Хохмбит. Глава 1

ХОХМБИТ
или
ОСОБЕННОСТИ МЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО ПОИСКА СОКРОВИЩ.

Не рекомендуется детям до шестнадцати, беременным женщинам, старикам, а так же: беременным детям до шестнадцати, беременным старикам и старикам, ведущим себя, как дети до шестнадцати. Кроме этого: филологам, мифологам, уфологам, кинологам, кролиководам-спортсменам и кроликоедам-любителям. А так же лицам, питающим возвышенные чувства к творчеству Дж. Р. Р. Толкина…
И вообще, для авторов нет ничего святого!!! Приготовьтесь…

Глава 1.
Никогда не приставайте к старичкам.

Кто не знает хоббитов? Хоббиты – они же невысоклики, недомерки, полурослики. Появились в результате селекционных опытов какого-то Бога-мичуринца, привившего к человеку кролика. Полученные особи получились мелки, бесхвосты, обладали кроличьим аппетитом и страстью к размножению, но жили до ста лет и делали вид, что делают это по-человечески. Обитали хоббиты в Хоббитании, никаких особых деяний не совершали и потому абсолютно никому до них не было дела, кроме разве что изредка забредавших туда гномов, людей, садиста Хэндлава(1) с его прибабахами, да некоего писателя по имени не то Молкин, не то Толкин, не то Джанни Родари (2). Который этих хоббитов и прославил, несмотря на их малый рост (3). В наше время хоббиты стали редкостью: сторонятся они паспортных столов, военкоматов и моргов. Поэтому все истории про их подвиги, периодически появляющиеся в печати и видеоматериалах либо происходили очень давно, либо лишь в воображении их создателя, либо и вовсе являются грубой подделкой, позорящей честное звание хоббита.

Но наша история действительно имела место. Итак, давненько когда-то некий вполне порядочный гражданин Хоббитании по имени Бильбо (4а) Баул (4б) стоял в дверях своей норки и курил свой косячок. И как раз в это время мимо проходил Хэндлав. Хэндлав… Если вы слыхали хотя бы четверть тех похабных историй, что слышали про него мы, а мы слышали лишь малую толику того, что о нём рассказывают, то вы были бы подготовлены к самой невероятной истории. Впрочем, ходит молва, и мы склонны ей верить, что истории эти выдумывает сам Хэндлав, потому что он гомосексуалист и очень стесняется этого. В самом деле: о детях его ничего не известно, проституток в тавернах старик никогда не снимал, и никакую девку прилюдно за задницу не хватал. И во всех путешествиях если кто его сопровождал, так только молодые крепкие мужики или, на худой конец, гномы. Вот из-за этой молвы и пользовался Хэндлав у хоббитов дурной славой.

И вот уже почти словивший утренний кайф Бильбо увидел какого-то старика с посохом.

– А, старая перечница! – произнёс Бильбо, желая сказать, чтобы дедуган катился по-дальше и не нарушал пейзаж.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Хэндлав, останавливаясь. – Что я, понимаешь, вислоухий осёл, или краснозадый павиан, или же ты хочешь назвать меня…

– И тем и другим и третьим, и ещё червяком, земляным червяком, – ответил Бильбо.

 Ну я э-э-э, понимаешь, ищу представителя, так сказать народа, для приключения, которое я нынче устраиваю. Но его не так-то легко найти.

– Ещё бы! В наших-то краях! Мы простой народ не жалуем. Б-р-р. От них одно беспокойство и неприятности. Ходят, просят. Ещё чего доброго пообедать из-за них опоздаешь! Не понимаю, чего в них находят хорошего, – сказал Баул и раскурил новый косяк.

– Лучше не мешай мне торчать, – произнёс он, наконец. – Мы тут в народе не нуждаемся. Поищи его в Захолмии или Заречье, как тебя там, забыл твоё имя.

– Моё имя нельзя забыть! Я, понимаешь, гарант стабильности в этом регионе. Я – Хэндлав! Стоит только пару лет поболеть и уже, понимаешь, не помнят.

– Хэндлав! Боже милостивый, Хэндлав!

