Пульсирующая агония

«Как   только  мы  что-нибудь  выскажем,  мы  это  удивительно
          обесцениваем.  Мы  думаем,  что погрузились в бездонную глубину, а
          когда  возвращаемся на поверхность, капля воды на бледных кончиках
          наших  пальцев уже не похожа на море, откуда она взялась. Мы мним,
          что  открыли  замечательные  сокровища,  а, возвращаясь на дневной
          свет,  приносим  с  собой  лишь  подделки  под драгоценные камни и
          стекляшки, и все-таки сокровище по-прежнему мерцает во тьме.»

                Метерлинк


"Мудрый смотрит на все одинаково, не видя разницы ни в чем" (Бхагавад-Гита)

1.

        Черный корабль приплыл к берегу, а на берегу шла мышиная возня, которая мало кого могла прельстить из экипажа корабля. Мы плыли без всяких координат, мы шли так, как угодно было ветру. Я быстро прошел через порт, в сторону горных холмов. Бродил по снежным дорогам, которые зигзагами пробивают подход к вершине горы, я не заметил, как настал вечер. Я стал подниматься на вершину, а солнце опускалось в море в тот момент. И я замер, созерцая слияние солнца и воды. Мне необходимо иметь хаос, чтобы родить танцующую звезду.
      Я взбежал на вершину горы и высокие мысли о вечности стали осаждать меня, словно лилипуты Гулливера. Нужно было двигаться на корабль. Отплытие ночью.
    Внезапно в горы обрушился туман, и я ничего не мог разобрать. Я уже не видел обратной дороге. Тогда я поставил ногу и так  и этак на край скалы, а  все напрасно, слишком хрупкие камни были под ногами, можно было легко упасть в пропасть. Я закрыл глаза и стал вспоминать город, где родился, огни его домов, они мигали красненькими точками в ночной пустоте. Где в спящих домах росли дети и старились взрослые, где смеялись и плакали над пустыми событиями, но важный и надменный взгляд служащих городка давал намек на то, что они будут жить вечно. Что смерть не посмеет коснуться своей костлявой рукой их плоти, которая только и знает, что устраивает новые и новые войны и походы за медикаментами, дабы жрать, жрать и еще раз жрать медали и ордена, мечтая о бабах в окопах и покуривая папироской в час, когда не надо убивать врага. Я размышлял о том, что мне не спустится обратно, ведь туман не шуточный в горах лежит в этот час. Я уселся в траву, что росла густыми зарослями на вершине горы. В траве ползал человек весь в черном, он мне сказал, что за ночь чума выкосила город, и спасся только я, бродяга, что влачит свое существование на горе, а он всего лишь блуждающий дух.
- А команда на корабле мертва?
-  О нет! Все с ней в порядке, можешь идти по той стороне горы, там есть винтовая лестница, ведущая прямиком к морю, так ты сможешь пройти сразу же к берегу, минуя чумной город, но помни, что твой корабль ждет тебя, я предупредил их, что ты в тумане заблудился.          
2.

       Я вышел к пустынному берегу, порта был пуст, валялись мертвые тела портовых рабочих  и сторожей. У причала стояла лодка, на ней же я благополучно доплыл к кораблю. На корабле я залез на мачту и стал всматриваться в мертвый город. Я стоял на мачте и всматривался в здания и рынки, магазины и аптеки, школы и больницы, кладбища и огороды. Чума скосила всех, кто был в тех зданиях. Публичные дома стояли на набережной, и свет горел в окнах, но некому было его выключить. Я вспоминал, как подошел к краю скалы, подумал о том, что когда ты падаешь с высокой горы и летишь часами вниз,  и в страхе за свою жизнь, в очень сильном страхе, понимаешь в какой- то момент, что это всего лишь сон. Что разбиться тебе не удастся, ну никак не удастся, ибо ты не есть плоть. В  результате такого понимания, ты летишь свободно и падаешь. На самое дно ущелья летишь в молчании, а потом просыпаешься, встряхиваешься и глядишь на свое тело, которое разбито в дребезги и кровь сочится из темных жил, ты понимаешь, что теперь по-настоящему свободен. Ведь ты всегда мечтаешь о полете в неизвестное, ты думаешь, что сон все  же был напряженным, но приятным все же, а потому, что мы не знаем, что было до рождения. Мы не знаем, что будет после смерти тела, а также мы не знаем самих себя, делаем все на автомате, словно роботы, во сне влачим существование. Я смотрел вниз,  мне  хотелось прыгать в небо.
      На корабле меня ждали мои любимые звездные карты, которые капитан лично обещал мне привезти из северных стран. «В небо лишь прыгну!»  - думал я. Я часто бродил по узким горным тропам, мой взор был направлен на снежные вершины, которые так сильно меня манили, мне легко удалось услышать их песни о союзе неба и земли. Чудные звери  прогуливались по хребту,  они  увлечено беседовали между собой о тайнах бытия. Я кинул на них свой взгляд, они заметили меня и улыбнулись. Я кричал во все горло:
-Братцы, братцы, я здесь, я буду летать в небеса! Шаг в небо делаю я, ибо летать хочу, а не бродить по земле!




3.

