ЧЕТЫРЕ ДНЯ ИЗ ЖИЗНИ ИВАНА НИКОЛАЕВИЧА
Когда Вселенная познает всю мощь нашего воображения,
Она содрогнется под его могуществом…
ГЛАВА 1
Детство
Первый луч игривого утреннего солнца едва только коснулся Ваниного лица, но этого вполне хватило, чтобы разбудить мальчика, который ложился спать с мыслями о предстоящем дне. В тот день маленький Ваня впервые разбудил своего деда, а не наоборот, как это было принято в их семье. Обещание, данное Степаном Владимировичем два месяца назад, он сдержал, впрочем, как и все остальные довольно редкие и необычные, но всегда долгожданные и радостные.
Маленькому Ване тогда едва исполнилось восемь лет, и дед пообещал, через восемь недель, когда погода порадует солнцем, взять внука с собой на речку. В тот день Ваня, сгорая от нетерпения и торопя время, ворвался в комнату к деду с тарарамом, став таким образом причиной появления очередной серебряной линии на голове у видавшего виды Степана Владимировича. Дед не злился на внука, но замечание, что вести себя таким образом не подобает настоящему мужчине, все-таки сделал. Ваня послушно закивал, ожидая команды от капитана, и капитан скомандовал: «выходим через двадцать минут. У тебя все готово?». У маленького Вани все было готово еще с вечера, как он и сообщил капитану, но на самом же деле, рюкзак со всем необходимым он заготовил еще неделю назад.
Дом покидали втроем – Степан Владимирович, маленький Ваня и Жик – дворняга, которую нашел дед год назад в лесу еще совсем щенком, возможно нескольких дней отроду. Откуда щенок мог появиться в чаще леса, до сих пор остается загадкой. Дед рассказывал Ване эту историю с десяток раз, но маленький Ваня снова и снова просил поведать ее снова. Дед говорил, что одним промозглым октябрьским днем, собирая в лесу грибы, он услышал визг. Мало ли какая животина в лесу водится, но уж больно жалобным показался Степану Владимировичу этот крик о помощи. Дед всегда добрым был и не только по отношению к Ваньке. Бывало всякое – то кормушку для птиц смастерит, так что от дроздов отбоя потом нет, бывало, часть урожая в церковь отдаст, а бывало, что и сам не ел, да еду бабке соседской носил, которая совсем одна жила и голодала. Такой был дед у Вани. Так и с Жиком получилось. Смотрит Степан Владимирович – что-то маленькое, черненькое головкой вертит по сторонам, глазками моргает, да поскуливает. Он давай за загривок этого зверя тянуть, да обомлел. Никакой это не дикий зверь был, а самая что ни на есть дворняга – худющая, вся в репейниках да лишаях. Конечно, дед щенка домой взял, и Ваньке, когда ему лет семь было отдал. «Вот», - говорит, - «друга тебе привел. Звать его Жик и будет он теперь всегда с тобой. Ты, Ванюш, заботься о нем как следует – кормить не забывай, ухаживай, убирай за ним. А он тебе преданностью отплатит, уж будь верен. Собаки они такие. Не зря говорят, что собака, лучший друг человека». С тех пор и живет Жик у них дома. Ваня все делал, как дед говорил – кормил пса, гулял с ним часами, да и вообще все время только с ним проводил. Засыпал, только если Жик рядом был. Привязались друг другу сильно очень – дед даже поговаривал, что такой дружбы ему еще видеть не приходилось. Прав был, значит, когда собаку домой принес.
В деревне домов двадцать от силы набиралось, не больше. Дед с Ванькой жили у окраины рядом с колодцем. Здесь поля и огороды были, которые круглый год кормили их. Дед был мастером на все руки – и кукурузу и картошку выращивал, и хозяйство содержал приличное, и за домами во всей деревне следил. Здесь в основном старые остались – молодежь вся в город перебралась, кто не спился. Так и прозвали это место – Деревня стариков. Из детей один только маленький Ваня здесь рос.
Дорога предстояла долгая и тяжелая. Речка, как говорил дед, в пяти километрах, а идти придется через поля и лес. Ваню это ничуть не страшило, и даже наоборот – он радовался, когда они втроем покинули дом. Степан Владимирович шел первым. На голове у него была панама, за спиной рюкзак, в руках трость, на ногах сапоги. Следом за дедом шел Ванька с Жиком. Маленький Ваня тоже взял рюкзак, надел кепку и взял трость – все как дед говорил. Жик бежал рядом, не понимая, что происходит и поглядывал то на деда, то на Ваню.
Через час идти стало совсем невмоготу – солнце обжигало, а трава стала такой высокой, что Ваня едва теперь видел деда.
- Деда, нам еще долго? – спросил он, все больше для того, чтобы догнать Степана Владимировича.
- До речки еще прилично, - обернулся дед и улыбнулся, увидев, что внук едва за ним поспевает. - А ты устал уже, поди, Ванюш?
- Нет, - соврал Ваня.
- До полянки дойдем, сделаем привал. Потерпите немного.
Степан Владимирович посмотрел на Жика – тот, увидев, что дед обратил на него внимание, завилял хвостом.
- А это кто? – дед прищурился, глядя вдаль. Ваня не мог видеть, куда он смотрит, потому что трава закрывала обзор. Но он слышал какой-то топот. Топот этот не был похож на то, как ходят люди или звери и поэтому маленький Ваня сильно испугался и подошел поближе к насторожившемуся деду.
Через несколько секунд к ним приблизился мужик. Он был верхом на большом коричневом коне – ухоженном, с лоснящейся шерстью и переливающимися на солнце мышцами. На мужике была косоворотка, он был не брит и морщинист. Осмотрев всех троих, мужик обратился к деду.
- Здравствуй, отец. Куда путь держите?
- И тебе не хворать. Идем к речке. Меня Степаном зовут, это – мой внук – Ваня, а это Жик.
Собака снова завиляла хвостом, услышав свою кличку.
- Вот славно, - спешиваясь, проговорил мужик. – И я Иван.
Он пожал деду руку и потрепал за ухом Жика. На маленького Ваню мужик бросил добрый взгляд.
- Вы из какой деревни будите?
- Из той, что Деревней стариков зовется, - ответил дед.
- А я из Просторных лугов. Пасу коз, да вот одна, зараза, куда-то запропала. Не видели здесь ее?
- Здесь коз точно не было, иначе Жик уже давно бы извелся. На скотину у него нюх будь здоров.
- Никогда раньше у меня из стада никто не выбивался. Не дай бог утащил кто.
- Найдется твоя коза, не переживай. Хищников у нас нет, воров тоже. А забрел ты далековато от Просторных лугов. Я туда овощи на продажу вожу – километров пятнадцать к востоку.
- И вправду, - почесал затылок мужик. – Удачи вам, да поаккуратней там! Нынче змей много. Если заблудитесь или в беду попадете, дайте знать. Вот вам хлопушка. Мне таких целую коробку из города сын передал. Он там в МЧС служит. Дергаешь за веревку, и в небо огонек устремляется. Увижу такой – на помощь приду. Но надеюсь, что не понадобится.
Иван развернул лошадь и исчез точно также как и появился.
Через полчаса трава становилась все меньше, и так было до тех пор, пока они не вышли на зеленую лужайку. Капитан скомандовал «привал». Ваня оглянулся, чтобы отмерить взглядом поле, которое они только что прошли, но все, что он увидел – это линия горизонта и уходящая вдаль желтая трава. Развели костер, пожарили картошки с салом, поели бутерброды и яйца. Все тело чесалось от укусов комаров, и Ваня делал безуспешные попытки отогнать кровососов, которых здесь было великое множество.
- Речка рядом, - улыбнулся дед. Он, казалось, не чувствует их укусов. Сидит себе, да овощи жует, а на шее комар пристроился. И хоть бы что. – Возле воды всегда насекомых много.
Солнце стояло в зените и палило так сильно, что пить хотелось каждые пять минут. На фоне таких пейзажей, комаров и палящего солнца картошка показалась Ване настолько вкусной, что он не заметил, как съел все, что было, оставив деду всего лишь одну. Ване стало очень стыдно и он попросил прощения, но дед снова лишь улыбнулся.
- Ешь, ешь, тебе расти надо. Это мне уже некуда расти, а тебе надо. А Жику мы сейчас чего ни будь дадим.
Дед достал из сумки ломоть хлеба, отломил кусок и дал собаке.
- Дед, а ты здесь уже раньше был? – спросил Ваня.
- Был, Ванюш, как же не был? Я сюда раньше часто ходил. К речке можно только так пройти от дома нашего. Тут мы и рыбачили. Это сейчас уже возраст не тот, чтобы столько ходить.
- А ты сюда с бабушкой ходил?
- И с бабушкой ходил тоже.
- И с мамой?
- И с мамой… - дед задумался. – Ну, хватит лежать, Ванька. Так и идти никуда не захочется. Нам ведь недолго осталось. А ну, давай, давай!
Теперь шли быстрее – трава больше не мешала, а солнце светило в спину, а не в лицо. Всяк полегче было. Послышался шум воды – значит на верном пути. Внезапно Жик залился лаем, да так сильно, что дед даже затревожился.
- Что с тобой, Жик? – спросил маленький Ваня, но собака хрипела и лаяла, смотря в сторону небольшой липы.
- Учуял что-то, - проговорил дед, схватив Ваню за руку. В тот самый момент из-за дерева выползла гадюка. Скорее всего там было гнездо и змея защищала свои яйца. Она шипела и медленно приближалась. Ваня испугался и спрятался за деда. Степан Иванович принялся махать своей тростью в надежде отогнать гада.
- Бежим! – сказал Ваня. – Змея! Укусит!
- Нет! Бежать нельзя.
Гадюка остановилась перед Жиком и отважный пес поспешил ее атаковать. Он бросился на змею, пытаясь схватить ее зубами, но гадюка зашипела и, увернувшись, начала отступать.
- Жик! – выкрикнул Ваня, но пес не отзывался.
Он еще раз кинулся в сторону змеи, но та уже развернулась и направилась восвояси. Довольный своей отвагой, Жик вернулся к хозяину в ожидании похвалы. Ваня погладил его по голове и поцеловал в нос. Это было лучшей наградой для собаки, которая поскуливала то ли от испуга, то ли от радости.
- Вот видишь, Ванюш, - сказал дед. – Собака никогда тебя не предаст, потому что жизнь хозяина для нее дороже собственной. Береги Жика, он твой настоящий друг.
Плавать Ваня не умел и поэтому с опаской приближался к речке. Дед достал снасть и принялся ловить рыбу. Жик гонялся за беспечными бабочками. Маленький Ваня ходил вдоль берега и всматривался в пучину, любуясь, как солнечные блики отражаются в синей воде.
- Я испугался змеи, - сказал Ваня деду.
- Это нормально. Человек многого боится.
- Я так сильно испугался, что готов был убежать и оставить Жика.
- Даже самые смелые герои могут бояться. Один великий человек сказал, что трус не тот, кто боится, трус тот, кто бежит. Быть смелым – удел не каждого.
- Ты смелый?
Дед задумался и в его глазах появилась печаль.
- Если бы я был смелым, мы сейчас жили бы полной семьей…
***
Холодно. По телу проходит надоедливая дрожь. Где Он? Перед Ним коридор, уходящий так далеко, что не видно конца – лишь тьма. По полу стелется густой туман, из-за которого не видно ничего ниже колен. Он смотрит влево и видит стену в сажень от плеча. Стена эта покрыта зелеными листьями плюща, а быть может и полностью состоит из растений. Слева та же стена, тот же плющ, и тоже в сажень от плеча. Он смотрит наверх – стена уходит высоко в темное небо, усыпанное звездами. Оно так далеко и так недосягаемо, что не хочется опускать голову. Хочется смотреть на бесконечность и ощущать себя ее частичкой. Но Он опускает голову и снова смотрит прямо – все тот же бесконечный коридор. Он делает шаг, и как ни странно, Ему это удается, хотя шаг этот дается Ему с трудом и отнимает много сил. Еще один шаг и еще один. Он идет прямо, медленно перебирая ногами, отмеряя аршин за аршином. Туман облизывает пятки и неприятно обволакивает лодыжки. Конца коридору не видно, пусть Он и прошел уже приличное расстояние. Он оглядывается назад и взгляд его упирается в зеленую стену. Она следует за Ним, а значит, назад дороги нет. Снова первый шаг – тяжело и медленно, затем второй, третий и вот Он уже снова идет вперед. Сколько Он так идет? Пять минут или час? А может Он идет так весь день? Тогда почему на небе все еще звезды, а под ногами тот же туман? Почему Он не чувствует усталости, перебирая ногами, хоть это и трудно ему дается? И вообще, как Он сюда попал? Он этого не помнит. Все, что он помнит – это бесконечное шествие вперед, как будто Он идет так всю свою жизнь. Обернувшись еще раз, Он видит перед собой всю ту же стену.
- Ну, и что же ты делаешь? – эхом раздается голос, и Он вздрагивает.
- Кто здесь? – говорит Он.
- Здесь? – игриво произносит голос. – Здесь никого нет, как ты можешь видеть. Что за вздор ты несешь?
- Тогда с кем я сейчас разговариваю?
- Называй меня Шарманщиком.
- Ты играешь на шарманке?
- Когда-то играл. Хотя, наверное, сейчас смогу сыграть весьма неплохо. Вообще, я мастерю шарманки, что в наше время весьма редкое, но и весьма нужное занятие. В этом ремесле мне нет равных, уж можешь быть уверен.
- Ты где-то рядом? – спрашивает Он, пройдя еще немного вперед.
- Зависит от того как на это посмотреть. В какой-то мере я, конечно же, рядом с тобой, но с другой стороны я так далеко от тебя, что даже эти звезды покажутся тебе ближе, ты понимаешь?
- Не совсем.
- Это видно, что ты ничего не понимаешь. Иначе, зачем тебе идти все время прямо?
- Я иду прямо, потому что нет другого пути.
- Ха! – смеется Шарманщик. – Глупый!
- Почему ты называешь меня глупым? Справа и слева от меня стены, сверху звездное небо, прямо бесконечный коридор, а сзади стена!
- Другой путь есть всегда. Только глупые идут прямо, не видя иных вариантов.
Он оглядывается по сторонам – сзади - стена, справа - стена, слева - стена, сверху – небо, впереди – бесконечный коридор.
- У меня нет выбора.
