Дом

Мягкий летний ветерок поглаживал листья деревьев. Легкими прикосновениями он скользил по зеленой пропитанной влагой траве, щекотал лица высыпавших на улицы людей. После недельного ливня это был первый поистине приятный день. Самое время купаться в речке и загорать. Как нельзя кстати, этот день пришелся на выходной. Именно сегодня Максим Смолов решил проехаться по ближайшим деревням в надежде найти престарелую женщину, желающую заполучить немаленькую сумму за свой дом и отправится доживать дни в дом престарелых, где, безусловно, за ней будут присматривать и обеспечат более приятную старость, нежели одиночество. Жена Максима, Лиля, не раз пыталась отговорить мужа от такой безумной идеи. Искать бабушку, желающую продать дом за миллион, да пусть даже за полтора миллиона рублей, на которые и рассчитывал муж, в московской области в двух-пяти километрах от кольцевой дороги было, по ее мнению, не только глупо, но просто-напросто пустая трата времени. «Даже если предположить, что такая бабушка может найтись, несмотря на то, что  это просто не реально, то ее уже давно обхаживают ушлые риэлторы, желающие получить очень хорошие деньги за продажу ее дома, а если не риелторы, то нашлись родственники, бандиты, в конце концов» – не раз приговаривала жена.

Максим посвящал много времени просмотру газет, где печатались объявления о продаже недвижимости, что вызывало еще большую улыбку на лице жены. Уж где-где, а в газетах представлены только объявления риэлтерских агентств. Цены начинаются с пятизначных цифр в долларовом эквиваленте. В итоге Лиля, поступив мудро, решила не докучать мужу. «Пусть ребенок потешится» - думала она.

Сам Максим конечно то же не очень верил в успех своей кампании, но мальчишеский азарт овладел им, и, проезжая по деревням, он ловил себя на мысли, что ему куда больше доставляет удовольствие не сам поиск дома, а поездка, во время которой он отвлекался от семейных и рабочих дел. Он мог уйти в себя и мечтательно думать, как у него все получится, он уйдет с работы, откроет свое дело, купит дом и они с семьей будут проводить время за городом на берегу озера, сидя на качелях и попивая чай.

Смолов был вполне располагающим молодым мужчиной. В свои тридцать три года, несмотря на семейную жизнь, он оставался подтянутым и, благодаря жене, ухоженным. На его лице всегда была улыбка, ведь он еще с детских пор запомнил прописную истину:  дружба начинается с улыбки. И это действительно не раз ему помогало. При этом нельзя сказать, что у него было много друзей, однако люди с удовольствием шли с ним на контакт.
 
- Простите, а Вы не в курсе, в вашей деревне никто не продает дом? – Максим опустил окно своего старенького фольцвагена, притормозив рядом с автобусной остановкой. Еще на въезде в деревню он прочитал название «Ромашково». «Хорошее название для тихой и милой деревни» - подумал тогда Максим.
- Да как же не продают, сейчас все продают, – отозвалась сидевшая на остановке женщина лет шестидесяти, - и там продают и там, - она показывала руками во все стороны, что однако же не отвечало на вопрос Смолова.
- Простите, - снова обратился он к женщине, - я имел в виду, не продает ли дом какая-нибудь местная жительница, ну, понимаете, бабушка старенькая. Может хочет переехать или еще какие-то обстоятельства...
- Та не знаю, тут понастроили коттеджи всякие, и теперь на каждом телефон висит, «Продаю» написано. Хотя, знаете, Михайловна вроде не раз уже говорила, что с удовольствием бы продала, чтобы деньги накопить. Куда-то она мечтает уехать, я уж и не помню, куда она там собралась. И какого лешего ей туда куда-то надо.
- Так а что же не продала, раз давно хочет, небось денег много просит? – прежде чем отправится к Михайловне, Максим решил побольше о ней узнать.
- Не знаю я, сколько она хочет, да и не писала она никаких объявлений, так, болтает по вечерам. Приходили было к ней тоже ребята молодые, но она им отказала. Сказала, не продаю я ничего и все. Так что кто ее знает, продает она или нет.  Так болтает. Совсем на старости плохой стала.
- А где она живет, Вы не подскажите, и как ее зовут?
- Лидия Михайловна ее звать. Прямо поезжай, потом будет спуск вниз к озеру, а потом подъем, там первый поворот направо и третий дом с краю ее.