– Да, вот иду, смотрю хоббитец косячок, понимаешь, раскуривает. Дай, думаю, подойду.
«Бог мой! – подумал Баул. – Неужели он тот самый Хэндлав, по чьей милости столько тихих юношей и девушек лишились духовной невинности, отправившись на поиски приключений?!»

– Тот самый, – прочитав мысли хоббитца, сказал маг и злобно усмехнулся.

– Прошу прощения, я никак не думал, что вы ещё… трудитесь.

– А что мне, понимаешь, делать? – спросил волшебник. – Рождаемость, понимаешь, па-дает. Но вы э-э-э-э, меня помните. Значит не всё так, понимаешь, безнадёжно. Поэтому ради вашего дедушки…

– Как и моего дедушку тоже! – вскричал хоббит.

– Не перебивай. По твоей просьбе я подарю тебе…

– Прошу прощения, но я у вас ничего не просил… – испуганно прошептал Бильбо и удрал от мага за дверь.

– Врёшь, не уйдёшь, – сказал Хэндлав, нарисовал на двери Баула неприличный знак, заржал и ускакал в степь.

На следующий день у Бильбо в кране пропала вода. «Проклятый Хэндлав выпил всю воду» – думал Бильбо, слушая тоскливое бурчание воздуха в трубах. Но, когда хоббит совсем собрался упасть духом, в дверь постучали. «Водопроводчик» – радостно подумал Бильбо и бросился открывать.

Это был не водопроводчик, а какой-то гном с грязной бородой.

– Привалин (5), к чертовой матери! – выдохнул он в лицо Бильбо перегаром и, почувствовав запах наливочки, которую пил Бильбо к обеду, без приглашения прошел в залу.

– Твою мать, – не нашел, что ответить Бильбо. – Я тут как раз собирался выпить, не со-ста…

– Составлю, – прервал его Привалин и разлил наливку по стаканам. За столом они просидели недолго – после третьей стопки Привалин сполз на пол. Тут же раздался звонок в дверь.

На пороге стоял еще один оборванный гном.

– Кореша уже тут? – осведомился он. – Я Отвалин.

– Не хотите ли пивка? – ошарашено спросил Бильбо.

– Я бы водочки выпил, – ответил Отвалин.

Следующими пришли три брата-дауна (6): Фили, Хрюши и Каркуши. Сказать они толком ничего не могли: Фили постоянно лаял, Хрюши – визжал от восторга, а Каркуши сказал «Каррр» и затих.

Затем пришли Хмыри и Чмыри. Хмыри в модной курточке от Версаче и золотыми зубами от дантиста, а Чмыри в модном ватничке от Клары Подзаборджи и с модными лопатами за спиной. Вскоре, пропустив по паре капель, они устроили прогон, как позавчера развели по гномьим понятиям (7) орков (8), а вчера наваляли по первое гоблинам (9). В общем, выпендривались, как могли.

Потом пришли Ойн и Гнойн – два очень ворчливых гнома. Как только они успели об-ворчать Бильбо и мать его, Привалина и Отвалина, Хмыри и Чмыри, Фили, Хрюши и Каркуши, а ещё друг друга, как вдруг раздался такой стук в дверь, что посыпалась штукатурка, а в углу, где сидели Фили, Хрюши и Каркуши, отсырели обои. Рассерженный хоббит рванул на себя дверь и увидел неприглядную картину: трое гномов упали на четвёртого и, дискредитируя тем самым весь свой гномий род, весело лежали на нём. А Хэндлав, подлый Хэндлав, стоял позади них и хохотал.

– Спокойствие, – сказал маг, – только спокойствие. Позвольте представить вам, Бильбо, моих, понимаешь, близких друзей: Атас, Матрас и Арахис.

Близкие друзья Хэндлава эротично потрясли своими бородками и, рисуясь, сказали:

– Всегда к вашим услугам.

– А под ними, обратите внимание, Жирин! Он не такой как Атас, Матрас и Арахис, но тоже в некотором смысле, понимаешь… Просто в темноте его со мной перепутали, – добавил Хэндлав очень скромно.

