Яблоки

Я тайком прокралась на кухню, чтобы съесть сладкое, румяное яблоко. Было около четырех утра, за окном шел неторопливый снег. Те времена, когда я ела конфеты, перекидывая через плечо фантики, безвозвратно прошли. Я села на табуретку возле окна, подогнув ноги, и принялась срезать с яблока жесткую шкурку. Мне было сладостно грустно. Тихая ночь пронизывала своими бархатными щупальцами все окружающее пространство. Казалось, я совсем одна на этой усталой земле. Да и я сама тоже устала, возможно, от безделья. Все же, бесконечное чтение любовных романов в ожидании вечеров навивало тоску. Хотелось ли мне еще чего-то? Возможно, но я не знала, чего. Мой мужчина водил меня в театры, на вечеринки, в рестораны, иногда – в кино. Но и это надоедает. Честно говоря, в последнее время я себя чувствовала карманной собачкой. Такой маленькой, милой, безобидной и похожей на сотни таких же почти плюшевых игрушек. И, хотя, когда-то всему этому оправданием была любовь, теперь ее было явно не достаточно. Сейчас мой «хозяин» мирно спал в соседней комнате. Или нет?

- Ты опять не спишь?
- Да.
- Пойдем. – Он сонно улыбнулся.
- Я не хочу.
- Бунтуешь. Приходи, когда захочешь.
- Я больше не хочу…
- Не хочешь чего?
- Так жить. Нужно что-то делать с этим.
- Ладно. Ты можешь идти.
- Ты этого хочешь?
- Нет. Но ты имеешь право делать что пожелаешь. Это не значит, что мне все равно.
- Вот это меня и бесит. Если тебе не все равно, сделай что-нибудь.
- Ты ведешь себя как ребенок. Я не хочу потакать твоим капризам.
- И не нужно.

Я ушла в спальню, распахнула огромный зеркальный шкаф и одела первое, что мне попало в руки: джины, пушистый свитер, дутая куртку, полосатый шарф, ботинки на толстой подошве. Большой рюкзак, оставшийся со старых времен, наконец, пригодился. Я набросала в него какой-то одежды, положила телефон, плеер, кошелек, косметику, что-то еще, вышла в коридор. Тяжелая дубовая дверь поддалась с трудом. Мой мужчина стоял посреди коридора и смотрел на то, как я ухожу, ничего не выражающим взглядом.

На улице было зябко и спокойно. Наконец, спокойно. Я натянула перчатки и уверенно пошла. Направление мне было безразлично, лишь бы не оставаться там. Дороги были почти пусты, повсюду гудели фонари, даря снежинкам серебристый блеск. Рассвет встретил меня на набережной вместе с первыми заспанными собаководами. Воздух был прозрачно-ледяным. Над огромной рекой пахло свободой. Я вышла на середину моста и, сдув с перил искрящийся бугорок снега, облокотилась на них. Мне открывался потрясающий вид, вид, которого я  не замечала, столько раз проходя и проезжая мимо. Я улыбнулась и глубоко вдохнула. Вокруг меня был потрясающий мир, рождающийся вместе с розовыми лучами зимнего солнца. Я так стояла очень долго, стремясь впитать в себя каждую мелочь: каждый запах, звук, оттенок, каждое ласковое прикосновение  ветерка.

Мои ноги начали замерзать, я двинулась дальше и зашла в уютное кафе, где позавтракала блинчиками с яблочным вареньем. Мне было тепло и как-то по-особенному уютно. Когда я допивала чай, зазвонил телефон, который я по привычке положила на стол. Я опустила трубку в чашку, и, оставив чаевые, ушла прочь.

Я не знала, чем заняться. Впрочем, можно было просто погулять. В жизни слишком много сложного. И чаще всего это «сложное» в итоге оказывается никому не нужно. Как часто мы отдаем свое время, желания, мечты на корм собственным, ничем не подкрепленным предрассудкам. А мне надоело питать ненасытных паразитов, я хотела, чтобы они отвалились все до одного.

