4. Ad Astra!

"Историю пишут победители".
Может быть, это изречение и было верно для той, изначальной Терры, первой, которую тогда еще звали Земля, до эпохи космической экспансии, но не для нас. Мы - победители, но историю пишут те, кто стоит на ступеньку выше в социальном строе Республики. Ее пишут мужчины Терры-13.
В Академии у нас была преподаватель истории. Списанная на твердь по ранению, она настолько была чужда условностям существования тех, кто никогда не поднимался выше тропосферы, что даже нам, соплячкам двенадцати-четырнадцати лет было ясно, что ей грубо обломали крылья, и долго она не протянет. Ее имя так точно передавало суть, ее внутреннее содержание, что никто не называл ее иначе: Фламме. Огонь. Фламме Маркони читала нам два курса истории. Первый - официальный - на занятиях в классах Академии. Второй - и на ум сразу приходит определение "еретический" - в тесном кругу тех, кому было интересно. Забавно, но среди нас, тех, кто собирался у Фламме дома, в общежитии для преподавателей, не было ни единого парня. Она смеялась, называя нас сестрами. Это сейчас я понимаю, что смех ее был полон горечи, а прозвание... Оно отразило нашу суть, как нельзя лучше.
Фламме усаживала нас в кружок на полу, как мы помещались на восемнадцати квадратных метрах ее комнатки, до сих пор для меня загадка, нас было сорок шесть. Весь мой курс. И садилась с нами рядом, негромко рассказывая нам ту историю, которую не печатали в учебниках.
- Кто из вас знает, сколько лет нашей демократической республике?
Мы молчали, потому что в учебниках об этом не говорилось ни слова. Фламме смеялась, обнажая желтоватые крупные зубы, но в глазах стыла горечь:
- Пять сотен лет, девочки. Если быть точнее, то ровно пятьсот тридцать пять. Именно столько лет Терра-13 считается республикой, суверенным государством. Кто скажет мне, чем была наша планета до этого момента?
И снова мы молчали. Фламме уже не смеялась.
- Не знаете. Этого вам не скажет никто, все документы того периода давно уже засекречены, если не уничтожены. А я скажу, девочки мои. Терра-13 была всего лишь планетой-тюрьмой для женщин.
Тогда это нас потрясло. Мы только начинали понимать, что и как творится в нашем обществе. И все равно я в полной мере понимаю некоторые нюансы лишь сейчас.
- Мужчины! - фыркала Фламме. - Их изначально на три миллиона женщин приходилось всего две тысячи. И когда Метрополия, гордо именовавшая себя Империей, столкнулась с настоящими космическими империями, такими как у эраути, цанкс, дайкир, начала рушиться, а связь с ней, и без того не самая частая, вообще пропала, эти две тысячи надзирателей решили, что теперь им можно все. У них было оружие, у заключенных - рабские ошейники. Днем провозглашения Республики назвали день, когда был снят последний. Почти семьдесят лет понадобилось женщинам, чтобы убедить своих надзирателей, что они - единственная надежда для всех на Терре-13 выжить. Построить хоть какое-то общество, имея в наличии лишь один пол и не имея возможности размножаться, невозможно. А просто так прожить жизнь и сдохнуть, состарившись... Это было не для них. Заключенными здесь были не простые женщины. Многие прежде были военными, инженерами, учеными, врачами. Метрополия не церемонилась с неугодными ей людьми. Были и особы королевских кровей. Этих прибрали в собственность практически сразу. Кто читал первую Конституцию Республики?
Мы ее не видели и в глаза. Фламме понимающе усмехалась:
- И не прочтете. Через двести лет после принятия она была признана несостоятельной. Женщин все-таки было слишком много, чтобы пытаться управлять нами так, словно на нас все еще рабские ошейники. "Равные права для всех" - звучит замечательно, не так ли? А масса привилегий для мужчин - это только приятные бонусы для меньшинства. Но при этом за последующие четыреста лет в правящих кругах не появилось ни единой женщины.
Фламме была права. На Терре-13 правили мужчины. Женщины всегда были, есть и останутся на втором месте, как расходный материал, который не жаль. И, как ни странно, большая часть женского населения Республики была всем довольна. Конечно, едва не с младенчества для каждого ребенка Терры-13 оформлялась спецпрограмма социальной адаптации. Выявлялись желания, стремления, сильные и слабые черты.
Однако, кроме массы "биологического материала" были еще и мы. Звездные Сестры, те, кто стремился в космос, кто чувствовал не так, как другие. Те, кто знал, что значит терять и любить до конца. В Академию нас собирали с десяти лет. Восемь лет жизни в довольно закрытом мирке, среди тех, кто так похож на тебя всем: образом мышления, поведением, желаниями, создавали из нас единый сплоченный коллектив. Нет, без сомнения, обучение на гражданской и военной кафедрах различалось, и, порой, весьма серьезно. И не все Звездные Сестры становились боевыми капитанами. Но мы никогда не теряли друг друга из виду. Всегда, что бы ни случилось, мы чувствовали плечи подруг, готовые стать опорой, крепкие руки, которые поддержат.
Именно поэтому, когда восемь лет назад пропала Сагранза, а ее любимая Клэр ослепла, ее не позволили отправить в приют для инвалидов. За Клэр присматривали все, кто мог. И сейчас, когда наше "гуманное и просвещенное" общество пытается втоптать в грязь Сольвейг Харп, методично лишая ее средств к существованию, унижая и отталкивая, мы поддерживаем. Потому что мы - сестры.

Сольвейг слышит стук в дверь, но не желает открывать, подозревая, что это снова заявились работники социальной службы, требовать отправки ее Дайны в приют. *** им, а не приют.
- Соль, не рычи, - слабо улыбается брюнетка, потом снова прикусывает губу до крови, пережидая приступ боли в искалеченных ногах. - Открой.
- Я тебя не отдам! - в ярости Соль стискивает кулаки так, что белеют костяшки пальцев, а в виске начинает биться тяжелая, как ртуть, кровь.
- Не отдашь. Открой, любимая.
И Соль подчиняется, встает, укутывает Дайну теплым одеялом и идет открывать. И замирает, слегка растерянно глядя на едва поместившихся на лестничкой площадке девушек. Впереди, обнявшись, стоят Ханна и ее Кэт, за ними - Клэр под руку с Зариной, Мария, Ксана, Лариса со своей женой Ойнеке. В руках у них пакеты, источающие ни с чем не сравнимые ароматы домашней еды. Сумки с какими-то вещами. Лариса держит свернутый в рулон ковер ручной работы - ее Ойнеке занимается рукодельем, только этим и живут уже год с окончания войны.
- Соль, кто там? - тихо спрашивает Дайна, и Сольвейг отмирает. По подъезду разносится многоголосый клич:
"Ad astra!"
И Дайна смеется, забыв о боли.