Атас, Матрас и Арахис повесили два голубых капюшона и один небесно-голубой капюшон на вешалку и прошли к столу. Прошел в комнату и Жирин – неимоверно важный гном, не кто иной, как знаменитый Жирин Вольфеншильд, и он был ужасно недоволен, что ему пришлось растянуться у порога, да ещё Атас, Матрас и Арахис навалились сверху, а Матрас, надо сказать, был очень тяжёлый. Поэтому Жирин держался сперва очень высокомерно, но после двух или трёх стаканов развеселился и начал молоть чепуху.

– Ну вот, понимаешь, мы и в сборе, – сказал Хэндлав, окинув собравшихся презрительным взглядом. – Превесёлое общество…

– Жрать давай… – заявил выползший из-под стола Привалин.

Вскоре на столе появились жареные ножки Буша, пареные ножки павлина, грязные ноги Отвалина. Затем Бильбо принёс страусиных яиц, рябчиков и ананасов. Для Фили он вынес сладкую косточку, для Хрюши он вынес ведро с помоями. Атас и Арахис пожирали устриц с мёдом, Матрас пожирал глазами Атаса и Арахиса, Привалин и Отвалин попивали бормотуху, Жирин за обе щеки трескал пирог со свининой, Хмыри, аристократически вооружившись вилкой, ковырялся в телячьих почках, обильно залитых белым вином, Чмыри, урча и рыгая, уписывал корейскую лапшу; дружно стуча ложками, поедали бифштексы Ойн и Гнойн. И только Каркуши сказал «Каррр» и упал под стол склевывать крошки. Хэндлав, сидя в углу и попивая текиллу, дымил как паровоз, так что в комнате стало нечем дышать.

– Чтоб вам объесться и обпиться… – ворчал Бильбо, открывая форточку.

– А теперь споём, однозначно, – сказал Жирин, когда стол опустел, и затянул:
Летят перелётные птицы…

Атас, Матрас и Арахис отложили помаду, которой приводили в порядок испорченный за ужином макияж, и тонкими голосками подтягивали:

В осенней дали голубой…

Даже Ойн и Гнойн перестали ворчать, а подпевали:

Летят они в жаркие страны…

Даже Фили, дурак Фили, пел наравне со всеми:

Авва аааавва аавввввввааааааа…

Только один Каркуши сказал:

Каррр!

И замолк…

А теперь помузицируем, однозначно, – сказал Жирин, когда песенка была спета, – несите инструменты.

Привалин и Отвалин побежали и принесли кучу пустых бутылок в сеточках, Фили, Хрюши и Каркуши достали из-за пазухи свистки, Хмыри из широких штанин достал электроорган, Матрас из широких штанин достал электровибратор, Чмыри из своих широких штанин достал папироску, Ойн и Гнойн притащили из прихожей пару банок, Атас и Арахис одновременно сказали: «Извините, я забыл свой инструмент на крыльце!»

– Захватите и мой! – сказал Жирин.

Когда они начали играть, Бильбо Баул забыл обо всём на свете. Как он хотел оказаться как можно дальше от своей хоббичьей норки, потому что звуки, которые изрыгал этот «ор-кестр» можно было назвать чем угодно, только не музыкой. Каждый гном любит помузици-ровать, как бы паршиво у него это не получалось.

– Нацисты, сатрапы, угомонитесь!!! – орал Бильбо, но его никто не хотел слушать, пока бедный хоббитец не затушил камин и гномы в темноте не порастеряли свои инструменты.

А, так как играть без инструментов гномы не могли, Ойн и Гнойн решили исполнить их любимую походную песню. Вот слова этой песни:

Сквозь слякоть и сумрак,
Туман и грозу,
Я к дому родному
С похмелья ползу.
С похмелья ползу,
И с трудом на весу
Промерзшую тушу несу.

Бездельники гномы!
В минувшие дни
Водяру хорошую
Гнали они.
Гнали и пили!
Водяру, портвейны, наливки они
Гнали и пили!

На эльфа – соседа
Царя – богача
Охотились мы,
Топорами стуча.
А после, толпою его замоча,
У трупа плясали мы все Ча–ча–ча,
Хрипя и урча.

Шумели деревья
На склоне крутом.
Под елкой лежали
Мы с гномом вдвоем.
Лежали мы с гномом во мраке ночном,
И думали, как мы с добычей придем,
Домой мы придем.

