
Незнакомец покорно подчинился. Но как только он завел руки за голову, его ноги подкосились и он рухнул на землю.
Артем посмотрел на Давида, а затем развел руками.
- Не похож он на крысу или хищника. Лицо все в крови… Может он нормальный, как мы? – предположил Артем.
Давид повесил винтовку на плечо, а затем заглянул в салон машины. Он достал оттуда шкатулку, к которой была примотана самодельная батарея. Маленькая железная балерина крутилась по кругу.
- Кем бы он ни был, он хорошо подготовился, - сказал Давид.
- Что будем делать? – спросил Артем.
- Отнесем его к нашему лагерю. Надеюсь, он скоро придет в себя – нам нужно поторапливаться.
И Давид оглядел пустые окна, в которых уже играл красный закат.

- Он не хило врезался, нет ничего удивительного, что память его покинула.
- Это надолго, как думаете?
- Среди нас нет врачей. Мы не можем судить об этом. Все, что нам стоит сейчас решить: брать его с собой или же оставить здесь. Если мы возьмем его в группу, то обязаны будем доверять.
- Его нельзя здесь бросить. Батарейки на его шкатулке уже на исходе. К рассвету он может не дожить.
Именно на этих словах незнакомец открыл глаза.
На вид ему было лет сорок, и голову уже покрывала седина. Марина отмыла его лицо и руки от крови, а разбитую бровь заклеила пластырем.
- Смотрите, он очнулся, - сказала Лиза.
Давид присел рядом.
- Дайте ему воды. Вот, держи. Сделай пару глотков.
- Спасибо, - ответил он.
- Расскажи кто ты и откуда?
Незнакомец что-то промычал, его глаза задвигались в страхе, точно он увидел страшного зверя:
- Я не могу вспомнить… слишком... странно.
И тут его взгляд впился в Давида, и он уверенно сказал:
- Я не помню.
- Да он разыгрывает комедию! – вмешался Артем. – Ему нужны наши инструменты, вот и все. Если он не помнит ничего, тогда почему он сказал, что безоружен, как только очнулся?
Группа замолчала.
- Послушайте, я понятия не имею, где нахожусь. Но я не хочу ничего красть у вас. Может, я не помню, кто я, но я знаю, что я не вор.
- Так мы тебе и поверили, - прыснул Артем.
- Тише, - сказал Давид, - пусть объясниться.
- Спасибо. Я всего лишь хочу сказать, что мне нужна медицинская помощь, ведь так? Вы не могли бы вызвать скорую?
- Он над нами еще и издевается!
- Артем, молчи! – Давид подвинулся к незнакомцу ближе, прикусил губу, а затем внимательно оглядел пришельца. – Скажите, вы не знаете о Тишине?
При последнем слове вся группа напряглась за исключением незнакомца.
- Что еще за тишина? – Он не мог понять, чем заслужил такие взгляды от каждого из смотрящем. – Почему вы так смотрите? Что я такого сказал?
И незнакомец перевел взгляд на дома, на улицу, на дорогу. Он вздрогнул, и поднялся на ноги. Схватившись за дерево, он стал вертеться вокруг него. Его глаза были широко открыты, и в них попадало все то, от чего сердце билось быстрее. Он ел глазами брошенные дома, разбитые и грязные машины, нелепо расставленные вдоль всей дороги, мусор на тротуарах, и, самое главное - безлюдье.
Он запнулся и чуть не упал.
- Где я? И что это..?
Незнакомец смотрел в каждое окно, но нигде не было ни света, ни курящей головы. Ни одна машина не двигалась по дороге, и ни один прохожий не прогуливался с собакой.
- Черт, - процедил Давид. Он запустил руку в волосы, чтобы подумать… придумать, что сказать. – Послушайте, вам нужно знать. Вы забыли не только себя, но и все, что случилось с миром.

- Вот, пожалуйста, - Марина протянула незнакомцу жестянку, в которой лежало несколько сваренных картошин и тушенка. – Картошка немного пресная, потому что мы не можем уже давно найти соль, а наша на исходе.
- Все в порядке, благодарю.
Группа уже доедала свой ужин. Михаил Николаевич и Лариса Семеновна держались за руки, а в их ногах стояла та самая шкатулка, которая играла прекрасную музыку. Снова и снова. Пожилая пара смотрели на танцующую балерину и улыбались, видимо, своему прошлому.
Лиза играла с Артемом. Марина ушла собирать сумку, в которой хранился котелок и продукты.
- Все началось в феврале этого года, - начал Давид, - возможно, покажется, что я несу чушь, но… вам придется мне поверить. Потому что это теперь наша жизнь. Хорошо? Как я уже сказал, это началось в феврале, и все это было слишком незаметно, чтобы дать людям понять, что происходит. Если бы только знали причину…
Незнакомец отправил в рот первую картошину и кивнул. Все, что рассказывал Давид – было единственной истиной для него, которой он просто не мог не верить. И каждое произнесенное слово приносило ему боль, словно он перенимал боль всего человечества, начиная с того самого февраля.