- Ха! – снова смеется Шарманщик. – Выбор есть всегда. Просто запомни, это не сложно.
- Ну, хорошо. У меня есть выбор – идти прямо по бесконечному коридору или стоять на месте. Об этом выборе ты сейчас толкуешь?
- Ты ведь хочешь, чтобы у тебя не было выбора, верно?
- Не хочу. Точнее, я хочу, чтобы у меня был выбор.
- Порой мы не желаем иметь выбор лишь потому, что нам кажется, что нас и так все устраивает. К-А-Ж-Е-Т-С-Я. Сделай упор на это слово. Значит, тебя все устраивает?
- Нет же! Меня ничего не устраивает!
- Тогда делай свой выбор, чего ждешь?
Он поворачивает голову налево и видит поворот. Если здесь есть поворот, значит, коридор не бесконечный.
- Мне стоит повернуть влево? – спрашивает Он у Шарманщика.
- Это же твой выбор. Секунду назад ты говорил мне, что есть только один путь, а теперь ты видишь поворот.
Он медленно и с опаской выглядывает из-за поворота и перед его глазами предстает уже знакомая картина – бесконечный коридор, уходящий вдаль. Он делает шаг и оглядывается – сзади Него стена.
- Ничего не изменилось. Все тот же коридор, те же стены. Здесь нет выхода. Я вернулся к тому, с чего начинал.
- Возможно, ты не хочешь, чтобы здесь был выход, - отвечает Шарманщик.
Он злится и снова идет вперед, ускоряя шаг. Но у коридора нет конца, а сзади снова подпирает стена.
- Помоги мне!
- Да разве я могу тебе помочь? – усмехается Шарманщик. – Я вообще удивлен, что я здесь есть и не подвергаю сомнению тот факт, что могу исчезнуть в любой миг, также как и появился.
- Ты говоришь со мной и можешь дать совет. Помоги мне советом.
- Совет? Советы мой конек! Советы давать я люблю. Вот мой тебе совет: воспользуйся данным тебе выбором.
Он смотрит влево и видит поворот. Снова коридор, уходящий вдаль. Готовый попытать счастье в очередной раз и свернуть, он задумывается и поворачивается направо. Перед ним дверь. Он пытается ее открыть, но она не поддается.
- Ай, ай, ай, - слышится голос Шарманщика. – Неужели ты думал, что будет легко? Разве так бывает? Ей богу, ты как будто первый день живешь.
Он опускается на колени и начинает шарить по полу. Из-за тумана ничего не видно. Земля влажная и вязкая. Рука судорожно скользит в поисках ключа. Есть. Он достает ключ и открывает дверь. Яркий свет заставляет Его прищуриться. Мгновение, а быть может и несколько минут, Он ничего не видит. Как только Он открывает глаза, прямо перед ним проносится что-то огромное на четырех лапах. Он едва успевает сделать шаг назад и оглядывается по сторонам, слыша, как существо удаляется от Него все дальше. Это комната. Как Он сюда попал? Дверей нет, окон нет, но нет больше и неба со звездами. Только лишь каменный потолок – давящий и угнетающий. Снова холод – только какой-то иной. Какой-то режущий. Где-то слышно, как капает вода – медленно и томно. Откуда-то доносится гудок проезжающего паровоза. Ему хочется обратно. Ему хочется к звездному небу и коридорам, к туману и Шарманщику. Шарманщик! Он про него совсем забыл.
- Шарманщик! – кричит Он.
Ответа нет, лишь эхо Его голоса разносится по каменной комнате и бесследно исчезает в пустоте. Он повторяет свой призыв, но Шарманщик не отзывается. Ему одиноко и невыносимо. Ему больно и плохо. Лучше бы Он остался в том бесконечном лабиринте.
Что-то четрехногое снова проносится мимо Него. Он отскакивает в сторону и оглядывается. Опять никого нет. Только Он один.
- Ну, что ты раскричался? – доносится голос.
- Шарманщик! Это ты! Я так рад, что ты здесь! Я думал, ты меня покинул! Как хорошо, что ты здесь!
- Тише, тише! Сколько эмоций. Куда же я денусь? Опять, эти твои странные утверждения! Как я могу быть здесь, если меня здесь нет? Но меня нет и в другом месте, а это значит, что меня нет вовсе. Хотя это утверждение не имеет права на существование, ведь мы с тобой разговариваем. Снова ты меня вводишь в заблуждение! Оставь свою логику.
- Что мне делать? Я совершенно один в этой комнате. Здесь нет ни дверей, ни окон. Мне кажется, что эта комната становится все меньше. Вот, потолок уже почти над моей головой. А вот и стена – еще совсем недавно она была дальше от меня. Комната уменьшается у меня на глазах. Мне уже трудно дышать.
- Стоп, стоп, - раздраженно говорит Шарманщик. – Ты уже забыл, о чем мы с тобой толковали? Что за память у тебя?
- Нет, нет, - Он задумался. – Позволь мне вспомнить. Я, кажется, действительно, стал забывать. Мы говорили о выборе.
- Хорошо! Так ты говоришь, что комната становится меньше?
Он видит, что комната теперь большая – потолок настолько высок, что капля воды падает до пола несколько секунд. Стены превращаются в коридоры. Коридоры становятся холлами. В холлах возникают комнаты. Помещение освещается газовыми лампадами. Появляются окна с шелковыми пурпурными шторами. Пол теперь устлан ковром. На стенах виднеются картины и полки с книгами. Где-то в углу стоит чайный столик с различными вкусностями. Спертый и сырой воздух становится свежим. Дышать теперь приятно.
- Я понял! – выкрикнул он. – Шарманщик, ты просто гений!
Он делает шаг вперед и оказывается у одной из каменных стен. Перед ним дверь, которую он открывает с помощью ключа, который он находит на книжной полке, которая надежно прибита к стене, на которой висят картины неизвестных художников. Дует ветер. Он оборачивается и видит дом. Описать его довольно трудно – двух, а может и трехэтажный. С пологой, а быть может с и треугольной крышей. Дом этот сделан из серого камня, но вполне возможно, что он сделан из кирпича или даже из дерева. Окон нет, а хотя постойте. Вот одно окно, а вон там и второе. Крыльца нет. Определенно. Дом обнесен небольшим белым заборчиком, перепрыгнуть который, не составит труда и младенцу. Во дворе посажены ивы, а прямо у беседки течет небольшой ручей.
На Его лице возникает улыбка.
- Ну, и что мы так довольны? – ворчит раздосадованный Шарманщик.
- Я вышел. Я смог. Ты был прав.
- Конечно, я был прав. Да, ты действительно вышел. Ну и что?
- Как что?
- Что дальше? Ты вышел. Теперь объясни мне – что дальше?
И тут Ему становится так страшно, что дрожат колени и волосы встают дыбом.
- Что дальше? – судорожно повторяет Он. – Что дальше?
Страх наполняет Его и он закрывает глаза, не в силах даже поднять голову. Он дрожит и чуть-ли не плачет. Зачем Шарманщик это сказал? А ведь и вправду, что дальше? Что это было? И что будет? Голос Шарманщика смешался со стуком, а может, это был шаг, скорее напоминающий галоп. Он отпрыгивает назад и в очередной раз что-то на четырех ногах проносится мимо, оставляя за собой лишь следы да легкий ветерок.
- Что это такое, Шарманщик?
- Ты и сам знаешь, что это.
- Что ему надо от меня? Зачем оно меня преследует?
- Почему ты думаешь, что это оно тебя преследует, а не ты его?
- Мне страшно.
- Я знаю. Быть может именно поэтому, ты не осмелишься посмотреть, что же тебя преследует.
- Оно настолько быстро, что я не успеваю за ним следить.
- Ты – быстрее, если успеваешь каждый раз избежать с ним столкновения. Не думал об этом?
- Я боюсь с этим столкнуться.
- Почему?
- Потому что, я не знаю, что это такое.
- Неизведанное всегда пугает. Оно страшно только до тех пор, пока ты его не узнаешь. Ты хочешь его узнать?
- Нет.
- Но если ты его узнаешь, страх пройдет. А если ты так и будешь избегать с ним встречи, твой страх будет только усиливаться.
- А что, если я не выдержу встречи с этим?
- Ты также можешь не выдержать следующего столкновения. Поразмышляй над этим. О, кстати, вот оно уже и приближается. Делай свой выбор.
Он закрывает глаза и дрожит. Он слушает топот и трясется, не в силах даже поднять головы. Земля дрожит, ветер усиливается, поднимая в воздух пыль, и гремит гром. Где-то в глубине звучит голос Шарманщика: «Ты и сам знаешь, что это». «Но как я могу знать?» «…сам знаешь». И тут он понимает. Он хочет знать кто это. Он может знать, кто это. Он знает, кто это. Он уже не боится. Страх улетучивается. Он поднимает голову и видит, как навстречу ему несется Всадник. От его белоснежного коня исходит яркий ослепляющий свет. Конь бежит, не касаясь земли, словно по воздуху. С каждой секундой Всадник приближается, и конь становится все больше. Вот они уже рядом и теперь стоят лицом к лицу. Из ноздрей коня появляется пар, он топает копытом и трясет гривой. От каждого его вздоха колышутся деревья, от каждого его удара копытом сотрясается земля. Всадник спешивается и подходит. Он облачен в позолоченные латы, переливающиеся на солнце. Доспехи эти побывали в бою не раз – на них виднеются порезы от мечей, вмятины от палиц и пробоины от стрел. В одной руке у Всадника меч, поднять который трудно даже бывалому в битвах мужу, в другой руке щит с какой-то эмблемой. Разглядеть невозможно. На плечах у всадника белоснежный плащ, который едва касается земли. Латы его приятно звенят при каждом шаге, а плащ издает шуршание, соприкасаясь с травой. Лицо Всадника благородное и светлое. Оно усыпано шрамами, которые ничуть не портят его красоту. Во взгляде его – мужество и преданность, в походке его – уверенность и сила, в голосе его – честь и вера. Они стоят друг напротив друга и смотрят друг другу в глаза. Ему не страшно.
- Можешь задать мне один вопрос, прежде, чем я отправлюсь в путь, - говорит Всадник.
- Мы встретимся когда ни будь еще? – задает Он вопрос.
- Нет, - отвечает Всадник. – Я здесь потому, что ты теперь не боишься. Я не нужен тебе больше.
Всадник делает поклон, садится на лошадь и они устремляются вдаль. Он провожает их взглядом.
- Почему Всадник так сказал? Почему он сказал, что он мне не нужен?
- А разве нужен? – спросил Шарманщик.
- Еще как! Кто я без него?
- Это тебе самому решать. К тому же, лучше задаться вопросом, кто он без тебя?
Он думает.
- Итак, что ты решил?
- Еще ничего.
- Видишь, вон тот лес на западе? – спрашивает Шарманщик.
Он смотрит вдаль и видит лес – черный и густой. Над деревьями кружат вороны. Лес, будто живой – он шевелится и дышит.
- Вижу.
- Поговаривают, что за этим лесом живет Тварь. Страшнее этой Твари во век не сыщешь. Еще никто не выживал после встречи с ней.
- Как она выглядит? – спрашивает он, смотря в сторону леса.
- Ты спрашиваешь у меня? Откуда мне знать.
- Она живет в логове?
- Да.
- За этим лесом?
- Именно.
- И она огромная.
- Просто невообразимых размеров.
- И страшная.
- Страшнее нее ничего нет.
- Опасная?
- Она сама опасность.
- А если я к ней не пойду?
- Пойдешь, - смеется Шарманщик. – Еще как пойдешь.
- Почему ты так в этом уверен?
- Потому что ты встретил Всадника. Где твой страх, скажи? Ты боишься эту Тварь?
- Не знаю.
- Значит, не боишься. А почему ты хочешь с ней сразиться?
- Потому что тогда я заслужу уважение Всадника.
- Именно! И этот фактор для тебя куда более важен, нежели твой страх. Ну так что, ты идешь или так и будешь здесь стоять?
- А почему мне надо идти через лес, если тварь живет в логове? Этот лес таит в себе целую плеяду опасностей. Я извлек урок из наших бесед и могу пойти сразу к ней.
- К этому я и веду. Неужели, зная меня так хорошо, ты сделаешь по-своему? Или ты считаешь, что этот лес тут зря?
«Ничего не бывает зря».
Он в лесу. Тут темно и сыро. Деревья уходят далеко ввысь, скрывая солнце. Где-то сова машет крыльями. Где-то слышен вой. Странно, почему Он идет на вой? Вой его манит, несмотря на опасность. Если так происходит, значит, так и должно быть. «Ничего не бывает зря».
- Шарманщик? – взывает Он. Ответа нет.
Пробираться сквозь лес трудно. Ветки черных деревьев бьют по лицу, сырая земля затрудняет ход, разросшиеся корни цепляются за ноги. Лес не любит незваных гостей и пытается всячески Ему помешать.
Он выходит на опушку и видит гигантскую тварь. Она огромная, как слон. Черная, как смола. Она выглядит как волк – с шерстью и четырьмя массивными лапами. У нее острые и длинные зубы, стальные мускулы и проворный ум. Тварь прикована цепями к деревьям. Четыре цепи сковали ее лапы, а ошейник держит ее голову у земли. Тварь воет, словно волк, взывая к помощи.
- Шарманщик? – говорит Он. Ответа нет. - Ты - Тварь? – спрашивает Он.
- Нет, - отвечает она. Голос ее звучит, словно рык животного.
- Тварь коварна. Она пойдет на все, чтобы обмануть.
- Тварь живет в логове, а мы в лесу, - отвечает животное.
- Тогда что ты здесь делаешь?
- Я жду тебя.
- А если бы я не пошел через лес?
- Тогда ты стал бы биться с Тварью в одиночку.
- Я и так буду биться с Тварью в одиночку. В конце концов, зачем же я иду к этой Твари?
- Иногда безрассудство затмевает храбрость, - говорит животное. – В таком случае эта храбрость становится бесполезной, ведь из-за безрассудства храбрость может уже не пригодиться.
- К чему ты мне это говоришь?
- Освободи меня и я буду служить тебе.
- Мне не нужны слуги.
- Тогда я стану тебе другом.
- Другом?
- Да, другом. Преданным и верным. Ты всегда сможешь обратиться ко мне за помощью. Я всегда буду рядом с тобой, чтобы разделить моменты горечи и радости. Ты познаешь, что такое настоящая дружба.