         Я  сидел на палубной бочке и изучал звездные карты, тут была и наша галактика и соседняя, а  горячая кружка зеленого чая вселяла в меня радость. Я смотрел на проносящиеся за бортом  волны и думал: «До чего же все удачно складывается, я летаю по небесам, а горы служат мне местом, откуда я могу легко взлететь».
         Они  летали над кораблем, а потом  хором начали петь свою песню, а потом одна из них спустилась на борт и подошла ко мне. Ее черные волосы на ветру дрожали, а она смотрела мне пристально в глаза и тихо говорила:
-  О, странник, что рвется к небесам, что жаждет вдохновения в райской бездне! Пусть твои победы не увеличат твоей гордыни. Больше знаний – больше мудрости. Кто знает мало, тому кажется, что он знает много; но кто знает много, познал своё невежество. Видел ли ты самодовольного всезнайку? Поистине, из дурака и то выйдет больше толку. Он возносил безмолвные протесты небесам - на земле его все равно никто не слушал. Наша задача совершенно проста, и мы прекрасно решим ее сами, без помощи всяких паршивых ученых. Нет нужды взывать о наставлениях к стаду съеденных  молью архатов или пережевывающих жвачку бодхисаттв. Нам вполне достаточно здравого смысла, направляемого опытом, основанном на наблюдении. Каждый из нас сумасшедший. Ведь здравомыслие – это компромисс. Здравомыслие тянет нас назад. Эта земля – пылинка во Вселенной, и ты – пылинка на земле. Даже вдруг став Богом этой земли, в грязи которой ты пресмыкаешься, и тогда ты останешься пылинкой, и одним из множества. Тяга к убийству и тяга к сексу нераздельно связаны в нашем прошлом. Все, чего цивилизации удалось добиться, так это научить нас притворяться, будто мы этого не замечаем. Этот мир - свинья. И он сует свое рыло, куда его не просят. Для понимания божественного нужно быть божественным самому. Но в равной степени верно и обратное. Страсти преисподней находят выход только в шумном безумстве скотства. Между прочим, каждый человек в конечном итоге ненормальный, потому что он уникален. Однако мы позволяем себе раскладывать людей по полочкам, не особенно заботясь о том, что же каждый из них представляет сам по себе. Рви, рви, рви свою ткань о скалы, о море!
О, если б я выразить могла всю глубину моих мыслей! Будь добр лишь к тем, кто достоин этого. Люби лишь достойных любви. Трижды презрен тот, кто расходует себя на недостойных. Не прощай врагам своим. Отвечай ударом на удар, смертью
- на смерть, насмешкой - на насмешку, оскорблением - на оскорбление. Мера за меру, а также стократно и тысячекратно. Нет пределов для возмездия. Не подавляй в себе стремлений и желаний. Иначе, зачем тебе жить? Будь любопытен, хитер и мудр. В знании и сила и власть. Ты не можешь сказать: "Я весь свет", ибо был бы ты тогда среди приближенных Господа. Ты не можешь сказать: "Я весь тьма", ибо именем твоим пугали бы детей. Но несешь ты частицу света и частицу тьмы, как весь мир, ибо ты - часть мира. Они называют это леностью, но что тебе до этого. Ведь лишь желание твое, брошенное на весы необходимости, есть мерило всего. А хуже любой лени - труд ненужный и бессмысленный. Кто делает что-то плохо, лучше пусть вообще ничего не делает. Так он меньше вреда принесет. Необходимо вспоминать о нереальной природе веры в демонов. Реши, что оно не обладает реальностью, но, несомненно, подобно волшебной иллюзии. Если и вправду появится дух, решительно признай, что он нереален и прыгни прямо в его объятия.  Сатана - иудео-христианское божество. Вера в сатану подразумевает веру в библейского Бога. Вообще же мы готовы в большой степени признавать неотъемлемой частью себя то, что Карл Юнг назвал "тенью", то есть персонификацию подавляемых желаний и хаотических сексуальных импульсов. По нашему мнению, нежелание признать и объединиться с этой "тенью" ведет к неврозу и боли. Однако поскольку большинство христиан ассоциируют сатану с этим комплексом идей, они подчас обвиняют в сатанизме и нас, которые не скрывают практическую и символическую работу в этом направлении. Но было бы некорректным делать обвинения, используя теологические термины. Проблема осложняется синкретичным духом нашей ритуальной практики, для которой могут быть заимствованы образы из любого полезного источника, включая те, которые вульгарно, либо по причинам религиозной нетерпимости считают сатанинскими. Например, ортодоксальный христианин может считать буддистские символы сатанинскими, но верно и обратное. Мы любим использовать такие образы просто из-за того, что они позволяют переступать ограничения и разрушать табу.

4.

          Я был в недоумении, ее слова вызвали у меня нервную дрожь во всем теле. Я стал быстро ходить по палубе туда-сюда, я еле стоял на ногах, еще чуть-чуть и я бы упал за борт, ибо не мог понять, где я нахожусь, все смешалось в моих глазах. Небо было под ногами, а море над головой. Море было таким спокойным, как никогда.
        Она уже помогла мне, сказав, что надо делать, чтобы успокоить дрожь в теле:
- Отстучите три удара подряд костяшками пальцев по деревяшке, сделай паузу, отстучи пять ударов подряд, сделай паузу, отстучи три удара подряд. Провозгласи громко, чтобы небеса услышали: "Творю свою волю: таков да будет весь Закон."
Спроси себя: Что я желаю?
Ответь себе: Я желаю есть и пить!
Спроси: С какой целью?
Ответь: Чтобы укрепить свое тело!
Спроси: С какой целью?
Ответь: Чтобы я мог выполнить Великую Работу!
Провозгласи: "Любовь есть закон, любовь в согласии с волей!"
Отстучи один удар и провозгласи: "Приступаю!"
         Я стал  отстукивать эти удары  мысленно, в своем воображении, я стал спрашивать у  себя. Стал отвечать себе же на свои вопросы.
Она же таинственно, глядя на небо за бортом: «А что ты делал на той горе ночью?» - «Ничего собственно не делал такого там,  меня ноги сами понесли на нее, я плыл по пути наименьшего сопротивления, вот и все, творил волю свою, созерцал бесконечность, останавливал внутренний диалог, пытался остановить мир».
        Я ответил ей, а потом стал сосредоточено глядеть вглубь себя. Капитан позвал меня в каюту, он живо открыл сундук и достал оттуда череп человека. Он улыбнулся и сказал, что каждому, кто хочет быть связан с морем, придется пить вино из черепа, чтобы смерть была любимой девушкой, а не теткой суровой, чтобы брать советы у нее на всякие случаи жизни, чтобы со смертью осуществить все свои мечты.
« А тебе надо будет покрасить наш корабль в красный цвет!» - сказал он мне спокойным голосом. Капитан вышел на корму и улыбнулся отражению морского неба в небесной воде, а она же сказала ему: « Капитан, а ведь Офелия, только наоборот!». В руках капитана лежал череп, в бочке было вино, алмазное вино, горные виноградники росли для того, чтобы мы устроили себе жизнь без забот.
       Команда корабля стала  пить вино из черепа, по очереди, все шутили по поводу того, что когда-то и из их черепа кто-то будет так же пить вино. Она зажгла свечи повсюду, где только можно было их поставить, и вся палуба сияла маленькими огоньками свечей, что боролись с горестным мраком вечной ночи. Я спустился к коку и стал варить зелье в котле, стая чаек летала по волнам легко и быстро, летел по морской глади кит, смеялись дельфины, пели песни кашалоты. Я зажмурил глаза, и передо мной моментально  вырисовывалась вершина горы, и мне почудилось, что я снова там, что снова дышу воздухом холодного снежного края, что север манит меня своими льдами. Там нет жизни. Север. Суровое безмолвие. Полярное сияние. Снега поглотили все звуки.  Я готов все отдать, чтобы слиться с белоснежной поверхностью покрова северного полюса. Я открыл глаза, и теперь я был на вершине горы.
5.