- Люди умирали, может и раньше, но никто об этом не сообщал. Никто не видел в этом связь. Да и гибли в основном одни бродяги и бомжи. Но в феврале несколько домов инвалидов и престарелых просто накрыло. Понимаете? Все кто были в этих домах – умерли. Кое-кто из персонала остался жив. Не было понятно, что произошло. Старики и инвалиды умерли от остановки сердца. Причина не ясна. Что это? Вирус? Тогда почему больше никто не заразился? Были версии, что это теракт. Но люди в это не верили. Какой же тщательно спланированный теракт должен быть, чтобы разом, почти в один день, по всей земле умертвить стариков и инвалидов? Эта мысль ужасает и…
Незнакомец положил ложку в жестянку и посмотрел на свою руку. Давид замолчал, а потом выпалил:
- Не бойтесь. Я думаю, вам около сорока, - немного приврал он. – И сейчас вы в безопасности.
- Да, моя кожа не такая старая… - ответил незнакомец, успокоившись, - что же случилось с теми людьми?
Давид пожал плечами:
- Никто не знал. Возможно, кто-то из правительства знал. В Америке, в Европе или у нас… но простым людям не говорили. После этих смертей все затихло на неделю. А после…три миллиарда жителей планеты просто перестали дышать. Всего за несколько дней. Черт, и ведь никто не знал, кто будет следующим. Но одно стало понятно – умирали те, кто оставались хоть ненадолго одни. И умирали следом те, кто находили эти тела. Началась настоящая паника. Оставшейся живой мир сошел с ума. Люди бежали неизвестно куда. Прятались и продолжали погибать. И так везде и всюду. Причина смерти – остановка сердца. Словно человека выключали и все. Кто-то щелкал на кнопочку и свет в человеке гас.
- Хоть какую- то ясность о происходящем дал человек по радио. Его голос моно было слышать на разных частотах. Сообщения повторялись снова и снова. Этот человек – он ученый. Он нашел причину смерти. Это звук, который вел себя очень странно. Этот звук – Тишина. Абсолютная. Если она чего-то касалась, то отнимала у предмета звучание, его голос.
- Тишина? Та самая, когда мы молчим? Или когда все спят?
- Почти. Это полное безмолвие, которое становится слышно. Слышно, как смолкает все. И если этот звук, эта Тишина, касается и человека – его сердце смолкает. Знаю, в это трудно поверить, но это так. И единственное спасение, единственная причина, по которой мы еще живы и можем сейчас говорить – это музыка.
Давид отклонился в сторону, давая разглядеть музыкальные инструменты, которые были с ними.
- Если играет музыка, то Тишина не подходит. Поэтому умирали сначала те, кто оставались в одиночестве. А самыми первыми были глухонемые. Поэтому в нашем мире жить крайне тяжело: всем нужны музыканты, которые способны отогнать гибель, всем нужна пища и кров, но негде нельзя оставаться надолго. Нельзя и бывать в тех местах, где была Тишина. Если она чего-то коснулась… нужно бежать. Поэтому на Земле безопасных мест все меньше. Вы думаете, я сказки рассказываю, но вы обо всем этом знали до аварии. Но забыли.
Давид махнул на шкатулку, которая лежала недалеко от пожилой пары.
- Мы нашли ее в машине на заднем сиденье. Вы тоже спасались от тишины.
Незнакомец оживился.
- Вы осмотрели машину? Может там были какие-то документы, из которых можно узнать мое имя?
- Да, мы нашли водительское удостоверение, - Давид нырнул рукой в карман, - но к сожалению они не ваши. Здесь другая фотография, вот, смотрите. Скорей всего вы угнали машину.
Незнакомец взял в руки удостоверение и рукой прикоснулся к своему лицу.
- Нет, не бойтесь, нет ничего страшного, что вы угнали чью-то машину, - поспешил добавить Давид, решив, что незнакомец переживает из-за совершенного преступления. - Скорей всего, этому человеку она уже не нужна.
Но незнакомец был озадачен другим: он вдруг понял, что не знает, как выглядит.
- Светлов Елисей Андреевич, - незнакомец прочел на удостоверении.
- Может, вы возьмете его имя? – Давид встретил встревоженный взгляд. – Пока не вспомните свое имя, м?
Незнакомец кивнул и всмотрелся в маленькую фотографию. Парню на ней было всего восемнадцать лет.
- Елисей – красивое имя.
- Вам идет, - подмигнул Давид.
Он поднялся на ноги и помог подняться Елисею Андреевичу.
- Солнце уже село, поэтому мы должны поспешить. Нужно успеть выйти из города до темноты.
- Да, конечно. А почему бы не сесть на автомобиль?