Жить в собственном доме было давней мечтой Максима, он не раз усадив на оба колена детей, рассказывал им, как будет здорово разместить на лужайке качели, горку и даже небольшой бассейн. Большие карие глаза Петра, унаследованные от мамы, при слове «бассейн» загорались. Мальчик с детства любил плавать и, конечно, мечтал о бассейне, где он готов был проводить все свободное и даже не свободное время. Василису, младшую дочь, больше прельщали просторы, которые открывались  в ее детском воображении. Слова «десять-пятнадцать соток» для нее ничего не значили. Она была уверенна, что позади их дома будет большая поляна, за которой раскинется густой лес, а за лесом озеро, с белыми лебедями. Максим объяснял пятилетней дочери, что такой большой участок вряд ли папе удастся хоть когда-то купить, но домик для принцессы обязательно поместится на лужайке.

Спуск с холма был довольно крутым и извилистым. Максим, придерживая педаль тормоза, плавно спустился вниз. Открывшийся вид заворожил его. Вдалеке раскинулись просторные зеленые поля, на горизонте начинался лес, которому отсюда не был видно конца, в низине, отражая блеск солнца, аккуратно разместилось небольшое озеро. На обоих склонах расположилась небольшая деревня. Сверху казалось, что деревня все еще жила старой русской жизнью, словно ее не коснулось течение современного ритма. Старые аккуратные домики, низкие дырявые заборы, дым из труб, лай собак и пасущиеся на поле коровы. Возможно, и другие осмотренные Максимом деревни были столь же привлекательны, но почему-то именно тут он почувствовал себя на своем месте, именно тут он хотел жить.

«Господи, - взмолился он, – помоги. Конечно, это невозможно, но хоть раз в жизни может произойти чудо?» Он призывал всевышнего на помощь, так же, как и тринадцать лет назад, когда будучи студентом, шел на встречу со своей будущей женой Лилей, с надеждой, что она выслушает его и, возможно, согласится провести с ним вечер: погулять, сходить в кино или еще куда-то, лишь бы с ним. И тогда ему повезло, повезло намного больше, чем он ожидал. Она сама призналась в симпатии к нему и с удовольствием согласилась провести вечер. Тогда, несмотря на всю его скромность, ему повезло.

Сейчас же он все же больше надеялся на себя, но и от помощи всевышнего не собирался отказываться. Это был дом номер пять по третьему просеку. Симпатичный небольшой дом, выкрашенный в синий цвет, с бордовой крышей. Заросший плодовыми деревьями участок, в глубине которого располагался старый покосившийся сарай. Максим припарковал машину, постучал в доску забора, постоял несколько минут и решил, что вряд ли стук в забор привлечет чье-то внимание. Он открыл калитку и прошел во двор. Во дворе словно пахло тишиной, спокойной и неторопливой жизнью. Этот аромат проник в него, он замер, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. «Да, именно тут я готов жить, я хочу тут жить» – думал Максим. Почему-то в данную минуту в голове всплыла фраза, прочитанная им в каком-то сектантском журнале, случайно оказавшемся у него в руках. Фраза гласила: «Поверь в себя. Все в твоих силах и помни - мысли материальны. Только ты и никто другой не сможет сделать то, что ты хочешь, если только ты этого действительно хочешь».