Я медленно шла по улице, не помню, по какой. Какой-то художник продавал свои картины.

- Купите что-нибудь, девушка!
- Спасибо, мне негде их вешать.

Я вынула из кармана несколько смятых бумажек, довольно приличную сумму.

- Вот. Посидите лучше в кафе. Сегодня такой хороший день.

Художник застыл, сжав бумажки в руке,и проводил меня взглядом. Странной властью обладает бумага над людьми. Одной мы вытираем руки, на другой рисуем, из-за какой-то третьей готовы продать душу. А она всегда остается просто бумагой.

Мне казалось, что художники, да и другие творцы – счастливый народ. Это высшее блаженство – создавать что-то, способное вызывать импульс к переменам, искренние эмоции. Вот я не умею так. Или умею? Возможно, только вера и отличает меня от талантливых людей. Вера в свое творение до последнего вдоха способна сделать его по-настоящему великим. А я не готова отречься от всего ради мысли, идеи, а тем более – вещи. Мне кажется это глупым. С другой стороны, иногда какой-то предмет способен переменить жизнь человека круче, чем целая армия людей. Все зависит от ситуации. Может, просто поставить знак равно и на этом успокоиться? В своей жизни, как ни странно, я всегда останавливалась именно на равенстве, оно разрешает все противоречия.

Я долго ходила по извилистым улочкам центра города. В раздумьях я дошла до небольшой церквушки. Зашла. Я не люблю православные храмы, в них как-то тяжело, в отличие от католических. Ах, как часто меня за это ругали в православной-то стране. Я оглянулась вокруг и поежилась. Зачем столько золота? Наверное, больным и пожилым нужнее лавки, но это в нашей культуре не принято. Пардон. В их культуре. Сколько всего в религии неразумного. Но, это, конечно, на мой взгляд. Некоторые люди несоответствий в упор не замечают. Хотят слепо верить. Но если веришь во что-то, лучше бы сначала уточнить, во что. А то, если не разбираться, дьявола ненароком можно с богом перепутать.

Во что верю я? Я давно не задавалась этим вопросом. Наверное, прежде всего в любовь. В любовь – как энергообмен, взаимодействие: «мне хорошо, что ты есть», нет, даже не так «мне важно, что ты есть». Я верю, что вселенная – это единый живой организм, и что все мы – части вселенной, мы – ее отражение. Когда нам хорошо, хорошо и всей вселенной. Можете назвать вселенную богом. И я верю, что бог желает людям только счастья. Бог любит людей. А когда любишь кого-то, зачем его ограничивать? Ограничения придумали люди, я точно знаю.
Я прошлась по помещению. Почему лица на иконах такие суровые? Мученики? А зачем? Ладно. Лишенных логики логикой не переубедить. Это все равно, что в шахматы играть шашками. Хотя, горько конечно, что люди всю жизнь ждут чего-то, не замечая, что это находится под их носом. А я? Чего не замечала я?

Я вышла на улицу и начала искать, где бы пообедать. Потом засмеялась сама над собой. Я не хотела есть, я просто привыкла, что в это время обед.

Я еще немного прогулялась, купила горячий пирожок, кофе в пластиковом стаканчике, чего не делала уже очень давно, и, присев на небольшое заснеженное крылечко одного из старых зданий, принялась жадно жевать с таким удовольствием, как будто ничего вкуснее в жизни не ела. Из здания на крыльцо вышел молодой мужчина.

- Простите, скоро отсюда начнут выходить люди.
- Извините, я сейчас уйду.
- Может, вам чем-то помочь?
- О, нет, спасибо. Видите ли, я сегодня устроила импровизированную прогулку по городу и, вот, присела отдохнуть.