- Они быстро глохнут, - ответил Артем, взваливая на спину походный рюкзак. – Тишина любит все, что звучит ужасно. Поэтому на дороге так много оставленных машин. Как правило, они уже никогда больше не заведутся.
Вся групп собралась, и Давид возглавил очередное шествие. Они шли осторожно, озираясь по сторонам. Шкатулка, которую несла пожилая пора, продолжала играть.
Елисей шел в конце. Иногда он отставал, чтобы оглядеть брошенные дома и магазины, а затем нагонял группу. Марина поравнялась с ним.
- Сожалею, что так вышло с вашей памятью. Но с другой стороны вы не помните тот ужас, который всем нам пришлось пережить.
- Сомнительное везенье, - ответил Елисей. – мне повезло, что вы меня нашли.
- Вас нашла Лиза, - ответила Марина.
Девочка шла вприпрыжку рядом с Артемом. Они о чем-то болтали, а затем громко смеялись.
- Она ваша дочь? – Спросил Елисей.
- Нет, - Марина улыбнулась, - нет.
- А где же ваша семья?.. Простите. Я не подумал.
- Ничего, все в порядке. Со временем не думаешь об этом. Я смотрю на Лизу и понимаю, что теперь она моя семья. И я обязана заботиться о ней. Вот, возьмите.
Марина протянула Елисею небольшой колокольчик, какой весел на каждом из группы.
- Добро пожаловать в семью, - она улыбнулась. – Это что-то вроде сигнализации. Если мы окажемся там, где обитает Тишина, колокольчик замолчит первым. Это придумал Давид.
- Спасибо. Давид, он у вас главный?
- Можно сказать и так. Он знает, что делать, поэтому мы доверяем ему.
- Он сказал, что первым делом этот звук… Тишина, он затронула глухонемых и стариков. Пожилая пара, что несет музыкальную шкатулку… как им удалось выжить?
- Тише. Мы не говорим об этом.
- Почему?
- Просто не хотим накликать беду. Михаил Николаевич и Лариса Смолкина преподавали в консерватории. Они оба прекрасные музыканты, может именно поэтому…
Лизин крик прервал разговор.
Она завизжала и бросилась бежать, но Артем удержал ее.
Елисей бросился вперед.
- Что случилось?
Давид остановил его.
- Нам нужно изменить дорогу.
- Но почему?
Елисей обступил Давида и заглянул за поворот.
В наступивших сумерках вырисовывались силуэт мирно покоящихся людей. Они лежали вереницей, уходящей вверх по улице.
Елисей сделал шаг еще ближе, как вдруг ощутил, что его тело погрузили во что-то плотное. Он почувствовал, как воздух стал давить на уши. Затем он опустил взгляд на приколотый к ремню колокольчик. Взявшись за него, он слегка дернул рукой. Язычок стукнул в одну стенку, затем в другую, но звон не был слышен. Точно кто-то убавил всю громкость.
Давид резко дернул его назад. Елисей повалился с ног, и воздушные пробки вылетели из ушей. Его быстро потащили назад.
- Ты не слушал, что я тебе говорил? Это опасно, черт возьми! Опасно!
Давид сорвал колокольчик с пояса Елисея и швырнул его подальше. Но не было слышно ни его звона, ни даже стука об асфальт.
- Теперь это ни к чему, эту вещь уже не вернешь.
Группа посовещалась и выбрала направление. Артем зажег фонарик. Пожилые супруги были немного напуганы.
Больше они ничего не говорили. Шли молча. Лиза держала за руку Марину и Артема. Давид шел впереди всех, иногда исчезая за поворотами; он проверял путь и петлял между домами, затем возвращался и жестом указывал на верную дорогу.
Елисей шел в самом конце. Ему было стыдно за свой проступок, но и обидно, что к нему отнеслись так враждебно. Ведь никому не понять, каково это – терять память, и не знать даже своего имени.
Примерно в два часа ночи они, наконец, покинули границу города и стали подниматься в горы. В какой-то момент Давид остановился и скинул с плеч рюкзак и винтовку. И это было командой для всех остальных – разбиваем лагерь. Быстро собрав хворост, они разожгли костер. Спальники и походные пенки разложили вокруг костра. Рядом с костром поставили музыкальную шкатулку, которая все еще играла.
Перед тем, как выбрать место, где они заночуют, Елисей заметил, как каждый норовит сломать ветку под ногой или швырнуть камень в темноту. Сначала он подумал, что они там вымещают гнев, но потом догадался, что это обряд, который помогает определить, была ли здесь Тишина. Ведь если какая-то ветка не хрустнет или камень не отзовется из темноты – следует уходить. То, что потеряло звук – опасно.

Елисей открыл глаза от того, что кто-то ходил неподалеку. Через него переступили ноги, человек нагнулся и выключил шкатулку. Это был Давид. Все остальные спали.
Елисей вскочил, отбросив одеяла.
- Что ты делаешь? – прошептал он.