- Ты кто такой? И чаво это ты тут стоишь?
Максим  вздрогнул и открыл глаза.  Перед ним стояла маленького роста пожилая женщина. На вид ей было лет семьдесят, а может даже и восемьдесят. Несмотря на свой возраст, она показалась Смолову милой и может даже симпатичной. «Наверняка в молодости она была первой красавицей в Ромашково» - подумал Максим.
- Прострите, Вы Лидия Михайловна?
- Я, а ты кто такой?
- Извините еще раз, я не хотел Вас пугать и беспокоить, просто калитка была открыта. Меня Максим зовут. Тут он замолчал, словно не знал, что сказать дальше.
Бабушка смотрела на него, а он на нее.
- И чаво тебе, Максимка, надобно? – наконец спросила она. Молодой мужчина выдохнул с облегчением. Он словно не  знал, что ему говорить, и ее вопрос прозвучал как нельзя кстати.
- Эээ… понимаете, я хочу себе и своей семье купить дом с участком. Мы сейчас живем в квартире родителей, сами понимаете, наверное – тут он осекся, - ну мы бы хотели жить отдельно, а самый лучший вариант - это собственный дом. Я тут спрашивал у местных жителей, они мне сказали, что Вы, вроде, хотели бы продать дом и куда-то далеко уехать.
Максим замолчал и задумался. А правильно ли он строит разговор? Может и не надо было  говорить об отъезде, может это обидит старушку, да и может надо начинать как-то издалека, а не так прямо с порога о продаже. Ведь сперва нужно понравится бабуле, войти в доверие. Смолов уже стал внутренне корить себя, за то, что возможно все испортил, как женщина неожиданно сказала:
- Пройдемте.

Она казалась молодому мужчине немного странной, словно изучала его, говорила всегда четко и со смыслом. Она вела разговор, как будто ей надо было купить дом, а ведь это он должен быть более разговорчивым, более улыбчивым и, может, даже навязчивым.
Максим работал аналитиком в розничной компании, и о модели поведения человека, желающего купить дом, судил лишь по фильмам и собственным  представления о деятельности риэлторов.
В доме пахло сыростью, но никоим образом не затхлостью. Женщина хотя и была уже преклонного возраста, но за домом она явно следила. На стенах висели старые советские ковры с изображением пасущихся на лугу оленей и горных пейзажей. Лидия Михайловна провела гостя через зал, где располагался старый сервант, заставленный различной кухонной утварью, в столовую. Левый угол комнаты занимала русская печь, что очень обрадовало Максима. Настоящая, можно даже сказать классическая русская печь. В правом углу стол и два стула. Из этой комнаты вели две двери, однако, что было за ними, мужчина не видел, так как они были закрыты.

- Я продам дом вместе со всем, что Вы видите. - Старушка неожиданно остановилась посреди комнаты и посмотрела на Максима. Он находился в замешательстве.
- Аа, это не проблема, у Вас вполне уютно!
«Вот дурак! – подумал про себя Смолов, - какое к черту уютно, я же дом покупаю, что хочу потом, то и сделаю».
- Лидия Михайловна, дом-то у вас хороший и участок, во всяком случае то, что я увидел мне понравилось, но сколько Вы хотите денег? Понимаете, я не риэлтор и не миллионер, и конечно совершенно не уверен, что смогу купить у Вас дом, но чтобы это понять, мне нужно знать, сколько Вы хотите и на каких условиях. Возможно, я взял бы кредит или придумал что-то другое.
Максим замолчал. «О чем я говорю, я ведь даже еще толком дом-то не осмотрел и участок – ругал он себя, - да и вообще разве это ее дело, что у меня с деньгами и нужно ли ей это знать».
Лидия Михайловна подошла к столу и предложила Смолову присесть. 
- Максим, Вы пьете молоко?
Она явно произвела впечатление на Смолова. Несмотря на свой возраст, так держаться и так говорить - даа, немало светлых головушек она погубила в молодости.
- Да, конечно.
Лидия Михайловна, открыв тумбочку, находившуюся под столом достала трехлитровую банку молока.
- Утренняя дойка, только что из-под коровы. Вы не бойтесь, Муренка не больная и не бешеная. Я сама пью ее молоко.
Она наполнила стакан, развернула лежащее на столе полотенце, в которое были завернуты большие румяные пироги, и протянула угощения Максиму:
 - Угощайтесь! Я хочу уехать во Владивосток. Там снять квартиру, нанять сестру-сиделку и спокойно умереть. Вы знаете, сколько нужно денег, чтобы это сделать?
- Нет – надкусывая пирог ответил Смолов.