Мужчина совершенно очаровательно улыбнулся, так, будто это была его работа.
- Знаете, я актер… - он немного смутился. – Сейчас спектакль уже закончился, но вечером я буду играть в другом театре. Если хотите, приходите.

Он протянул мне билет, сбежал по ступенькам и скрылся за углом.

Я посмотрела на листок. Театр был на набережной, мне предстоял длинный обратный путь, если я хотела попасть туда. Но хотела ли? В голове промелькнула мысль о такси. Нет, в тот день я ходила только пешком.

Я забросила рюкзак на плечи и медленно пошла, разглядывая витрины магазинов и внутренне убранство кафешек с большими светлыми окнами. Снег не переставал. Некоторые люди почти пробегали мимо, куда-то торопясь, другие неспешно прогуливались. Кто-то смеялся, кто-то гневно кричал. Я шла, иногда прикрывая глаза и глубоко вдыхая, чтобы как можно сильней пропитаться окружающей атмосферой. Кажется, наконец, я была счастлива.

Когда я добралась до театра, уже стемнело. Времени до спектакля оставалось еще много. Забор был закрыт, свет погашен. Вдалеке в своей будке сидел охранник и читал журнал. К этому моменту я уже устала, но ждать не хотелось, и я зашла в небольшой магазинчик и купила коробку своих любимых конфет. Рюкзак стал чуть тяжелее, а я – еще капельку счастливее.

Театр изнутри выглядел уютным и домашним. Я попросила у буфетчицы чай, бутерброд с колбасой и эклер. Если реже есть, пища кажется вкуснее. Я немного отогрелась. Начали прибывать зрители. Впрочем, зал был не большим, поэтому суеты все равно было почти незаметно.

Я с удовольствием посмотрела спектакль. Дело не в том, что он был очень хорош или оригинален. Важно, что я получала удовольствие вовремя просмотра, а не при обсуждении уже после, как часто происходило раньше. Мне понравился одиночный поход в театр. Это позволило окончательно освободить разум, не боясь, что кто-то не вовремя вставит реплику. Я просто чувствовала.

После спектакля все стали разъезжаться. Я же не знала, куда мне податься, и вышла на самую набережную, смахнула снег со скамьи, уселась на нее и стала с удовольствием есть купленные мной конфеты и выбрасывать фантики через плечо.

- Привет. Не хорошо мусорить.
Из-за скамьи вышел знакомый мне актер. Он улыбался.
- Можно я присяду?
- Да, конечно.
- Тебе понравился спектакль?
- Очень.
Правду было говорить как никогда приятно.
- Что собираешься делать?
- Не знаю.
- А разве тебя не ждут дома?
- Тут такое дело. Фактически дом есть, но практически вчера ночью я из него ушла.
- И от кого?
- От человека, который посчитал меня капризной и, чтобы этому не потакать, решил вообще ничего не делать. Может, он был прав?
- Может. Но я считаю, что на всякий каприз есть своя причина. И еще я считаю, что из каждой ситуации есть тысячи разных выходов. Если ты чего-то хочешь, ты что-то делаешь, чтобы это получить.
- Разумно.
- Этот твой человек, если бы хотел как-то разрешить вашу ситуацию, мог сделать хотя бы шаг на встречу. А раз не сделал, значит, не хотел. Можно, конечно, стоять и смотреть, как все само разрешается, без твоего участия, но тогда ты никак не влияешь на результат.
- Продолжай, мне интересно.
- Если между двоими есть отношения, и один из них в какой-то момент самоустраняется, то и отношения как нечто взаимное перестают существовать. Каждый остается с чем-то своим.
- Как все оказалось просто.
- Все всегда просто. Только люди часто все усложняют. Угостишь меня конфетой?
- Бери.
Мой актер с удовольствием прожевал шоколадный шедевр и, так же как и я, выкинул фантик через плечо:
- А это и правда очень весело: так выбрасывать фантики. Хочешь яблоко?