Инквизиция Модель для современных следователей

Когда я приехал в США, напротив нашего аппартмента, где в основном жили иммигранты из Союза, висел большой плакат, на котором Бенджамин Франклин в парике и очках, как и положено одному из отцов-основателей нации, назидательно вразумлял неофитов: «Те, кто готовы пожертвовать насущной свободой в обмен на то, чтобы получить временную безопасность, — недостойны ни свободы, ни безопасности» (в русском переводе).

Впрочем, высказывание это цитировалось в те дни не только для иммигрантов, а повсеместно. И советские иммигранты как раз и служили живым примером этой непреложной истины. Вот, их страна была помешана на безопасности и получилось полицейское государство, где процветало доносительство, слежка, вплоть до того, что сыщики рылись в библиотечных абонементах. А содержание людей без суда в тайных тюрьмах! А выкрадывание людей прямо на улицах чужих городов! А заказные убийства! Разве можно такой ценой покупать безопасность? И разве не ясно, что люди, согласные с этой системой, недостойны ни свободы, ни безопасности?!

Все это было понятно любому американскому школьнику вплоть до 11-го сентября 2001 года. После этого дня, после нападения террористов на башни Торгового Центра в Нью Йорке, плакаты с мудрым высказыванием Бенджамина Франклина исчезли и сама эта очевидная истина о недопустимости жертвовать насущной свободой ради временной безопасности редко где упоминается, разве что на экспорт. Наоборот, чуть ли не на второй день после нападения террористов Президент Буш заявил всему миру «Сейчас всем странам и всем регионам предстоит решить - либо вы с нами, либо на стороне террористов». Как писал пролетарский поэт:
«и тот,
    кто сегодня
поет не с нами,
тот —
против нас.»

А на стендах тогда вывесили плакат: «Вместе выстоим» - простой и понятный, как колоски, которые когда-то сжимал Геннадий Хазанов, иллюстрируя эту хорошо знакомую советским людям тему. Правда, он тогда над нами смеялся. И вообще, вся пропаганда неожиданно заговорила родным советским языком: закон, разрешающий просмотр библиотечных абонементов и прослушиваение телефонных разговоров, был назван «Патриотическим Актом». (Джордж Оруэлл подскочил, наверно, в гробу, потому что лучшего названия даже «Министерство Правды» не смогло бы придумать).

А потом начали выкрадывать людей на улицах Рима, а потом их стали передавать в сирийские, египетские тюрьмы для допросов с пристрастием. Но разве это не те самые палаческие тюрьмы ужасных режимов Асада и Мубарака? - может спросить наивный читатель. Да-да, те самые. И не надо удивляться. Надо различать "наших диктаторов" и "не-наших диктаторов". Это, порой, бывает нелегко, потому что строгой границы здесь нет, трасформации происходят мгновенно (Каддафи, например, претерпел несколько метаморфоз), надо держать нос по ветру, но для выходцев из Союза это, как раз, не проблема. Дело привычное. А кто подзабыл, помогает перечитывание «1984».

Однако, не всегда можно полагаться на дядю-тирана, и тогда организовали свои пыточные камеры в Гуантанамо, на Кубе. Я сказал пыточные? О, нет. Это камеры улучшенного допроса. И вот как раз об этом и пойдет речь в беседе, перевод которой предлагается вниманию читателей. Оказалось, что проблема эта – проблема улучшенных допросов - далеко не нова: с ней столкнулись еще первые инквизиторы. Но замечательно то, что решения найденные инквизиторами, совершенно идентичны современным допросам, причем до такой степени, что могут просто служить руководствами для следователей без всяких изменений.

Ниже приводится перевод, с небольшими сокращениями, беседы журналистки ТЕРРИ ГРОСС с автором книги «Присяжные Бога» Калленом МЁРФИ (Cullen Murphy),

The Inquisition: A Model For Modern Interrogators
Инквизиция: Модель для современных следователей.


---

ТЕРРИ ГРОСС: Начнаем интервью об ужасах инквизиции с Калленом МЁРФИ (Cullen Murphy), автором книги «Присяжные Бога» ("God's Jury."). Объясните сначала, что мы имеем в виду, когда говорим "инквизиция".

МЁРФИ: В 13 веке церковь столкнулась со всплеском еретической активности. И это был не только конфликт в духовной сфере, но и в политической. Это имело реальные последствия для Папы Римского, который пытался утвердить больше централизации и власти.