         Я говорил медленно, словно утратил дар речи, я протяжно пытался кому-то сказать, но рядом никого не было, я устал от своих попыток найти человека, который бы услышал меня на вершине горы. Ведь меня не слышали люди на корабле,  ведь было очень нелепо ,если они плывут на северный полюс, а я буду на горе сидеть дальше и глядеть внутрь себя. Я останусь здесь, мне нечего делать больше. Пропасть, дна не видна. Орел парит над пропастью. Крики орла. Манит высота. Солнце за секунду ушло за горизонт. Красное марево над водой. Корабля не видно. Он далеко в море. Настала ночь кромешная, немота. Не  могу говорить, темнота поглотила собой весь пейзаж. Никто не приходил. Лишь ее фигура мелькала сквозь звездные облака с огромной скоростью, молниеносно поражая своей таинственностью мой мир. Мне с каждой секундой становилось все хуже и хуже,  ибо я стал смотреть на ее улыбку, а от этой улыбки было так тревожно на душе, что я закрыл глаза. Я сидел на горе, поджав ноги,  обхватив колени руками, уронил голову на них, и сидел без движения, но при этом  слышал, как  фокус внимания сместился с ее улыбки, он плавно перешел на ее взгляд, и тогда я услышал, как  стучит мое сердце от дикого желание полета в неизвестное. Было слышно, как она кружит надо мной. 
        Вдруг стук сердца смолк, я, открыв глаза, я увидел, что стою над котлом, где вот-вот должно закипеть зелье. Я беру зелье и иду к корабельной бочке на палубу, где ребята пили из черепа вино, а  гора все так же отчетливо прорисовывалась на дальнем берегу. Я обнаружил, что я провел на горе вечер, но на корабле прошло всего пару минут, да, я был на той горе. Она все время привлекает меня своей красотой, я все думаю о том, что странно все это, ведь моя мечта ведет меня все дальше и дальше в неизвестное из мира привычного. Красота - страшная сила!

6.

        Капитан позвали меня к себе на палубу, и попросил меня о помощи. Дело в том, что в сундуке накопилось много диковинок, надо понять суть каждой вещи, чтобы понять, для чего она создана, ведь там есть и магические вещи. Сундук был невероятно огромным. Я открыл тяжелую металлическую крышку и  стал доставать разные часы, монеты, тряпье и морские звезды, подзорные трубы, картинки с изображением духов воды, я выбрал все вещи и пошел на палубу. Капитан утверждал, что в сундуке философский камень где-то есть, что мысли о философском камне  шуршат в его голове по ночам, они когтями раздирают его черепную коробку, они мешают ему спать. Он пьет вино постоянно, чтобы не думать о философском камне, но ничего не выходит из этого, он все равно думает о нем день и ночь. «Сволочи! Завелись  они у меня и весь череп покусали, все мои  мечты, все мои чаяние прошлые о гулянии на суше. Среди угрюмых трезвенников мира сего я похож на пьяницу или безумца, но поистине сам я не нуждаюсь в опьяняющих веществах. Чтобы знать, надо умереть. Весь тварный мир, по существу, — не что иное, как пульсирующая агония. Но эта агония ведёт в пучину Вечности, в бездну Бога в самом Себе» - вымолвил он, взяв в руку монету с изображением солнца.
             Я очистил сундук от вещей,  залез в сундук и начал осматривать дно, мне хотелось найти философский камень. Неожиданно крышка закрылась,  и сколько я не пытался, никак не мог выбраться обратно. Сундук имел встроенный замок ,закрывающийся автоматической защелкой. В сундуке было темно и я знаю лишь, что ничего не знаю, но ничего не предвещало появления мысли о ней в тот час, ибо она была на палубе с капитаном. Я слушал, как в  каюте на стенах шли часы, мерный их ход, тик – так, мне казалось, что мои мысли о ней дадут мне спасение из этой трясины. Вдруг в противоположном углу послышались звуки чьих-то шажков. И тут я разглядел, как два человечка  стояли на задних лапках и смотрели на меня в упор, освещая своими фонариками пространство сундука, поток света от их фонарей был подобен лучику  толщиной в иглу. Посовещавшись между собой,  они потушили фонарики и исчезли. Остался я один и мне послышался голос капитана. Я начал стучать по крышке, а он, открыв крышку, здорово удивился, увидев меня в сундуке,  подал мне руку и я ощутил дыхание вечности на своем лице, когда стоял на палубе и смотрел на нее.

7.