- Откуда мне знать, что когда я тебя освобожу, ты на меня не нападешь?
- Всадник не стал меня убивать. Не станешь и ты.
- Как тебя зовут?
- Киж мое имя. Его дал мне Шарманщик.
Он берет меч и рубит цепи. Одна за другой оковы рушатся и падают на землю. Под их тяжестью земля прогибается.
Киж встает на все четыре лапы и оттряхивается. Он кажется еще больше, чем прежде. Он силен и благороден. Он готов служить Ему.
- Я чувствую твою преданность, - говорит Он. – Пойдем и дадим бой этой Твари вместе.
Он садится верхом на Кижа и они устремляются в сторону логова. Киж мчится словно ветер, минуя деревья черного леса и не чувствуя усталости.
Вот они уже на пустошах возле логова Твари. Вокруг стоит невыносимый смрад. Повсюду валяются останки животных. Трава здесь пожухлая и желтая. Деревья здесь голые. Здесь холод и мрак. Под землей горит торф. Все в дыму.
Он ежится.
- Тебе страшно? – спрашивает Киж.
- Не знаю, - отвечает он. – Пока не знаю.
- Мы можем развернуться. Еще не поздно.
Он думает о том, что было бы здорово развернуться и пуститься в обратный путь, но вспоминает о Всаднике, который умчался на битву.
- Дадим бой.
Из темного логова появляется Тварь. Она огромна, как скала. Она скользкая и холодная. Ее длинное тело покрыто металлическими чешуйками, которые поблескивают в лунном свете. Два красных глаза смотрят прямо на Него. Клыки готовы к атаке, двойной язык появляется при шипении. Тварь извивается и готовится к бою.
Готов и Он. Киж посматривает на Него в ожидании приказаний. Он понимает, что боится. Да, теперь, когда он столкнулся с этой отвратительной Тварью, возможно самой опасной Тварью, он осознает, что безумно ее боится. Он дрожит.
Тварь приближается, и сухая трава становится пеплом. Дым при ее движении рассеивается. Вода начинает бурлить.
- Мы можем уйти в любой момент, если ты захочешь,- говорит Киж. - Тебе только стоит сказать – либо к бою, либо отступаем. Решай. Но помни, что страх должен уйти. Всадник никогда не боится. Нужно победить свои страхи и дать бой этой Твари.
Он выдыхает и смотрит Твари в глаза. Страх не уходит. Он только усиливается.
- Шарманщик! – говорит Он. – Зачем ты заставил меня прийти сюда?
- Я? – послышался удивленный голос. – Но ведь ты сам сюда пришел, не так ли? Любопытство взяло верх над страхом. Но так бывает, когда страх существует только в воображении. А когда страх является наяву, любопытство мгновенно испаряется. И вот ты уже думаешь, чтобы развернуться и отступить. Ты вообразил себя героем? Так что ж, решай, герой ли ты на самом деле или только у себя в голове.
- Помоги мне! Почему Всадник ушел? Почему его нет здесь?
- Разве? – удивленно говорит Шарманщик и с неба слышится гром.
Он смотрит в глаза Твари и теперь в них виден испуг. Его осеняет. Всадник никуда не уезжал. Он и есть Всадник. Всадник – это Он. Он смотрит на себя и видит золотые доспехи. На спине белоснежный плащ. В правой руке меч, в левой – щит. Киж облачен в вороные латы и в шлем с рогами. Он готов ринуться в бой и несет на себе Всадника. Он забывает, что чувствовал страх всего секунду назад. Он забывает, что такое страх. Страх ему больше неведом. Он рвется в бой и дает команду своему другу. Киж срывается с места и устремляется в сторону логова Твари.
Завязывается бой. Тварь – опасный враг, с которым всегда нужно быть начеку. Один удар мечом, второй, третий. Мимо. Атака Твари – вовремя поставлен щит – доносится звон металла. Киж маневрирует между скелетами животных, между высохшими и поваленными деревьями и ямами. Тварь бросается на Него, но Киж защищает друга и дает ей отпор. Меч снова рассекает воздух – мимо. И снова Тварь атакует. Ее атака устремлена на Кижа. Но теперь Он защищает друга и наносит удар мечом. Голова Твари отлетает и падает на землю. Тело, извиваясь и кровоточа, исчезает в логове. Тварь побеждена.
Он смотрит на пол в поисках головы, но так ее и не находит.
- Переживаешь, что не убил ее? – доносится голос Шарманщика.
- Да, - отвечает Он. – Она слишком опасна, чтобы ее отпустить.
- Посмотри на свой щит.
На щите виднеется голова Твари – символ, который Он никак не мог рассмотреть у Всадника.
Сухая трава становится зеленой. Распускаются цветы. Дым рассеивается. Деревья покрываются зеленой листвой. В пустоши впервые за все время приходит жизнь.
- Я слышу твой голос так близко. Мне кажется, что ты совсем рядом, - говорит Он.
- Я всегда был рядом, - отвечает Шарманщик. – Или ты снова желаешь спутать все карты своими домыслами?
- Я могу тебя увидеть?
- Если хочешь. Хотя ответ ты и сам знаешь.
Он спешивается с Кижа и направляется к Дому. Поднимается на крыльцо, берет в почтовом ящике ключ и открывает дверь. Доносится чудесная музыка, которую он когда-то уже слышал. Она ласкает слух и навевает блаженство. Он идет к этой музыке, пораженный тем, насколько прекрасным может быть творение рук человеческих. Музыка становится все громче и вот, в одной из комнат, он встречает Шарманщика. Он сидит за столом, на котором стоят десять, нет двадцать, шарманок и чинит их. По всей комнате разбросаны инструменты, шестерни и детали от шарманок. Шарманщик копается в одной из шарманок, пытаясь найти проблему и починить ее. Музыка, которая доносится из большой золотой шарманки по-прежнему прекрасна.
Шарманщик поднимает голову, чтобы взглянуть ему в глаза и Ваня просыпается. Перед ним лицо деда, который его будит.
Начинается новый день.
ГЛАВА 2
Молодость
Молодой Ваня, поглядывая на часы, бежал по тротуару к автобусной остановке. Брызги луж разлетались по сторонам от его шагов и попадали на брюки и пиджак. Автобус вот-вот уйдет, но была надежда, что водитель заметит опаздывающего молодого человека. Тщетно. Двери закрылись практически перед самым носом и автобус тронулся. Ваня остался стоять под дождем – вымокший, полупростуженный, грязный и злой. Он проклинал все на свете, но больше всего самого себя. Ведь все рассчитано поминутно – в семь подъем, бритье, завтрак, одежда, в семь тридцать выход из дома, в семь сорок подходит автобус, в восемь в метро, в восемь сорок снова автобус, в восемь пятьдесят пять – на работе. Теперь он снова опоздает и снова будет выслушивать в свой адрес нелицеприятные слова начальника о том, какой он бездарный сотрудник. Что поделаешь? Такова жизнь. Нужно уметь с достоинством выходить из подобных ситуаций, а лучше постараться сделать так, чтобы они впредь не повторялись. Зарабатывал молодой Ваня неплохо, а ради неплохого заработка можно и потерпеть. По крайней мере, он тешил себя именно такими мыслями.
На работу он прибыл с опозданием в пятнадцать минут. Прямо у входа его встретил заместитель начальника – похожий на крысу Данила Борисович. Он ехидно улыбнулся, посмотрел на часы и, молча, указал на кабинет начальника. Выслушать пришлось многое – и о том, что это в последний раз, и пресловутой бездарности, и о всех смертных грехах. День начался с испорченного настроения и подорванного в результате дождя здоровья.
За компьютером, печатая отчеты и статистику, молодой Ваня просидел до обеда. Обедал он в столовой вместе с друзьями по офису – нудным Олегом и озлобленным на весь мир Никитой. После обеда снова компьютер, кофе, печенье, туалет, компьютер, кабинет начальника, наскучивший вид из окна и снова компьютер. Так продолжалось до шести вечера, когда заканчивался рабочий день. Выработанная за многие годы система, никогда не давала сбоя.
Изабелла – старший научный сотрудник, не давала покоя не только Ване. Она была настолько прекрасна, что вопреки всем законам приличия, мужская половина коллектива была не в состоянии смотреть на нее с закрытым ртом. Женская же часть – тихо Изабеллу ненавидела, так как она отнимала у всех остальных лавры. В отличие от других сотрудников, которым нравилось наблюдать за тем, как Изабелла ходит туда-сюда, принося и унося документы начальнику, молодой Ваня искренне верил, что любит ее. Он говорил себе, что готов отдать все на свете, лишь бы этот ангел был с ним рядом. Его друзья – нудный Олег и озлобленный на весь мир Никита постоянно подначивали его к тому, чтобы Ваня подошел к Изабелле и познакомился, раз уж она так тронула его сердце. Смелости у Вани на такой отважный поступок, не хватало.
Вечером озлобленный на весь мир Никита предложил выпить по пиву в честь такого трудного, но по счастью, уже закончившегося рабочего дня. В самом излюбленном районе, в самом приятном баре, за самым уютным столом три товарища наслаждались холодным пивом.
- У вас никогда не возникало мыслей о том, что вы находитесь не на своем месте? – разглядывая пену в бокале, задал вопрос Ваня.
- Что-то часто ты на такие темы говорить стал, - прищурился озлобленный на весь мир Никита. – С чего бы это?
- Потому что меня это волнует. Я понимаю, что каждый день занимаюсь тем, что не должен делать. Я трачу свою жизнь впустую. Эти мысли гнетут меня изо дня в день. У вас не бывало такого?
- Каждый день, - сказал нудный Олег. – Но ничего не поделаешь, так устроена жизнь. Восемьдесят процентов своей жизни мы тратим на то, что не любим, чтобы оставшиеся двадцать разделить на сон и сомнительные удовольствия.
- Не кажется ли тебе, что это неправильно?
- А кто это устанавливает, что правильно, а что нет?
- Природа нас не для того создала. Разве мы созданы, чтобы большую часть своей жизни страдать?
- Кто сказал, что все мы страдаем? – вставил озлобленный на весь Никита. – Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Да, мир несправедлив и я на него за это зол, но, в конце концов, мы занимаем в этой системе свое место и оно, если задуматься, не так уж и плохо.
- Я всего лишь пытаюсь разобраться, - сказал Ваня, - для чего все это нужно? Вот мы учимся, получаем какие-то знания, затем работаем, заводим семьи, рожаем детей, стареем и умираем. Для чего все это?
- Старина, ты меня пугаешь, - покачал головой нудный Олег.
- Задумайтесь на мгновение, - продолжил Ваня, - что этот мир и наша жизнь – лишь часть чего-то большего, всего лишь крупинка в космосе. Представьте себе, что мы проживаем сотни, а может и тысячи жизней и вот именно сейчас мы можем находиться в сразу в нескольких местах, в других обличиях.
- Дружище, по-моему, ты перетрудился, - с испугом посмотрел на Ваню озлобленный на весь мир Никита.
- Да, погоди ты! Я лишь хочу, чтобы вы представили себе, что этот мир, мир, где мы сейчас находимся – самый скучный и неинтересный из всех. Что, если я скажу, что я бывал в сотнях других миров, разных и неповторимых? Я бывал в ярких мирах, о каких мечтают дети, считая себя частью этих миров. Я бывал в мирах страшных и опасных, выжить в которых весьма непростая задача. Я бывал в мирах, где царит такая гармония, что душа поет.
- Тебе действительно нужен отдых, Вань, - переглянулись товарищи.
- Дослушайте! Вы только задумайтесь над своими жизнями! Вы работаете с утра до вечера, ожидая выходных или отпуска, как чего-то сверхестестественного. Вечером пьете пиво или смотрите телевизор, едите, спите. Интересно? Интересная у вас жизни, скажите? Я сам отвечу – нет. Она скучна и бесполезна. Я скажу вам вот что – я видел другие жизни и я знаю, что увижу еще. Но сидеть и ждать, пока что ни будь изменит твою жизнь, я не намерен. Она уходит, вы понимаете? Пока мы сидим тут и пьем это поганое пойло, жизнь уходит…
Товарищи снова переглянулись, пожали плечами и отпили немного из бокалов.
- Ладно, мы тебя поняли, - приобняв друга, сказал нудный Олег. – Вернемся не надолго в эту скучную и серую жизнь. Посмотри-ка вон туда, - он указал пальцем в сторону бара. – Видишь?
- Это Изабелла? – стал присматриваться Ваня.
- Она самая, - товарищи заулыбались.
- Что она тут делает?
- Да какая разница? – возмутился нудный Олег. – Это твой шанс, дружище. Иди и скажи ей все, что думаешь. Другого случая может не представиться.
- Но я не знаю, о чем с ней говорить, - сердце у Вани застучало с бешенной скоростью.
- Иди, - закивал обиженный на весь мир Никита, - это подарок судьбы.
Иван выдохнул, допил одним махом свое пиво, поправил обвисший галстук, заправил рубашку в брюки, причесал челку, застегнул пуговицу на пиджаке и направился в сторону бара. По мере того, как он приближался, смелость куда-то улетучивалась. Он несколько раз оборачивался, поглядывая на товарищей, и хотел было развернуться, но каждый раз себя пересиливал. Когда до заветной цели оставалось шагов пять, на горизонте появился неопознанный объект – к Изабелле подошел какой-то мужчина лет тридцати – тридцати двух и завел с ней разговор. Молодой Ваня не преминул развернуться и отправиться за стол к товарищам.
- Нет, вы это видели? – возмущался он. – Кто это такой?
- Если бы не твоя заторможенность, на его месте мог бы оказаться ты, - отвесил нудный Олег.
- Они знакомы?
- Вряд ли, - сказал озлобленный на весь мир Никита. – Смотрите, вон она ему свой номер дает. Вот же не повезло.
* * *
Шарманщик одет изысканно – на нем бархатный бордовый пиджак с золотыми пуговицами, такого же цвета котелок, розовая шелковая рубашка, усыпанная кружевами, с белыми манжетами и воротом, красные брюки в полоску и золотистые остроносые туфли. Манеры его поражают – за столом он ведет себя как настоящий джентльмен. Шарманщик сидит во главе стола и придается блаженству – музыка, доносящаяся из его шарманки, чарует. Неспешно и грациозно он поглощает свинину под белым соусом, пользуясь серебряными приборами. Стол на сто персон накрыт идеально – здесь всего хватает и, в то же время, нет ничего лишнего.