И возникла инквизиция, когда Папа направлял разного рода клириков, в основном Доминиканцев, в разные регионы. Они приходили в город и начинали допрашивать людей. Иногда они могли использовать суровые методы, усиленные допросы, как их могла бы назвать администрация Президента Буша.
 
Они старались выяснить, что люди думают в этих краях, кто кого заражает, кто во главе, и они создавали трибуналы и приговаривали людей к различным наказаниям, порой совсем небольшим, ну скажем носить какую-нибудь одежду, которая метила их как еретиков. Человек носил, например, одежду с желтым крестом в течение года и мог заниматься своим делом: мельник или булочник.

ТЕРРИ ГРОСС: Это мы говорим о Первой Инквизиции, которая началась в 1231 году Папой Григорием. И еретиками в то время были в основном катары (альбигойцы) в южной Франции. Кто они были? Почему их считали еретиками? Во что они верили?

МЁРФИ: В наши дни мы бы считали их представителями религии «нового века», но в действительности они верили, что физический мир – это зло, и только духовному, чистому миру следует посвящать свою жизнь. Люди высшего ранга среди Катаров давали обет безбрачия и были доктринеры. Они ни в коем случае не  подчинялись служителям церкви  и были готовы скорее принять смерть - и сотни приняли смерть.

Знаменитый эпизод произошел у горы Монсегюр на юге Франции у подножия Пиренеев, последний бастион катаров. Они были окружены войсками короля Франции, которые были призваны инквизицией. После долгой осады катары сдались и спустились с горы: 200 человек были сожжены на костре все вместе. (Замечательный пример христианской терпимости вообще и западной цивилизации в частности. Прим. Переводчика)

ТЕРРИ ГРОСС: Пытки были оправданы в документе изданном Римским Папой в 1252 году. Вы читали этот документ?

МЁРФИ: Да, я читал. Он был переведен и опубликован. Это основополагающий документ. Идея, что Папа Римский санкционирует нечто такое, как пытки исполняемые служителями церкви, – это ошеломляющий документ.

ТЕРРИ ГРОСС: И что там говорится? Как они оправдывали пытки?

МЁРФИ: Язык этих средневековых документов очень витиеватый. Оправдание, которое они применяют, это то самое оправдание, которое всегда используют, когда речь идет о пытках не в садистских целях. Суть такого оправдания в следующем: Моральные цели, которые мы преследуем, слишком важны, чтобы мы рисковали и согласились на полумеры. Мы делаем это потому, что это должно быть сделано. Боюсь, что в наше время эта точка зрения вполне жива.

ТЕРРИ ГРОСС: Значит, в данном случае оправдание пыток было дано Ватиканом из-за боязни, что еретическое понимание религии угрожает католической церкви.

МЁРФИ: Это одна часть, а другая, можно сказать, искренняя духовная озабоченность, что само по себе весьма тревожно. Если бы мы знали, что люди, осуществляющие пытки, – в наше время или во времена Инквизиции – что это всегда ужасные люди,  проходимцы – это одно дело. Это как-то можно понять.

Но то, что эти люди искренне верят в свое правое дело, это вселяет совсем иную тревогу, и, когда читаешь транскрипты Инквизиции, когда читаешь отчеты проделанных пыток, то создается впечатление, что люди, которые пытали или управляли пытками, внутренне были убеждены, что они спасают души несчастных.

ТЕРРИ ГРОСС: Лучше сгореть на костре, чем жить с сердцем не способным понять истинный смысл божественного предназначения, в этом идея?

МЁРФИ: Это так, но еще лучше, когда ты должен быть сожжен и в последнюю минуту сознаёшься и тебя сжигают примиренным. Есть обширная литература о том, как в момент сооружения погребального костра, священники уговаривали тех, кто подвергался сожжению, признаться в грехах. В самый последний момент перед поджогом костра.

ТЕРРИ ГРОСС: И что, если бы они признались, их бы не сожгли?

МЁРФИ: Нет, сожгли бы, но они бы попали в Рай.

ТЕРРИ ГРОСС: Понятно. Есть такое руководство для инквизиторов, подготовленное Бернардом Гуи (Bernard Gui) под названием «Руководство по инквизиции грешных еретиков». Какого рода указания он дает для следствия?