Давид лишь поднес палец к губам и улыбнулся. А затем указал на деревья.
И тут произошло нечто волшебное. Он услышал то, что казалось незаметным, давно забытым – птичье пение. Утренняя трель разносилась по всему лесу. Птицы трясли ветки, перепрыгивая с одной на другую. Иногда слетали с одного дерева, кружили в небе, а затем прятались в листьях другого.
- Как красиво, - выдохнул Елисей, а затем глубоко вдохнул. Ему казалось, что от такого пения воздух стал гораздо приятней.
- Утро – самое безопасное время. Еще никто не умирал утром, - ответил Давид.
Затем он достал термос и налил кофе в два стаканчика.
- Благодарю, - Елисей поднял напиток, словно в знак тоста, а затем сделал осторожный глоток.
- Память не вернулась?
- Увы. Я ощущаю себя очень странно. Иногда мне кажется, что я все знаю, все понимаю, но не могу вспомнить, что именно. Словно мне снился очень долгий сон, а затем меня разбудили вы. Когда я долго думаю о том, кто я… мне становится очень грустно. Может, я очень хотел себя забыть?
Давид пожал плечами. Он смотрел на остальных, кто еще спал. Костер потух и от него тянулся дымок.
- А куда вы направляетесь?
- В Краснодар. Мы собрались у берегов Черного моря, где-то в конце июля. Тогда нас было больше. Вышли из Джубги. Мы передвигались на машинах, даже на велосипедах, - Давид рассмеялся. – Тогда не знали еще, как могут быть опасны машины…
Сделав длинную паузу, он продолжил:
- В горячий ключ мы пришли две недели назад. У подхода к нему мы наткнулись на горы трупов. Мы не знали, как найти дорогу. Хотели обходить, но еды осталось совсем мало. Мы знали, что если обойдем город, то у нас просто не будет сил выжить. Понимаете? Теперь мы пополнили запасы, и готовы идти дальше.
До этого момента Елисей кивал, расставляя все в свое голове.
- Значит, мы только что покинул Горячий ключ?
- Вы удивлены? – спросил Давид.
- Не знаю, но мне кажется, что удивлен. Странно, я ведь даже не знаю в каком городе я жил, а ваша новость застала меня волноваться. Я почувствовал какое-то несоответствие, будто меня здесь быть не должно. Как думаете, это хороший знак?
- Не знаю, - Давид покачал головой. – Чужая душа – потемки. Ваша же душа – тьма даже для вас самих.
- А почему вы направляетесь в Краснодар? Разве в больших городах не опасней?
- Сам я из Сочи. И скажу вам, что это очень страшно – смотреть на надвигающуюся волну, которая беззвучно разбивается о берег. Тишина поселилась на всем побережье. Люди бежали в горы. Что случилось там с ними, я не знаю. Никто от них больше ничего не слышал, - Давид хмыкнул и допил свой кофе. – Когда я с кем-то сталкивался, то разговор часто заходил о Краснодаре. Все словно помешались на нем. Если кто-то куда-то направлялся, то было ясно, что дорогу он держит именно туда.
- Но почему? – удивился Елисей.
- Из-за краснодарской краевой филармонии. Когда узнали, что спастись от Тишины можно только там, где не смолкает музыка, люди стали думать. Прикидывать, где в таком случае безопасней. И вот кто-то рассказал о филармонии. Будто там музыка играет всегда. Что туда съехались все музыканты, и оркестр не смолкает ни на секунду. Музыка так громыхает, что Тишина не подходит даже к прилегающим улицам.
- Звучит неплохо.
- Да.
- А сам-то ты веришь в это?
- Какая разница, - Давид поднял ветку с земли и разломил ее на две части. - Позади - безмолвие. А впереди – то, во что верит Лиза и остальные.
Елисей посмотрел на спящую девочку, на Марину, которая прижимала ее к себе, на супружескую пару, которые не отпускали руки даже во сне.
- Им очень повезло, что они с тобой. И мне тоже. Спасибо, что не оставил меня там.
- Мне кажется, что мы обязаны были найти вас.
И Давид пошел к Артему, который уже пробуждался.
- Я хотел спросить, - окликнул Елисей.
- Да?
- Я ведь врезался в столб, да?
- Прямо в него, - Давид махнул рукой, указывая курс.
- Это ведь был двор. Жилая коробка, не так ли? Просто я подумал… Как я мог врезаться в столб на такой высокой скорости, где даже нет основной дороги?
Давид запустил руку в волосы. Хотел что-то сказать, но не сказал.

Они шли через лес. Не упуская из вида железную дорогу. Иногда группа спускалась и шла по рельсам. Батарея на музыкальной шкатулке почти села, и все чаще Лиза пела на всю долину. И от этого у всех появлялись улыбки на лице. Когда бывали привалы, то Давид брал в руки гитару и пел так, что пейзажи тонули в его голосе. Вены надувались на лбу и шеи. Он краснел, закрывал глаза, но пел так красиво, что Елисею хотелось плакать. И было совершенно непонятно, как такие руки могли держать гитару и винтовку посменно.