     "Ничего там не забыл?" –  «Нет! Все что там видел, все при мне, но чтобы это понять, нужно время, которое у меня, к счастью есть, ведь я вольный художник». Капитан ушел отдавать приказы мотористам, а мне сказал, чтобы я шел на палубу закидывать якорь. Ведь предстояло переждать бурю, начавшуюся в соседних морях. По сведениям,  полученных с других кораблей, шторм очень сильный. Любой корабль легко переворачивается от такого ветра,  и не в коем разе, лучше не пытаться туда плыть, лучше переждать бурю, чтобы плавание наше продолжалось, чтобы мы радовались ветру, солнцу и дальше.
     Пришли два новых корабля, которые дали нам знать, что твориться в соседних морях, они ведь тоже уняли свой пыл плыть дальше, а потому мы решили, что лучше всего будет плыть к острову, что был неподалеку, мы решили, что лучше всего будет бросить якорь в одной из живописных бухт. Мы так и сделали.  Вечером же к нам на корабль пришли два капитана. Они хотели видеть ее, но она улетела куда-то, а они были расстроены ужасно этим и потому  усердно заливали горе вином,  и охали, что грустно им без нее, скука смертная давит, ничего уже не радует. «Да уж, в океан плыть нельзя, надо переждать бурю в соседних морях, чтобы твердо быть уверенными в том, что нас дождутся на том берегу» - печально промолвил один капитан. А другой капитан  сказал, что берег сводит его с ума от первых мыслей и взглядов, которые кидает он на сушу, на берегу ему кидаются на шеи девы, готовые на все ради пару золотых, а то и вовсе даром отдаться капитану корабля.
«Если Бога нет, какой после этого ты капитан!» - сказал я ему, на что он согласно кивнул головой.
       Они проигрывали в карты друг другу деньги. За пару партий цифра вышла немалая, и они с угрюмыми лицами меланхолично допивали бочонок вина, а когда им  капитан предложил выпить из черепа вино в знак дружбы, то они радостно кивнули, они тихонько пьянели, и думы их были тяжелыми. Им  уходить не хотелось на свои корабли, они ждали ее, но ее все не било и не было. Тогда капитан предложил игру. Смысл игры такой:  кто быстрее сможет спуститься в трюм и прийти  обратно в кубрик после трех бутылок мадеры. У него есть часы, он будет засекать время. Мне выпало по жребию быть последним. Первым пошел капитан  судна "Лиловый рассвет".  Мы его проводили до двери, и он стартовал - пробежал по палубе в противоположный отсек и исчез в нем, похоже на то, что он застрял там навечно. Мы  ждали его часов пять. Капитан думал, что он заблудился, а капитан "Сиреневого полюса" смеялся и говорил, что если у нас есть в  трюме припасы опиума, то,  наверняка, капитан "Лилового рассвета" сейчас лежит в отрубе, отбросив все мысли о ней, забыв все о себе и обо всем на свете.
-  Иди, глянь, где он там застрял! – сказал я капитану «Сиреневого пальца».
 - Иду, тем более, что мне по жребию  выпало быть вторым.

8.
 
     Он побежал на поиски его,  и мы ждали его еще часов пять, и когда уже стало светать, я  решил идти за ними. Когда спустился в трюм, то там увидел двух капитанов, сидящих за круглым столом и поющих песни лесных жителей, которые были теми самыми человечками из сундука. В результате,  выяснилось, что они поют песни троллей, что живут в сундуке, а теперь два капитана  – это слуги троллей. Тролли накачали их своим сказками.  Они предложили петь вместе с ними, но я отказался,  увидев на столе бусы, которые она дала мне на хранения в знак того, что мы снова увидимся. Я  спросил, откуда тут ее бусы, ведь они лежали у меня в кармане рубахи. А они вдруг мне ответили хором, что они выпали у меня, когда я забрался в сундук. Потом я увидел, что кроме бус, на столе лежит пурпурная  книга,  я взял ее и пошел в библиотеку, мне надо было спуститься по лестнице, спустившись, я обнаружил в дальней комнате  библиотеки полку с книгами, которых еще не читал. Особенно долго мне пришлось искать то место, где стояла пурпурная книга, ведь кругом были розовые, лиловые, алые, голубые, серебряные, черные, белые книги. Обыскав весь шкаф,  я не нашел места для этой книги,  и уже, собираясь идти назад, я  направил взгляд  в окошко иллюминатора,  и сквозь него лилось в каюту пурпурное  свечение, я понял, что она совсем рядом.
      Сначала мне показалось, что это звезда горит так ярко, но потом понял, что теперь время все сосредоточилось именно в этом спектре света, и поглощенность моего сознания им была необычайно высока. Взгляд в сторону не удалось направить, и с каждым мигом, я все  сильнее погружался в это яркое свечение. Я обнаружил себя сидящим на пурпурном дереве. Оно росло посреди огромных синих скал, покрытых зеленым мхом и яркими цветами лесных фиалок. Мне чудилось, что  дерево - это лишь изображение на фоне чего- то далекого, но присмотревшись, мне сразу стало ясно, что высота его чудовищна и крепкие листья были необычайно прочными, словно листья  были из мрамора, они были прохладны и прозрачны. Мой ботинок с правой ноги упал вниз,  и в том месте, куда он упал,  начал сиять еще один источник света, но уже темно-зеленого, а листья стали в тот момент изумрудными. Они отражали свет всех звезд, всех бликов луны, все отражения морских далей в далеких космических краях, они отражали все мои мысли и  чувства в тот момент ясно-ясно. Мне захотелось, чтобы моя правда была мне наградой за поиск истины. Листья не могли мне врать, они говорили мне лишь то, что я скоро увижу ее, и потому я был спокоен в тот миг, а с  пурпурного дерева мне был виден круг камней, что летали по небу с большой скоростью. Разные дивные травы, вьющиеся в далеких лесах, сладко шептали мне свои заклинания. Я был рад царству камней, что были вокруг дерева. Камни были около десяти метров в высоту. Неожиданно, меня кто-то пошевелил за плечо,  я вскрикнул от восторга, ибо увидел ее,  и себя, мы оба лежали  на одной планете, что была окрашена в синий цвет.  Она радостно сообщила мне, что никто не проиграл в этой игре, что проигравшие, как и победившие равны и два капитана покинули корабль и уплыли на своих кораблях  навстречу шторму, оставив нас дожидаться у моря погоды, ибо им было невозможно без нее существовать. « Я буду вечен!» - «Да, на все свое время. Счастье зарыто в тебе самом, и кокаин - инструмент для его добычи, но расплата неизбежна, ты сгоришь и больше ничего не сможешь написать» - этот ее ответ прозвучал в моей голове, словно прилив океана, словно птичья трель, словно звук шагов по свежее выпавшему снегу.

