Подарок судьбы

Мягкий аромат розового вечера разлился по комнате. Последние лучи запоздалого зимнего солнца остановились на рабочем столе. Кисти, мазки масляных красок на ветхой палитре преобразились, ожили, и я ожидал их беседы.
Давняя привычка - каждый февраль, в розовые вечера, подслушивать рассказы моих инструментов. Грубое слово мне не по нраву, и я называю их по-родственному: брат - холст, отец - держатель, матушка - кисть (или сестрица, если она новая и удачная), тетушка - палитра. Краски - это, говоря биологическим языком, квартиранты моей тетушки. Хотя спецы назвали бы паразитами. Ведь они внедряются в организм палитры и меняют её состав, навсегда оставляя цветовой след в её чешуйках. 
Я люблю и доверяю им. Приборы-друзья спасали от голода, слушали и терпели мои стоны, ругань и возмущения, а самое теплое - они знали Алю, бывали в руках моей радости и грусти, наверняка хранят отпечатки её пальчиков, помнят энергию и глубину её души, естества.
Воспоминая об Але - мои болезнь, нега и счастье. Я постоянно бываю у нее на могилке, она знает все мои происшествия, грустные и обыденные, интересные и смешные, глупые и несуразные.
Забыл сказать, у меня на кухне висит самый её удачный портрет. Конечно, Аля невозможна и прекрасна, я не смогу никогда изобразить  её полноту. Но Ане нравится этот портрет. Она приходит ко мне иногда. Садится напротив Аллочки, пьет чай и пишет стихи. Познакомила нас с мужем, и я - крестный отец Анютиных прекрасных чад.
Сегодня 21 год, как нет Али. Я очень стар, но молодость живет во мне и развивается с новой силой. Теперь и я пишу стихи, вожусь с детворой и устраиваю творческие встречи. Ко мне приходят молодые художники, поэты, писатели и люди, интересующиеся творчеством. Устраиваем выставки, говорим о том, что тонко чувствует душа, делимся опытом. Ведь молодым есть, что сказать. В них немыслимый кладезь знания и чистоты. Одна из великих ценностей -искренность молодых. Она расскажет все, что собеседник чувствует, испытывает, понимает, и знает. Открывает, что ему известно, а что хочет постичь, достижимые вещи и не очень, о чем можно говорить и что закрыто, временно или навсегда.
Огромное количество теплоты концентрируется в квартире после этих встреч, особенно когда ребята привыкают друг к другу, ко мне. Им проще общаться и выражать себя.
Мы решили заняться общим делом. Мои молодые художники очень разнородны и талантливы, как мне кажется. Если соединить их кисти, получится нечто космическое. И задумали мы развивать эту идею. Для работы я предоставил ребятам приготовленную стену моей квартиры и оставил друзей на неделю, обещая пока не мешать.
Февраль. Тёплый и холодный одновременно, заснеженный и ледовый, розовый от закатов и белый от внезапных метелей. Я жду свою семидесятую весну. Иногда опираюсь на трость и гуляю по нашим с Алей местам. Столько всего изменилось за годы её земного отсутствия. Город не такой тёплый, он не пропитан романтикой стеснительных прикосновений и робких поцелуев; он полон дикой страсти, невоспитанности и какой-то ужасной греховности. Нет легкости любви повсеместной, она слишком локальна. Возникает непонимание с моей стороны: как жители этого града не задыхаются от смрада нравственного и экологического. Катастрофа - повсеместна. Вирус - смертелен.
Мои ребята таинственно работали в дальней комнате. Я готовил им еду, предлагал ночлег много рассказывал о молодости,родителях и друзьях, путешествиях и посиделках, учебе, идеях и фантазиях. Только больше всего они просили зрелых мыслей и воспоминаний об Але. Глаза их блестели, дыхание замирало, и я не мог отказать тем, кто постепенно становился моей новой семьей, опорой и смыслом. Ни раз замечал их внимательные взоры, направленные в пространство, они сопереживали всей душой и всем естеством своим, их любовь к нам с Алей было безграничной.
Работа в моей квартире затянулась, и я почему-то стал подумывать о несерьезности ребят или трудности возложенного на них дела и моем скоро вмешательстве.
Рано у ром я проник в святая святых моих тружеников: ребята, перепачканные краской, спали на палитрах, обнявшись с кистями. Повсюду были репродукции-фрагменты:разнообразные цветы, части солнца, неба и звезд, женского и мужского тел, легких одежд. Пройдя чуть вперед, я обомлел... Нет, это ни ужас, ни восторг, ни удивление, это желание встречи и любовь.
С полотна (стену стеной я назвать теперь не смею) на меня дул теплый легкий осенний ветер, вполне ожидаемым было распространение цветных листьев по всей комнате, солнце удивительно мягкое и жаркое при этом, небо вобрало в себя мировую доброту...хотя нет, такого добра в мире нет, изображено было божественное; деревья манили своим соком, весь пейзаж растворял меня в себе; но самое главное...прислонившись к березке, стояла моя Аля, тихая, радостная и спокойная, рядом был я, молодой, свежий и такой от меня настоящего уже далекий; в руках мы держали осенние цветы. Вот шагнешь и будешь там, во всеобъемлющей и так нужной любви Али. В подобные моменты жаждешь смерти для встречи с самым желанным человечком. Только понимаешь -  раз Бог дал жить, я должен был его прославить и приготовить себя для встречи с Ним и моим Чудом.
В одном положении я пробыл часа два. Мои студенты уже проснулись и встревоженно собрались вокруг меня. Оторвав свой взор от картины, медленно освободив глаза от слез, я опустился на ближайший табурет в изнеможении и неге. То, что не удавалось мне до конца в течении двух десятков лет, за одну неделю, по воле Бога, вылилось и пришло ко мне через моих молодых творцов.
Мы продолжали наши встречи, только теперь я чувствовал себя рабом, а не учителем или наставником. Я обязан этим молодым людям, я их вечный должник.
И сегодня мои инструменты в тонах февральского розового заката рассказали мне об милой Аллочке, о её нежном свадебном платье и ромашках в волосах, о цветущем поле и Ангелах, ведущих её под венец. Она ждет меня. 
Думаю, до утра картина райской невесты будет готова.

18 февраля 2013