Елисей часто думал о том, что случилось с миром. Ему помнилось, что человечество всегда боялось комет, инопланетян, мировых войн, природных катаклизм, а погубило его тишина. Как же было страшно тогда, в феврале, думал Елисей, Тишина сначала нападала на тех, кто оставался в одиночестве. Человек ложился спать, чистил зубы или читал. Как вдруг он ощущал эту пустоту. Он откладывал книгу в сторону и вставал в центр комнаты, стараясь услышать эту тишину. Стараясь понять, откуда он пришла. Он чувствовал, как духота подступала к его горлу, словно тело оборачивали пленкой. Сердце чувствовало угрозу лучше всего, и поэтому старалось биться как можно громче. Оно выбивало такой ритм, под который можно было б танцевать. Затем в уши точно заливали воду. Человек слышал последнее – шепот собственных мыслей. А затем все смолкало. Он хватался за голову или впивался в грудь, и падал замертво. А довольная Тишина покрывало все остальное в комнате и оставалась царить там навсегда.
От таких мыслей Елисей вздрагивал, а затем непременно бросал камень в рельсу. И та отзывалась звоном.
Станицу Саратовская группа миновала почти бегом, заткнув нос. Там они хотели пополнить запас воды, но на подходе к ней зловонный запах дал понять, что эта станица полна гниющих трупов.
- А вон там, что это? Похоже на еще одну станицу, - сказал Артем, указывая пальцем вдаль.
- Да, она будет поменьше, - ответил Давид.
- Рядом есть река, я вижу, по крайней мере, два водоема, - Марина прикрывала глаза от солнца.
- А что если она такая же, как и предыдущая? – спросил Елисей.
- Я предлагаю не сворачивать туда, - высказался Давид, - Лучше поспешить. И тогда мы будем в Адыгейске к наступлению сумерек. Там проведем ночь, а утром выдвинемся в Краснодар. А там и наше спасение.
И все согласились.
Елисей следовал за всеми. Он шел в самом конце, почти ни с кем не разговаривал и все время смотрел под ноги. Порой он замечал, что среди камней, веток и травы ему удавалось разглядеть что-то из своего прошлого. Но каждый раз это прошлое ускользало. Ему даже казалось, что он слышит, как родной голос зовет по имени.
- Елисей, - сказал он и почувствовал, что это ему привычно произносить. – Елисей, Елисей, Елисей, - повторял он.
С каждым разом это имя казалось все теплее.
- Марина, - догнав группу, позвал он, - а у вас есть зеркало? Небольшое.
- Да, - она сняла рюкзак, - где-то было. А вам зачем?
- Хочу знать, как выгляжу.
Получив зеркало, Елисей стал разглядывать себя. Он так увлекался, что его несколько раз подгоняли окриками.
Но он увидел как раз то, что и ожидал. Прямой нос без горбинки. Светлые волосы. Тонкие губы.
Елисей достал водительское удостоверение и посмотрел на фото. Человек на фотографии был очень похож на него. Это был почти Елисей, только моложе. Точнее это был Елисей, а кем был он? Старым Елисеем?
В его голове появилась страшная догадка, которая пугала до дрожи.
- Елисей, Елисей, - только и повторял он.
И мысли снова перекинулись на Тишину. Он думал о ней. Откуда она взялась? Что ей было нужно?
Когда кто-нибудь говорил о смерти, то с детства представлялась темнота. Возможно, кому-то решетка рая на небесах и святой Петр, но Елисею всегда представлялась темнота. Ничего. Но он никогда при этом не думал о Тишине. Ему представлялась темнота, но ведь при этом он слышал собственные мысли. А тишина – разве ее можно услышать?
Если мы не слышим тиканье часов или гул машин за окном – нам не дают покоя наши мысли. Мы слышим свое сердце, как кровь бежит по венам, как стучит пульс в виске. Слышим слово «слышим».
Постель шуршит при переворотах, ложка стучит о дно тарелки, сапоги придавливают мелкие камни при ходьбе, и если быть внимательным, то слышно, как кто-то улыбается.
Каково же это? Быть безмолвным. Перед глазами Елисей постоянно возникал колокольчик, который подарила ему Марина. Он заново проживал тот момент, когда Давид срывает его с пояса и кидает в царство Тишины. И он падает, точно нарисованный кем-то.
Когда в сотый раз колокольчик упал перед ним, он вдруг заметил, что тени от его ног вытянулись. Темнело.
Елисей почувствовал усталость в ногах и со злости ударил по рыхлому пню.
- Что? – удивился он.
Затем, присев, он дотронулся до развалившегося пня, но ничего не услышал. Щелкнув по нему пальцем, ничего не долетело до его ушей. Вдруг Елисей краем глазом заметил ботинок. Он повернулся и увидел под деревом чье-то тело.