9.

       Я вышел на палубу, обдумывая слова бесконечности,  сел на бочку и посмотрел на солнце. День был прекрасен, ибо был в самом разгаре, и  я мечтал о зиме, ведь зима мне часто говорила о том, что любовь к себе - это роман на всю жизнь.
       Вечером капитан позвал меня к себе и предложил порыбачить с палубы. Наконец мы достали нужную наживку и закинули удочки и стали ждать клева. У капитана поплавок дернулся, и он со всех сил начал мотать леску,  вытягивая из воды рыбу, потом еще и еще,  а одна из рыб сказала, что ее долг - всегда оставаться свободной от долга. Она ушла в воду. Мой поплавок танцует, ведь что- то мощное уцепилось за крючок - напряжение удочки возросло и из моих рук удочка уходит себе в воду, поскольку дальше тянуть не было сил,  и вот тут- то и понял я, что читатель во Вселенной всего один.  Капитан же сказал, что беда большая будет,  если кто узнает о том, что значат слова о том, что читатель во Вселенной всего один. «Да, тогда б мир изменился, люди  б стали жить совсем иначе, чем живут в данный момент. А мне что с того, ты можешь меня спросить, а я отвечу тебе тогда так, что в Его Глазах (точнее, во взгляде Его Ока) всегда отражается ОДНО И ТО ЖЕ — Его Собственная ВЕЛИКАЯ ПУСТОТА» - весело произнес капитан.
10.
 
      Мы увидели в подзорную трубу  плот, что показался на горизонте. Кажется, что это местные рыбаки с потерпевшего судна,  унесенные штормом из открытого моря к острову. В  подзорную  трубу общие очертания  видны только, а когда  плот стал ближе к нашему кораблю, то мы разглядели там матроса, который лежал на плоту, видимо, он спал или умер. Подняв его на борт,  мы расспросили его подробно обо всем, что приключилось с его судном.
      «Как только  корабль подплыл к горизонту, то неожиданно на светлом небе появилось много туч,  резкий ветер подул с севера,  волны поднялись огромные,  холодно стало ужасно, мрак наступил на земле, а вся команда попряталась в трюм, паруса были опущены. Все готовились к удару стихии, кто – то молился, кто-то пил вино, кто-то вспоминал свою семью,  все думали, что это конец, но это только начало. А капитан мрачно сказал, что такого дикого холодного ветра он еще ни разу за свою жизнь не встречал, он вышел, укутавшись от холода в черный тулуп на палубу, а потом зашел на капитанский мостик и долго смотрел в трубу на север, пытаясь найти источник этого разрушительного ветра. В это время волны заливали палубу, а потом огромная волна опрокинула корабль, и он через пару минут исчез под водой. Я находился в тот момент в своей каюте. Меня мучил голод. Я  вышел из каюты,  побежал по палубе в другой отсек к коку за пирожками, и в этом момент,  корабль опрокинулся на бок,  и еще чуть-чуть барахтался в воде. Когда же он уходил под воду, то я удержался за обломок корабля, вот так и спасся, ведь если бы не мой голод, то была б точно гибель верная моему телу, но не душе. Два дня плыл по морю, и за это время часто терял сознание, но мои пальцы сжимали те доски, что вы посчитали за плот, ведь я знал, что стихия воды ко мне не равнодушна, а потому пощадит меня. Мне легко от того, что я влюблен в море. Я рад видеть вас,  после всего, что случилось со мной, друзья мои!» - он говорил это дрожащим от волнения голосом, ведь сил у него было мало, но духом он жил так сильно, что ему все было нипочем.
     Я вспомнил предупреждение о шторме, что дали два капитана, которые недавно гостили у нас на корабле. Все, что от их кораблей осталось,  известно теперь лишь рыбам и крабам. Луна висела перед самой кормой и своим светом вливала в нас свой  холодный сок, что струился потом по нашим венам серебром чистейшей пробы. Звезды тихо пели стройным хором, и,  перешагивая с одного места на другое, крутили своими головами, чтобы мы подняли свои взоры на них, а они бы нежно ласкали наш взор своим блеском.

11.