Молоко ему явно пришлось по душе, он вспомнил свое детство, когда его еще  совсем ребенком родители на лето отвозили в деревню к бабушке. Старушка держала корову, и самым любимым блюдом  мальчишки было парное молоко, только что из-под коровы, и бабушкины пироги. Почему-то пироги у бабушки получались большими, в них было столько теста, что казалось, в них совсем нет начинки. Но несмотря ни на что, пироги и молоко были главным блюдом ребенка. На удивление родителей, приезжавших его навестить, он мог отказаться от конфет и шоколада, но от молока никогда.
Сейчас он пил молоко, и, сидящая напротив маленькая старушка, казалась ему его бабушкой. В какой-то момент ему стало ее даже жалко. Вот она старость. Одна посреди большого дома и никого. Родная корова и, может, кот. Но ведь у нее есть мечта – Владивосток.

2

- Простите, а почему Владивосток? Хочется проведать дальние рубежи Родины?
Усталые глаза старушки заблестели, брови приподнялись. Максим поперхнулся. Казавшийся ему вполне уместным вопрос, вызвал эмоции на лице Лидии Михайловны, что ввело его в замешательство. Но что сказать в такой ситуации он не нашелся. Будучи вполне общительным человеком, он совершенно не умел вести себя в подобных ситуациях, когда его собеседник был подавлен или расстроен, он не знал, как поступать. Его стихией было веселье и общение.
- Там очень дорогой мне человек, - опустив глаза вниз, сказала старушка, - вряд ли вам это будет интересно!
- Отчего же, отнюдь, если это не доставит Вам хлопот, мне искренне интересно по какой же причине человек ваших лет живя в двух километрах от Москвы, хочет уехать в далекий город.
Максим не врал, ему действительно было интересно.
- Аркадий Иванович - это человек, из-за которого я так хочу туда попасть. Как вы понимаете, я уже давно не молодая женщина, но как-то так сложилась моя судьба, что несмотря на свой возврат и прожитую жизнь я хочу именно туда.

