О воробьях и не только Поэма

"Не убивайте, детки, воробьёв!
 Не то, что мне ужасно птичек жалко..."
 Я памятью вытаскиваю жало,
пронзившее сознание моё.
 
Возможно, это был лишь вариант,
когда мы из рогаток, как из пушек,
отстреливали маленьких пичужек,
для одноклассника такой вот провиант.
 
- * -

Идет весна. Последний год войны.
 У Вовки Марьина лишь бабка и два брата.
 Пришёл со школы в первый полдень марта
и видит мёртвой бабку у стены.
 
А меньшие братишки в уголок
забились, завернувшись в одеяло.
 Чадит «буржуйка» посреди подвала,
и под иконой тлеет фитилёк.
 
И тишина, как будто умер мир.
 И взгляд братишек, словно выстрел в сердце.
 Единственным родным для них на свете
остался Вовка, третьеклассник, в этот миг.
 
- * -
 
Безжалостно жесток двадцатый век !
 Он изменил всю сущность во вселенной.
 Войны два года и два года плена:
и вот мальчишка – взрослый человек!
 
В его лишь десять с половиной лет
с жестокостью нечеловечьей,
чтоб возвеличить или изувечить
вручила жизнь с вопросами билет.
 
«Как дальше жить ? Как уберечь себя?
 Как в люди выйти, сохранив братишек?
Как с ними вместе, время торопя,
 себя наполнить содержаньем книжек,
какими завалили весь подвал,
из-под развалин зданий выбирая,
всё уцелевшее все вместе собирая
и временно складируя внавал?»
 
… Родителей ещё в сороковом
куда-то подевала злая сила.
 Куда ж, им бабушка не говорила,
откладывая правду на потом.
 «И где они сейчас? Когда-нибудь привет
придёт от них? Иль за семью замками
всё скрыто? И не разгрести руками.
 И истины здесь не прольётся свет?»
 
Вопросов нескончаемая нить.
 Ответ на каждый труден и натужен.
 «Что приготовить малышам на ужин?
 Как завтра бабушку похоронить?
 Как в ПТУ скорее поступить?
 У них стипендия там и кормёжка.
 А значит, братьям попадёт немножко.
 Директор школы сможет пособить?…»
 
- * -
 
Узнали мы о Вовкиной беде
по линии «тимуровской тревоги».
 По ней доставить новость наши ноги
могли всегда надёжно и везде.
 
Оповещён директор школы был
и военрук, учительница, завуч.
 Они внушили Вовке вместе за ночь,
 чтоб несмотря на свой паскудный быт,
не бросил школу, не примкнул к шпане,
а продолжал настойчиво учиться, –
в дверь каждого из нас беда стучится:
потери неизбежны на войне.
Он – будущая гордость всей страны,
сегодня в школе – первый ученик.
 И главное, чтоб не раскис, не сник.
 «А чем сумеем, всем поможем мы,
дирекция и весь педколлектив.
О шефстве завтра всё решат в учкоме.
 Уже пообещали в исполкоме
братишек в детский сад определить
и выделить продукты и пальто
из присланных Америкой подарков.
 И не оставит навсегда под аркой
наедине с собой здесь вас никто».
 
- * -
 
Какой нам всем показан был пример
не расхожденья слов своих и дела!
 Уже, считай, и жизнь вся пролетела
с ЧП и чередою перемен.
 И было разное: и кресла, и чины,
и труд, порой съедавший с потрохами,
но мы тогда усвоенному нами
и до сегодня искренне верны.

Всё, как директор школы обещал,
сбылось у Марьиных. И скоро им,
поверить трудно: малышам троим
наш исполком почти квартиру дал!
 
Шучу, конечно. Просто комнатушку.
 Но коммуналка – всё же не подвал,
где холод даже летом пронимал,
зимой со шкуры их снимая стружку.
 Вот в этой комнатушке и росли.
 Не то, чтоб в окруженье сверхвниманья,
но не встречали и непониманье.
 И мы им помогали, чем могли.
И козьим молоком, и в холода
на брошенных полях картошку собирали,
ворон, да-да ворон, и воробьёв стреляли,
чтоб «мясо» было у сирот всегда.
 
- * -
 
Стрелять воробушек три года – не игра!
 По десять штук согласно разнарядке.
 И наше сверхоружие – рогатки
при школьных обысках никто не отбирал.
 
Но вот однажды чудо из тряпья,
сухой сучок, возникший из подвала,
остановила нас, когда сказала,
подняв чуть тёплый трупик воробья:
«Не убивайте, детки, воробьёв!
 Не то, что мне ужасно птичек жалко.
 Но зла отравленное жало
убьёт и вас, как и моих сынов!»
 
Сказав, исчезла, как ушла в туман.
 И наш охотничий пожар потушен.
 Да, собственно, уже был он не нужен
самостоятельным, подросшим пацанам.
 
- * -

И Вовка сам, и братья ПТУ
окончили, по вечерам учились.
 Потом и в институтах отличились,
осуществив трудом свою мечту.
 
Три брата и три доктора наук!
 Я видел их в восьмидесятом,
когда и младший стал лауреатом.
И за столом мне вдруг пришло на ум
раздвинуть нашей памяти границы,
поставить рядом и живых, и неживых,
кто рядом с нами был в сороковых,
напомнить подзабытые страницы.
 
Но почему-то из возникших слов,
меня волною захлестнувших сразу,
я произнёс единственную фразу:
 «Не убивайте, детки, воробьёв!»