- А-а-а! – вскричал он и упал на спину.
Давид мгновенно развернулся и бросился назад.
- Что стряслось?
- Тишина! – выдал Елисей. – Там тело!
- Михаил! СКРИПКА! СКОРЕЙ! – кричал Давид, что есть сил. – ВСЕМ ДЕРЖАТЬСЯ ВМЕСТЕ.
Глаза Лизы наполнились слезами, и он запела.
Давид помог встать Елисею. Они отступали спиной, словно надеялись разглядеть Тишину и отпрыгнуть от нее. Колокольчик на куртке Давида перестал звенеть.
- Что нам делать?
- Не знаю, - ответил Давид. – В лесу мы сталкивались с таким всего раз. Здесь трудно определить границы.
Сейчас они стали замечать, как много мертвых птиц лежит среди листвы.
- Птицы не тронуты временем. Значит Тишина здесь недавно.
- Ты совершенно прав!
Давид и Елисей разом обернулись. На холме стоял мужчина и держал нацеленное ружье.
- Вы привели ее за собой, поганцы!
- Мы не могли, мы ведь только сюда дошли…
- Заткнись! Неважно кто: вы, другие – мне все равно. Вы стали здесь шастать, возле моего дома! И ОНА ТОЖЕ нашла дорогу к моему дому.
- Мы не хотели это, послушайте, - сказал Артем.
Мужик перевел ружье на него.
- Заткнись, умник.
- Мы уже уходим! – Закричала Лиза.
Мужик прищурил глаза.
- А девка недурно поет. Я слышал ее еще на перевале.
- Мы не хотим неприятностей, - спокойно сказал Давид, - просто позвольте нам уйти. И мы обещаем, что больше не потревожим вас.
- Вы УЖЕ потревожили меня. Вам придется за это заплатить, ясно?
Давид оглядел группу, а затем спросил:
- Что вы хотите?
- Твое ружье, - ответил мужик.
- Хорошо, вы его получите. Только позвольте нам уйти, Тишина совсем ря…
- И девку! – прорычал он, указав ружьем на Лизу.
- Что? Ее ты не получишь! – закричала Марина.
Мужик прицелился.
- В таком случае, я снесу каждому из вас башку. А потом – заберу девку сам.
Лиза заплакала, прижавшись к Марине. Давид аккуратно снял ружье с плеча и демонстративно взял его за ремешок. Он слышал, что ветки под его ногами перестали трещать.
- Я отдам ружье тебе прямо сейчас. А еще свой рюкзак. В нем много еды. Вам не нужно будет беспокоиться о пропитании.
- Я и так не беспокоюсь! У меня есть это, - и мужик потряс ружье, - а стрелок я отличный.
- Так вот в чем дело? Вы охотитесь? Не в нас дело. Тишина здесь потому, что она пришла на выстрела. Выстрелы – страшный звук. Он притягивает безмолвие, точно магнит. Оружие и Тишина – они почти братья. Ведь если раздается выстрел, то он отнимает звук от живого существа. Вы понимаете? Вы сами рождали Тишину.
Мужик навел прицел точно на голову Давиду.
Все человечество создавало Тишину.
- Что ж, в таком случае, передавай ей привет.
И раздался выстрел. А следом второй.

Давид рухнул на землю, зажав голову руками. Мужик на холме пошатнулся, а затем завалился на спину. Елисей искал взглядом стрелявшего.
Артем стоял перед всей группой, все еще нацелив пистолет на то место, где стоял мужик. От дула исходил легкий дымок.
- Прекрасно! – вскричал Елисей, радуясь такой удачи.
В этот же момент Давид закричал. Он пытался унять кровь, которая фонтаном хлестала от виска. Елисей бросился на колени. Недалеко от его колен лежал окровавленный кусочек уха. Сорвав рукав, Елисей обернул голову Давида, так, что он почти не видел. Кровь быстро пропитала ткань.
- Нам нужно уходить! – сквозь зубы процедил Давид.
- Да, сейчас же, - согласился Елисей и помог другу встать на ноги. – Уходим! Скорей! Артем, ты меня слышишь?
Михаил Николаевич прекратил свою игру. Он и все остальные отходили назад. Артем продолжал стоять все в той же позе.
- Артем, скорей! – крикнул Елисей.
Но парень даже не дрогнул. Он точно остекленел. Его взгляд уставился куда-то далеко, губы были чуть приоткрыты. Затем он весь сжался, судорога - и палец сделал еще один выстрел. Но, на сей раз, пуля вылетела из дула бесшумно. Артем обмяк и завалился набок.
Его забрала Тишина.
- Бежим! – прокричал Елисей, поддерживая Давида, и группа бросилась вниз по склону.
Они неслись, как могли. Давид видел только свои ноги, которые он с трудом заставлял перешагивать через камни или деревья.
