Научи меня выжить. Гл. 16. В силках тайны
Маша мгновенно очнулась ото сна. Рядом мирно посапывала Саша.
«Показалось», - решила Мария и снова легла, устраиваясь поудобнее.
Но звонок повторился настойчивее. Машу будто выбросило катапультой. Бешено заколотилось сердце в груди, хотя ему было самое место в пятках. Теряясь в догадках: кто? в такой час? – она на цыпочках подошла к двери, выглянула в глазок.
На площадке стоял Шурик. Предчувствие беды тотчас вытеснило все другие ощущения, и Маша, торопясь, открыла.
Шурик быстро вошёл, огляделся.
- Ты одна? – Спросил он, не здороваясь.
- Саша спит. Что случилось?
- Долго рассказывать…
- Проходи.
- Нет. Я на минуту. Никто не должен знать, что я у тебя был. – Александр достал из внутреннего кармана куртки свёрток. – Ты можешь спрятать это?
- М-могу. Что это?
- Тут деньги (я загнал машину) и письмо. Если я за месяц не дам о себе знать, отвези, пожалуйста, этот пакет моей матери. Адрес вот, - он достал блокнот и ручку, написал что-то и, вырвав листок, протянул его Маше. – Запомни и сожги. Иначе у моих близких могут быть проблемы. Прости, что напрягаю тебя, Марина, но мне некого больше попросить. – Александр посмотрел ей в глаза, горячо, пытливо, будто давно хотел в них что-то прочесть и не мог.
- Ты умница, - сказал он. - Ты всё правильно поймёшь, - Шурик вдруг прикрыл веки большим и указательным пальцами, будто ощутил резь в глазах, - и сделаешь всё, как надо… Я ухожу. – Он повернулся к двери, но задержался, вроде что-то вспомнил, и резко обернулся.
Нечто пронзительное было в его взгляде, устремлённом на Марию, и она невольно подалась к нему. В ту же секунду Александр крепко обнял её:
- Марина!
- Маша.., - прервала она шёпотом. – Правильно – Маша.
- Хорошо. Пусть Маша, - покорно повторил он, прижимая её к небритой щеке. – Что бы не случилось… Маша, знай: за всю жизнь я любил только одну девушку – тебя. Прощай.
И прежде, чем Мария успела сообразить, что ответить, Шурик вышел, тихо затворив за собой дверь.
- Кто там?.. – Спросонья пробормотала Саша, когда сестра, дрожа, нырнула под тёплое одеяло.
- Тебе показалось. Спи. – Маша обняла малышку и лежала так, не шевелясь, пока снова не услышала Сашино ровное дыхание.
Что угрожает Шурику? Почему он так нервничал и спешил?
Не иначе, здесь не обошлось без Курагина. Наверняка у Шурика неприятности из-за того, что он помог ей уехать домой.
Неужели, Курагин настолько фанатичен, что вздумает искать её? Не этого ли опасался Шурик, говоря, что его здесь не должны видеть?
Вопросы, как назойливые ужи, окружили Машу, клонили к ней свои изогнутые шеи. До чего мерзкий у них вид, и эти отвратительные снующие взад-вперёд раздвоенные языки! Что им от неё надо? Зачем они приближаются к ней? Маша знала, что укусы их не опасны. Но почему страх и холод сковали её тело? Ей хотелось отстраниться, она сделала шаг назад и провалилась по пояс в ледяную воду.
Ужи зашипели. Маша отчётливо слышала этот жуткий звук, её охватила паника… И тут она увидела протянутую к ней руку. Она подняла глаза и узнала Андрея! Он вернулся, он спас её!
Маша дала ему руку, она заплакала от радости в его объятиях… Но что это за гадкий, злорадный смех? Что смешного находит Андрей в её бедственном положении? Она отпрянула и с ужасом увидела, что её прижимает к себе Курагин, и улыбка его похожа на оскал зверя…
Маша закрыла лицо руками, закричала и…не услышала своего голоса…
- Маша, Маша! – она с трудом разняла веки и увидела Сашу. Глаза сестрёнки расширились от страха и недоумения:
- Что с тобой? Ты задыхалась…
Маша провела рукой по горлу, приходя в себя, развязала шнурок сорочки.
- Ничего… Всё в порядке, - еле выговорила она и приподнялась в постели. Значит, всё это ей причудилось?
Мария и не заметила, когда одолеваемая тревожными мыслями, она забылась.
Неприятный сон разбередил тоску по Андрею.
Как могло случиться, что она потеряла человека, который занял её чувства и мысли, стал по-настоящему близким и желанным?
Почему ни один её звонок, ни один сигнал «sos» не долетел до его сердца? Разве не Андрей признался, что полюбил её с первого взгляда, разве не он заставил поверить Машу, что для него нет человека родней, дороже, чем она?
Неужели это обычная банальная история: насытился и забыл? Когда же она научится разбираться в людях?
Боясь, сама не зная чего, Маша решила не оставлять в своей квартире свёрток Шурика. Она долго прикидывала, где можно надёжно спрятать чужие деньги и остановилась на бабушкином доме.