         Капитан отправился на лодке со всей командой на остров. Я остался на корабле один, не считая человека, которого спасло море. Мы решили  закинуть сети и выловить рыбы, чтобы сделать уху, о, когда мы  ели уху, то мечтали каждый о  своем, и так было   до фразы нашего друга, что стал любовником моря.
- А  вы видели Его  глаза?
 - Истинный Читатель, что ли тебе открыл свои глаза? – уточнил я.
-Да, ведь в них, знаете ли, в них огромная печаль такая необъятная, что мне страшно становится по ночам, когда я вижу их в своих снах.
-Ну, а что делать – то, жить - то  надо все равно! – ответил я.
-Но если бы они не были такими ужасными, я словно лежу в сетях, как рыба, а Он смотрит на меня  так зловеще и шепчет мне свою молитву.
- А ты свои глаза закрой  и не смотри в Его глаза! Ну, а если не думать об этих глазах?  Вот мы сидим, едим  уху, зачем-то вспоминаем  Его глаза, зачем?  - Я  переживаю о том, что глаза людей, которые видят Его глаза, такие  отрешенные от всего, мне весело, если честно, потому что только так можно выйти из цепи.
      Доев уху, он стал рассказывать о том, что в детстве любил ходить по снежным лесам и искать птиц, особенно любил искать белых сов, ведь он жил на севере в домике своего деда. Он рассказал, как однажды принес огромную сову домой, но мама запретила ему заносить ее в комнату, а он выпустил ее через окно, и она летела себе в тайгу.
      «Сова живет в тайге, а дом мой тоже тайга, ведь я брожу по тайге и знаю, что меня где-то там ждет море. Я так любил птиц, что  сделал кучу домиков на деревьях для них,  и если родители не пускали меня домой, то я ночевал в этих домиках на деревьях, а птицы спали у меня под боком, а я мечтал о морских приключениях посреди снежной тайги. Время исчезло! Мне все равно теперь, ведь все бытие темнело – светлело, но суть в том, что все это едино.
      Отчетливо помню, как я стал моряком. Я в лодке плыл к кораблю первому в своей жизни, но меня манила вода, я хотел плавать. Я страстно жаждал плавания. Хоть куда, но лишь бы подальше от суши. Я увлекся плаванием в самом расцвете сил, и теперь земной мир был для меня скучен и я испытывал там лишь одну тоску.
    Я приплыл на корабль и сказал, что хочу плавать в океан, дабы там шторм испытать, мол, мне надо узнать силу Гольфстрима и созерцать чрево Левиафана тоже хочется очень мне. Тогда капитан предложил присесть к столу, и рассказать,  кто я почему меня тянет море. Я повел свой рассказ неторопливо с того места, где говорил, что с тайги я перешел на дальний остров, расположен он на севере, да, остров был отделен от материка. Мне надо было осознать все, нужно было понять многое и уяснить для себя, а это возможно только при полном одиночестве, ибо есть ощущение, что кто-то внутри вас вспоминает то, что он всегда знал. Кто не заглянул  глубоко внутрь себя, тот и не жил никогда. А между тем, остров на котором я жил скоро должен был уйти под воду, тогда мне пришла мысль сделать плот, а потом на плоту переправится к материку. К острову причалил корабль, мне любезно предоставили там место, тогда я понял, что это знак того, что море любит меня. Мы попали в шторм, что был сильным и беспощадным, но  я выжил, а другие не выдержали качки, сходили с ума, бросались за борт, суетились как черти угорелые. А теперь мне  очень интересно видеть блеск луны, она забалтывает меня своими разговорами, а потом режет на куски мои иллюзии насчет себя».
- Познавший самого себя - собственный палач!
- Нет  предела человеческого познания. Это лишь начало нашего пути, та жизнь на земле была сном, а потом странствие в этом мире есть лишь этап к следующему походу, но вода кругом, а суши нет, да и черт с сушей. Это ли не небытие? Пока человек существует, он будет себя открывать все время  и эта тяга не имеет пределов,  он будет пытаться раскрыть себя для того, чтоб заглянуть за пределы всего понятного и логичного. Эх, если бы, хотя бы на пару десятков страниц приоткрыть себя. Существовать ради земного значит быть ничем, поэтому то и следует как можно сильнее прорубать свет в мрачных колодцах нашего существования, чтобы в небеса устремить взор. Человек - это не ответ. Человек - это вопрос. Вот птицы. Птицы ночные в тишине кружатся — пронзительная, несмолкаемая трель.  Тишина может тебя усыпить, притупить твоё внимание, зачаровать своей неконкретностью, иррациональной неопределённостью.  И тогда тишина — инструмент для самопознания — превратится в препятствие на твоём пути, словно вдруг предавший друг, ставший непримиримым врагом.  Потому, пока ты не достиг совершенства, сохрани в узоре радения твоего малый изъян, в бессмысленном созерцании — одну лёгкую, подобную облаку, мысль, тень тени своего «несовершенства». Это «несовершенство» не даст тебе заснуть за полшага до Вершины, — так препятствие на пути станет воистину инструментом для самопознания.  Пускай в тишине не умолкает ночная птица, пускай словно тонкая вуаль разделяет тебя и То, к Чему ты стремишься, пускай Истина манит тебя ускользающей ланью — вновь и вновь!  Неудовлетворение достигнутым, неполнота Откровения, изъян в твоей «совершенной» практике — словно заноза, слишком малая, чтобы быть видимой, и слишком большая, чтобы не замечать её, — о, эта птица, поющая свою песнь в Вещей Ночи! Не спеши допить последний глоток чудесного Вина, не спеши завершить акт Вселенской Любви, — будь немного «еретиком», немного «неправильным», немного «безумным», стремясь достичь Вершины или Глубины. О, совсем немного — только самую малость!
 

12.

         И тут наступила Тишина! Мы сидели на палубе и  смотрели на звезды, пылающие в небе, они  своими огнями манили нас к себе, мы слушали шуб волны, что билась о борт корабля, ночной ветерок подбросил нам прохладу в своих объятиях. Мы любовались лунным светом, отражающимся от поверхности моря, а капитан с командой остались на берегу, их костер уже догорал.
         Утром мы отчалили от острова к одному городу, где капитану должны алхимики сделать философский камень, капитан важно сказал, что знает о том, что на город надвигается ураган и нам надо быстрее прибыть в городок, а потом быстро отчалить.
- А шторма в центральных глубинах уже прошли и потому можно следовать туда, а там гляди и достигнем нужного нам места! – уверено говорил я.
      Я заглянул в глаза капитану,  а тот сразу, как бы очнулся после долго сна, ну такое было впечатление, видя, как капитан понимает, что суетится лишь с этим камнем, словно белка в колесе. Капитан  долго приходит в себя после моего взгляда, а потом сказал мне, что это было очень радостным событием для него, ведь камень дает ему вечную жизнь, он  стал таким оживленным, когда говорил, что будет с ним, когда он станет вечно жить. Он заявил, что после моего взгляда она готов рассказать одну историю. Еще бы! Теперь же он  весь преобразился, и стало понятно, что новое его состояние куда как лучше, чем то, когда он сутками пил вино на палубе, думая лишь о ней. Он рассказал, что как-то избавился от крыс на корабле вот таким способом: «Вылавливал десять крыс. Кидал их в одну пустую бочку. Самая сильная крыса выживала, оставаясь в живых. Ее метил и потом выпускал на волю. У нее уже сформировался инстинкт убивать себе подобных,  и она уничтожает остальных крыс на корабле. И вот, когда уже подходит к концу ее охота, то нужно ее отловить и убить, чтобы она дальше не уничтожала провизию или не бросалась на людей. Важно очень суметь ее опередить, а то будет очень плохо. Помню города, где местные аборигены пьяных отлавливали  и приковывали  их  к ногам, клали  рядом топор, а потом ставили рядышком, но так, чтобы он не мог дотянуться до стакана водки, а цепь была надежной, они тянулись целый день к стакану. Доходяги так уставали от пытки, что брали топор и рубили себе ногу, а потом ковыляли к стакану, но там была не водка, а обычная вода, но мы говорил местным, чтобы им дали водки, но местные жители забивали их камнями и через пару часов они умирали  от побоев. То  хорошие нравы, такие, знаете ли, детские  и наивные жители города, эти жители  никогда не  могли чему бы то ни было  удивиться по-настоящему, и вряд ли что-то они хотели в своей жизни  по-настоящему».