- Была война, я молодая санитарочка, только приехала на передовую. Еще до поездки мне рассказывали, что очень часто ротные или комдивы заводят любовь с молодыми санитарками. Ведь война и никто не знает, что будет завтра, кто останется жив, а кто нет. У многих была любовь, конечно не у всех, что вы, но врать не буду было и такое. Любили так, что бы ни о чем не думать. Тебе хорошо и мне хорошо. А что будет завтра - то и будет. Об этом конечно никто нигде не писал. Время тогда было такое, нельзя было, что бы кто-то знал, но природу ведь не обманешь. И солдаты люди, и медсестры люди. Да мне говорили, что такое бывает, но я конечно не верила. Ведь молодой девчонке хотелось настоящей любви, мужа, детей, счастья. До приезда в расположение я даже не думала, что смерть - она настоящая, и может так случиться, что никакой любви может и не быть. Хотелось верить. Аркаша не был ротным или даже взводным, он был просто рядовой. Пехота. Как тогда говорили  - пушечное мясо. Они шли первые, а дальше уже, если повезет, поможет авиация или артиллерия, бывало и так шли. Но именно пехота первая бросалась на врага. Да, ко мне подходил ротный, предлагал пойти к нему в палатку, но вот такая я была упертая - понравился мне рядовой и все.  И что бы завтра не было - не хотела я идти. Я Аркаше тоже понравилась. Да что там, мы любили друг друга. Это была настоящая любовь. Да я влюбилась первый раз в жизни, но и тогда и особенно сейчас я понимаю, что это была настоящая любовь. Идя в бой, мы не думали о том, что можем умереть, знаете, почему-то мы были уверены, что выживем. Наша уверенность и любовь несли нас в самое пекло, без страха Мы никогда не прощались перед атакой, мы всегда говорили – в это мгновение Лидия Михайловна замолчала, морщинки вокруг губ поднялись вверх, она улыбнулась и продолжила – до встречи на том берегу. Почему так? Да просто так говорили. Мы шли в бой и знали, что вот сейчас битва закончится, и мы вновь увидимся. День за днем мы продвигались вперед, мы продвигались вперед вместе, была лишь одна беда, о которой никто из нас не хотел думать, но она была. И как с ней быть никто тоже не знал. Более того, чем ближе мы были  к Берлину, тем больше у меня появлялось желание умереть, нет, я не хотела сама лезть под пули, но и как жить дальше я то же не понимала. Я просто не хотела, что бы война заканчивалась.
- Почему? - Осторожно поинтересовался Максим?
- Была одна, но большая проблема. Аркадий был старше меня на пять лет и дома, в Свердловске, ну сейчас это Екатеринбург, у него была семья. Дома его ждала жена и двое сыновей. Он мне об этом рассказал и сказал, что не знает, как быть. В те временна, вы не представляете, чем это могло обернуться. Его могли отправить в ссылку или, не дай Бог, расстрелять. Мы не знали что делать, мы любили друг друга, любили по-настоящему. Я спрашивала у него, может это просто от того, что ты далеко от жены? Но он меня уверял, что нет, что был глуп, что все делал не правильно, что слушал родителей, и в итоге женился на свой соседке, которую еще с детства не любил. Именно поэтому чем был ближе конец войны, тем все больше хотелось умереть. Нет, я ему этого не говорила, я видела как он любит меня, как он волнуется и заботится, но по вечерам лежа в кровати, я часто тайком плакала. Я понимала, что кончится война, он уедет, и мы больше никогда не увидимся. Я хотела, чтобы война не кончалась, так как здесь мы были вместе. Да, как не странно, но я этого хотела. Когда объявили что война закончилась, мы не нашли в себе сил радоваться, так как оба понимали, что это скорей всего конец для нас. Как только нам сказали, что будут формировать составы и отправлять в Москву, мы всячески старались избегать друг друга. Это было самое тяжелое время в моей жизни. Горечь войны и все те ужасы, что мне, молодой санитарке, довелось видеть на полях сражений, казались не существенными. Мне не нужна была победа над Германией, так как я из-за нее потеряла любовь.

Слезы потекли по щекам, старая женщина достала платок и торопливыми движениями убрала проявленные следы слабости. Сейчас она уже не находила в себе сил посмотреть на собеседника, она смотрела в низ.
Максим сглотнул, он пытался придумать, что нужно сказать сейчас, но ничего не лезло в голову.
- И вы так не разу и не встретились? – спросил Смолов.
- Встретились! – после небольшой паузы продолжила Лидия Михайловна – встретились в Москве спустя семь лет, встретились случайно на улице. Встретились, замерли на мгновенье, смотрели друг другу прямо в глаза. В них я видела, что он меня по-прежнему любит. Любила его и я, но было в его взгляде и горечь, по которой я все поняла… Мы разошлись. Я не обернулась, думаю, и он не стал. Наверное, это все глупо, наверное, любящие люди  не должны так поступать, но ведь именно любящие люди очень часто поступают глупо. Потом я вышла замуж за Павла Анатольевича, хороший мужчина, добры, заботливый, я не знала с ним бед. У нас родился сын, Сашка, мы жили как обычная, нормальная семья. Нет, конечно, я его любила, но совсем не так, просто привычка, эмоции. Да, все было хорошо, ну а как иначе. Три года назад Павел умер, Сашка уже как семь лет живет в Германии, меня почти не навещает, не до этого ему, у него семья, дети, да и что тут  у меня в деревне - корова да пирожки, кому это сейчас надо. Я знаю, что Аркадий переехал во Владивосток, его жена умерла, двое сыновей в Москве, а третья родившаяся дочка в Сочи вышла замуж. Честно скажу, я не долго думала, вот только денег не было. Теперь хочу продать дом и уехать. Не хочу продавать жуликам, а их приходило много, но всех с порога отправляла восвояси.
Лидия Михайловна замолчала, в дома наступила тишина.
- Одного миллиона рублей, я думаю, мне вполне хватит, чтобы переехать поближе к Аркадию. 