Он сидит на другом конце стола, прямо напротив Шарманщика, и наблюдает, как тот поглощает филе индейки с острой приправой и тушеными овощами. Шарманщик не обращает на Него никакого внимания, но Он знает, что пока тот не доест, разговаривать с ним бесполезно. За столом их только двое. Он осматривается – они находятся на опушке леса, укрываемые тенью деревьев от палящего солнца. На бронзовом постаменте стоит шарманка – ее прекрасная музыка разносится по лесу и даже соловьи не смеют заглушать ее своим пением.
- Будь добр, - обращается к Нему Шарманщик, - передай яйцо.
- Вкрутую или всмятку? – спрашивает Он.
- Вкрутую.
Он берет яйцо вкрутую из корзины и отпускает его на стол. Яйцо катится, минуя бокалы, наполненные вином, тарелки с канапе и оливками, торты и пирожные и попадает прямо в руки Шарманщику. Он заглатывает яйцо целиком и элегантно утирает рот салфеткой.
- Благодарю, - Шарманщик делает один маленький глоток из бокала и наслаждается чудесным вкусом вина. – Слышал, что ты хотел меня видеть? – обращается он к Нему.
- Я ищу совета, - отвечает Он.
- Советы – мой конек! – хлопает в ладоши обрадованный Шарманщик. Он явно в хорошем расположении духа.
- Она…
- Я так и знал! – ахает Шарманщик и всплескивает руками. – Ну почему ты обязательно ищешь себе проблемы?
- Я не смотрю на это как на проблему.
- Тогда зачем тебе мой совет?
- Раньше, когда я заходил в тупик, твои советы меня выручали. Я надеюсь, что и теперь смогу ими воспользоваться.
- То были другие случаи, разве ты не понимаешь? Сейчас все намного серьезнее.
Шарманщик думает и отпивает еще немного вина, поглядывая на свиные рулеты с подливкой.
- В этих делах я профан. Но я знаю, кто может тебе помочь. Найди Ладу, - он думает. – Да, да, она – именно то, что тебе нужно.
Шарманщик достает карманные позолоченные часы и качает головой, а затем говорит:
- Засиделся я тут с тобой, - встает и направляется к постаменту, выключает шарманку, берет ее подмышку и отправляется в сторону леса. Музыка постепенно утихает и становится грустно.
Он остается один за столом. Слева от стола на пятьдесят персон находятся четыре двери. Перед Ним стоит выбор. Он думает о том, что выбор порой бывает мнимым и варианты, которые у нас имеются, зачастую приводят к одним и тем же результатам, создавая лишь иллюзию выбора. Такие размышления приводят к тому, что теперь перед ним лишь одна дверь. На самом деле никакого выбора нет. Он делает шаг и берет с полки ключ, но останавливается. Что если мы не понимаем, что у нас есть выбор? Что, если мы видим только один сценарий, а на самом деле их сотни? Он думает так и смотрит влево – бесконечное число дверей простирается до самого леса. Он смотрит направо – то же самое. Он думает, что Шарманщик его надул, но потом понимает, выбор – это привилегия, а не недостаток. Порой мы сами лишаем себя выбора по каким-либо причинам – страх, лень или незнание.
В руке у него кольцо с ключами. Он подходит к двери с номером пять, хотя, возможно, это номер сорок, Он не уверен. Радужный ключ входит в замочную скважину, и дверь отпирается с приятным скрипом. Шквальный ветер обрушивается на Него и сбивает с ног. За дверью бушует ураган. Там холодно и сыро. Он возвращается к опушке и пробует открыть дверь с номером шесть. Определенно, это дверь с номером шесть. Он видит зеленые холмы, уходящие далеко к горизонту. Сочно-зеленая трава на этих холмах идеально подстрижена. Небо здесь такое ярко-голубое, что рябит в глазах. На небе нет ни облачка. По холмам идет неширокая кирпичная дорожка, конца которой не видно. Ему хочется ступить на эту дорожку и отправиться к Ладе. Он знает, что она ждет в конце этого пути.
- Осторожно, - раздается голос Шарманщика.
- Я иду к Ладе, - говорит Он и ступает на дорожку, ощущая благоговение.
- Откуда тебе известно, что ты выбрал верный путь?
- Не ты ли учил меня, что путь, который я выбираю, не может быть не верным?
- Зависит от того, знаешь или хочешь ты верить, что она тебя там ждет?
- Я…
- Ты уверен, что дорожка, идущая вдоль холмов, приведет тебя к цели? Может быть, твоя цель скрывается за дверью, где бушует ураган?
- Я понял, - говорит Он. – Я верю, что мне нужно идти этой дорогой и верю я, потому что мне нравится этот путь. Он легкий и приятный и поэтому я хочу пойти этим путем. Я сам придумываю себе оправдания, чтобы не идти по трудному пути. Это иллюзия
- В отличие от того, что скрывается за дверью под номером пять или сорок.
- Путь, ведущий к долгожданной цели, не может быть легким, - говорит Он.
Он возвращается к опушке и идет к двери под номером пять, а может быть и сорок. Теперь за этой дверью безжизненная пустыня. Здесь безумно жарко и мертвецки тихо. Конца этой пустыни не видно. Он понимает, что без помощи ему не справиться и зовет Кижа. Друг появляется в ту же секунду – он большой, на четырех лапах с копытами, с желтой шерстью и двумя горбами. Он бывал в этой пустыне не раз и знает ее достаточно хорошо. Он вынослив и силен. Вместе они пройдут это испытание.
Они бесстрашно двигаются по пустыне и Он не понимает, сколько времени они уже здесь. Он доверяет Кижу свою жизнь. Теперь Он не помнит, что они здесь делают и куда держат путь. Теперь Он думает, что таких мук не стоит ничего. Когда, наконец, слышится знакомая мелодия из шарманки, Он понимает, что они у цели. Перед ними стена из черного гранита и подвесные ворота. Он дует в рог, подавая знак о своем присутствии. С одной из башен доносится голос стражника.
- Ты долго шел, но тебе придется повернуть обратно и вернуться туда, откуда ты прибыл, - стражник облачен в кольчугу. В руке у него арбалет, за спиной – колчан со стрелами. Стражник выглядит устрашающе.
- Я пришел к Ладе, - говорит Он и стены Города сотрясаются. – Она ждет меня. Я от Шарманщика.
- Поворачивай! Замок на осадном положении. Приказ Трех никого не впускать и не выпускать. Война приближается.
Стражник скрывается в башне.
Он тяжело вздыхает и размышляет. Что для Него эта стена? Он – Всадник, может взять Город в одиночку. Для Него это как раз плюнуть. Он протаранит ворота, убьет стражников и солдат и ворвется в покои к Ладе. Там он силой заставит ее дать Ему совет. Эти мысли крутятся у него в голове, пока Он не отгоняет их прочь. Нет, Шарманщик не может лгать. Значит, это еще не конец пути, а лишь половина. Нельзя опускать руки. Нельзя поломать все в одночасье. О таких решениях потом жалеют всю жизнь.
Они вновь проходят всю пустыню и возвращаются к опушке. За столом на тридцать персон сидит Лада. Она прекрасна, как богиня. От нее исходит свет. В ее глазах любовь. Она облачена в белое кружевное платье, а в руках у нее веер.
Он садится за стол.
- Я искал тебя.
- Я всегда была здесь, - отвечает она и голос звучит, словно мелодия. – Порой то, что мы ищем, оказывается ближе, чем мы думаем.
- Значит, все эти испытания я прошел зря?
- Отнюдь. Кто знает, встретились бы мы, если бы ты их не прошел? Не думай об этом. Перестань себя жалеть и сосредоточься на настоящем. Ты пришел сюда и путь, который ты прошел, был трудным и долгим. Это ли не доказательство того, на что ты готов ради своей цели?
- Возможно, - думает Он. – Я пришел за советом. Помоги мне.
Лада улыбается.
- Знаешь ли ты, что такое настоящая любовь? – спрашивает она.
- Знаю, - уверенно отвечает Он. - Ради своей любви я готов на все. Ради нее я уничтожу легионы врагов. Ради нее я отдам свою жизнь. Ради нее я брошу все, что было мне дорого. Ради нее я изменю весь мир, да и сам изменюсь ради нее.
- Что ж, - одобрительно кивает Лада, - возможно, ты еще не осознаешь, что тебе предстоит испытать. Возможно, твой разум затуманен и тебе только кажется, что это любовь. Знаешь ли ты, что бывает, когда этот туман рассеивается? Когда ты понимаешь, что все, чем ты жертвовал, все через что ты прошел, было зря?
- Понимаю.
- Значит, ты уже любил?
- Так сильно – никогда.
- Тогда, тебе должно быть знакомо такое чувство как неразделенная любовь? Ты знаешь, что такое любить без ответа?
- Никогда не думал об этом.
- Я расскажу тебе. Любить безответно – это мука и мука эта несравнима со страданиями телесными. Когда люди друг друга любят, они становятся единым целым и разделяют все на двоих. Когда любит только один – ему не под силу вынести это бремя. Что, если твоя любовь безответна?
- Я готов нести это бремя в одиночку.
- Достойный ответ любящего человека и безрассудный ответ слепца. Но любовь делает нас слепыми и безрассудными, такова уж ее природа. Любовь затмевает все остальные чувства.
Он думает.
- А что ты скажешь о том, что горечь разочарования пленит в самое сердце? Любовь часто сопровождается разочарованием и ты должен быть к этому готов.
- Я готов ко всем испытаниям, чтобы любить. Я пришел к тебе не за наставлениями, но за советом. Прошу, помоги мне.
- Я уже помогла тебе, разве ты не понимаешь?
- Я… Я понимаю. И я готов. Я буду идти к своей любви, несмотря не на что. Я буду бороться за нее. Я все стерплю.
- Иди, - говорит она. – Но помни, что любовь затуманивает рассудок. Не забывай про то, что вы не одни в этом мире. Не забывай, что злоба порой бывает сильнее любви.
Он опускает голову. За столом, накрытым на десять персон, теперь Он один. Из-за спины доносится знакомый голос. Это Жаба зовет его по имени. Жаба ростом с человека, с серо-зеленой пупырчатой кожей. Она скользкая и жирная. У нее два круглых желтых глаза, широкий рот и надутые щеки. Жаба стоит на двух ногах и смотрит Ему прямо в лицо. На плечи Жабы наброшен серый дождевой плащ, а на ногах поношенные черные штаны с заплатками. Пока Он ее разглядывает, Жаба снова окликает Его.
- Снова ты, - отзывается Он. – Что тебе нужно?
- Хотеть идти с тобой, - Жаба говорит неправильно и голос ее похож на урчание в животе. Он противен.
- Я не могу взять тебя с собой. Я иду к своей Любви.
- Я помогать тебе. Ты к ней пройти только через Лазурный Пруд. Моя знать, как пройти через пруд.
- Что ж, ты мне пригодишься. Идем.
Пруд с зеркально чистой водой протирается среди зеленых садов. Миниатюрные водопады журчат то тут, то там. Листья плакучих ив свисают прямо к воде. Гармонично плавают лилии, на которых отдыхают жабы. Они ловят комаров и мух, радуются солнцу.
Пруд кажется Ему невелик но как только Он делает шаг вслед за Жабой, то сразу же оказывается по колено в воде. Со следующим шагом Жаба скрывается в воде. Он шагает вперед и скрывается вслед за Жабой. Лазурный Пруд настолько глубок, что не видно дна. Внизу лишь бездна.
Он свободно дышит под водой, пуская большие пузыри, уходящие вверх к солнцу. Рядом появляется Жаба и говорит, чтобы Он следовал за ней. Они плывут вниз, спускаясь в самую глубь бездны. Становится темно и холодно. Он поднимает голову, но не видит света – солнце исчезло и теперь тьма повсюду. Бездна все поглотила. Теперь они плывут в кромешной тьме, где смешался Север и Юг, Запад и Восток. Он только слышит рядом урчание Жабы и старается за ней поспевать.
Когда Он чувствует под ногами землю, напряжение спадает. Где-то вдалеке виднеется лучик света, и они устремляются к нему. С каждым шагом луч становится все больше, и вот, они уже достигают его. В глазах все бело. Он пытается привыкнуть к свету после продолжительного времени, проведенного на дне бездны. Осматриваясь, Он понимает, что они с Жабой находятся близ канала сточных вод. Они стоят на пригорке, а за спиной из канализационного отверстия выходят городские нечистоты.
- Где мы? – спрашивает Он.
- Это место называть обиталище низших, - отвечает Жаба. – Промышленный район Города.
- Я здесь никогда не бывал.
- В этом районе жить только низшие, если ты понимать, о чем я говорить. Сюда стекаться канализационные воды. Они создавать десятки-десятки грязных рек, здесь работать мусороперерабатывающие заводы и свалки. Здесь вонять! Район поражен болезнями и его обнести высоким забором, отделить от Города. Здешние жители находиться под защитой городской стражи, но в Город их не пускать.
Они стоят в самой высокой точке района. По левую руку от них – свалки. Паровые мусорные машины одна за другой приезжают и уезжают. Рабочие, словно муравьи, бегают туда-сюда. Они все чумазые и больные. По правую руку от них – многочисленные заводы и фабрики. Из труб валит пар и черный дым. Небо над районом заволочено. Рабочие в касках и комбинезонах без устали забрасывают уголь в топку. Весь район пронизан грязными речушками, которые, словно вены, опутывают его с Запада на Восток. На Севере видна огромная стена из черного гранита. За ней находится Город.
- В Город можно попадать только два пути, - поясняет Жаба. – Через пустыню и через район низших. Ворота со стороны пустыни закрыты – на Город идти армия с Юга. Оставаться один путь – через район низших.
- Но ты говорил, что низших не пускают в Город.
- Это так, - Жаба кивает, моргая своими желтыми глазами, - но у меня здесь есть свой человек. Если его хорошо просить, то он провести нас в Город.
Они направляются в торговый район, пробираясь сквозь плотные толпы людей. Все снуют туда-сюда и галдят. В воздухе царит атмосфера упадочных настроений. Кто-то торгуется, кто-то просит милостыню. Здесь можно купить орехи, масло, специи, соусы, приправы, вина, фрукты, рыбу, добавки, ткани, уголь и порох.