13.
 
          Я же вспомнил, как  поехал в Гималаи с отцом. Он пошел узнавать путь к Шамбале, ведь мы заблудились на тропе, ведущей в снежные залы владык мистерий востока. Он оставил меня одного в снежном лесу, а сам ушел на поиски пути,  но мне ужасно страшно было его ждать, я тогда был трусом. Минуты казались мне часами, и за каждой снежной  веткой мне мерещился кто-то или что-то таинственное и необъяснимое. Я разрыдался не в силах вынести натиска неведомого мира, ибо пространство сканировало меня, оно наливало мне в стакан изо льда вселенскую дозу одиночества, а потом оно закричало так сильно, что на меня нахлынул  поток ощущений  мистического ужаса. Я закрыл  лицо руками и зарыдал еще сильней. Мне больше ничего не могло помочь. Я ждал отца и все наделся, что мы попадем в Шамбалу. Он же вернулся через пару часов  и рассказал, что чуть дальше есть один ход и по нему можно вернуться на тропу, что ведет к Шамбале. Во снах мы видим лишь то, о чем думали на протяжении дня или о чем забыли. Но даже если ты неожиданно во сне видишь вещи несколько непривычные для твоего сознания, то это означает лишь то, что этому ты обязан себе, ибо ты вспоминаешь.
         Волны спокойно огибали наш корабль, наступила очередная ночь. Ночью разыгралась сильнейшая гроза на самом краю горизонта. Гром гремел, а  вспышки молнии пробивали все небо от запада до востока. Молнии проносились с огромной скоростью под разными углами, и причудливо сиял горизонт в их узорах, напоминая нам о том, что природа есть великий художник, что человек никогда не сможет и близко передать то, что природа так легко творит. Мороз на окне нарисует картинку или радуга над лесом после дождя, человек всегда будет увлечен красотой, ему всегда будет хотеться передать красоту природу посредством красок, слов, звуков, но он не сможет понять тайн природы, никогда ему не понять головоломку Бога. Было что-то в этом завораживающее, когда взгляд не может  оторваться и все смотрит и смотрит в пространство, которое из тьмы на несколько секунд превращается в разбитое лучами решето, словно рисунки экспрессионистов. Смерть перестала меня досаждать своим шепотом, ибо шепот ее говорил мне о том, что она любит меня сильно-сильно. В прошлом, настоящем и будущем, в себе и во всех окружающих, во всём сущем, во всех явлениях, в движении и покое — постигай их Неизменную Основу.
       Была ночь,  все спали и огонь горел на палубе в лампах, что  тихо покачивались  на северном ветру. Я услышал краем  уха, что кто - то ходит по палубе и чуть позднее услышал скрип половицы. Я вышел на палубу и увидел, что там сидели люди в белых халатах и в самом центре круга сидел их вождь, который имел голос очень низкий,  и когда он прервал разговор со своей компанией,  он обратился  к нашей команде, что была незамедлительно на палубе, лишь услышав чужие шаги на палубе. Чуткий сон моряка никогда не даст сбиться с верного курса. Он сказал, что он приплыл за нами, чтобы забрать нас туда, где нам вручать философский камень. Это обстоятельство и насторожило. Он  что – читает наши мысли?
-  Мы сами плывем к городку, где он находится, зачем нам плыть с вами? – я был удивлен не тактичностью наглецов.
Человек в белом халате засмеялся, и его смех дружно подхватила компания. Он медленно,  растягивая каждую фразу, произнес:
- Вы, что думаете,  что я вас буду спрашивать о том, хотите вы этого или нет? Бог так сказал, что вам будет лучше на нашем корабле, значит так надо! Там для вас найдется дело! Если вы еретики, то мы выпьем вина, а потом будем медитировать в надежде, что прекрасная дама прилетит на палубу. Я утверждаю, что вам немедленно надо собрать всю команду и перебраться на наш корабль и  без фокусов! Иначе вино прольется на палубу рекой, как пить дать прольется!
- Чего грустить, когда осталось вино? – капитан уже наливал огромную бутылку в стаканы, что стояли на деревянном столике.
- Будем здоровы! Вот это встреча! За таинственную незнакомку!
       Выпив вина, люди стали танцевать под звуки флейты. Люди в белых халатах кружились вокруг человека во всем черном. Дружба победила! Мы молча шли по палубе с капитаном, а потом он сказал мне, что может превратиться в птицу, я поверил ему, он подошел к краю палубы, а потом я увидел, как вместо рук у него выросли крылья, он живо махнул крыльями и взлетел над кораблем. Люди танцевали себе, от выпитого им стало жарко, они ныряли с палубы, они плескались, а их корабль уплыл себе по течению, ибо они забыли выкинуть якорь. Вождь кричал в экстазе: «Вот это ночь! Вот это море! Она моя дочь! Забыл я горе! Я спасу себя от ада,  ведь туда  никаких вещей нельзя  брать с собой. Ничего абсолютно. А вот в раю  можно плыть в другие страны на облачке и улыбаться солнышку. А Бог бы бродил в раю человеком в черном костюме, он  бы спустился к вам на облачко, а потом сказал мило, что произошла ошибка, что ваше место не в раю, а в аду, но потом бы вы пили б вино и общались на мирные темы. Когда вы падаете в небо, то летите сквозь толщу земли в рай, а там вам надлежит принять ванну из вина, а потом волны, волны, волны, винные волны, а на них блюдца с фруктами плывут, вы кушаете фрукты и пьете вино. Вот это жизнь!».