МЁРФИ: Когда я впервые просматривал эту книгу и такие же другие руководства, я был поражен насколько эти трактаты схожи с современными наставлениями, как для спецслужб, так и для полицейских управлений,

Можно было бы предположить, ничего не зная о предмете, что люди в Средние Века должны бы немного отставать в технике, но ничуть не бывало. Они все продумали.

И если вы возьмете современное наставление, как например Руководство для Армии, и поставите рядом руководство Бернарда Гуи, то обнаружите, что все, что предлагается теперь, все это уже было предсказано. Например, вы хотите запугать человека перед допросом. У Бернарда Гуи перечислено множество трюков для этого.

Вот один из этого трактата. Человека приводят в комнату для допроса и следователь сидит, а у него на столе кипа документов перед ним. И когда обвиняемый отвечает на вопросы,  следователь перебирает бумаги, как если бы у него столько информации, что обвиняемый даже представить не может. И время от времени следователь качает головой, как если бы он не верит тому, что говорит обвиняемый. И что интересно, в современном руководстве описано то же самое слово в слово.

ТЕРРИ ГРОСС: Что еще?

МЁРФИ: Еще там описана тактика кнута и пряника. И это описано средневековыми инквизиторами точно так, как сейчас. Описана техника внушения отчаяния. Инквизитор говорит обвиняемому: Мое время истекает, а у меня еще несколко вопросов осталось, но я смогу их задать только, когда вернусь из поездки, которая займет 9-10 месяцев.
Поэтому мы оставляем тебя здесь до моего возвращения. Можно себе предствить, что чувствует обвиняемый. В современных руководствах этот прием тоже описан точно так же.

ТЕРРИ ГРОСС: Когда пытки считались необходимыми во время преследования еретиков во время Первой Инквизиции,?

МЁРФИ: Главное требование было: признался обвиняемый или нет? Пытки требовались, чтобы добиться признания. Столетиями раньше вопрос виновности и невиновности отдавался Божьему Суду. Но когда существует другая правовая система, когда вопрос виновности оказался в пределах возможности человека, а именно к такому выводу пришла средневековая мысль, тогда возникла проблема доказательства вины.
Но как людям знать что это правда? Ответ – признание вины.Но что, если нет признания? Тогда это настоящая проблема. И тогда требуются пытки, чтобы добыть признание.

ТЕРРИ ГРОСС: И если обвиняемый не признается, тогда следователь полагает, что ответ неопределенный, поскольку может быть он еще может признаться.

МЁРФИ: Да, раз пытки начались, ты попадаешь в сложную ситуацию. Инквизиторы понимали, что под пыткой люди могут сказать что угодно, чтоб остановить пытку. И они пытались следовать правилам, чтоб разрешить эту проблему.

Например, если обвиняемый признается в чем-нибудь под пыткой, инквизиторы не были готовы использовать это признание как доказательство. Они говорили: Хорошо, подождем немного, дадим обкиняемому время, затем в другом месте зададим ему тот же вопрос и, если он признается опять, тогда мы примем это признание как чистосердечное.

Но, конечно, тот, кто был под пыткой, не забыл этого и понимает, что его будут пытать снова. И хотя инквизиторы сознавали недостатки, связанные с пытками, они все равно прибегали к ним.

ТЕРРИ ГРОСС: Сколько приблизительно людей были убиты во время Первой Инквизиции?

МЁРФИ: Трудно сказать. Определенно тысячи людей были убиты. И на каждого сожженного на костре приходится человек 50, которых наказали иначе. Конфисковали имущество, или заставили носить особую одежду.

А если учесть еще семьи пострадавших и тех, кого вызывали как свидетелей, то это проникло глубоко в общество и затронуло психологию множества людей.

ТЕРРИ ГРОСС: Мы говорили о Первой Инквизиции, давайте теперь перейдем ко Второй, Испанской Инквизиции, которая началась в конце 1400-х годов королем Фердинандом и королевой Изабеллой. Кого они преследовали?

МЁРФИ: Напиболее приметными преследуемыми были иудеи. Иудеи, или люди, чьи предки были иудеи и перешли в христианство.

Томас де Торквемада был Генеральный Инквизитор. Предлогом для преследования евреев являлось опасение, что крещеные евреи возвращались к иудаизму. Историки и сейчас дебатируют насколько это обвинение справедливо.