И вот, рано утром,
В туман и грозу,
Я к детям
С мешком субпродуктов ползу,
И только с огромным трудом на весу
Свою я фигуру несу.

Ах, лапочки – гномы,
В минувшие дни,
Такие наливочки гнали они!
Ликеры, портвейны, водяры они
Гнали и пили!

А глупые эльфы,
Цари – богачи,
Получат по шее своей кирпичи.
Не можешь, как гном жить –
Сиди и молчи
Сиди и молчи!

Эту песню, как самую сложную и благородную из всех известных гномам, исполняли лишь два солиста, а остальные гномы имели право только подыгрывать солистам на «зубариках».

«Зубарики» были любимой музыкой среди гномов, и часто можно было видеть, как банда гномиков-подростков, захватив какого-нибудь несчастного прохожего, не отпускала его до тех пор, пока он не изучал это искусство в совершенстве.

Из собравшихся у Бильбо гномов лучше всех сыграть на зубариках мог бы, пожалуй, Жирин, но как раз он выбил большинство зубов во время недавнего благотворительного концерта в психиатрической лечебнице Торбы-на-Круче, откуда и сбежали покоренные его искусством Фили, Хрюши и Каркуши. Теперь Жирин лишь скромно улыбался, пряча беззубый рот в грязной бороде.

Однако и без виртуоза Жирина треск стоял неимоверный – лица гномов потеряли вся-кое осмысленное выражение, глаза затуманились, мысли пропали из голов. Только Хмыри часто поглядывал в карманное зеркальце, опасаясь содрать золотое напыление со своих вставных зубов.

Наконец, Бильбо не выдержал, и, зажав уши руками, начал как можно незаметнее про-бираться к выходу. Он колебался: то ли просто сбежать к приятелям-хоббитам, то ли приве-сти этих приятелей сюда и на пинках выставить гномью братию. Но тут вдруг оказалось, что треск и пение прекратились, все гномы уставились на него, и глаза их светятся во тьме.

– Куда это вы? – спросил Жирин тоном, в котором ясно чувствовалось, что он догадывается о намереньях Бильбо.

– В уборную, – пискнул Бильбо. – А вы тут пока свет зажгите, повеселитесь.

– Нам нравится в темноте, – хором сказали Атас и Арахис.

– Такие дела всегда делают во тьме, – томно добавил Матрас.

– Да-да, – ответил Бильбо и впопыхах сел в какую-то подозрительную лужу, оставшуюся на месте, где недавно сидели Фили, Хрюши и Каркуши.

– Ша, понимаешь, – сказал Хэндлав. – Слово предоставляется Жирину.

Жирин встал, забрался на подкаченную Ойном и Гнойном бочку, и начал так:

– Наша цель, как я полагаю, известна всем нам. Но господину Баулу, а также некоторым из наших душевнобольных гномов, ситуация может представиться требующей моих разъяснений. Очень скоро мы тронемся в долгий путь, однозначно. Чтобы показать иностранным силам, чего стоят гномы. Это будет Великий Демографический поход! Мы так же будем мыть свои сапоги вражьей кровью, а возможно даже все, кроме меня и… – Жирин на секунду задумался, – и возможно нашего верховного кореша Хэндлава, могут не вернуться назад.

Таков был стиль Жирина – лживая обезьяна. Ему он обучился в одной из даосских психушек, где проходил практику пациентом. Если его не остановить, он продолжал бы свои речи без конца, пока бы совсем не запыхался, но так бы и не сообщил обществу ничего нового.

Однако его самым грубым образом прервали. Бильбо, услышав про кровь, бился в истерике. Гномы Атас, Матрас и Арахис подняли его и перенесли в соседнюю гостиную, а сами вернулись на диван к своим «тёмным делам».

– Легко возбудимый, понимаешь, субъект, – сказал Хэндлав. – Подвержен необъяснимым приступам чумки, ишемической болезни, дизентерии, псориаза и сибирской язвы, но он, понимаешь, один из лучших – свиреп как дракон (10), которому дверью прищемили причинное место.

Если вам довелось видеть дракона, которому дверью прищемили причинное место, то вы поймёте, что это чисто поэтическое сравнение с хоббитом, неприменимое даже к двоюродному прадеду Старого Пука по имени Бычий Хрен, который как ураган налетел на армию орков в битве на Голубых Полях и изнасиловал их всех своей деревянной палицей.

Тем временем Бильбо отдышался, глотнул немного «Фанты» (11), подкрался к дверям гостиной, и вот что он услышал:

– Думаю, он не подойдёт нашей партии, – сомневался Гнойн. – Легко Хэндлаву расписывать, какой он свирепый. А ну как он внезапно возбудится и выдаст нас запахом. Сдается мне, его крик вызван страхом, а не возбуждением.

– Да, да, – поддакнул Атас, – уж мне-то известно, что такое возбуждение.

– Право, не будь на его дверях особого знака, я бы подумал, что ошибся.

– Он больше смахивает на лоха, – встрял Хмыри, – чем на нормального вышибалу.

Тут Бильбо глотнул еще немного «Фанты» и вошел в комнату.

– Вотзефак, лоси, – проговорил он, – я нечаянно услышал ваши слова. Не буду катать вату, особо меня зацепило замечание о лохе. Я докажу вам, на что способен. Никакого знака на двери у меня нет. Как только я увидел ваши уродливые пачи, я сразу заподозрил, что вы огребете сегодня вечером по полной. Но считайте, что я вас простил. Мой дедуган Пук Бычий Хрен…

– Верно, только не надо дедушек, – прервал его Гнойн, –  я говорю про тебя. У тебя на дверях есть неприличный знак, который означает «Опытный вышибала возьмется за рискованную работу. Интим и Гербалайф не предлагать» (12).

– Как же не быть знаку, – вмешался Хэндлав. – Я сам его, понимаешь, сделал на дверях. И по весьма веским причинам. Вы просили найти вам дешевого вышибалу, не обремененного мозгами, и я выбрал, понимаешь, Баула. Не хотите его брать – ступайте домой рыть рогами землю.

И Хэндлав грозно посмотрел на Фили, Хрюши и Каркуши, скромно притихших в уголке. Из уголка запахло.

– Ну а теперь, – продолжил Хэндлав, когда гномы продышались, – Бильбо, притарань-ка нам лампу и прольем немного, понимаешь, света на эту вещь. – Хэндлав нагнулся и достал из носка свернутую в трубку бумажку: – Это дело грязных рук Террора, вашего, понимаешь, деда, Жирин. Это план Горы, где скрывалась от нас группировка этих драконов, этих вонючих земляных червяков. Тут они держат украденные у нас, честных, понимаешь, граждан деньги, акции и пластиковые карточки, тут, в кромешной, понимаешь, тьме они заныкали дефицитные товары народного потребления. Но нас на этой карте интересует только одна, понимаешь, деталь, – и Хэндлав ткнул прокуренным желтым пальцем в центр карты. – Вот тут, над этими обычными матерными словами, нарисован, понимаешь, орган. Так вот, это не простой орган, он показывает на место, где есть вход, не охраняемый амбалами Смерда (13).

При упоминании имени Смерда из угла, где сидели Фили, Хрюши и Каркуши, опять запахло. Смерд был самым отмороженным из всей драконьей группировки – он не считался ни с чьими чувствами и толпами пожирал и гномов, и людей, и упитанных хоббитов, а некоторые рассказывают жуткую историю о гибели Чипа и Дейла (14), поспешивших на помощь, когда Смерд застрял в горном проходе. Даже сейчас, когда Смерд был практически пенсионером, греющим брюхо на своих сокровищах, все живое Срамоземья трепетало, услышав его имя, а жители окрестных деревень ежедневно молили Гномородицу (15) защитить их от голодных вылазок дракона.

– Да, да, – вырвалось у Бильбо, – сложное вам предстоит задание, но на сегодня, пожалуй, базаров достаточно. Ложитесь спать, а утром, перед вашим уходом, я накормлю вас завтраком.

– Перед нашим общим уходом, – уточнил Жирин. – Кому же, как не тебе, вышибале, вести дело, если мы нарвемся. Однозначно!

После этого гномы разбрелись по комнатам, устраиваясь на ночлег. Они заняли все кресла, кровати и диваны, а Фили выгнал из будки дворового пса Бильбо. Сам Баул тоскливо приютился в чулане, но и тут ему мешало спать пьяное пение Привалина, свалившегося у бочки с пивом:

Сквозь слякоть и сумрак
Туман и грозу
Я к дому родному
С похмелья ползу…

Бильбо заснул под эту песню и видел скверные сны. Когда он проснулся, уже давно рассвело.

Примечания.
(1) Хэндлав. Имя Хэндлав заимствовано из английского языка. И, возможно, происходит от двух корней:  Hand (рука) + Love (любовь). Что означает нечто весьма двусмысленное. Первоначально Хэндлавом звали старшего гнома, а волшебник именовался Блэдротином. Многие читатели, увидев это имя, начинали хихикать, а молоденькие девушки краснели. Поэтому Толкин внёс изменения. После этого все стали откровенно ржать. Тогда Толкин хотел поменять его имя на Срамуманд, но книга его уже вышла, и было поздно. В других переводах Хэндлав именуется Гнидэльв, Гнутфалл, Хамдульф, Гондольф, Гундлайф и даже Дольф Лундгрен.

(2) …не то Молкин, не то Толкин, не то Джанни Родари… Для краткости впоследствии именуемый только Толкин. Считается пророком Илюватара (верховного Бога Срамоземья, Срамамиллиона, и великыя, и малая, и белая, и прочая…) (см. примечание «Сталин-отец»). До сих пор служит образцово-показательной иконой религиозной секты Толкинистов (в некоторых переводах – политическое движение верных Толкиновцев). Возможно, вслед за капитальными трудами Толкина вскоре будут переведены и напечатаны воспоминания его соратников в виде баек для детей: «Толкин и печник», «Толкин и общество чистых тарелок»; и для взрослых «Как Джонни реорганизовал Рабкрин». Предположительно, является автором канонического текста «Хохмбита», лишь потом переработанного и дополненного П. Хособузом. Во всяком случае, все неясные места текста, нуждающиеся в комментариях, несомненно, принадлежат перу Толкина, менее ответственно подходившего к своим рукописям, чем П. Хособуз, к фразам которого добавить уже нечего.

(3) …на их малый рост. Говорят, раньше эти самые хоббиты бывали и больше, а Карабасбарабас Фрол (Мухобор) сын Братагримма Второго, был ростом четыре фута и пять дюймов, и сиживал в инвалидной коляске дряхлого Хэндлава. Вообще, о происхождении и сущности хоббитов ходит много версий, легенд, сказок и предрассудков. В частности, некоторые исследователи полагают, что увидеть живого хоббита – к тяжёлой душевной болезни. Однако, по различным сообщениям, распространены хоббиты чуть ли не повсеместно, и встречаются даже в Африке. Там они охотятся на муравьёв, диких бабочек и грибы, а так же любят высоких белых братьев и их подарки: бусы, зеркальца и граммофонные пластинки. Замечательные их хижины утопают в маковых цветах, из которых хоббиты любят готовить геройский отвар (хоб. героин), употребив который, смеются до упада. Кстати, имя хоббиты, по мнению многих лингвистов, произошло вследствие заикания (хоб-б-б-бит). Хотя, что значит хобит, тоже никому неизвестно. По другой версии, это слово сильно напоминает слово «хобот», может оттого, что Толкин питал странное пристрастие к слонам. Кстати, З. Фрейд, читая «Хоббита», обратил внимание на наличие у хоббитов волосатых ног и задумался, какую психическую травму, связанную с отцом, получил в детстве Толкин. В целом, очевидно, что хоббиты – наши сородичи и вообще люди, как люди, хотя и недочеловеки порядочные.

(4а) Бильбо. Сами мы не знаем, откуда Толкин выдумал это имя. Некоторые полагают, что это исковерканное «Пил бы», объясняющее, что Бильбо несколько раз кодировался от алкоголизма, но более правдоподобно объяснение «Бил бы», намекающее на отношение автора к собственному персонажу.

(4б) Баул (в других переводах Котомкин, Сумочка, Мешица, Ранец и даже Куль). В оригинале – Беггинс. Не то от английского Bag (сумка), не то от Back (задница), но вторую версию поддержать вроде как крамольно. Поэтому остановимся на первой. В народе сохранилось очень уважительное и благоговейное отношение к сумкам, ранцам и чемоданам. Про них слагают песни (Пр.: а вот он стоит мой чемоданчик…), стихи: (Пр.: дама сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж…), пословицы: (Пр.: от сумы и от тюрьмы не зарекайся). И, подозревая Толкина в некой игре слов, можно предположить, что такая фамилия для вышибалы (вора, мошенника, скряги) выбрана не случайно. С другой стороны, большую часть повествования Баул ведёт себя всё-таки не как вышибала, а скорее, как Back. Так что исследования второй версии происхождения фамилии главного героя нельзя считать законченными. И, наконец, горстка псевдолингвистов предлагает теорию, что фамилия Баул вовсе произошла от «баулец». Баулец – растение семейства зонтичных Anthriscus. Но, так как данное растение не содержит в себе наркотических свойств, вряд ли Толкин назвал бы его именем такой значительный персонаж, как Бильбо Баул.

(5) Привалин. Имена Жирина и его товарищей заимствованы из сказок, потешек и мифов. В «Страшной Эдде» в песне «Пророчество Бульбы» упоминаются некоторые гномы («карлики», т.е. гномы невысокого звания и «изверги»). В переводе этот список звучит так:
Портсигар старший
Из племени «карликов»
Назван тогда был,
А Дурин вторым;
«Карлики» много
Работали ночью
И днём забесплатно,
Как Дурин велел

Пнии и Пнид,
Кудри и Мудри,
Пустри и Устри,
Шквалин, Привалин,
Бивис и Баттхед,
Матрас и Атас,
Карамель и Арахис,
Ойн и Муднир,
Подлоф и Рейх,
Кодлоф и Жирин,
Марс, Пик и Ник,
Нарк и Дурарк…

Хрюши и Фили…
Пудин и Налиф…
…Фраер и Хрюнборн,
Фриг и Нимфи.

Ещё надо Карлсонов
Привалина войска
Роду людскому
Назвать до Лохара
Они появились
Из камня земли.

…Это был Драпхир,
Блеванг и Хлои,
Чмыри и Хмыри и т.д.
В данном переводе имя Дурин переводится ещё мягко. Вольфеншильд часто переводится как Вольфеншит, что менее благозвучно. Некоторые считают настоящим родовым именем Вольфеншильда имя Рамштейн, но Толкин с этим не соглашался.

(6) …три брата-дауна… Вероятно, калька с русских народных сказок (ср.: три поросёнка, три медведя, …было у отца три сына…) с поправкой на грустную Срамоземскую реальность: умственными проблемами страдает не только младший, но все три брата. Хотя, возможно, эта тройня появилась у матери в результате как раз третьих, архетипично неудачных родов. Вряд ли термин «дауны» употреблён Толкиным в его медицинском значении, так как книга создавалась им задолго до расшифровки генома гнома. Скорее «даун» – заимствование из польского (Dawn – раньше, прежде) и означает, что рожать эту тройню не следовало, а стоило остановиться на двух гномышах. Или – из итальянского (Davanti – впереди), и выражает смутный ужас матери и отца перед тем, что может получиться у них при родах четвёртых. Или – из английского (Dawn – внизу, нижний), что ясно даёт понять, что никакого карьерного роста по ходу произведения братья не добьются.

(7) …развели по гномьим понятиям… Гномьи понятия – странный свод законов сугубо внутреннего употребления, систематически изменяемый самими гномами в угоду конкретным обстоятельствам. Например: при встрече в бою с предварительно кем-то смертельно раненным противником, понятия велят издать боевой клич и добить оного (то же, если противник не ранен, но гномов больше пяти), а при встрече со здоровым гоблином один на один, гномьи понятия допускают такие действия как: побег, испуганное падение в обморок и клятва: «Не ешь меня, я тебе пригожусь»...

(8) …орков… Орки – существа, выведенные Моргоем (диссидент от биологии и отрицательный архетип Бога-вытворца) как основной срам Срамоземья. По версии самого Толкина получились из эльфов путём сложной селекции. Однако данный способ представляется сомнительным. Слишком удручающий получился результат. Скорее всего, Моргой выводил орков специально, чтобы решить проблему добра и зла в Срамоземьи. И не дать добру перевесить. Но, как генетика, Моргоя постигла явная неудача: выведенные орки оказались настолько малохольны, что даже размножения естественным путём не освоили и, по слухам, их до сих пор производят в лабораториях-инкубаторах. И поэтому, хотя их и убивают все, кому не лень, популяция орков не уменьшается.