Он едва поспевает за Жабой, расталкивая неуступчивый народ. По пути попадаются в основном рабочие – чумазые, морщинистые, в потрепанных кожаных куртках и клетчатых кепи. Они проходят мимо, не поднимая глаз. Во рту у каждого рабочего папироса с дешевым табаком и если посмотреть наверх, можно увидеть как густой табачный дым окутывает территорию торгового квартала.
Они подходят к лотку на окраине рынка. Торговец здесь продает карты местности, компасы, секстанты, какие-то бланки и документы. Торговец красив собой – он молод и высок, у него светлые вьющиеся волосы и глубокие голубые глаза. Торговец радуется встрече с Жабой и коротко Ему представляется: «Людовик».
- Нам надо в Город, - говорит Жаба полушепотом и оглядывается по сторонам. Один рабочий останавливается у лотка и осматривает товар. Не найдя для себя ничего ценного, он надвигает на глаза кепи и уходит прочь.
- Это трудно, - отвечает Людовик.
- Вопрос жизни и смерти, - настаивает Жаба и поглядывает на Него.
- Проход в Город уже давно закрыт. Война на носу.
- Твоя никогда меня не подвести.
- Я знаю. Твой друг – значит мой друг. Я могу тебя так называть?
- Бесспорно, - отвечает Он и кланяется, чувствуя важность такой персоны, как Людовик.
- Хорошо. Я проведу вас в Город, но сделаю это только с одним условием.
Жаба смотрит на Него.
- Проси, все что хочешь, - отвечает Он.
- Я помогу тебе в твоей нужде, но когда настанет время, Ты сделаешь то же самое для меня.
- Согласен. В долгу не останусь, Людовик.
Людовик достает желтоватый потрепанный пергамент, ставит на нем свою подпись и подает Ему. Он подписывает, не глядя. Людовик убирает бумагу под прилавок и закрывает лавку. Они направляются в сторону ворот в Город.
Грязные реки, несущие в своих водах болезни и нечистоты, шумят по обеим сторонам дороги. Из торгового квартала они попадают в жилой квартал. Дома здесь старые и ветхие. В каждом доме живут по десять семей. Люди здесь обезображенные и озлобленные. Из окон домов доносятся стоны и плач. Здесь пыльно и сухо.
- Что за люди живут здесь? – спрашивает Он.
- Отбросы общества, - отвечает Людовик. – Шахтеры, рабочие заводов и фабрик, бывшие солдаты. Торговцы в этих местах – самые приличные люди, хотя и нам приходится тяжело.
- Сколько здесь, за Стеной, людей живет?
- Десятки тысяч. Никто не считал. Большая часть не доживает до старости. Инвалиды – солдаты, пострадавшие в войнах и отправленные за Город, прокаженные – работники химических фабрик и остальные – вот, кто все эти люди. Все они обслуживают Город и живут только для того, чтобы граждане ни в чем не нуждались.
- Город, должно быть, переполнен, если столько людей живет за Стеной.
- Отнюдь. В Городе едва наберется полтысячи граждан, три тысячи солдат и три тысячи слуг. Вот и все население.
Они подходят к воротам, где их встречает стража. Огромная черная стена разделяет Город и район низших.
- Доброго дня, уважаемые стражники Города, - говорит Людовик и кланяется.
Стражники не отвечают. Лица их каменные и злобные.
- Сегодня мы с друзьями хотим попасть в Город. Это особый случай и я хотел бы воспользоваться им.
Стражники переглядываются и пропускают их через Ворота.
- Почему они нас пустили? – спрашивает Он.
- Я торгую самым нужным товаром за пределами Города, - отвечает Людовик. – Продаю право на жизнь.
- Как это?
- Право на жизнь за пределами Города нужно заслужить. В Городе живут только молодые и богатые люди, унаследовавшие свое положение. Когда гражданину исполняется тридцать лет, его ссылают за пределы Города и там он, если сумел скопить достаточно средств, может купить себе право на жизнь. Обычно, граждане не думают о будущем и тратят все до последнего еще при жизни в стенах Города. Правом на жизнь за пределами Города обладают солдаты, раненные в бою и прислуга привилегированного клана правителей – тех, кто создал Город. Как вы понимаете, дружба со мной – нужная вещь. Стража, охраняющая ворота в Город, подходит к возрасту, когда тебя списывают. Использованный материал никому не нужен. Они это понимают. Вот и получается, что самым ценным человеком, когда подходит твой возраст, является не гражданин или приближенный к правителям, а торговец из района низших.
Они идут по улицам Города, выложенным брусчаткой. На дорогах уже зажигаются газовые фонари. Дома здесь из серого кирпича и камня – не выше трех этажей. Каждый дом по-своему уникален – в каждом живет высокопоставленная семья граждан. Люди, которые попадаются им по дороге – красивые и воспитанные. В Городе нет ни суеты, ни беспокойства. Мужчины, облаченные в черные фраки и опирающиеся на трости, снимают цилиндры и приветствуют их. Женщины в пышных платьях и шляпках либо кротко кивают, либо делают реверанс.
В паровых машинах, курсирующих по Городу, ездят стражники и солдаты. Когда такая машина приближается, из-за спины доносится приятное шипение пара, выходящего из труб, и стук колес по брусчатке.
Они проходят Главную Площадь и сворачивают в аллею, где расположен ее дом. Все вместе они входят в дом и попадают в просторную гостиную. Полы здесь выложены черным и белым мрамором, создавая ощущения шахматной доски. Хрустальные люстры тысячами свечей отражаются в зеркальных стенах. Посередине комнаты стоит огромный красный диван, на котором грациозно сидит Она.
Она прекрасна, как сама красота и недосягаема, как богиня. Она грациозна, как, капля росы солнечным утром и мудра, как мать на склоне лет. Она именно такая, как Он представлял. Она – Его мечта. Ради нее Он проделал этот путь, и теперь Он знает, что проделал его не зря.
- Кто такой? – с презрением говорит Она.
- Я тот, кто будет тебя любить всю жизнь. Я тот, кто отдаст свою жизнь за тебя. Я тот, кто прошел нечеловеческие испытания, чтобы предстать перед тобой. Я люблю тебя и дарю тебе свое сердце.
Она размышляет.
- Ты неплох собой и любишь меня. Ты прошел трудный путь и готов отдать за меня свою жизнь. И ты говоришь, что готов быть со мной.
- Это все, о чем я мечтаю.
- Но кто это стоит по правую руку от тебя? – Она презрительно кивает в сторону Жабы, помахивая веером.
- Это – мой друг – Жаба. Без него я никогда не пришел бы к тебе.
- Он мерзок, - она морщится. – Прошу, удали его, пока меня не стошнило. От него воняет. Я не хочу, чтобы он здесь находился.
- Но, он мой друг. Неужели, ты не видишь, что за отталкивающей внешностью скрывается широкая душа?
- Какая мне разница, что там у него там душа? В Городе живут только красивые люди. Я не привыкла общаться с уродами, подобными этому… - она морщится, поглядывая на Жабу.
Он смотрит то на нее, то на Жабу. Ее дом постепенно начинает исчезать. Все растворяется, пока Он не слышит голос Шарманщика.
- Погоди, погоди. Снова уходишь от проблемы?
- Я не знаю, что мне делать, - отвечает Он. Мраморный пол становится прозрачным. Картины на стенах больше не красочные. Люстры больше не источают яркий свет.
- Ты сам решаешь, что тебе делать. Ты строишь свою судьбу сам, забыл? Вспомни, что тебе говорила Лада.
Он думает. «Помни, что вы не одни в этом мире». В Его голове звучат слова Лады.
- Мы не одни в этом мире, - повторяет Он ее слова и вот уже мраморный пол возвращает себе первоначальный цвет. Люстры снова ярко горят. Она больше не исчезает. – Есть другие и Жаба – один из них. Да, он уродлив внешне, но это ничего не значит. Пойми, что нельзя любить на условиях. Я готов на все ради тебя, но повторюсь, что Жаба – мой друг. Прошу тебя, будь благоразумна. В этом мире, кроме двух влюбленных, есть и другие… Не заставляй меня идти на мучительный выбор.
Она ничего не отвечает и переводит взгляд на Людовика.
- А кто этот красавец?
- Это - Людовик. Мой друг. Он торговец из района низших.
- Торговец? – с разочарованием говорит Она.
- Продаю право на жизнь, - поясняет Людовик, кланяясь чуть ли не до земли, и огонь в Ее глазах снова зажигается.
- Вы нужный человек, Людовик, - кивает в ответ она.
- Для кого-то я важен, как жизнь, - улыбается торговец и обращается к Нему. – Ты помнишь, друг, о нашем уговоре?
- О нашем уговоре? – переспрашивает Он.
- Ты обещал мне, что, когда настанет время, ты сделаешь для меня все, что я попрошу.
- Так и есть. Наш договор в силе.
- Так вот, я прошу руки и сердца твоей возлюбленной. Ты был прав – она и вправду прекрасна и я понял, что люблю ее.
- Но …
- Мало того, я вижу в ее глазах огонь. А это значит, что и она меня любит. Это так? – обращается Людовик к ней.
- Да, это так, - кивает Она. – Я люблю тебя.
Он вздыхает и опускает голову. Как такое возможно? Разве это не предательство? Но Он обещал Людовику и не может теперь нарушить свое слово. Договор подписан и теперь остается только уступить. Как Она могла его предать?
- Она твоя, - говорит Он.
Людовик удовлетворительно кивает.
В Его руке появляется меч. Другая рука держит тяжелый щит. Он облачен в золотые латы. В глазах Его ярость. Его вид наводит страх на всех в комнате.
- Нельзя допускать ошибку, - доносится голос Шарманщика.
- Я сделал столько ошибок, что теперь их можно исправить только мечом.
«Злоба порой бывает сильнее любви», - фраза Лады всплывает у него в голове.
Он оглядывается по сторонам. Рядом с ним стоит Жаба и в глазах его виднеется испуг. На диване от страха дрожат Людовик и она, бледная как пелена. Прислуга забивается в угол.
- Что же это я? – вскрикивает Он.
Меч и латы исчезают. В глазах его слезы. Он еще раз осматривает все вокруг, бросает на нее последний взгляд и покидает дом.
Звон будильника возвещает о том, что настал очередной рабочий день. Одинаковый, как и предыдущие. Такой же серый, как и все последующие. Молодой Ваня просыпается и открывает глаза.
ГЛАВА 3
Зрелость
Зрелый Иван Николаевич, сидя в своем любимом кресле-качалке, предавался размышлениям на всевозможные темы. На коленях его гармонично лежал теплый клетчатый плед, поверх которого была открытая на пятьдесят третьей странице книга в кожаной обложке. На стене, подсвечиваемый лампадкой в стиле девятнадцатого века, висел портрет его деда – Степана Владимировича. Лицо его излучало мудрость и доброту. На нем была русская рубаха, а на заднем фоне виднелись поля пшеницы, которые так благоговейно контрастировали с голубым небом.
Иван Николаевич глянул в глаза деду, и ему сделалось стыдно. Сколько ни учил его мудрый Степан Владимирович, сколько наставлений не давал, а он все равно сделал по-своему. Таков он был. Никогда никого не слушал. Кому теперь жаловаться? Уже ведь и не изменишь ничего. Большая часть жизни позади. Он думал о том, что мы всю жизнь куда-то спешим, куда-то опаздываем. Куда мы все время торопимся? Что ждет нас в конце? Ради чего все это?
Он сделал глоток из чашки с горячим чаем и тяжело вздохнул. Сейчас пройденная часть пути кажется ему совершенно бессмысленной, а жизнь представляется ему никчемной. Что он сделал за свои пятьдесят пять лет? Чего достиг? Что он, в конце концов, может вспомнить с улыбкой или со слезами?
Он вспоминает Шарманщика и Кижа, вспоминает туманные лабиринты и бесконечные двери, вспоминает битву с Тварью и застолье на тенистой опушке, вспоминает бескрайнюю пустыню и Город, вспоминает бездонный пруд и район низших, вспоминает Жабу и Людовика, вспоминает Ее. От этих воспоминаний становится тепло на душе.
Но воспоминания эти лишь плод его воображения, не больше. Все эти жизни он прожил в своем сознании. От этого становится страшно. Ему всегда говорили, что жизнь – вот она, здесь и сейчас. Все остальное – книги, фильмы и даже сны – это лишь ее часть, но никак не сама жизнь. И получается, что там, в своем воображении он бесстрашный всадник, а здесь – он просто стареющий одинокий мужчина.
Так было до тех пор, пока зрелый Иван Николаевич не нашел дневник своего деда. Незнамо зачем, он полез на чердак, где хранились старинные вещи. Среди пыльных коробок и всевозможных бесполезных предметов, он нашел затхлый дневник Степана Владимировича. Страницы его огрубели и пожелтели, а чернила кое-где смазались до такой степени, что прочитать ту или иную фразу не представлялось возможным. Дед никогда не говорил об этом дневнике, но в груди у зрелого Ивана Николаевича кольнуло, когда он открыл первую страницу, на которой каллиграфическим знакомым до боли почерком было написано: «Моему любимому внуку – маленькому Ване».
Иван Николаевич уже и не помнит, сколько раз он перечитывал этот дневник, но каждый раз он делал это с упоением. Прочитанные строки позволили ему освежить в памяти приятные моменты, проведенные в деревне и в очередной раз убедиться, что дед был мудрейшим человеком, которого ему доводилось знать. Можно сказать, что этот дневник изменил жизнь Ивана Николаевича. Когда на душе было плохо и дурные мысли посещали голову, он открывал дневник деда и зачитывался. Сразу же все вставало на свои места. Мир наполнялся смыслом, в душе появлялась гармония, а настроение, будь даже самым паршивым, становилось лучше.
Вот именно в тот вечер, сидя в кресле и укрывшись пледом, Иван Николаевич читал дневник своего деда. Написан он был странным языком, какой доселе ему не представлялось встречать. Сам дневник состоял из двух частей: дед описывал один день из своей жизни, который чем-то ему запомнился, а следующая часть представляла описание его ночи, а точнее того, что ему приснилось. Так главы в дневнике чередовались, сменяя реальность на воображаемый мир.
