Хотелось яблок и воды...

Проснулась я от озорного лучика солнца, отражающегося в зеркале с огромной, цвета меди рамой. Как известно, в иллюминаторах штор и занавесок не было. Вспомнив об этом, мне захотелось не отвечать на теплые слова приветствия солнышка, потому что я в детстве никогда не получала с утра заряд солнечной энергии, и постепенно приходила в себя в полумраке. Вслед за этим всплыли и другие воспоминания. Как еще вчера мелкая, навязчивая дрожь теребила мои плечи и спину, как русская речь слышалась только из уст капитана и его главного помощника, из-за этого я не могла взять в толк, что и как мне говорить, на каком языке, как добрые глаза одного из ответственных за такелаж проводили меня уставшую и измотанную в каюту, хорошо обставленную по сравнению с теми местами, где спят остальные служащие. Хм, как странно, не могу называть их матросами. Они совсем не походили на веселых малых из гитарных песен для трактиров на берегу. Даже пока думать об этом не могу. Еще поспать. Меня не разбудят. Господи, хоть бы меня здесь навсегда оставили и закрыли, не трогали и не расспрашивали ни о чем.

Но от таких нелегких мыслей пришлось отказаться от сна. Веки уже сами, то опускались, то поднимались. Предмет, на который был устремлен мой затуманенный взор, оказался башмак, валяющийся без дела в такое, как кажется, позднее утро. Мой башмачок из коричневой, цвета гнедого рысака, кожи был заляпан грязью с мостовой, на которой мне вчера пришлось провести не один час. Как некрасиво, маленький и кругленький носок был покрыт засохшими серыми пятнами. Мне захотелось взять в руки тряпку и тотчас же исправить это. Не смекнув, что я не дома, я резко вскочила с кровати и ерзала внизу ступнями в поиске тапочек. Прошла спешно рядом с огромным для небольшой каюты туалетным столиком и резко вернулась к зеркалу. В минуту маленькой паники, я удивилась, кто это смотрит на меня. Какая-то молодая женщина с растрепанными, недавно аккуратно уложенными локонами, волосами цвета испорченного апельсина, глаза, когда-то бывшие ярко голубыми с серинкой от осеннего дождя, были красные, как у пьяницы-гуляки из кабака. Меня поразили щеки, белее них на свете ничего, кажется, не могло быть. Позабыв о башмачке, я грустно плюхнулась на кровать. Значит, вот как может измотаться человек… Совершенно перевоплотиться в другого.
Сейчас бы немного воды, чистой или какой найдется… Тут же, как по велению волшебства, в голове разрисовалась картина водопада с бесконечным множеством капель, каждая из которых была маленьким алмазом, всеми гранями отражая солнечные блики в радугу.
Тяжелые шаги по коридору за дверью заставили снова вернуться в каюту. Съежившись, я ждала. Кто-то шел и шел именно к моей двери, потому что другие каюты для гостей, на данное утро пусты. Я почему-то начала паниковать. Лихорадочно восстанавливала цепочку событий вчерашней ночи, закрыла ли я дверь на ключ? Вроде бы, да. В это шаги стали тише, как будто этот некто хотел показать, что, несмотря на крупный вес, может тихонько красться, как котенок. В полоске света под дверью я увидела две тени. Рядом с ними что-то стукнулось об деревянный пол, послышался всплеск. Затем некто нежно поставил еще что-то рядом. Пока я ничего не понимала. Соображая, что происходит, я ждала почему-то опасности, ведь я была пока одна здесь, никто меня не знал… Не успела я приподняться с кровати, раздался ужасный скрип пружин, ноги в щелки вздрогнули и резко побежали влево. Кажется, я его спугнула. Но он забыл то, что оставил!

Победоносно, как будто я только что выиграла битву за Москву-матушку, я рассмеялась. Смех получился с хрипцой и тут же был заглушен. Снедаемая любопытством, что же таится за дверью, и одновременно боявшаяся, что этот некто вернется, я на цыпочках пошла к двери. Вдох-выдох, рука на замке, поворот, даже не скрипнул. Видать, самому было интересно. Я открываю дверь.

Коридор был залит светом только со стороны подъема на палубу. Оттуда слышались звуки разбивающихся волн о каменную набережную, кто-то резко что-то командовал на английском языке, в ответ - тихая реплика и ужасный, громовой, молодецкий, хохот. Затем произошло какое-то движение, потолок стал звучен тяжелыми шагами сапог матросов. Я спряталась за дверь, но мой взгляд скользнул по порогу двери. Тут стояло из светлого дерева, совершенно новое ведро, наполненное водой. А рядом было воистину чудо! Круглое и широкое деревянное блюдо, украшенное свежими, красновато-желтыми яблоками с мой кулак. Я присела, чтобы лучше рассмотреть такое диво. Тут же в нос ударил запах сладких фруктов, пряный, немножко отдающий корицей. Я, не жалея и дав мыслям ходу, схватила первое яблочко и откусила изрядно большой кусок. На вкус было еще лучше, чем на вид.

Не без труда я затащила это блюдо в каюту. Ведро с водой, как оказалось с пресной, я тоже захватила. Какая же я глупая, я себя корила. Кто-то очень внимательный оставил воду для умывания. А яблоки – как знак приветствия. Настроение тут же взмыло вверх, как взмывает корабль, идущий по большим волнам неспокойного, озорного океана.

Скинув больших размеров рубаху, одолженную вчера ночью из запасов судна, я принялась приводить себя в порядок. Как говорят мудрые женщины: «Чтобы быть красивой, нужна всего лишь чистая вода, а вот чтобы быть прекрасной, еще и чистая душа».

И поэтому закончив умываться, одеваться, причесываться и прихорашиваться, я решительно настроилась найти и отблагодарить того человека, кто позаботился обо мне сегодня утром. Перед выходом из моей маленькой каютки-мирка я взглянула в зеркало туалетного столика. Голубое, в белый цветочек платье, с кружевом на грудном вырезе даже посвежело, волосы хорошо и мило забраны с помощью голубой ленты, не мешают при работе (а работать и писать надо будет сегодня много), бирюзовые бусики, серьги и колечко – мои единственные украшения, был еще серебряный кулон, но я его спрятала в чулок. В общем, все было вполне просто и гармонично. Самое то, для принесения слов благодарности и признания добрым незнакомым людям.

Вздохнув, я шагнула к двери. Выходить не хотелось. Хотелось, чтоб меня здесь забыли и ни о чем не расспрашивали. Но этот милый жест с яблоками и водой показывает, что обо мне там, на палубе думают и ждут объяснений. Я должна их предоставить. Ибо честной и порядочной девушке ничего не мешает это сделать. За исключением моей ситуации… Незнакомка на корабле, взятая на ночлег, по виду попавшая в беду кисейная барышня. Да уж, выходит не очень складно. Следует поблагодарить капитана и уйти. Ведь никто не сможет мне помочь, у этого благородного человека и так множество забот, легко ли содержать целый корабль с такелажем, держать команду в узде. Нет, определенно надо уйти. Как страшно открыть эту толстенную дверь, но было еще страшнее, если бы за мной пришли они сами. Подняв глаза, в них блеснула серая острая сталь решительности, я дернула дверь и сделала шаг в корабельное пространство…


А где-то на палубе запел веселый, как смех мальчишки-пастушка, голос. Пел негромко и заводно, на английском языке, что-то про «виски по субботам» и «нашу героическую храбрость».