Вдруг вождь, что плескался за бортом, заметил акулу, что плыла к нему, он в ужасе кричал:
- Уходите прочь!
Стыдитесь! Стыдитесь! Бегите! Бегите!
Отвернитесь, идите, вставайте и уходите прочь!
Пускай ваша злоба поднимется в небо, как дым!
Вставайте и оставьте мое тело!
Убирайтесь с позором из моего тела!
Бегите прочь из моего тела!
Отвернитесь от моего тела!
Уходите из моего тела!
Не возвращайтесь к моему телу!
Не приближайтесь к моему телу!
Не подходите к моему телу!
Не толпитесь около моего тела!
Да не притронетесь вы к моему телу!
       Все смотрели, как заклинание подействовало на акулу, и она уплыла прочь от его тела.
       Я закрыл глаза. Я снова на вершине горе с нею. Я беру ее руку в свою ладонь. Мы медленно целуемся и смотрим, как луна освещает наше бытие. Она говорила мне об Эпикуре. Эпикур выдающийся материалист и атеист эпохи эллинизма. Все существующее по Эпикуру есть лишь движение атомов. Наслаждение - как высший смысл жизни. Она любила  рассказывать мне о том, что когда- то давно еще, когда он только начинал читать книги, то ей постоянно казалось, что мир в книгах  куда прочнее мира физических плоскостей, потом она стал духовным бродягой  и теперь не знает,  где она и кто она такая. Она не помнит прошлого и будущего, да и нет у нее никакого прошлого и будущего. Она сам по себе. Человек один родился и один умрет. Я рассказал ей такую вещь:« Помню, как однажды ходил под впечатлением от одной книги,  и не знал , как дальше быть: либо пытаться найти свой мир в мире физическом, либо попытаться забыть тот мир, который я собрал,  читая книгу. Да, действительно так и есть, очень сложно понять, что делать дальше, особенно если книга тебе открыла такие вещи, перед которыми привычный  мир просто рассыпается под натиском озарения». Она уснула. Я все смотрел на то, как она спит. Тайна. Сплошная тайна.  Она видит сны. Я вижу сны. Я стал на звезду, ведь мне было легко подниматься по лесенке, что вела на звезды. Я вышел в эту лунную ночь на звездные дали. Я увидел, что на звездах тоже есть жизнь. Я глядел в сторону горизонта. Я увидел огромный глобус, плавающий на волнах звездного моря. Ландшафт звезды был золотистого цвета, а водные глади были фиолетовые.  Огромный такой глобус покачивался на волнах. Я  зачаровано взглянул  на то место на глобусе, где, как мне казалось,  находимся мы сейчас. Я указал пальцем на точку глобуса, где  должен быть причал к суше, но причала не было, он исчез, я пытался понять, куда он переместился, но не нашел этого места, тогда я наугад ткнул пальцем в произвольное место карты глобуса.
- Нам сюда! - сказал я  ей.
Она же тихо промолвила:
- Та буря, которая не давала вам плыть дальше –  то было моих рук дело. Я специально задержала вас, чтобы прельстители смогли добраться до вашего корабля. Ничего вы не понимали. Ах, если бы вы знали, что стоит за всем этим, то непременно бы уплыли другим курсом или сошли на берег, а дальше по пустыням, лесам, туда, где  время исчезает. Человек во времени или время в человеке. Как не крути, а уйти от меня тебе не удастся, чтобы ты не предпринимал. Я сейчас кручусь – верчусь , а ты будешь плыть, но не сможешь до конца понять меня, потому, что я устрою бурую, я брошу ваш корабль о скалы, вы все пойдете на дно, вы познаете грозу стихии, ваше вино разольется на палубы, ваши скелеты будут валяться на дне.
Она взяла меня за руку и вот, мы уже стояли  с ней на палубе  и смотрели на летящих чаек. Они  могли лететь куда угодно. Все что я мог, так это находиться на этом корабле и выслушивать ее речи о вечности. Мы увидели нырнувшего кита и также подумали, что он может плыть куда хочет, пускай, что с того, что он не может передвигаться на суше, зато весь водный мир океана в его руках. Она улыбалась проплывшему киту и продолжала говорить:
- Я перерыла все книжные полки и понимаю теперь, что где когда- то был пустырь еще лет сто назад, да – в том самом городишке на краю света. Эти домики  такие  маленькие на крошечных улицах. Ничего не изменилось - все по-старому. Я понимаю, что люди не готовы к великому неизвестному,  их страшит путь без пути, без ориентиров, без всего известного. Создавалось у меня такое впечатление, что это клубок, нити которого ведут в бездну. С каждым новым витком рушится привычный мир, который им сильно нравился.
          Она вынесла из каюты глобус. Она показала то место пальцем, где  она хотела бы жить. Это оказалось чуть южнее того места, где я обычно любил проводить время. Мне  даже показалось, я вспомнил, что старики часто говорили о том, что в том месте постоянно идут дожди. Весь год дождливый. Наш корабль плыл  теперь в Вечность! Она стояла на палубе, солнце сияло над ее головой, она тихо говорила: «Постигай неизменную основу во всем!»