И эти обвинения были выдвинуты во время роста анти-семитизма в Испании. Ужасные погромы произошли в конце 13 века. Многие были насильно охристианены. Иудеев загоняли в гетто. Ситуация была ужасной даже до того, как началась Инквизиция, а с началом Инквизиции она стала еще хуже.

ТЕРРИ ГРОСС: Итак, многие иудеи приняли христианство под давлением, из-за дискриминации против евреев, а во время инквизиции были опасения, что многие из этих свеже-крещеных тайно продолжают исповедовать иудаизм.

МЁРФИ: Да, это были опасения, подобные тем же, что и в середине 20 века о пятой колонне, что эти люди на поверхности лояльны, но тайно делают темные дела. И эти опасения подогревались еще и тем фактом, что многие выкресты, как назывались эти евреи, занимали весьма высокие позиции. Они занимали позиции в правительстве, в финансах, в военной сфере и даже в самой церкви. Поэтому идея, что выкресты за спиной делают свои дела и подрывают государство очень широко резонировала.

ТЕРРИ ГРОСС: Значит, во время Испанской Инквизиции главным и наиболее известным инквизитором был Торквемада. Расскажите немного о нем.

МЁРФИ: Как ни странно, несмотря на огромное его влияние на ход мировой истории, о нем не так много известно. Он происходил из известной семьи. Предполагают, что некоторые его родственники были выкресты, но неизвестно был ли он выкрест. Он был фанатичен, без чувства юмора, опасался за свою жизнь. Обычно его окружали 50 вооруженных стражников. Он был духовник Изабеллы, когда она была еще девочкой и имел на нее большое влияние. А потом он стал духовником и Фердинанда, тоже.

Существует расказ человека, который присутствовал во время подписания Акта об Изгнании, но неизвестно это правда или нет. Делегация прибыла от еврейской общины с просьбой не изгонять их, а сказать, что они должны сделать, чтоб остаться.

И король и королева стали размышлять, чтобы передать это прошение на рассмотрение и в это время Торквемада вошел в комнату, это был Дворец Послов в Алгамбре, и сказал: - Иуда продал Бога за 30 дукатов, а за какую цену вы собираетесь продать ваше королевство, слушая этих людей? И это укрепило решимость  Фердинанда и Изабеллы изгнать евреев.
Последнее, что можно сказать о Торквемаде, что он умер во время сна.

ТЕРРИ ГРОСС: Во время Испанской Инквизиции существовало ауто-да-фе, что переводится как акт веры. Это были публичные представления завершавшиеся наказанием. Не могли бы вы описать их.

МЁРФИ: Да, во время Испанской Инквизиции эти ауто-да-фе достигли своей внушающей страх вершины. Такого рода зрелища всегда практиковались в средневековье, когда обвиняемых изгоняли из церкви, епископ или инквизиторы провозглашали приговор. Иных сжигали на костре. Но во время Испанской Инквизиции церемонию тщательно разработали. Приглашались иностранные послы. Присутствовала знать. Люди стояли на улицах в ожидании прохода обвиняемых. А если осужденный уже умер, его тело выкапывали и везли на телегах.

ТЕРРИ ГРОСС: Пытки были очень важным инструментом во время Испанской Инквизиции. Формы пыток включали ворот, дыбу, нечто вроде утопления. Не могли бы вы описать их?

МЁРФИ: В основном было три вида пыток: ворот, дыба и утопление. Представьте, что вы на столе и веревки от лебедки привязаны к вашим рукам и ногам. И люди в капюшонах тянут лебедку и растягивают ваше тело. И они достигают момента, когда ваше тело растянуто до предела и вы испытываете боль. А затем с каждым поворотом лебедки они задают вопросы. Это называется дыба.

ТЕРРИ ГРОСС: И ваши кости могут быть вытащены из сочленений, а сухожилия разорваны, и тело искарежено.

МЁРФИ: Да, и такое случалось. По инструкции они должны были остановить пытку до разрыва тела, но история пыток учит, что инструкции не работают в таких случаях. Люди всегда стремятся обойти правила. Предположим, предполагается только одна пытка во время допроса. Но если вы хотите прибегнуть к пытке второй раз, или третий, или четвертый, вы можете назвать второй, третий и четвертый просто продолжением первой пытки.

Ворот – это когда вы стоите прямо и ваши руки связаны за спиной и к ним привязана веревка, перекинутая через блок и вас подтягивают вверх. И время от времени веревку отпускают, а потом снова подтягивают вверх.