Заметил Иван Николаевич и одну странную тенденцию. Если сначала главы реальной жизни Степана Владимировича были больше и подробнее, чем главы вымышленного мира, то ближе к середине они уравнялись по объему, а к концу воображение и вовсе вытеснило реальность. Дед объяснял это так: «Порой этот мир становится серым и скучным до такой степени, что нам приходится искать спасение в других мирах. Кто-то делает это с помощью книг, с головой погружаясь в миры, придуманные писателями всех времен. Другие придумывают эти миры сами. Вспомните себя детьми. Что мы только не выдумывали! О чем только не мечтали. Но по мере взросления детские мечтания сменяются на прагматичные прогнозы, а воображение перестает иметь смысл, потому что в современном мире не до него. Но я преклоняюсь перед людьми, которые сохранили свое воображение и в преклонном возрасте. Я преклоняюсь перед теми, кто не стесняется рассказывать о своих мечтах и снах. Ведь это так прекрасно побывать там, где вы никогда не сможете побывать в реальной жизни. Это так интересно, встретить тех людей (или вовсе не людей), каких вы никогда не встретите в этом мире. И это просто великолепно стать, пусть и на время, тем, кем вы никогда не сможете стать в жизни! Вы можете быть средневековым рыцарем или космонавтом, вы можете стать героем с любыми сверхчеловеческими способностями или гениальным ученым. Вы можете стать кем угодно! Вы можете быть где угодно! Разве это не чудо? Разве это не награда свыше? Пока мы можем мечтать и воображать, наша жизнь наполнена красками. Каждую ночь я засыпаю с мечтами и каждую ночь я переживаю новую жизнь. Как бы я мечтал, чтобы все люди на свете обладали богатым воображением! Как я жалею, что не могу поделиться своими мирами с другими.
В завершении этого вступления и прежде, чем начать главу, в которой я опишу свой очередной сон, я хотел бы дать напутствие тому, кто сейчас держит в руках этот дневник. Никогда не унывайте! Помните, что наше счастье в детях. Помните, что вы и сами когда-то были детьми. Помните, что в каждом из нас живет ребенок и не стоит этого стесняться. Не бойтесь быть детьми, ведь молодость уходит с каждым днем. Не бойтесь вспоминать о своем детстве и рассказывать об этом, ведь тогда вы думали совсем иначе. Мечтайте, ради бога! Помните, что когда вы говорите, что у вас ничего нет в этой жизни, вы ошибаетесь. У вас есть воображение! И это – самое ценное».
Зрелый Иван Николаевич закрыл дневник и поднялся с кресла. Окно его дома выходило на сад – деревья уже пожелтели. Рядом с зеркалом тихо играла шарманка, которую он приобрел на одном из аукционов. Нелегко она ему тогда досталась. Зато какая приятная музыка! На письменном столике печатная машинка и несколько фотографий. На первой фотокарточке они с дедом на речке. Рядом Жик виляет хвостом. Дед держит в руках несколько карасей. На другом фото они с нудным Олегом и озлобленным на весь мир Никитой на фоне Эльбруса. Было дело. Решились как-то на авантюрное путешествие.
В дверь позвонили. Зрелый Иван Николаевич поспешил вниз по лестнице, чтобы впустить гостя. В дверях стояла Изабелла. За руку она держала маленькую девочку. Иван Николаевич крепко обнял девочку и кивнул Изабелле.
- Как дела, доченька? – улыбаясь, спросил он.
- Папа, а мы поедем сегодня кататься на аттракционах?
- Сегодня, что воскресенье? – удивленно проговорил Иван Николаевич.
- Да! – выкрикнула девочка.
- Ну, тогда, конечно, поедем. Мы ведь делаем это каждое воскресенье. Правда, папа совсем забыл, что сегодня наш день. Вы подождете меня в прихожей? Руслан нальет вам чаю.
Мать с дочкой уселись на шикарный диван, а тощий жилистый служка только и успевал подливать им чаю.
Иван Николаевич спустился через минут двадцать. На нем был его любимый светло-голубой костюм, из кармана шелковой рубашки элегантно и даже где-то пошло выглядывал платок, а на глазах были темные круглые очки. Они все вместе вышли из дома и направились к гаражу.
- На чем сегодня поедем? – спросил Иван Николаевич у дочери.
- Как в прошлый раз, можно?
Иван Николаевич улыбнулся.
- Конечно, можно.
Из гаража послышался рев пятисотсильного мотора. Медленно выкатываясь и поблескивая в лучах ламп, появился натертый до блеска желтый Lamborghini. Изабелла взяла дочь на руки и присела справа.
Машина мчалась по узким улочкам, и все вокруг смешалось – автомобили, деревья, поля. Девочка смеялась и кричала. Иван Николаевич радовался, поглядывая на счастливую дочь.
В парке аттракционов они провели весь день. Ели сахарную вату, пили лимонад, катались на колесе обозрения и электромашинах. Это был один из самых лучших дней в жизни Ивана Николаевича.
* * *
Вокруг все сверкает и блестит. Чудесные золотые лампады, наполненные газом, освещают просторную комнату. Здесь нет окон и лишь одна дверь, охраняемая стражниками в перламутровых доспехах. Повсюду ходят прекрасные женщины – кто-то из них подносит Ему фрукты и вино, другие машут фиговыми листами, спасая Его от жары. Он сидит в самом центре комнаты посреди мягких подушек разных цветов и размеров. На небольшом хрустальном столике чай и сладости в изобилии. Он покуривает трубку и смотрит на одну из редких расписных ваз, не сводя с нее взгляда.
- Что ж, - раздается голос Шарманщика, - такую жизнь ты хотел?
Он медленно поворачивает голову и встречается взглядом с Шарманщиком, который смотрит на Него через позолоченное пенсне. Шарманщик облачен в черный изысканный фрак. На голове его цилиндр. Он тоже курит трубку, выдыхая ароматный дым.
- Такую, - коротко отвечает Он и отворачивается, снова уставившись на вазу. Откуда она у него? Сколько Он за нее отдал? Она, должно быть, стоила Ему целого состояния.
- Прости, конечно, что мешаю тебе ничего не делать, - учтиво говорит Шарманщик, - но не мог бы ты, когда с тобой разговаривают, хотя бы смотреть в сторону собеседника?
- С чего бы это? –спрашивает Он. – Ты исчез и я стал сомневаться, что ты вообще существуешь. Честно говоря, я до сих пор сомневаюсь.
- Вот он я, ты же видишь.
- Сейчас ты тут, а через секунду тебя может не стать. Все, что здесь есть, я создал сам, в том числе и тебя. Разве не этому ты меня учил?
- Это так и есть. Это также верно, как и то, что есть и я. Хотя, твоя логика, как всегда, меня пугает.
- Ты – это лишь часть меня самого. Я понял это.
- И здесь Ты прав. Но знаешь что? Без Тебя я не буду существовать, однако и Ты без меня перестанешь. Понимаешь о чем я?
- В последнее время я мало что понимаю. Честно говоря, я и не стремлюсь что-либо понимать. Жизнь течет своим чередом и я лишь поддаюсь этому течению.
- Как давно ты отсюда не выходил?
- Я уже и не помню. Мне кажется, что я провел здесь всю жизнь. Как будто ничего другого у меня и не было. Наверное, так и должно быть, - он медленно выпускает струйку дыма и закрывает глаза.
- Так тебе подсказывает твое сердце?
- Мое сердце… Ты еще веришь в то, что оно может что-то подсказать? Наивный ты, Шарманщик. Я отдал свое сердце, и оно было уничтожено. Теперь у меня его нет. С тех пор я живу только ради себя и считаю это правильным.
- Встань, - говорит Шарманщик.
- Что?
- Встань, - повторяет Шарманщик.
- Зачем еще это? Мне и так хорошо. Мне удобно и тепло. У меня есть еда и вода. Мне ничего не нужно. Зачем мне вставать?
- Поднимись.
Он встает на ноги и покачивается. Ему трудно. Ноги подкашиваются и Он опирается о стену.
- Ты так давно тут сидишь, что уже забыл, как ходить.
- Мне ни к чему ходить, Шарманщик. У меня есть слуги, которые принесут мне все, чего я захочу.
- Посмотри на себя.
Он смотрит в зеркало и видит мужчину, облаченного в пурпурный шелковый халат. Мужчина толст и неприятен. Он хмур и сварлив, пахуч и не ухожен. Лицо его покрыто угрями, волосы сальные и редкие. Мужчина похож больше на свинью, нежели на человека.
- Таким ты всегда хотел стать? Посмотри вокруг. Что ты видишь? Этих дам и еду? Свою стражу и побрякушки? Тебе хорошо, говоришь? Ничего не надо делать? Просто получать удовольствие? К этому ты шел?
Он хватается за голову и кричит:
- Я не шел! Я никогда никуда не шел! Я всегда был здесь! Это – мой мир и мне в нем все нравится.
- Ты ошибаешься. Этот мир вовсе не твой. И тот, кого ты только что видел в зеркале, тоже не ты. Прекрасно это понимая, ты не избавишься от меня, потому что я тебе нужен. И сейчас я пришел, чтобы помочь.
В комнату проникает яркий свет и Он зажмуривается. В стене, на которой только что висели чудесные картины, ружья и мечи, появляется проход. Шарманщик указывает на него рукой. Он идет туда и из душной темной комнаты попадает на просторный балкон. Легкий теплый ветерок развивает его волосы и он полной грудью вдыхает свежий воздух. О, как это прекрасно! Он открывает глаза и смотрит вниз. Его балкон находится так высоко, что люди, бегающие внизу туда-сюда, кажутся ему муравьями. Шарманщик ровняется с Ним и убирает руки за спину, наслаждаясь дуновением ветра.
- Знакомо?
- Знакомо, - задумчиво отвечает Он. – Я, почему-то, знаю, что это ветер. Это – небо. А там, внизу – земля. Это так… великолепно.
- Ты знаешь не только это. Ты прошел слишком долгий путь, чтобы так просто все забыть. Посмотри вниз. Что ты видишь?
- Я вижу каких-то людей. Они все прекрасны. Они гуляют и смеются. Где мы?
- Мы в Городе. Это место ты тоже знаешь. Ты прав, здесь живут только красивые и богатые люди. Все они живут и процветают благодаря тысячам других, так называемых, низших. Эти низшие живут за Стеной в отгороженном районе. Они больные и ослабленные. Они умирают с голода и от болезней. Тебе не кажется это несправедливым?
Он обхватывает ладонями и лицо рыдает.
- Зачем ты пришел? – всхлипывает Он. – Зачем ты ворвался в мою жизнь? Я жил и ни о чем таком не думал! Я был счастлив! А что теперь? Зачем ты мне об этом рассказываешь?
- Потому что рано или поздно, это случилось бы. И, к тому же, я не сам пришел. Ты меня позвал. Вероятно, твоя счастливая жизнь, тебе наскучила. А быть может, ты решил, что пора что-то менять?
- Какое мне дело до всех? Кто-то счастлив, кто-то страдает! Таков закон жизни и я лишь часть этой жизни.
- Это правда. Ты – лишь малая часть и ты думаешь, что ничего не изменить. Но это не так. Люди, живущие в Городе, не всегда были такими. Когда-то этот Город принадлежал всем, кто здесь родился. Пусть и жизнь была не такой шикарной, но она и не была такой бесчувственной и пустой. Всегда существуют люди, которые не довольны положением дел. Вот такая кучка людей однажды собралась и решила, что жизнь стоит построить по-другому. Они считали, что они лучше, красивее и умнее остальных. Они встали во главе общества и в конце концов поработили его, назвав себя правителями. Их наследие – этот Город и его граждане. Они не в чем не нуждаются и живут только для удовольствия. И ты, да, да, именно ты – гражданин Города. Ты живешь также как и все остальные граждане – делаешь то, что никому не нужно, говоришь о том, что никому не интересно и думаешь о том, что совершенно бесполезно. Ты пользуешься вещами, которые тебе не нужны и тратишь время на то, что по-твоему важно. Но ведь это все – чепуха! Оглянись вокруг! Разве ты не видишь? Это золото и оружие. Эти женщины и стражники. Все эти угощения, да и сам ты! Ради этого ты прошел свой путь? К этому ли ты стремился?
В глазах Его слезы.
- Прошу тебя, Шарманщик! Помоги мне! Вытащи меня из этой бездны! Я не знаю, что мне делать! Теперь я понимаю, что я часть этого мира. Этого неправильного мира. Но ведь я так привык к нему. Я привык делать то, что делают все. Я привык жить, так же как и все. Я привык говорить о том, о чем говорят все. Я даже не представляю себе, что мне нужно сделать.
- Не унывай, - улыбается Шарманщик. – Так бывает почти всегда. Ведь когда мы молоды, перед нами открыты любые двери. Мы идем вперед и мечтаем. Мы стремимся стать лучше и добиться успехов. Но потом все наши мечты разбиваются о скалы суровой действительности и жизнь становится такой, какой видит ее этот мир, а не мы сами. Так случается практически с каждым. Так случилось и с тобой. Вспомни, к чему ты когда-то стремился.
Он закрывает глаза и вспоминает все. Он вдыхает воздух полной грудью и оборачивается к зеркалу. Теперь перед ним совершенно другой человек. Это мужчина в золотых доспехах, с мечом и щитом. В глазах его виднеется мощь и ум. Он смотрит на мир иначе. Он смотрит на мир сам.
- Вот он – настоящий ты, - говорит Шарманщик. – Вот он – тот, кто не боится, тот, кто верит и тот, кто знает. Теперь ты не часть, теперь ты сам по себе. Разве ты не чувствуешь свободу? Свободу от навязанных мнений и стереотипов. Свободу от лжи и бахвальства. Скажи, разве ты ее не чувствуешь?
- Чувствую! Я ее чувствую! И это чувство, Шарманщик, самое прекрасное из всех чувств! Неужели я мог стать таким же как они? Неужели я мог так жить? О, каким же никчемным я был!
- Чего ты теперь хочешь? – спрашивает Шарманщик.
- Теперь я хочу, чтобы другие люди тоже это почувствовали! Я мечтаю, чтобы они это почувствовали и я им помогу.
- Это не так просто. Они, также как и ты, привыкли к этому миру. Им хорошо и без твоих советов. Им комфортно и они счастливы. Или, по крайней мере, они так думают.
- В таком случае я найду тех, кто сделал их такими.
- И что дальше?
- Заставлю их покинуть Город любой ценой. Пусть даже это будет цена крови.
- Но ведь на их места придут другие, это ясно как день. Свято место пусто не бывает. Всегда найдется тот, кто отдаст все ради того, чтобы побывать там, где дано побывать не каждому. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Я понимаю тебя, Шарманщик. Но и ты пойми меня. Раз уж я разбудил Всадника, раз уж я встал на этот путь снова, я должен что-то поменять.
