Свободные

- Олюшка, Оля, - мама зовёт громко и протяжно, выкрикивая имя дочери, -Где ты, детонькаа? Оля-а-а-а.

Я слышу, как требовательный мамин голос удаляется в сторону от луга. Хорошо. Есть несколько минут, пока она меня обнаружит, а теперь нужно выполнить важное дело. Лезу запазуху и осторожно вытаскиваю на свет трепещущее сердечко. Груня таращит бусинки-глазки и удивлённо приоткрывает клюв, будто сказать что-то хочет.
 - Сейчас, милая, сейчас, осмотрись, отдышись и полетишь, – шепчу я ей. А та начинает тихонько попискивать и пытается крылья расправить, но моя ладошка ещё плотно держит скворушку. – Эх, Груня-Груня, куда ты так торопишься.
 - О-Оля, О-Олюшка, - мама зовёт.

Пора выпускать птицу, а то сыщет и всё, не видать тогда света белого ни мне, ни Груньке. Скворчиха, чувствуя ослабшую мою ладошку, радостно расправляет крылья и взлетает. – Грун-грун, чиви-чив-чи-чи. Грун-чи-чи. – счастливо распевает где-то высоко, будто танцует в облаках, потом спускается ниже и повторяет свою песню-танец на прощанье.

 - Я тут, мам, просто гуляю. – она обнимает меня и услышав Груньку вздыхает.
 - Серёжке-то что скажешь? Ему завтра в школу Груню в живой уголок нести, теперь пятёрка по биологии сорвётся.
 - Пусть он Стёпку в уголок сдаст, - хлюпаю я носом, собираясь не то расплакаться, не то разболеться опять. – Стёпка не боится людей, а Грунька уже окрепла, я её каждый день полетать по комнате пускала.
 - Эх, и что мне с тобой делать, болезная? Крольчонка–то отдадим ему, но он же по скворцам доклад готовил… Побежали домой, а то, смотрю, щёки уже холодные, опять подстудишься, – мама сильнее укутывает меня в свой платок.

                ***

    Когда я заболела в конце осени, лежать дома одной было тоскливо. Врач Павел Иванович, приезжал раз в неделю и проверял, все ли назначения я выполняю, но легче мне не становилось. И вот когда первый снег уже прикрыл грязную слякотищу, в дом вбежал Сергей, старший брат. Я заметила, что рука у него была вся расцарапана, куртка располосована на рукаве, но в глазах читалась победа. А из ладони выглядывала Грунька. Соседский Пират, наглый котище со шрамом под левым глазом, чуть не поймал несчастную скворушку, когда та совсем уж собралась со своими соплеменниками отбыть куда подальше, где потеплее, и корму побольше. Брат её еле отбил. Нашёл тогда на чердаке дедову ещё клетку, да и посадил туда пленницу
- Это для её же блага, сейчас она никуда не долетит, в таком состоянии, подлечится и выпустим, - обещал братец.

    Птицу поместили в моей комнате, чтобы ей и мне не скучно было вылёживаться, оправляться от болячек. Сначала она нахохлившись сидела на полу клетки и вяло копошилась, потом начала оживать и распевать свою «Грун-чив-чив», так и закрепилось за ней имечко – Груня. Мне вставать не разрешали, её не пускали полетать – сёстры по несчастью, две пленницы. Потом вроде и у меня, и у неё на поправку дело пошло. Я уж немного ходила по комнате, Груню пускала полетать. Потом, уставшая птаха садилась ко мне на ладонь и я спокойно отправляла её обратно в клетку. