Эрнст Баклер. Родник в расселине скалы. Рассказ

Эрнст Баклер, известный канадский писатель, чьи произведения в основном создавались в середине 20-го века, посвятил свое творчество малознакомой нам Канаде – жителям деревни и малых городов.  Его первый роман «Гора и долина» (“The Mountain and the Valley”) получил высокую оценку как литературных критиков, так и взыскательного читателя. Лауреат  ряда литературных премий, почетный доктор университетов Нью Брунсвика и Далхузи, Эрнст Баклер отказался от прелестей города, и провел большую часть своей жизни на семейной ферме. Представленный ниже короткий рассказ был взят из его сборника «Восстание молодого Дэвида и другие рассказы» (“The Rebellion of Young David and Other Stories”).


Перевод

                РОДНИК В РАССЕЛИНЕ СКАЛЫ

Медж Кендал сняла свои сережки и устало бросила их на поднос, стоявший на ее туалетном столике. Вечеринка обещала быть интересной: Патерсоны были из тех хозяев, которые умеют по настоящему развлечь вас на вечеринке с момента, когда вы снимаете пальто. Но в очередной раз она пришла домой со странным чувством раздражения . Джеф никогда еще не вел себя так как сегодня.
Когда Кен Патерсон спросил: «Почему ты такая тихая, Медж?»  Джеф ответил: « О, моя жена просто сдерживает свои эмоции. Мы их используем для консервов зимой. У них привкус, как у айвы». Сам тон, а не только слова, были почти ироническими.
И не потому, что Джеф был остряком. Выражение его лица подтверждало это.  Если бы он был просто остряк, другие бы его осадили. Они бы не повторяли бы его шутки с той готовностью, с какой они это делали.
Казалось, что он  не был удовлетворен даже тогда, когда стал центром внимания присутствовавших на вечеринке. Что-то лихорадочное появилось в его поведении.
И позже проскальзывала некоторая нервозность в самых удачных его репликах. « Вы бы видели как Медж запихивает мою Агату Кристи под подушку , когда звонят ее друзья из мира искусства.  Видите ли, она знает некую талантливую личность, пишущую  пьесы настроения, которые нигде не публикуют,  и актера радио, который говорит «к’лубника, ч'ерника».
Объяснялось ли это поведение тем упорным стремлением,  которое привело  деревенского мальчика, обладавшего незаурядными способностями к счету,  в короткие восемь лет от должности клерка в оффисе до главного статистика страхового общества,   а также к большим деньгам, большим,  чем она когда-либо тратила в своей жизни? Толкало ли данное стремление его к чему-то неизведанному даже сейчас, когда он знал, что у него есть работа  и  жена, которая полностью от него зависит ?  Или это же стремление заставило его обращать внимание на незнакомых женщин на таких вечеринках, почти неизменно

подчеркивая  насколько он был похож на Лоренса Оливье*?
 « А я только Клаудетт Колбер** у бедного мужа », сказала она в тот вечер. Остальные засмеялись, потому что эти слова очень точно отражали ее собственные довольно жалобные взгляды. Но Джеф даже не улыбнулся. Он казалось негодовал, когда она выдавала что-либо, что могло вызвать одобрительные замечания.
Он снимал свои запонки с теми же безразличными движениями, как и она. Они не обсуждали прошедшую вечеринку. Плохой признак, подумала она, когда вы больше не обсуждаете  того, что было на вечеринке.
Теперь они этого никогда не обсуждали. Это-то и было самым смешным: в момент, когда они оставались одни, их собственный разговор сводился к некоторым незначительным фактам, как разговор двух людей, которые стараются обойти какую-то чувствительную тему.
Она легла в постель, но не могла уснуть. Она больше его не понимала. Можно подумать, что это он, а не она был продуктом большого города. Она почувствовала  некоторую ущербность от того, что навсегда осознала свою посредственность.
Раньше он не был таким. У него никогда не было такой безжалостной одержимости, чтобы продемонстрировать ей, насколько он способен затмить ее.
Именно она предложила, чтобы они совершили эту поездку по пути домой. В Дондэйл. Деревня, в которой он вырос, и где она в детстве проводила  лето. С овдовевшей сестрой матери, которая настаивала, что окружение простых деревенских детей будет полезно для формирования Мэдж. Это были годы, когда люди типа тети Эмили представляли, что это ужасно мудро реставрировать старую мельницу подобно той, что была в Дондэйле, и жить в ней весь июль и август.
Наперекор всему ее прежнему  опыту желание Мэдж нанести теперь этот визит перекликалось с мыслью о том , что переживание прошлого счастья так же просто, как и возвращение к месту, где это счастье состоялось. 
Они остановились в маленьком отеле в городе, но Дондэйл был достаточно близок, так что они могли ездить туда и обратно каждый день.
Сейчас, в первый день поездки, ведя машину по пыльной дороге к старому месту для пикников у озера,  она жалела, что они приехали.
Стояло жаркое и сухое лето.
Она знала, что семья Джефа выехала отсюда и разъехалась кто куда. В его старом доме жили незнакомые люди. Старая мельница сгорела - они подозревали, что это было дело рук бродяг. И что любой из друзей, которые там еще оставались, будут выглядеть намного старше. Она не была настолько наивной, чтобы не знать, что нельзя вернуться снова в свой старый дом в этом смысле.
Но никогда не случалось ей видеть, что само место может стареть.
Дондэйл выглядел как собственная увядшая фотография . Ей казалось, что высохшие деревья ольхи, чьи листья осыпались с поникших ветвей, теснее сгрудились вокруг полей. А трава в полях напомнила ей стебли шелковистой травы, которые она однажды видела с парочкой


перьев павлинов в вазе в заброшенной гостиной. Обычно такую шелковистую траву сажают на могилах.
На  изгибе дороги за длинным пыльным холмом ниже церкви и домов, и рядом с  лугом, где валуны, покрытые сухим мхом, лежали на дне сухого ручья, они наткнулись на человека и пару лошадей. Человек подскочил на своей груженой телеге при звуке мотора. Он был так поглощен управлением лошадьми, чтобы суметь  проехать точно по кромке узкой дороги, что  даже не поглядел в их сторону.

Но как только они протиснулись мимо него, Мэдж уловила отражение его лица в зеркале.
«Джеф!»- воскликнула она. «Ты знаешь, кто это был? Это был Дэйв Вудворс!»
Он притормозил машину. «Я тоже подумал об этом»,- сказал он. « Ты хочешь остановиться?»
«Да, разумеется!»- ответила она. Затем, помешкав добавила: «Нет, не имеет значения. Мы уже слишком далеко.»
Все так изменилось, о чем можно было говорить?
Они съели ланч в старой сосновой роще у озера. Сосны выросли такими высокими, что казались принадлежащими скорее воздуху, чем земле, а предупреждения об опасности пожара прибитые к ним отнимали у них былую уединенность. Вода в озере была так низка, что огромные валуны появились на поверхности на отмелях, где они, бывало, плавали. Вода имела сладковатый незнакомый запах. 
После ланча все  было не так, как  обычно бывало. Лишь только посуда была упакована, стало казаться, будто они только и ожидали, когда можно будет уехать.
Они прогуливались взад и вперед по дороге в обоих направлениях. Летающий кузнечик мелькал как-будто вращаясь на одной оси в пыли, и цикады прошивали сухую жару с их пронизывающей монотонностью. Это было похоже на те прогулки, которыми они старались скоротать время между поездами в чужом городе: когда они вернулись вряд ли прошло много времени.
Они сели, наконец, на два камня у берега. Вперившиеся в гипнотический бег волн пока наконец им не показалось, что они сами плывут по волнам. Они начали говорить друг другу «Ты помнишь тот раз, когда мы…?»
Все же ей казалось, что они даже чуть-чуть перебарщивали. Те образы, которые они пытались вызвать, не получались достаточно ясными. Не хватало непосредственности.
«Ты знаешь, что мы забыли?»- сказала она. «Немного питьевой воды. Я хочу пить. Я никогда не думала, что надо брать сюда воду для питья, а ты?»
«Нет»,- ответил он. «Это также как возить уголь в Ньюкасл***. Но я тоже чувствую жажду. Ты не против прогуляться до ручья на старой мельнице? Там наверняка должна быть вода.»



Но там ее не было. Ручей тоже высох. Джеф смиренно развел руками.
«Ну», - он произнес. « Мне кажется чему быть, того не миновать. Ты хочешь вернуться в город??»
«О, нет»,- запротестовала Мэдж,-«Пока еще нет». Она не знала почему, но ей казалось очень важным не завершать этот день до тех пор, пока это не будет действительно необходимо.
«А разве здесь не было родника…?»- сказал вдруг Джефф.
«Да!» ответила она. «Родник я помню.»
«Давай посмотрим»,- сказал он. «Мы возвращались по такой старой мощеной бревнами дороге и…»
Они действительно не думали, что найдут его. Дорога из бревен так
изменилась, что они не смогли вспомнить, как далеко был родник и с какой стороны.
 Так что, когда они оба услыхали его, то моментально остановились. Джефф взволнованно затаил дыхание, как будто они подкрадывались к робкому животному.
Родник был совершенно таким же как и раньше: начинаясь где-то в выемке между корнями упавшего дерева, падая по слегка очерченному руслу, и скрываясь  между папоротниками. Папоротники вокруг него были свежими и зелеными. Вода текла чистая и прохладная. Казалось, она не изменилась также,  как и выступ скалы, на который она падала.
«Представь!» - сказала она- «После всей этой суши…»
«Как любовь, а?» - сказал Джеф, с тем возбуждением и  легкостью, которые появлялись у него на вечеринках. Это сразу обдало ее внезапной прохладой. «…никогда не пересыхает, никогда не пересыхает… Я пойду наполню чашку.»
Мэдж проигнорировала первую часть его речи. «Чашку?»- переспросила она. «В Дондэйле? Сделай воронку из коры березы, ради бога.»
«Я не знаю, вспомню ли я, как это делать.»
Но он выбрал березу и сделал коническую воронку из коры также мастерски, как и всегда.
Он наполнил воронку водой и протянул ей, наклоняясь над выступом.
«Одну минутку»,- сказала она. Она тоже наклонилась над уступом, извлекая веточку из своего башмака.
Джеф закрепил острие воронки в трещине скалы, наклоняя ее в ту или иную сторону пока не добился равновесия.
Вдруг он встал и выпрямился.
«Этого не может быть!» - сказал он.
«Что не может быть?»
«Подойди посмотри.»
Мэдж, приставив  ладони козырьком к лицу, заглянула в глубокую расселину.
Джеф показал: «Вон там».
«Конечно»,- мягко сказала она.
Это было грубое кольцо. Они их делали, сгибая гвозди для подковы в круг. Детское воображение могло легко превратить квадратную шляпку от гвоздя в драгоценный камень.
«Ты помнишь?»- спросил Джеф.
Мэдж утвердительно кивнула головой. Она все очень хорошо помнила. Это был первый ясный образ за весь день.
«Ты знаешь?»-она сказала. « Я позже вернулась сюда в тот день и все старалась выудить его оттуда длинной палкой. Но тогда, когда я почти подняла его до верха оно опять соскользнуло вниз. Я заплакала.»
«Ты плакала?»- он воскликнул. «А кто его бросил туда? Ты сама бросила его туда, да?»
«Я знаю, я бросила его туда»,- сказала Мэдж.- «И ты знаешь почему. Ты должен был все испортить.»
«Я все представляла неправильно»- подумала она. « Он никогда не был другим.» Нотка злости сделала ее голос резким.
«Разве ты не помнишь? Ты как раз примерял кольцо на мой палец, когда,  подошел еще один мальчик – ведь это был Дэйв, не так ли? Да, это был Дэйв, и ты сказал: «Возможно кольцо из гвоздя для подковы не будет достаточно модно выглядеть на руке у Мэдж. Я думаю мы лучше возьмем его домой и вденем в нос свиньи.»  Ты все превратил в одну из своих ужасных острот. Ради Дэйва. Ты всегда делаешь подобные вещи со мной , когда есть слушатели.»
«Ради Дэйва?»- сказал Джеф. «Для того, чтобы развлечь Дэйва?»
Он говорил почти невольно. Также как  обычно делаешь в один из таких моментов,  когда нарочито неправильно представляемые события доведены до крайности , и ты просто не можешь оставить это без ответа.