Максим молчал, не совсем понимая, правду ли говорил старушка. Если так, то он хоть сейчас готов ехать домой за деньгами. У него были и небольшие сбережения, более того - это и была вся сумма, которой он располагал. Но ведь ради этого он и копил.
Голова Максима всячески приказывала ему сорваться с места и бежать домой за деньгами, паспортами, лететь к нотариусам и т.д., но какое-то внутренне напряжение держало его прикованным к стулу. Внутренне расстройство, хотя все складывалось для него как нельзя лучше, но на душе у него было тяжело. Рассказ этой милой женщины, которая теперь, казалось, уже с надеждой смотрела на Смолова, очень сильно тронул его. Конечно, он хотел сказать «да», но некоторое время он еще сидел молча, рассматривая старый деревянный пол, начисто вымытый хозяйкой дома.
Он согласился, ведь иначе и не могло быть. Обещал смотреть за домом и ждать Лидию Михайловну с Аркадием Ивановичем в гости, если они вдруг будут в Москве.

***

Лиля ему сперва не поверила и лишь потом, когда он действительно стал заниматься переоформлением бумаг, она убедилась, что муж не придумал всю эту историю. На все бумажные дела ушло больше недели, за это время Максим вновь вернулся к привычному ритму жизни, обрел радостный вид и с нетерпением ждал переезда. Лидии Михайловне он обещал помочь с билетами на самолет и проводить.

Настал день вылета.
- Лидия Михайловна! – окрикнул Смолов пожилую женщину, направляющуюся в зону посадки московского аэропорта.
Она повернулась. По ее лицу было понятно, что женщина переживает, но в то же время с нетерпением рвется туда, точнее к тому, к кому мечтала попасть долгие десятилетия.
– А Вы не скажете адрес, где собираетесь жить? Может быть, мы когда-нибудь решим проведать восточные границы, заодно навестили бы вас.
- О да, конечно, скажу – улица Патрокл, дом 6 – так же как и всегда уверено ответила она. Женщина повернулась и медленно направилась по железному тоннелю на встречу своей мечте.
- До свидания! – крикнул Максим вслед, но Лидия Михайловна не обернулась. Возможно, она не услышала, а возможно мыслями уже была за тысячи километров от Максима.

3

Владивосток встречал рейс из Москвы ясной погодой, но сильным промозглым ветром. Лиля долго уговаривала Максима отложить путешествия «на край земли» до лета, однако муж, просмотрев сводки погоды на майские праздники во Владивостоке, решил все же в счет законных выходных, дабы не тратить отпуск, хоть раз в жизни побывать на другой стороне странны. К тому же у Василисы, которая заканчивала первый класс, были каникулы, и родители решили взять ее с собой. Петр же остался дома с бабушками и дедушками. Конечно, спустя два года после покупки дома в Ромашково, ему все же хотелось повидаться с Лидией Михайловной, познакомится с Аркадием Ивановичем и посмотреть в их счастливые старческие глаза. Все это время он очень хотел увидеть блеск их глаз, почувствовать запах, энергию настоящих чувств, перед которыми не властны годы и различные преграды.

- Давайте так: сперва поедем к старичкам, повидаем их, культурно откажемся оставаться, даже если предложат, потом по-быстрому рванем на край, может Японию увидим, передадим японцам привет, а уж потом в гостиницу? 
- Ну раз уже прилетели, а погода тут явно не скоро наладится почему бы и нет – не возражала Лиля.
- Да, давайте японцам помашем рукой! – весело поддержала родителей Василиса.
Максим поймал первое попавшееся такси и попросил их немого покатать.
- Нет проблем, куда скажет шеф! - ответил веселый таксист.
- Для начала улица Патрокл, дом 6, - поддерживая веселое настроение ответил Максим
- Приехали кого-то проведать, или так посмотреть?
- Да, старых знакомых, ну и так, город посмотреть. Японцам помахать рукой.    