Шарманщик лишь улыбается. Он снимает шляпу, делает поклон и исчезает. В этот момент появляется Его друг – Киж. Он машет крыльями и приветствует Его. Его перья на крыльях золотистые, а на груди – белоснежные. Его когти цепкие и острые. Его клюв – могучий и опасный. Он садится на Кижа и они устремляются в сторону Дворца Трех.
Дворец Трех - огромен и непреступен. Он окружен глубоким рвом и высокой стеной. Три башни дворца возвышаются над Городом. Тысяча стражников охраняют Дворец. Вокруг дворца все время курсируют два дирижабля, готовые атаковать не прошеных гостей пушками и горячей смолой.
- Ты не пройдешь во Дворец Трех, - говорит глава могучий стражи.
- Вы, стража Дворца, - отвечает Он, - люди подневольные. Вы лишь делаете то, что вам прикажут хозяева. Я не желаю вам зла и молю о благоразумии. Пустите меня к Трем и я изменю вашу жизнь.
- Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне? Да знаешь ли ты, что я приближенный к Трем? Да знаешь ли ты, что у меня в подчинении тысяча воинов?
- Мне остается только жалеть вас, стражники Дворца Трех. Мне по-настоящему вас жаль, потому что вы живете не своей жизнью. Вы – лишь плод чьих-то трудов. Вы – материал, который нужен лишь тогда, когда он действительно нужен. Вы не вечны и даже не долговечны. Вы лишь думаете, что наделены властью, потому что вы все время рядом с Тремя. Вам лишь кажется, что вы играете в этом мире какую-то роль. На самом же деле, вы лишь исполняете волю хозяев, не имея право на свое слово.
- Мы уничтожим тебя за ересь, самозванец! – выкрикивает глава стражи. – Ты посягнул на святое!
Он спешивается с Кижа, который парит в воздухе, едва не касаясь земли, и достает из ножен свой меч.
- Отступите, стражники! Молю вас. Да не прольется кровь.
В глазах стражи виднеется страх. Сначала отступают лучники. Они скрываются за стенами и бросают свои луки. Затем копейщики пускаются в бегство, оставляя свои посты. Личная стража Трех переглядывается и тоже отступает. Теперь перед Ним стоит лишь глава стражи.
- Зачем ты пришел сюда, Всадник? – испуганно говорит он.
- Я пришел, чтобы освободить вас.
- Потому что ты так хочешь?
- Потому что так задумано. Пропустите меня, повторяю.
Глава стражи отступает и ворота открываются. Он идет мимо фонтанов и прудов, проходит цветочные аллеи с золотыми бюстами правителей всех времен, минует мраморные лестницы с ковровыми дорожками и подходит к элеватору. Элеватор доставляет в его в Поднебесную Залу на самом верхнем этаже замка, откуда Город виден как на ладони. За круглым столом заседают Трое. Идет дискуссия.
Первым Его замечает старик в белоснежной сутане. Это Пророк. Он лыс и сгорблен. В глазах его мудрость прожитых лет. Руки его трясутся. Старик кланяется и приветствует Его.
- Чем обязаны Вашему визиту? – почтительно обращается Пророк к Нему.
- Я пришел, чтобы изменить мир, - отвечает Он.
- О, к чему эти амбиции? – удивляется Пророк. – Мир был создан таким, каким он должен быть. Зачем что-то менять? Зачем идти против природы естества. Нам завещали быть смиренными, а не бунтарями.
- Мир не идеален и вы это знаете. Мы сами создаем его и, как любые смертные, мы допускаем ошибки. Слишком много ошибок было сделано. Настало время их исправлять.
- Посмотрите на это по-другому, - говорит Пророк. – Возьмем, к примеру, Вас. Вы – Всадник. Успешный и могущественный. Вы – сами творец своей жизни, в отличие от большинства, конечно. Вы познали секрет и теперь Вам доступны такие вершины, о которых другие и не мечтали. Разве это не справедливо? Разве жизнь не делает все, чтобы вывести вперед тех, кто действительно этого достоин?
- По вашим словам только избранные достойны достойной жизни?
- Конечно! Те, кто избран природой, становятся великими, как вы, например. Другие, кто недостоин того, чтобы стоять на пьедестале, всего лишь проживают свои жизни и уходят. Так было всегда и это закон природы. Ничего уж с этим не поделаешь. Нам только остается благодарить нашу жизнь за то, что она дала нам то, что у нас есть.
- И вы, Пророк, конечно, причисляете себе к таким избранным?
- Мне повезло, как и Вам, - опускает голову старик. – И я повторюсь, что благодарен жизни за такой подарок.
- Поэтому вы живете здесь, среди роскоши и разврата, пока люди за Стеной погибают каждый день? Поэтому вы заставляете других думать так, как выгодно вам? Поэтому, Пророк, вы упиваетесь своим мнимым величием и безнаказанностью? Так вы видите избранных?
- Таков закон и тут я не в силах ничего поделать. Я не всемогущ, я всего ли слуга, не больше.
- Что вы с Ним церемонитесь? – ударяя кулаком по столу, говорит второй человек. Он стар и толст. Голова его седа, а лицо и исписано морщинами. Это Генерал. Он одет в военную форму. Он суров и немногословен. – Что вы себе позволяете? Разве вы не знаете, где находитесь?
- Мне только недавно это пытался объяснить глава вашей стражи, - отвечает Он. – Как вы с ним похожи. Как все вы, оторванные от мира, похожи между собой.
- Со всеми, кто позволяет себе такие выходки, мы поступаем жестко! Я не позволю подобным вам врываться в покои Трех и срывать заседание! Мы заботимся о своем народе, а что делаете вы?
- Такую заботу можно расценить двояко. Вы, скорее, заботитесь о себе, иногда, повторюсь, иногда вспоминая о гражданах Города. Чего уж там говорить про низших, которые используется как расходный материал.
- Сдались Вам эти низшие? Что вы все заладили?
- Они тоже люди и достойны жить также, как и граждане, вы не находите?
- Они – рабы. Они живут ради того, чтобы Город и его граждане процветали. Нельзя сделать всех счастливыми и богатыми, как вы не понимаете?
- А вы пробовали?
- Мне стоило великих усилий, чтобы усмирить бунтующий народ. Я прошел несколько войн, воевал на полях сражений и мог лишиться жизни в любой момент. Я боролся за лучшую жизнь, поставив на кон все и я заслужил эту лучшую жизнь. В отличие от низших. Посмотрите на них: они жалки и противны. От них смердит за милю, а болезням, которые обитают в районе за Стеной, нет счета. Они готовы убить за кусок еды, они готовы стоять на коленях и молить о лекарствах. И Вы ставите этих людей в один ряд с собой? Да вы что, с ума сошли? Неужели вы хотите, чтобы наше общество, которое годами шло к такому уровню развития, рухнуло в одночасье? Это случится в тот же миг, когда мы разбавим граждан этими низшими. Сейчас у нас есть Стена – великое сооружение, защищающее и оберегающее нас. И слава людям, которые сумели сделать так, что низшие больше не на что не претендуют. Они просто живут и умирают. Они смиренно ждут своего часа, как будто так было всегда.
- Получается, что у тех, кто родился за Стеной нет шансов на нормальную жизнь?
- Получается, что совать нос не в свои дела, не очень прилично. У нас есть свои устои, выработанные временем и отточенные опытом. Мы создали идеальную жизнь, где каждый получает по заслугам.
- Так должно было быть, ибо река жизни всегда течет так, угодно природе, - добавляет Пророк.
- Вы создали условия для себя и приближенных, заставив остальных работать на вас. Вы повинны в смертях и болезнях. Вы взрастили безнравственное и глупое общество, которое не способно мыслить и за которым по вашему мнению будущее. Какое будущее есть у такого общества?
В зале воцаряется молчание. Встает третий. Этот старик худой и немощный. Черный фрак на нем смотрится как на вешалке вкупе с белой рубашкой и пестрым галстуком. На голове его цилиндр. Это Богач. Старик смотрит на Него сквозь золотое пенсне и начинает говорить.
- Послушай меня, - голос его противен и скрипуч, - все, что Ты говоришь – правда.
Двое других пристально впиваются взглядами в Богача. Вероятно, они не ожидали таких слов.
- И даже мы, говоря, что жизнь в Городе идеальна, нагло врем. Ты прав во всем, от начала и до конца. Мы сами взрастили общество разврата и глупости. Мы сами вбили в их головы лживые ценности, которые они боготворят. Да, это мы позаботились о себе и своих близких, разменяв жизни тысяч невинных. Все это правда и нет смысла это отрицать, раз уж ты и сам все знаешь. Когда-то я был молод и амбициозен. Я каждый день размышлял о несправедливости и бессмысленности нашей жизни. Мысли эти меня мучили. Но в один день, я понял, что бороться с этим не имеет смысла. Зато смысл имеется в том, чтобы стать частью этого, а быть может и возглавить все это. Такая мысль поселилась у меня в голове и с того дня я зажил по-другому. Все ценности, которые вкладывали в меня родители в один миг прекратили иметь хоть какое-то значение. Таким образом я освободился от оков, не дававших мне свободы. Я был свободен от совести и чести, от любви и дружбы, от морали и нравственности. И знаешь, что я понял? В этом мире правят не эти качества. О да, каким же дураком я был! В этом мире правит сила, власть и деньги. Тогда я придумал способ заработать деньги. Сначала я стал самым богатым человеком в районе низших, затем я перебрался в Город и получил гражданство, что до меня не делал ни один низший. Да, я совершил революцию, но на этом не остановился. Что случилось потом? Граждане, живущие в Городе, глупы и пусты, так что встать на несколько ступеней выше, чем они, было проще простого. А теперь, Всадник, взгляни в мои глаза, - старик подходит ближе к Нему и снимает пенсне.
Он смотрит ему прямо в глаза и в испуге делает шаг назад.
- Узнал, все-таки, - улыбается Богач, обнажая золотые зубы. – Да, это я, Людовик. И теперь я один из Трех.
- Но как? – вопрос срывается с Его губ.
- Мир жесток и это необходимо признать. Есть те, кто играют по правилам и они живут за Стеной. Другие эти правила нарушают, и если не попадают под суровый молот Закона, живут лучше, чем другие. Но есть те, кто эти правила пишут. Сейчас ты находишься именно среди этих людей. То, что сейчас происходит – творение наших рук. Нравится тебе это или нет – не важно. Мы создали этот мир и мы написали эти правила. Живи по правилам, Всадник, либо нарушай их.
- Я их перепишу, - отвечает Он.
- Смело, - говорит Богач, - но глупо.
Он достает из ножен и меч и делает взмах. Голова Богача с цилиндром на ней, слетает с плеч и падает к ногам Генерала и Пророка. Они переглядываются в ужасе. На голове Богача виднеется искаженная улыбка.
- Река течет теперь в другом направлении, - говорит Он. – Так звучит новое правило.
- Побойся природы! – кричит Пророк и падает на колени. – Она тебя покарает!
- Пускай! Я готов это выдержать.
Он делает второй взмах и голова Пророка слетает с плеч. Теперь перед Ним стоит один Генерал. Он не боится и смотрит Ему прямо в глаза.
- Ты глупец! – говорит Генерал. – Ничуть не лучше граждан или низших. Ты ничуть не лучше нас – тех, кого ты презираешь.
Третий взмах и голова Генерала слетает с плеч.
Он опускается на колени и плачет. Вдалеке слышится хлопанье. Это Шарманщик. Он стоит в углу и за всем наблюдает под собственные аплодисменты.
- Браво, - говорит Шарманщик. – Ты сделал это.
- Что теперь? – спрашивает Он.
- Выбор за тобой, - пожимает плечами Шарманщик. – Ты можешь уйти, либо остаться здесь.
- Но если я уйду…
- Да, появятся Трое других, а может и четверо, не важно, и все будет как и прежде. Все вернется на круги своя. Несправедливость, воровство, похоть, лицемерие, лизоблюдство. А ты как думал?
- А если останусь…
- Станешь одним из Трех или из Четырех, не важно. Тебе выбирать, каким именно. Тебе бы подошла роль Генерала, думаю.
- Но… Но что же делать?
- Выбирать.
- Я не хочу становиться таким, как они! Но я и не хочу, чтобы все повторилось вновь. Скажи, что мне делать?
- Что я могу тебе сказать? Делай так, как подсказывает сердце.
С этими словами Шарманщик исчезает.
Он убирает меч в ножны. Обессиленный, Он едва поднимается с колен и осматривает помещение. Внизу башни уже собрался народ. Весть о кончине Трех моментально разлетелась по Городу. Глупый народ скандирует Его имя. Стража уже дала Ему присягу.
Голова начинает кружиться. Его пьянит вкус власти.
По Его щеке скатывается слеза. Он разворачивается и уходит. Гул и ликование толпы стихает. Свет люстр становится приглушенным. Шаги делаются все тише. Доносится карканье ворона. Иван Николаевич просыпается посреди ночи.
И снова этот сон…
Глава 4
Старость
Старый Иван Николаевич проснулся не свет не заря. За окном все было белым бело. Снег шел всю ночь и теперь, в солнечный январский день, он поблескивал, заставляя зажмуриться. Именно в такие дни старый Иван Николаевич чувствовал прилив сил и бодрости. Настолько чудесным был этот день, что сразу вспомнились слова поэта.
Иван Николаевич заправил кровать, поставил самовар, сорвал с веревки засушенных трав и достал из погреба варенье. Накинув лишь только шерстяной свитер и шапку-ушанку, старый Иван Николаевич вышел на улицу и зачерпнул два ведра снега. Будет вода. Он осмотрел дом – в углу сухие дрова, но их уже мало, едва ли хватит до конца недели. На днях надо будет в лес идти. На большом деревянном столе самовар закипает, варенье готово, отвар из трав настоялся. В верхнем углу слева сушатся веники. Вечером будет баня. Погодка для бани наипрекраснейшая.
После завтрака старый Иван Николаевич вышел во двор. Мороз стойкий, но почему-то даже приятный, наверное, день такой. Особый. Кругом все замело – не видно ни тропинок, ни заборчика и даже будки собачей не видно. Природа, как она есть. Предстоит хорошенько поработать.
До обеда старый Иван Николаевич раскидывал снег. Расчистил тропинку, чтобы к дому можно было подступиться, раскопал собачью будку. Хоть Жик, его дворняга, в такие морозы жил дома, за будкой нужно было все равно следить.