Вскоре они выбежали на равнину. Небо позади них окрасилось в красный цвет. Вдалеке уже виднелся город, припорошенный сумерками. Давид зажимал ухо рукой, но чувствовал, как силы покидают его. Елисей сорвал с него немой колокольчик и швырнул за спину.
- Все будет хорошо, город совсем близко, - успокаивал Елисей, а сам не мог прогнать кошмарное ведение, как Артем стоит неподвижно, точно манекен, а затем падает.
Его беспокоило, что никто не поет и ничего не играет. Он ощущал, что уши закрывали чьи-то руки. Вдруг он стал кашлять от того, что сердце затрепыхалось.
- Мы желаем счастья вам! – вскричал Елисей, почти задыхаясь. – И оно должно быть… таким…
- Когда ты счастлив сам, - прошептал Давид.
- Счастьем поделись с другим!
Марина обернулась и запела со слезами на глазах:
-Чтобы было легче в трудный час, очень нужно каждому из нас…
Елисей подхватил:
- Очень нужно каждому из нас знать, что счастье есть.
И они запели вшестером.
Вскоре они вбежали в город. Не прекращая петь, они искали укрытие. Но куда бы ни кидали камни или жестяные банки – всюду в ответ раздавалось ничто.
Город все быстрее погружался во мрак. Машин было совсем мало на улицах, а дома стояли целые, точно отстроенные для съемок фильма. Группа кружила по улицам, перебегая из одного переулка в другой. Елисей перекинул руку Давида и уже почти нес его. Парень почти не шевелил ногами. После нескольких хлопков по щекам, он приходил в себя. Но кровь продолжала идти.
Вот и все. Они в ловушке. Выйдя на перекресток, они встали спиной друг к другу. Теперь Тишина пришла и за ними.
Елисей почувствовал, как его за руку взяла Марина. Давид полностью повис не его шеи, потеряв сознание.
- Помогите! – закричал Елисей. – Кто-нибудь! На помощь!
Но даже его крик становился все тише, несмотря на то, что он кричал все сильней.
Вдруг раздался хлопок, и с северной стороны послышался небольшой взвизг, точно кто-то прищемил руку.
- Кажется, это было вон там! – неуверенно произнес Михаил Николаевич.
Елисей перекину Давида через плечо и бросился бежать к зданию, у которого дверцы в подвал вели прямо с улицы. Елисей двинул по железке ногой, и та характерно отозвалась.
- Впустите нас! Нам нужна помощь – с нами раненый. Вы слышите? У нас есть еда и музыкальные инструменты. С рассветом мы уйдем!
- Прошу впустите нас! – закричала Марина. – С нами маленькая девочка.
Она прижимала Лизу к себе.
- Тихо, - приказал Елисей.
Он опустил Давида на землю, а сам приложил ухо к дверцам.
- Там кто-то шепчется, я слышу разговор.
Елисей резко распрямился. Отошел, а затем со всей силы ударил ногой в дверцы.
- Откройте!
Удар. Еще удар.
Дверцы слегка прогнулись.
- Я разобью здесь все, вам ясно?! – Елисей обернулся, осмотрел группу и Давида, а затем запрыгнул на дверцы и стал бить ногами. – Ублюдки!
- Елисей, слушайте! – его окрикнула Лариса Смолкина.
По городу, точно змея, двигался гул. Он окутывал дороги и обнимал дома. Стекла напрягались, а мусор внезапно становился точно хрустальным. Тишина накрыла весь город. Он спускалась с небес, точно покрывало, готовое усыпить каждого. Ее словно стало видно. Каждый чувствовал ее дыхание на себе. Боль и страх рождались внутри. Они пропитывали все тело, лишая возможности двигаться.
Елисей больше не слышал встревоженного дыхания друзей. Теперь он слышал только свои мысли.
«Я умираю, - думалась ему, - я прожил один день и вот мне нужно умереть снова. Как грустно, что я никогда не узнаю, кем был Елисей. Как грустно…»
Супруги держались за руки и смотрели друг на друга. Они старались улыбаться, но страх читался в их глазах.
И в этот момент дверцы подвала распахнулись. Выглянуло лицо с рыжей копной волос.
- Быстро, - только и сказал этот парень.

При жизни это был какой-то бар, где собиралась молодежь. Сейчас же на стойке было куча свечей, дурно пахло, а пол был усеян вещами. В сумраке металось человек десять.
Как только друзья спустились в подвал, дверцы тут же закрыли. Елисей держал на руках Давида.
- Что с ним? – рявкнул кто-то в темноте.
- Его подстрелили, - не зная кому, ответил Елисей.
- А может Она прибрала его к рукам?
- У него кровь, ты же видишь, Бык, - вмешался рыжий.
- Заткнись, тебя не спрашивали.
Елисей положил Давида на столик. Возле него быстро оказались две женщины. Они разложили рядом с головой парня аптечку и взялись за рану. Елисей хотел помочь, но его руку остановила одна из девушек.