Одного заключенного в Гуантанамо подвергали такого рода, я бы сказал пытке, и он умер. Ворот, или гарруча, или страппадо, это была вторая форма пытки. И еще было утопление, вотербординг. И, если вы помните, многие люди в администрации Президента Буша настаивали, что это вообше не пытка. Но Инквизиции как раз было все совершенно ясно в этом вопросе. Конечно, это пытка. Поэтому они ее использовали. Вот, что такое утопление: представьте себя на доске, где ваша голова ниже чем ноги и затем платок наброшен на ваше лицо.  Вода льется на платок и это создает чувство, что вы тоните. И в действительности вы вполне можете утонуть.

ТЕРРИ ГРОСС: Инквизиция очень тщательно вела записи. И там есть свидетельства, что подследственные должны были признать под пыткой. Вы приводите несколько в своей книге. Расскажите пожалуйста об одном из эпизодов.

МЁРФИ: Это типичный случай. Женщин пытали точно так же, как мужчин. Дискриминации по полу не было. Одну женщину пытали в Толедо. Она попала под подозрение, потому что ее соседи сказали, что она не ест свинину. Ее подозревали в том, что она тайно исповедует иудаизм. Ее положили на дыбу. Вот дословное описание, что случилось, когда начали тянуть лебедку.

Ей было приказано, рассказать, что она сделала, потому что она не говорила, что она совершила, ее растянули еще сильнее. Она стала кричать, чтоб ослабили и сказали ей, в чем она должна признаться. Я не знаю, что я сделала. Господи, прости меня грешную. Было приказано снова растянуть ее, и она опять начала кричать, чтоб ослабили и что она не знает, в чем признаться.

ТЕРРИ ГРОСС: Предположим, поверим ей, что она действительно не знает, что сказать, что она не знает, за что ее пытают. Знаете ли вы, что случилось?

МЁРФИ: Нет, я не знаю. Допрос занимает множество страниц. Я прочел вам 100 слов, а там наверно, 1000. И это типично. Это совсем не удивительно, что обвиняемый не знает, в чем признаваться. Многие были невиновны. И они просили, как в этом случае, чтоб инквизитор сказал им в чем признаться.

ТЕРРИ ГРОСС: Значит главная мишень Испанской Инквизиции – это евреи. Сколько, по оценкам, евреев было изгнано во время Инквизиции? И сколько, по оценкам, было убито?

МЁРФИ: Где-то в районе 10 – 20 тысяч было убито. Мы знаем, что 2 тысячи были убиты в течение 15 лет после начала. Что касается числа изгнанных, то это совсем другое дело. Инквизиция преследовала евреев обращенных в христианство, но подозреваемых, что тайно исповедуют иудаизм. Люди, которые никогда не переходили в христианство – это совсем другая категория. И в 1492 году Фердинанд и Изабелла решили изгнать этих евреев. И они их изгнали.

Есть запись в вахтенном журнале Колумба, где он пишет, что корабли с евреями оставляют Испанию. Оценки разные. Это может быть 100 тысяч, а может 40 тысяч. Но в любом случае число большое, учитывая население того времени. Многие, кто был изгнан, были очень важными для Испании людьми.

ТЕРРИ ГРОСС: Итак, мы обсудили две первые инквизиции: Первую, которую организовал Папа Римский в 1300 годах и Испанскую Инквизицию, которая началась в конце 1400 годов. И вы пишете, что Третья инквизиция началась в 16 столетии, во время Реформации. Она была направлена против Протестантов. Почему Ватикан атаковал Протестантов?

МЁРФИ: С точки зрения Ватикана, они сами были атакованы Протестантами. В сущности, что произошло – это Мартин Лютер. И полным ходом идет Пртестанская Реформация, но вместе с ней идет другая революция, которая вызвана печатным прессом.

Долгое время церковь владела монополией на интеллектуальную жизнь в Европе. Издание книг включало копирование манускриптов, и это было под контролем монастырей и университетов. И вдруг появилась новая технология и Церковь видела в этом угрозу. Эта совместная атака печатного станка и Протестантской Реформации фактически послужили причиной возникновения новой Инквизиции, под названием Римская Инквизиция. Она началась в середине 16 века, и эта Инквизиция судила Галилея, она же сожгла Джордано Бруно, и она же ввела Индекс Запрещенных Книг.