Ближе к двум часам пополудни вдалеке показалась фигура, медленно приближающаяся к дому. Это был Федя – друг Ивана Николаевича. Деревенский мальчишка пробирался сквозь плотный слой снега и тащил за собой воз с дровами и провизией.
- Ну, что Федя? – вытирая пот со лба, проговорил Иван Николаевич. – Каково в такую погодку на отшиб такой добираться?
- Все бы ничего, Иван Николаевич, - отдышавшись, ответил Федя, - да вот только ноги промокли. Не захворать бы.
- Пошли в дом, прогреешь ноги в отваре травном. Никакая хворь не одолеет.
Они прошли и дом, где Федю радостно встретил Жик, виляя хвостом и громко-громко гавкая. Он почему-то любил паренька, да и сам Федя так привязался к собаке, что без подарка в виде колбасы или кусочка мяса, не являлся.
- Ну, рассказывай, что прочитал на неделе? – спрашивал старый Иван Николаевич, отпивая из чашки чаю.
- Идиота прочел, - довольно ответил Федя. Он сидел на стуле, укутавшись шерстяным одеялом и опустив ноги в таз с горячим раствором.
- Что скажешь?
- В восторге просто, - на лице его вырисовалась широкая улыбка. – Но вот одно мне покоя не дает.
- Что же?
- Разве есть сейчас люди как князь Мышкин? Остались ли такие? Или подобных вовсе никогда не рождалось? Я тут подумал, что мечтаю повстречать такого человека, как князь. У него можно было бы много чего подчерпнуть.
- Такие люди, хоть и редко встречаются, но все же есть, - сказал старый Иван Николаевич. – Скажу тебе, что я даже знал таких людей. Вот, например, мой дед был похож на князя чем-то.
- А я вот почему-то таких людей никогда не встречал. У нас в деревне все либо пьяные, либо злые, потому что денег на водку нет.
- Деревня ваша еще не вся Россия, - задумчиво проговорил старый Иван Николаевич, - хотя Россия сейчас только в деревне, пожалуй, и осталась. Встретишь еще людей хороших, Федя. И тех, кто Достоевского любит, тоже встретишь. Хотя это вовсе не критерий хорошего человека.
- Мне кажется, что таких уже не осталось. Может быть, я какой-то не такой? Все сейчас телевизор в основном смотрят, ну там, клипы всякие, да фильмы. А если и читают что, так журналы модные в основном, которые студенты из города привозят. На машины дорогие любуются, зная, что никогда в жизни такие не купят. Одежду разглядывают модную, итальянскую. Драгоценности с упоением обсуждают. Вот так хочешь поговорить с кем ни будь порой, а не о чем… Совсем люди думать не хотят. Что им в голову вбивают, то и кушают, как говорится. И ведь страшно становится за народ наш. За страну страшно, в конце концов. Такое ощущение складывается, что мы в бездну какую-то катимся. Как будто и не было вовсе великих побед и открытий. Как будто это в другом мире Достоевский и Гагарин были.
- Вот пока есть такие как ты, Федя, мы не погибнем. Не так и просто нас сломить, сам знаешь. Выстоим, уж будь уверен, никуда не сгинем. Просто переродимся, да и воспрянем. Только я уже этих времен не застану.
Старый Иван Николаевич подбросил в печь еще пару дров. Федя дал Жику кусочек колбасы, который тот с большим удовольствием уплел.
- Даже не знаю, кем бы я был, если бы вас не повстречал. Наверное, сейчас пил бы самогон вместе с пацанами местными, да курил папиросы или чего похлеще. Общались бы на темы пустые до безобразия, матерились бы, да девок местных щипали. Как не страшно признавать это, а так и живут люди наши.
- Ты действительно рад, что пошел по другому пути? Многие в твоем возрасте о таких вещах даже не задумываются. А ведь путь этот не легкий вовсе. Он сопровождается душевными муками и бесконечными раздумьями. В какой-то степени, это некая ноша.
- Рад еще как! Я радуюсь каждому дню, Иван Николаевич, ведь каждый день приносит для меня что-то новое. Каждый день я проживаю новую историю с героями прекрасных книг. Каждый день я встаю с лучами солнца и приветствую этот мир, а этот чудесный мир приветствует меня. Знаете, что я понял? Я люблю жизнь. У меня захватывает дух от того, сколько всего мне предстоит постичь! Дыхание сводит от неизведанного! Мне интересно все: космос, философия, техника, литература, иностранные языки, естествознание, право, физика! Разве не в этом счастье? Разве счастье не в том, чтобы впитывать в себя новое с каждым днем? И нет такого понятия, как скука или пустота! Просто не существует!
Старый Иван Николаевич улыбнулся и посмотрел в окно. Генерал Мороз искусно расписал окна.
- А вот вы, Иван Николаевич, - продолжил Федя, - как здесь оказались? Сколько с вами общаюсь, а так и не знаю историю вашу. Слухи разные в деревне ходят, но правды, похоже, никто не знает. Да и вы сами никогда на эту тему со мной не общаетесь. Вы извините, если я так в лоб говорю это, но уж больно интересно. Любопытство такая штука, которая все меры приличия отметает.
- Не люблю я о прошлом своем говорить, Федя, - ответил Иван Николаевич. – Но раз уж тебе так интересно, расскажу, не посторонний ты мне человек, все-таки. Я, знаешь ли, - всю жизнь свою маялся. То мне не нравится, это не устраивает. Всю жизнь искал я что-то, возможно, счастье искал, а возможно и смысл в жизни этой. Друзья и знакомые все говорили, что я странный какой-то. Все живут себе и такими вопросами не задаются. Живут и все тут. А я вот каждый день думаю о жизни. И с каждым днем тревога моя все сильнее делалась. Мне казалось, что вот уйду я из жизни, а после меня что останется? Пустое место? Зачем я тогда живу? Ради потомства? Потомство у меня есть – свой долг перед Землей я выполнил. Но ведь есть что-то большее. Судьба меня испытывала по-разному, и после каждого испытания я словно перерождался и открывал для себя что-то новое. Я опускался на самое дно и поднимался до небесных высот. У меня было все, знаешь ли. Но никогда я не был так счастлив, как сейчас. Мудрые люди говорят, что счастье не в деньгах, вкладывая в эти слова глубокий смысл.
- Так в чем же счастье? – спросил Федя.
- Тебе, мой друг, предстоит это познать, я уверен.
Старый Иван Николаевич довольно вздохнул и снова посмотрел в окно. Счастье в том, чтобы знать свое место в этом мире.
* * *
- Знаешь, - говорит Он Шарманщику, - порой я оглядываюсь назад и понимаю, каким глупцом был. Стоит мне проанализировать свои действия, свои мысли я осознаю, что теперь поступил бы совершенно иначе.
- Это нормально для человека, стремящегося совершенствоваться, - отвечает Шарманщик. – Бывает и по-другому, в точности наоборот.
Они идут по вымощенной камнем дорожке в дивном зеленом саду. Повсюду виднеются белые розы. От солнца их уберегает зеленый плющ. Слышится жужжание пчел. Он закрывает глаза и вдыхает прекрасный запах цветов. Слева от них персиковые деревья, справа – сливы. Все вокруг от самых незначительных мелочей до основополагающих составляющих – вызывает благоговение. Сейчас, Он не в силах вспомнить времен, когда Ему было настолько хорошо. Все идеально.
- Почему только теперь мне так хорошо? – спрашивает Он у Шарманщика.
- Задаешь такие глупые вопросы, словно первый день живешь, - пожимает плечами тот. – Гармония определяет все. Задаваясь вопросом о цели собственного предназначения, ты делаешь первый шаг на пути к Гармонии. Осознавая цель предназначения, ты находишься на верном пути. Реализуя свою цель и добиваясь результатов, ты практически одно целое с Гармонией.
- Практически?
- Ах, да. Есть еще один шаг, до которого тебе осталось совсем немного. Видя, что суть твоего предназначения приносит пользу и влияет на других, ты становишься с Гармонией единым целым. И нет в этом мире ничего лучше, ибо это и есть смысл существования.
Они проходят мимо колодца, у которого сидит одинокий юноша. Он еще совсем молод. Одежда юноши изорвана, он бос и худ. В руках он держит флейту.
- Что мне делать? – обращается юноша к Нему.
- Что тебя так тревожит? – спрашивает Он.
- Меня все время одолевают сомнения. Прежде чем сделать какой-либо шаг, я долго думаю. А после того, как дело сделано, я сомневаюсь, что все сделал правильно. Так жить трудно и порой невыносимо. Это раздражает не только меня, но и окружающих.
- Сомнения возникают либо от отсутствия знаний, либо от умело завуалированного выбора. Сомнения – это не плохо, но и не хорошо. Это нормально. Человеку свойственно сомневаться, только кто-то делает это постоянно, кто-то реже. Нельзя бояться своих ошибок, их нужно умело превращать в опыт. Ошибаются все, да и разве мир может быть идеальным?
- То есть мне нужны знания, чтобы развеять сомнения? – спрашивает юноша.
- Человек есть то, что он знает. Без знаний ты всегда будешь жить в сомнениях. У тебя не будет своего мнения и максимум, что ты сможешь, это довериться тому, кто сумел сделать свой собственный выбор. Те, у кого нет знаний, навсегда обречены не иметь собственного мнения.
Юноша поднимается, кивает Ему и исчезает. Шарманщик наблюдает за беседой и удовлетворительно кивает.
- Какой бы совет дал ты? – спрашивает Он.
- Я бы дал точно такой же совет, - отвечает Шарманщик и достает карманные позолоченные часы. – Нам пора, не стоит опаздывать.
Дорожка выводит их сада и они попадают на узкую улочку, в конце которой виднеется деревянная дверь. Они подходят к двери и Он берет с полки ключ.
- Позволь мне, - Шарманщик берет у Него ключ и открывает дверь.
Они оказываются на перроне. Здесь безлюдно и грязно. Платформа с номером пять, а быть может и с номером двадцать ожидает прибытие поезда.
- Сколько у нас есть времени? – спрашивает Он.
- Минут пять, - пожимает плечами Шарманщик, - а может и меньше.
- Мы ведь больше не увидимся?
- Кто его знает, - Шарманщик отводит взгляд, - а хотя, кого я обманываю? Конечно, не увидимся.
- Знаешь, - говорит Он с грустью в глазах, - я только теперь стал понимать, как важно для меня было пройти этот путь. Важна каждая деталь, каждая мелочь. Даже не представляю, что бы со мной стало, не появись ты однажды на моей дороге. Кто знает, куда бы я свернул?
- Но я появился, - улыбнулся Шарманщик. – В конце концов, ты сам этого захотел.
- Наверное, я никогда не привыкну к жизни, в которой нет тебя.
- Все в мире имеет свое логическое завершение. На этот раз нам пора распрощаться. К тому же, мой дорогой друг, я всегда буду здесь, - Шарманщик показывает на Его голову, - и здесь, - а затем на сердце. – Не стоит жалеть ни о чем, даже о прекрасных днях. О них нужно вспоминать не грустью, а с радостью. Не забывай и о том, что этот мир не имеет границ, ведь человеку свойственно об этом забывать. Стремись к своей цели и расширяй рамки. Думай самостоятельно и делай выводы. Твои возможности не ограничены, уж поверь мне. Тебе доступна любая высота, стоит только захотеть. И не важно сколько тебе лет, не имеет значения, где ты находишься и в каком состоянии. Помни, что мир был создан для тебя, а ты для него.
Он все кивает и кивает, а Шарманщик все говорит и говорит. Голос его звучит у него прямо в сердце и отдает мелодичными нотками шарманки где-то в глубине души. Но вот с Востока слышится гудок паровоза. Из трубы валит дым и машина быстро приближается к перрону. Ему хочется уйти отсюда и вернуться в сад, но он отгоняет от себя эти мысли и Шарманщик снова одобрительно кивает. Паровоз уже стоит у платформы, механизмы его шипят, а толстенная проводница высовывается из купе и кричит на весь перрон, словно там стоят не только они двое:
- Отправление через минуту! Просьба занять свои места!
- Ну, вот тебе и пора! – говорит Шарманщик и снимает свой цилиндр.
- Ну, вот мне и пора, - повторяет Он.
- В добрый путь! – хоть на лице Шарманщика растягивается улыбка, глаза его полны печали.
- Прощай! – говорит Он и удаляется в вагон.
Паровоз трогается и Он последний раз смотрит, как Шарманщик машет ему вслед платком. Стук колес становится все громче, а музыка шарманки - все тише. Что ждет Его там? Об этом не знает никто, даже Шарманщик.
Мимо бегут деревья и поля. Они видит детей, играющих с собакой. Они смеются и радуются. Они переживают бурю эмоций, которые им принес очередной день. Кто они сейчас? Быть может пираты или герои? Может быть космонавты или доктора? Солдаты или грабители? Они видит непроходимые дороги, по которым все же идут люди. С первого взгляда кажется, что пройти по этим дорогам нельзя, но тут же Он видит, как проходит сначала один, затем второй. Вот уже десяток людей идет вперед. Он видит, как люди влюбляются и разочаровываются, дерутся и смеются, грустят и мечтают.
Он видит как дети взрослеют и стареют, как старики умирают и рождаются дети. Он видит жизнь.
На душе становится тепло, сердце начинает биться быстрее и Он чувствует это. Он вспоминает слова Шарманщика и понимает, что становится с Гармонией единым целым. Его переполняет счастье, от которого захватывает дух.
Паровоз устремляется в даль, к неизведанным горизонтам. Он достает из кармана совсем маленькую коробочку, размером, возможно, со спичечный коробок и аккуратно открывает крышечку. Доносится еле слышная, но прекрасная музыка. Это – маленькая шарманка, которую Он сам сделал недавно. Музыка разносится по вагону, выходит в окно и слышится эхом в горах, уносится в далекие леса и степи. Музыку слышит юноша с флейтой, сидящий у колодца, и на лице его появляется улыбка.
Четыре дня из жизни Ивана Николаевича
© Copyright: Игорь Носовский, 2013
Свидетельство о публикации №213030901567
Свидетельство о публикации №213030901567
Рецензии
Хорошая проза, написано со знанием дела и таланта...
Иоан Рассталкин 29.08.2013 16:51 • Заявить о нарушении
Иоан Рассталкин 29.08.2013 16:51 • Заявить о нарушении