Маша знала, что Анне Георгиевне значительно лучше: накануне она разговаривала с ней по телефону.
Навестить бабушку Мария собралась в первой половине дня, пока Саша была в школе: меньше будет знать – лучше будет спать.
Утро было ясное, но морозное, несмотря на конец марта. Асфальт, покрытый ворсистым инеем, чудесным образом напоминал светло-серый каракуль. Молодые сосенки, высаженные вдоль аллеи, были как игрушечные, обсыпанные сахарными кристалликами.
После долгой зимы хотелось весны, тепла, но как обижаться на такую красоту?
На звонок выбежала Наденька.
- Ты одна? – Она не скрывала разочарования.
- Саша на занятиях. А ты, почему не в садике? – Маша шутливо потянула закрученную в спиральку прядку у неё над ухом. Волосы послушно распрямились, но, получив свободу, снова подскочили вверх, как пружинка.
- У нас отопление ремонтируют. Сказали, не приводить, - деловито объяснила Наденька.
- Понятно. А мама?
- Мама кормит бабушку завтраком. Идём. Мы, пока бабушка болеет, опять живём у неё, - сообщила девочка, провожая Машу в спальню Анны Георгиевны.
Больная заканчивала пить чай с творожными трубочками.
- Присаживайся, Маша. Может, чаю? Или кофе?
- Нет-нет. Спасибо. Я завтракала.
- Пообщайтесь, пока я помою посуду, - Ольга собрала грязные тарелки на поднос. – Пойдём, Наденька.
Бабушка, опираясь на высокую подушку, сидела в постели. Лицо её осунулось и постарело.
- Думала Он, - она подняла глаза вверх, - освободит меня, и я… воссоединюсь с сыном. Так нет. Ещё помучаюсь… за грехи свои, - проговорила Анна Георгиевна скорбно.
Маше непривычно было видеть бабушку такой. Она попыталась подбодрить её:
- Не надо так думать. Вы поправитесь. Вас… вас все любят.
- Спасибо.., - Анна Георгиевна положила свою сухонькую ладонь на Машину руку, и та заметила, что глаза бабушки совсем по-старчески слезятся.
- Я принесла вам сока, - Маша достала из сумки большую банку и поставила на тумбочку. – Это домашний, от нашего сада.
- Да… Хорошо… - Ответила Анна Георгиевна машинально, но мысли её были о чём-то своём. – Я устала. Помоги мне лечь, детка…
Мария поддержала её, поправила подушки.
- Я пойду?
Анна Георгиевна молчала.
Маша постояла в смущении, взяла сумку, хотела идти.
- Нет-нет. Постой, – очнулась бабушка. – Поговори со мной.
Маша снова села. Прежняя напряжённость чувствовалась между ними. Мария не знала, как себя вести.
Она обвела глазами комнату. На тумбочке, куда Маша поставила сок, выстроились пузырьки с лекарством, громоздились таблетки. Портьеры на окне были приспущены, защищая ложе больной от яркого утреннего света. На столике перед зеркалом в вазе из золотисто-янтарного стекла стояли свежие хризантемы. Наверное, бабушка любила эти пышные цветы.
На прежнем месте висела огромная рама с портретом прабабушки. Маша опять засмотрелась на него. Ей казалось, что гордая женщина с холста смотрит ей прямо в глаза.
Странно, когда Маша прошлый раз разглядывала её от порога, она так же обратила внимание, что дама смотрит прямо на неё. Однако талантлив был художник, раз смог так живо изобразить свою модель!
- Мне Оля рассказывала о вашей маме, - сказала Маша, всё ещё не сводя глаз с портрета. – У неё необычная судьба…
- Это так.., - бабушка перевела взгляд на полотно над кроватью.
- А вы не пытались найти её родных? – вдруг с интересом спросила Маша.
Анна Георгиевна ответила не сразу.
- Пыталась… Я тогда только окончила курсы медсестёр. Мне взялся помочь друг отца Клим Корнев. Ему удалось напасть на след остатков табора, в котором воспитывалась моя мать. Мы узнали, что табор осел в районе Сальска и поехали туда.
Анна Георгиевна надолго умолкла, взгляд её был обращён внутрь себя.
Маше не терпелось узнать подробности, но она боялась нарушить ход бабушкиных мыслей и спугнуть воспоминания.
- Да-а, - протянула Анна Георгиевна, будто отвечая на свои мысли. – Тяжёлое было время. В поезде я заразилась тифом и чуть не умерла.
- Так вы не попали в табор?! – воскликнула Маша с такой интонацией, будто синица, которую она уже держала в руках, снова упорхнула в небо.
- Ах, нет! Это на обратном пути… А в таборе… Мне указали на старую цыганку, которая вырастила маму, - не очень охотно ответила бабушка. – Но она была совершенно невменяема…
Маша смотрела на Анну Георгиевну во все глаза. Казалось, сейчас откроется тайна этой женщины, тайна её происхождения.
Но бабушка медлила. Наверное, каждое слово давалось ей с трудом.