Когда читаешь документы из архивов Инквизиции в Риме возникает впечатление, что эти клерики вздымают руки в мольбе, чтоб остановить хотя бы на год печатный пресс. Папство в отчаянии ищет как бы остановить это море публикаций, переливающееся через границы.

И они пользовались всеми возможными способами. Они ставили людей на границах различных стран. Они посылали наблюдателей в порты, чтобы следить за прибывающими судами. Они посылали агентов в библиотеки и просматривали книги и доходили до того, что делали там отметки и вычеркивали предложения.

Например, им не нравилось слово коитус, они предпочитали слово копула, когда речь шла о половом акте. И, можете себе представить, эти хорошо тренированные следователи со степенями эквивалентными степени доктора, они прочесывали библиотеку какого-нибудь графа, находили книгу, обнаруживали плохое слово, доставали свои чернила и перечеркивали «коитус» , вписывая «копула».

Это кажется смешным, доходить до такого уровня, но с другой стороны было сожжение книг, и конфискации книг, и штрафы на издателей и это, конечно, оказывало влияние.

ТЕРРИ ГРОСС: А были ли пытки сожжения на костре столь же часты во время Третьей инквизиции, как и в первых двух?

МЁРФИ: Нет, они не были общеприняты. Когда я сравниваю разные инквизиции, то Третья отличается от других тем, что во время Римской инквизиции были боьше озабочены различного рода средствами интеллектуального контроля. Это включало скорее цензуру, чем убийство. Но при этом не исключались и пытки и сожжения на костре.

ТЕРРИ ГРОСС: И как это кончилось?

МЁРФИ: Можно сказать, что Первая инквизиция кончилась потому, что не осталось людей для обвинения. Их выжгли. Как сказал один историк: кончился горючий материал. Испанская инквизиция по своей динамике похожа на первую инквизицию, хотя она длилась до 19 века. Много иудеев было изгнано из Испании и они не вернулись.

А выкресты, которые остались, они знали, что их ждет, если они попадут в лапы инквизиции. В определенном смысле, с точки зрения Испанской монархии, можно считать, что они добились успеха в решении Иудейской проблемы и Мусульманской проблемы.

Другое дело Римская инквизиция. Она кончилась совсем по другим причинам. Ответ можно уложить в одно сово – Просвещение. Инквизиция была убита ростом числа людей, которые мыслили совершенно иначе. Это способ мышления, который полагает, что толерантность – есть качество положительное. Не то, что ты соглашаешься сквозь зубы, а то, что ты принимаешь с распростертыми объятиями.

И с течением времени – не в одночасье – но с течением времени на Западе развился другой склад ума, при котором обладание жесткой моральной определенностью, примером которой может служить инквизиция, неприемлемо. И поэтому область, где инквизиция могла существовать, все время сокращалась. Я бы сказал, что это пример победы в борьбе идей.

ТЕРРИ ГРОСС: Тем не менее вы проводите много параллелей с настоящим и в этом настоящем мы видим этнические чистки, которые недалеко ушли от высылки во времена инквизиций, пытки.

МЁРФИ: Я вижу довольно много параллелей и это меня весьма беспокоит. Я бы хотел отметить, что для существования инквизиции, любого жестокого нетерпимого режима, который упорно сохраняется, для этого требуется больше, чем ненависть.

Это требует больше, чем просто желание навязать свою веру другому. Это случается постоянно. Это было и тысячу лет назад, но это не может длиться долго. Оно быстро сгорает. Но для того, чтоб эта нетерпимость длилась долго требуется институционная основа.

Требуется определенная бюрократия. Надо поддерживать отчетность. Надо обучать людей. Нужны учебники. Нужен аппарат цензоров. Требуется много вещей для поддержания репрессивного режима. А если их нет, то все провалится.

И что мы видим, что в Средние Века впервые многие из этих инструментов были разработаны. Они выглядят примитивными. Книгу записей, которой пользовался инквизитор в Тулузе в 1250 годах, нельзя сравнить с современным электронным поисковиком, но для своего времени эта книга работала хорошо.

ГРОСС:Вы имеете в виду документацию.

МЁРФИ: И бюрократию. Способность бюрократии, как во время Римской инквизиции, например, поддерживать систему. В моем понимании это один из объективных уроков инквизиции: для успешной работы она не требует дополнительного толчка, одни инквизиторы обучают других и дело движется десятки лет. Она живет сама по себе.