(9) …наваляли по первое гоблинам. Гоблин – традиционный персонаж жизни и сказок. Появился естественным путём, без всякого участия Моргоя! Иной раз шёл Толкин по Англии и видел англичанина. «Ох и гоблин», – зло думал про соотечественника профессор. Так и писал свои книги с натуры. А так как чаще всего на улицах ему попадались всякие полисмены, регулировщики и водители тяжелогрузных фур, гоблины его носят до сих пор лёгкий авто-дорожно-технический акцент.

(10) …свиреп как дракон. Драконы, согласно мифологии Толкина, одни из древнейших обитателей Срамоземья. Наиболее знамениты драконы Главрун и Алканголь Синий. Летописи упоминают о трёх разновидностях драконов: Ухлохи (крохотные и нелетающие), летающие и отлетавшиеся. Большая часть драконов умело напускать чары, все отличались умом и сообразительностью, алчностью и коварством. За появление в Срамоземье драконов ответственен  опять Моргой (в плохих переводах Чума дель Торт). Драконы не служили в армии, за что все военкоматы имели на них большой зуб, и обычно вели войны с гномами, коллекционируя золотишко. Большинство драконов погибло вместе с ликвидацией Моргоя и его братвы. Оставшиеся ушли на пенсию. В народе Срамоземья распространено поверье, что название «Дракон», способно защитить от неприятностей (см. примечание «Голубой дракон»). Бытуют также различные формы фольклора связанные с драконами. Например, поговорки: «Драконка, полезай на шконку» и «Пришёл драконец и всем гномам копец».
В науке известен так же морской дракон, рыбка Trachinus draco.

(11) «Фанта» – странная жёлто-оранжевая водичка. Состав, на котором настаивают производители: вода, сахар, диоксид углерода, регулятор кислотности (лимонная кислота), стабилизаторы (гуммиарабик, изо-бутират ацетат сахарозы), консервант (бензоат натрия), натуральные и идентичные натуральным ароматизаторы, антиоксидант (аскорбиновая кислота), краситель (жёлтый «солнечный закат»).

(12) «Опытный вышибала возьмется за рискованную работу. Интим и Гербалайф не предлагать» Стандартный набор бессмысленных слов, легко находимых на любой бирже труда, а так же в периодической печати. Как правило, он означает, что кто-то немощный и неопытный, но с большими понтами хотел бы заработать кучу денег, ничего при этом не делая. Самую большую ложь содержит вторая часть фразы. Особенно, если дело касается хоббитов (а они, как вы помните, полукролики и от интима никогда не отказываются)…

(13) Смерд – имя дракона, производное от глагола «смердеть». В других переводах –  Вонюк, Скунси, Зорин, Заман, Иприт. Поражает противника летучими соединениями, отрицательно влияющими на организм и выводящими из строя органы чувств существ, попавших в радиус действия дракона. Известна поговорка: «Смерда пук – пуще брани»...

(14) …о гибели Чипа и Дейла… Спецслужбами мира почему-то замалчивается этот ужасный случай и многие, глядя на экран телевизора, полагают, что Чип и Дейл жили, живут и будут жить. Но в том, что это не так, можно убедиться в любую минуту, позвонив в региональное отделение МЧС и попросив, к примеру, того же Дейла немедленно поспешить на помощь. И вы убедитесь, как гнусно выкручиваются их коллеги, дабы не разгласить данный секрет.

(15) …молили Гномородицу… Древний обряд. Гномы водят хороводы вокруг картины, на которой самка гнома кормит волосатой грудью бородатого младенца, и высказывают ей свои пожелания. Гномородица молчит в ответ и улыбается загадочной улыбкой, разгадкой которой гномы мучаются с момента написания картины до настоящего времени. В иные, особенно лихие для гномьего народа годы, из глаз Гномородицы начинают сочиться слёзы, а из груди – молоко. Это традиционно считается большим чудом.