- Все будет хорошо, мы позаботимся о нем.
- Почему вы не впускали нас так долго? – обратилась Марина. – Мы могли погибнуть там.
Из темноты вынырнул Бык. Он был больше, чем любой в этом «баре». На нем была кожаная куртка, а длинные волосы были собраны сзади. Борода скрывала кривой рот и зубы-колья.
- А теперь мы все можем погибнуть здесь, - Бык оскалил свою кривую улыбку, а затем рявкнул, - играйте!
Несколько ребят взяли гитары и стали что-то выбивать.
Рыжий парень постучал по железным дверцам, а затем нервно сглотнул. Это заметили супруги.
- Все в порядке? – поинтересовался Михаил Николаевич.
Рыжий грустно улыбнулся в ответ, а затем стукнул еще раз. Но ничего не прозвучало.
- Ох, у нас тут проблема, - сказал Рыжий.
Но его не услышали. Гремели гитары и прокуренные голоса музыкантов. Бык кричал на Елисея и Марину.
- Послушайте, кажется, Она идет сюда, - попытался окликнуть Михаил Николаевич.
Лиза рванула в темный угол и села на корточки. Она закрыла уши руками и что-то стала напевать.
- И я забочусь о своей шкуре, черт возьми, поэтому закройте пасть! – Бык ударил рукой по столу, и все бросили взгляд на стакан, в котором была вода – жидкость даже не взволновалась.
Бык шагнул назад.
- Вы… вы… - его лицо покраснело, а вены вздулись. – Вы… - он сжал кулаки, - вы привели ее сюда…
Бык выхватил из-за пояса пистолет и направил на Марину.
- Нет! – подался вперед Елисей. – Не делай этого. От выстрела рождается еще большая Тишина.
- Не смей произносить это слово!
Бык обернулся на шум – его люди сбросили гитары и рванули вверх по лестнице.
- Мы сваливаем, - кричали они.
Следом тут же раздался рев моторов. Это были мотоциклы.
Все, кто были в баре, подняли глаза к потолку. Рев моторов стал удаляться. А затем все смолкло – быстрее, чем это должно было случиться.
- Боже! – вскричали супруги.
Рыжий парень упал замертво. Михаил и Лариса крепче взялись за руки и прижались друг к дружке. В следующую секунду они выпрямились, будто почувствовали молодость в теле. Их ноги подкосились, и супруги упали, точно осенние листья.
- К той стене! – Елисей указал в темноту.
Кто-то зажег фонарики.
Бык опустил пистолет, затем взял в охапку Давида и последовал за всеми. Он положил парня на старый пыльный рояль.
- Что дальше? – спросил кто-то.
Вдруг лестница странно хрустнула, а затем точно покрылась прозрачным налетом. Тишина медленно спускалась к ним, только что забрав двух парней на мотоциклах.
- Лизанька, пой, прошу.
Но девочка не могла. Она закрывала глаза, и от страха ее голос дрожал.
Елисей посмотрел на Давида. Наверное, он бы смог сказать, что сделать.
А затем произошло нечто странное. Что-то сверкнуло внутри Елисея. Он схватился за голову, сдерживая острую боль. Слезы слетели с его щек. Те самые слезы, которые задержались на целый день.
Он открыл глаза, а затем прошептал:
- Елисей.
Достав из кармана водительское удостоверение, он положил его на рояль. А затем поднял крышку над клавишами. Размяв пальцы, он опустил руки.
И рояль зазвучал.
Все обернулись на него в страхе, и одновременно испытывая счастье. Музыка наполнила весь бар, и стала возвращать к жизни воду, лестницу и железные дверцы.
Музыка вырвалась из старого рояля точно джин из кувшина. Она проникла в сердце каждому, пронзила тела, точно иголка с ниткой, и всех связала крепким узлом. Все смотрели на Елисея, но это играл уже не Елисей. На клавиши с высоким мастерством нажимал тот, кто теперь знал свое имя. Он улыбался, и соленые слезы падали на край его улыбки. Он был счастлив, что вспомнил все.
Давид открыл глаза. Звук шел прямо через его грудь. Он дотронулся до виска, а затем отыскал рукой Лизу. Девочка с радостью обняла его большую ладонь и прижалась всем телом.
Несколько людей, живущих в бегах, замерли в подвале, сжимая руки друг друга. А смерть нависла над ними. Тишина объяла все и, как змея, готовилась к атаке. И в Тишине были слышны выстрелы, взрывы, крики, стоны – все это были молитвы, которые люди нашептывали каждый день. И молитвы были услышаны: Тишина пришла, чтобы унять всю боль и страдания. Чтобы сделать людей спокойными. Ведь они это так хотели.
А Незнакомец продолжал играть. Он играл в честь своего прошлого и будущего. Он знал, что ему нужно продержаться всю ночь, не останавливаться, а утром все кончится. Ведь утром никто не умирает.