Мелочь

           У нас русских не любят. В большом волжском городе. У нас русских не любят русские. Вова Шекспиров, брат мужа сестры Жоры Козлевичюкаса, это наглядно объяснил. Вчера, когда я заявился с работы. Сначала про работу. Утром, значит, подошел я, как полагается, к девяти часам к месту службы, книжному магазину, вытащил ключ из кармана, открыл дверь и оторопел. Из дверей валит густой пар. Из глубины помещения повышенной влажностью дышит экватор. Пролили с верхнего апартамента суки. Над нами фонд какой-то негосударственный по распределению государственных средств, вот они и закатали. Но это я сейчас знаю, а тогда, просто захлопнул дверь обратно и замер как гончая перед броском по полю. Стою, а самого тоска охватывает предпоследняя, за что, думаю, нам такое? А за грехи наши тяжкие, сам же и отвечаю. Постоял, делать нечего, вошел.
           Картина открылась изумительная. Вокруг и около деревянной стойки для новинок, что поближе к дверям, плавают эти самые новинки. Познер комком говенной серой бумаги, Роулинг, желтой обложкой отгребает, Смелянский супером топорщится. По стене стекает цветной поток: синий, красный, желтый. Это висящие повыше акварельные краски весело красят лежащие пониже географические карты. Крупные породистые капли, скапливаясь на потолке и временами образуя струю, падают на бархатные коробки с ручками «Паркер». Вообще, воздух, как в плохой бане. Даже, вроде, веником отдает. Заплакал я и ступил с порожка около дверей на пол и тут же черпанул воды в большие зимние тяжелые ботинки. Спасибо, теплой воды. Пошлепал вперед, гоня небольшую волну, расстегивая на ходу «аляску». Дошлепал до выключателя и перекрестясь включил свет. Потом стал звонить, радовать.
           Дальше не интересно и дело, конечно, не в лопнувшем шланге горячей воды. И не в закономерности случающихся с нами неприятностей. А в разнообразии жизни, которым она и прекрасна. Первым не выдерживает железо, люди-то стоят насмерть. Сначала среди бела дня отвалилась лампа в торговом зале. Потом вторая. Нет, сначала подо мной развалился стул – просто разъехался и я упал. Следом в кафе, что за стеной, лопнула труба, но все решили, что лопнула она у нас и вскрыли пол, сдвинув (и сломав) книжные шкафы все в том же многострадальном торговом зале. Что там дальше? Дальше в другом кафе, что над нами (частично), уборщица не туда направила едало крана и вода, накопившись за пару часов, обрушилась между стеллажами малого зала. Значит, это и был первый пролив, а следующий случился, когда в банке, что слева, если смотреть от входа…
           Лучше, про Вову Шекспирова, брата мужа сестры Жоры Козлевичюкаса. Встретились мы вечером с ним около подъезда родного дома, и он мне сказал, с трудом выбираясь из-за руля отечественного драндулета: представляешь, что эти гады придумали? Что, спросил я, так как Вова явно ждал вопроса. А то! завопил он, радостно напирая на меня тугим животом обтянутым курткой, опять подняли плату за коммуналку! Представляешь, как они нас ненавидят? Людей! Это же настоящие враги народа! Представляю, ответил я, что ж тут не представить, я же он и есть – народ.