- Эта бедная женщина твердила и твердила только одно, - помолчав, продолжала Анна Георгиевна. – Бог взял мою Асю… Бог дал, и бог взял… Она думала, что Анастасия, Ася, так они её называли, погибла.
- И больше никаких следов? – взволнованно прошептала Маша.
Бабушка несколько удивлённо посмотрела на неё и с грустной улыбкой покачала головой.
- Нет. Правда…
- Что? – с надеждой вскинулась Мария.
- Как, право, заинтригована ты этой историей, - с ироничной усмешкой проговорила Анна Георгиевна, и Маша стушевалась, узнав прежнюю бабушку: строгую, высокомерную. – Впрочем, слушай, если интересно. В таборе мы разговорились с пожилым цыганом… Васько, если мне не изменяет память. Он рассказал, что Злата, мать Анастасии рано овдовела. Детей у неё не было. Но однажды она вернулась из города с девочкой. На вид малышке было два – два с половиной года. Злата сказала, что это её дочь…
- Она её просто украла! – с горячностью воскликнула Маша.
- Не знаю… Может, нашла. Свидетелей нет.
Ольга давно вернулась в комнату и стояла в дверях, боясь потревожить их беседу.
- Скажи, что на ней был золотой крестик, - подсказала Ольга.
- Да, очень красивый, необычный крестик, - эхом отозвалась бабушка, снова впадая в прострацию.
- Если предположить, что крестик одели её настоящие родители, то значит, Анастасия была не из простой семьи, понимаешь? – Ольга многозначительно посмотрела на Машу.
- Отец, да и мама были против моих поисков, - опять вступила в разговор бабушка. – Они считали, что это бесполезно и даже опасно.
- Почему?
- Время такое было, - повторила Анна Георгиевна.
- А у вас были братья, сёстры? – Машу вдруг осенило: ведь другие родственники могли докопаться до корней родословной!
- Были… Мама родила девять детей. Все, кроме меня – мальчики. Но они умирали, не дожив до двух лет. Мама считала, что это ей божья кара, за то, что они с отцом жили без родительского благословения. И когда ей уже было сорок восемь лет, родилась я. Повитуха глянула на тщедушное тельце, на синий треугольник вокруг губ и вынесла вердикт:
- Не жилец. Эта долго не протянет…
- Глупая баба! – сердито отреагировала Ольга. – Как можно матери такое говорить?!
А Мария с горечью думала о том, что все ниточки оборвались, и старая цыганка, умирая, унесла тайну с собой.
- А крестик? – вспомнила Маша. – Можно его посмотреть?
Анна Георгиевна как-то странно посмотрела на внучку.
- Мама его никогда не снимала. Мы её и похоронили с ним.
- Но есть снимок, где он хорошо виден, - сказала Ольга, потворствуя Машиному любопытству. – Пойдём, я тебе покажу альбом. Пусть бабушка поспит. Мы её изрядно утомили.
Но посмотреть фотографии не удалось.
Только они вышли из спальни, как к ним подбежала Наденька:
- Маша, тебя к телефону! Саша говорит, что это срочно, - девчушка сделала страшные глаза. – Приехала какая-то Анжела.
Маше показалось, что из под её ног резко выдернули ковровую дорожку.
Анжела?! Как она её нашла? Что ей надо?
- Алло! Саша, что случилось?
- Случилось, подруга! – Маша узнала грубоватый голос Анжелы. – Приезжай немедленно. – Гудки в трубке, резко оборвавшие связь, дали Маше понять, что разговор будет нешуточный. Она вдруг представила, что может наболтать Анжела глупой Сашке, и подумала, что самое время искать пистолет и стреляться.
- Оля, мне надо бежать.
- Что-то стряслось? На тебе лица нет!
- Да так… Подруга приехала. С ней что-то не в порядке.., - она говорила это уже на бегу, направляясь к выходу, но вдруг её как ошпарило: пакет!
Маша резко развернулась и умоляюще посмотрела на Ольгу, которая следовала за ней по пятам.
- Чуть не забыла… Оля, можно оставить у бабушки на хранение вот этот свёрток? Там ценные документы, деньги.
Ольга секунду-две помедлила, что-то обдумывая или пытаясь прочитать нечто в Машиных глазах, но тут же решительно сказала:
- Идём.
Они быстро прошли в бабушкин кабинет.
- Спрячем в сейфе. Секрет его замка знаем только бабушка и я. Надолго?
- Что? – не поняла Маша.
- Оставляешь надолго?
- Месяца на полтора-два.
- Ясно, - она открыла с виду обыкновенную дверцу массивного шкафа, сняла с полки книги, а затем и саму полку.
Протянув руку в нишу, Ольга сделала ещё какое-то движение, и задняя стенка шкафа бесшумно отодвинулась.
- Этот сейф встроен ещё при дедушке. Мы им пользуемся очень редко. Но, чтоб ты была спокойна…
Маша поблагодарила и быстро простилась.
Ольга не задерживала, но после странного спешного ухода сестры долго ещё оставалась в плену тревожных раздумий.
Свидетельство о публикации №213031101324