За окном пролетали вполне неприметные дома, город нельзя было отнести к туристическим центрам, более того, проезжая по улицам, Максим тщетно пытался отыскать что-то интересное, чего он не мог увидеть в Москве, или же скорей в других провинциальных городах. Это был вполне обыкновенный город. Но Смолов себя успокаивал тем фактом, что это Владивосток, и один раз в жизни тут стоит побывать.
Через двадцать минут езды автомобиль остановился.
- Вас подождать? – Спросил водитель.
- Нет, не надо, сами. - Сказал Максим, расплачиваясь с таксистом.
Автомобиль уехал, а двое взрослых людей и ребенок остались стоять напротив входа на кладбище. Среди деревьев виднелись надгробные плиты, мемориалы, склепы. Улыбка на лице Максима исчезла.
- Это что? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросил он.
- Мне кажется, кладбище. Написано «дом 6», ты не ошибся - уточнила жена.
- Нет, точно, непривычное название улицы, я сразу же записал. Но как так? Она же не могла знать два года назад что будет здесь – думал про себя Максим. Настроение его совсем испортилось, он проделал такой долгий путь, чтобы увидеть мечту, а попал на кладбище.
- Надо все же посмотреть.
- Мама, а зачем мы сюда приехали? – настороженно спросила Василиса, - мне ту не нравится.
- Малыш, мы только посмотрим и уйдем ладно? Держи меня за руку.

Девочка крепка зажала мамину руку, и купив цветов у входа, они все вместе пошли внутрь.
Время летело незаметно и казалось, на радость Максима, что в этом огромной «городе мертвых» они не найдут тех, к кому приехали, они уже собирались поворачивать обратно, как вдруг Максим случайно беглым взглядом уловил надпись: «Пономарев  Аркадий Иванович».
Они подошли ближе. Ограды у могилы не было, она явно была запущенна и никто за ней не ухаживал. Дата смерти на надгробии была тремя годами ранее их приезда. Рядом была и могила Ерезаровой Лидии Михайловной. Дата смерти - двумя годами ранее их приезда.
Они немного прибрали, положили цветы, и постояв несколько секунд, молча пошли на выход. Максим совершенно ни о чем не думал, сейчас он был полностью опустошен. Он ведь ехал не за этим. Говорить не хотелось. Лиля взяла его за руку.

- Отвезите нас, пожалуйста, на самый край города, откуда будет видно море в сторону Японии – попросил Максим остановившегося водителя.
До побережья они ехали молча. Солнце уже садилось, и казалось, машина все дальше и дальше увозила их от него. Семья вышла на набережной. Сильный ветер с моря заставил получше укутаться. К разочарованию Василисы, Японии не было видно. Они стояли и смотрели на горизонт, где наступала темнота. Япония страна восходящего солнца, и вечером именно со стороны островов шла тьма. Максим не хотел ни о чем думать, но мысли лезли сами.
- Неужели она не знала, - думал Максим, - неужели она ехала сюда в надежде увидеть его, а оказалась так же на кладбище? Неужели она, так же как и я, ехала с надеждой, что по адресу Патрокл, д .6 сбудется ее мечта? Или она все знала и специально ехала умереть рядом. Как же все это не справедливо! – глаза Максима заблестели, то ли от сильного ветра, то ли от обиды. - Она ждала этого много, много лет, но ей так и не суждено было его увидеть. Черт побери, как жестока жизнь.

Мужчина, женщина и маленькая девочка, освещаемые последними лучами солнца, стояли, взявшись за руку у края земли. Максим подумал о доме, вспомнил, как он познакомился с этой милой старушкой, такой милой, но уверенной, живущей своей мечтой.
- Четыреста тысяч рублей. Четыреста тысяч она хотела, что бы добраться сюда и умереть. Люди умирают за эти дома и квартиры, платят бешеные деньги, а ей надо было только доехать и купить место рядом с ним. Я не хочу больше жить в этом доме, не хочу. -
Максим обнял жену и дочку. И не сдержался. Слезы сами покатились по щекам. 
- Поехали отсюда, поехали домой, давайте купим билет на ближайший рейс и в Москву… - он на секунду замолчал – и давай продадим этот дом, а купим другой.