«Давай не будем представлять все перевернутым. Так когда я делал что-либо для чьей-либо пользы, кроме как твоей? И это приводит к тому, что получилось в тот день».
«Джеф», -сказала Мэджю «Теперь ты знаешь ты…»
«Вот что я знаю»,- он сказал. «Дай мне только закончить. И слушай внимательно. Потому что, как говорится, я могу дать тебе ответ только однажды». Он помедлил. «Я помню на тебе было купленное в магазине платье…»
По какой-то причине эта картина разозлила его и заставила говорить запинаясь.
«Ты сидела вот тут, …в своем хрустящем …купленном городском платье. Тебе никогда не надо было делать каких-либо усилий… по поводу чего-нибудь, чтобы быть… ну, автоматически впереди меня. Ты знала, ты была городской, а я -деревенским…»
Он взглянул на нее, заранее свирепея от возможных реплик, но она не прерывала его.
«Ты знаешь», – он перешел на настоящее время не заметив этого. – «Не имеет значения как я обхожу  тебя  в твоей области –  в деньгах,… в культуре… или как ты еще называешь это. Я пытаюсь – не имеет значения каким образом, я лезу из кожи вон, чтобы поразить тебя, но я никогда не могу все же быть вровень с тобой. Все что тебе надо  делать …- это как бы окопаться? Я не знаю как это слово… облокотиться спиной и улыбаться.»
Он посмотрел на нее снова, вызывая ее на разговор, но она не сказала ни слова.
«Я нисколечко не стыжусь, что я рос в деревне, запомни это. Но тебе этого не понять. Я помню один день, когда я пытался косить косой и мой старший брат подошел и улыбнулся. Все, что тебе надо сделать: просто посмотреть на меня, и я это сделаю…»
Вдруг  он оборвал свою речь, придя в себя, и показал на воронку.
«Ну, ладно»,- он сказал. «Ты хотела пить, правда?»
Мэдж поднесла воронку к губам, и прикосновение к холодной воде прекратило их дрожь. Она почувствовала облегчение, которое разливается в тех случаях, когда случайно ты находишь абзац в книге, в котором точно описано, что ты чувствуешь в тот момент.
Она долго пила. Потому что она знала, ей нужно  быть очень осторожной выбирая слова, которые должна сейчас произнести. Потому что ей было особенно стыдно,  так же как – хотя это не было точным сравнением ,– если бы она была виновата в том, что намеренно держалась на расстоянии от ребенка, который искал в ней опору, не будучи уверенным в себе. Или из-за того, что удивляла его напоминанием  в присутствии других людей, которым он невинно хвастался, , что она фактически была там, когда эта вещь случилась.
Джеф нервно огляделся.
«Когда ты закончишь»,- сказал он, протягивая руку к воронке.- «Я бы хотел тоже омочить горло». Он старался все это прекратить и отодвинуть свое внезапное признание, о котором он сожалел, куда-то назад, за пределы памяти.
А затем он быстро сказал: «Как ты посмотришь на то, чтобы остановиться и встретиться с Дэйвом по дороге назад?»
Она уже знала, что ответит, ради его отчаянной гордости. Она знала все, что она должна сказать сейчас. Позже они поняли бы все буквально, но не сейчас.
«Я бы хотела увидеться со старым Дэйвом»,- сказала она. «И спасибо, дорогой, за старания дать твоей маленькой городской мышке такую сильную встряску. Еще минута и ты бы меня убедил.»
«Но ты…»,- начал он….
«Ш-ш!»,- сказала она. «Или ты заставишь меня поверить этому. И вытащи-ка мое кольцо…».
____________________
* актер американского кинематографа
** актриса американского кинематографа
***соответствует русской поговорке «ходить в гости со своим самоваром»



Переводчик - Семен Сафро – выпускник факультета западно-европейских языков и литературы Тбилисского государственного университета. Кандидат философских наук. Лингвист, социолог, психолог, педагог. Автор ряда литературных работ, научных статей и переводов.