Взаимное погружение
Почему не можем? Можем. Нужно только на это решиться...
**
Юлька всегда знала, что уедет: рано или поздно. И что будет жить там, где-то далеко. Она даже Ромке в этом как-то призналась. Про свое шестое чувство и про странную уверенность в том, что все должно было быть именно так. Ромка в ответ тогда пошутил:
- Если точно знала, отчего ж английский не выучила? Еще тогда...
Хороший вопрос. Говорят, что язык прилипает в среде. Говорят, что даже сам приходит, если в нее погрузился надежно.
Утверждение о погружении подтверждалось со крипом. Но время шло, словарный запас пополнялся. На смену «разной» работе пришел университет, а на смену экзаменам – хорошая работа. Вот только имя Юлькино на новой работе произнести по-человечески никто не мог. Потому что все вокруг говорили теперь по-английски. Среда. Погружение. Юлька не возражала. Работала с энтузиазмом, откликаясь на имя Джулия. Ничего не поделаешь: проще самой привыкнуть, чем каждого переучивать. К тому же, все равно не запомнят.
**
Юльке нравится центральный корпус. И новое кафе в нем тоже нравится. Летом – столики между соснами. Зимой – те же сосны за большими окнами. И те же столики, только внутри.
За стеклом сегодня дождь. Под дождем суетится белка, застрявшая в промокшем пакете. На нем написано «Хот-дог». «Полторы длины за пол цены» - акция. Белка размахивает лапами, как волк из мультика «Ну погоди!», сто лет назад застрявший в трубе. Пакет глубокий и стаскиваться с головы не спешт. А на то, чтоб выйти из пакета задним ходом, у белки ума не хватает.
На пороге кафе с незакрывающимся зонтиком воюет промокший посетитель. Это психиатр Маша-Женя. У Маши-Жени русские корни и бабушка в Днепропетровске. Она умеет говорить «как дела», «ничего себе» и «черт знает что». С грохотом высыпав мелочь на прилавок, Маша-Женя отсчитывает положенную сумму за кофе и два кекса с черникой.
- Бедненькая, - она усаживается напротив Юльки и стучит пальцем по стеклу. Осатаневшая внутри пакета белка, конечно же, ее не слышит.
- Ну что за жизнь? – вздыхает Юлька.- Всю неделю солнце светило, а как пятница – так ливень.
Маша-Женя выгрызает кекс из намертво прилипшей к нему обертки. Она не отвечает на глупые вопросы в обеденный перерыв и подсовывает Юльке тоже кекс:
- Угощайся. Написано «со свежими фруктами». Ты их чувствуешь? – интересуется она с набитым ртом.
- Фрукты не чувствую. Чувствую Е 202.
- Е 202? – Маша-Женя стряхивает крошки с колен и разглаживает смятую упаковку:
- Натамицин, целлюлоза, - зачитывает она ужасным голосом состав фруктового кекса, - сорбат калия, он же Е 202. Мама мия, что мы едим! Мы едим неизвестно что и дышим тем, что выдыхают наши коллеги. Проводим день под лампами дневного света и шлем имейлы в соседние комнаты на том же этаже. Вся наша жизнь – айфон, айпод и фейсбук. Реальное общение на грани полного исчезновения.
И каждый четвертый в мире на антидепрессантах, - добавляет она напоследок.
Маша-Женя вечно находит позитивные факты, поднимающие аппетит и вселяющие уверенность в завтрашнем дне.
На самом деле зовут ее Мэри-Джейн. Но ведь и Юлька - никакая не Джулия.
И жуют они никакой не кекс. И не перерыв у них, а ланч. А кекс с черникой на местном наречии – маффин. Хотя на самом деле все же кекс.
- О! – Мэри-Джейн снова стучит по стеклу. – Твои идут. Айрин и Айван. – Хэллоу, гайс...
Иван - системный администартор. Ира - из бухгалтерии.
- Два горячих шоколада, донат и сандвич, - заказывает Иван.
Пончик – донат. Бутерброд - сандвич. Горячий шоколад – совсем не шоклад, хотя, конечно, горячий. Шоколад на самом деле - просто какао. Но заказывать приходится по-английски. Погружение в среду.
Айрин не ест и смотрит в окно. Белка стащила с головы пакет, выудив из него кусок размокшей булки. Она уплетает булку, озираясь по сторонам. Жизнь без пакета на голове прекрасна. Даже под проливынм дождем.
- Почему грустишь? – интересуется Юлька.
Маша-Женя тоже выжидательно смотрит на Айрин.
- Мама решила квартиру продать. Вместо трехкомнатной купит двушку. Однокомнатную хочет сдавать. Продать не получается...
- Двушка – по-вашему «одно-бедрумная», - поясняет Маше-Жене Айван. – У вас количество комнат определяется количеством спален, а у нас спальня с гостинной считаются как две. Маша-Женя понимающе кивает, хотя заметно удивлена:
- А что не получается?
- Чтобы всю квартиру продать, нужно родителям мою часть сперва подарить. Но если я здесь, а родители там, сделать я этого просто так не могу.
- Что значит «просто так»? – настороженно уточняет Мэри-Джейн.
- Нужно в посольстве оформить доверенность на папу, который от моего имени подарит мою часть квартиры маме.
- Как страннно, – Маша-Женя морщит лоб.
- И это только начало, - успокаивает ее Айрин. - Если произвести дарение до выписки меня из квартиры, то оригинал доверенности останется у нотариуса. А при выписке в паспортном столе снова потребуют оригинал. И что? Снова идти за ним в посольство?
Иван поясняет Мэри-Джейн, что такое паспортный стол и что такое прописка.
- Пусть родители копию снимут и заверят ее у нотариуса, - советует Юля Ире.
- Копии во всех инстанциях принимают только после сверки с оригиналом.
- У вас не доверяют нотариусам? – удивляется Маша-Женя.
Вопрос остается без ответа. Все молча наблюдают за жующей белкой.
- Так в чем проблема? – возрождает беседу Юлька.
- Паспортный стол желает видеть мой внутренний паспорт. Им нужно поставить в нем штамп. Мама сказала, что штамп мне не нужен. Пусть сделают отметку о выписке у себя.
- А они?
- Ответили, что если внутреннего паспорта нет, то выписка из квартиры тогда через суд.
- Вымогают, - подмигивает Ире Айван.
- «Вы-мо-га-ют», - произносит по слогам Маша-Женя. – Как это перевести?
- А никак, - Айван пожимает плечами.
- Почему?
– Потому что у вас не вымогают.
- А если поехать и все сделать самой? – Мэри-Джейн полна гениальных идей.
- Все равно ничего не выйдет, - поясняет Иван. - Чтобы иметь внутренний паспорт нужно иметь их гражданство.
- А у вас двойное разрешено?
- В том-то и дело, что нет.
- Какой же выход?
- Теоретически? Отказаться от нынешнего, восстановить прежнее, прилететь, в течение трех месяцев получить внутренний паспорт и выписаться, поставив в нем штамп.
- А какой у тебя отпуск, - интересуется Юлька.
- Три недели, - устало вздыхает Айрин.
Мэри-Джейн озадачена: три месяца гараздо длиннее трех недель. Она лихорадочно калькулирует что-то в уме, шевеля губами:
- Нужно накопить 4 отпуска, чтоб решить такую задачу. Если бы я не знала, что ты здорова, то подумала бы что это бред...
- Это не бред. Это жизнь, - вздыхает Ира.
- У меня есть друг в Амстредаме, - радостно сообщает ей Мэри-Джейн. - У него нет дома и он живет на яхте. У вас и для яхты нужна прописка? Если дома нет?
- Яхта без дома – это бред, – замечает Иван.
- Это не бред. Это жизнь, - смеется Мэри Джейн. – Жизнь в Амстердаме.
Она смотрит на часы и встает из-за стола: перерыв окончен. Время приступать к труду.
- До понедельника!
Свидетельство о публикации №213030901528
Я тоже хочу жить на яхте. Или на барже.
И фик с ним, с домом.
Гусев Вэ Гэ 25.02.2016 21:01 Заявить о нарушении
Мачу Пикчу 25.02.2016 21:49 Заявить о нарушении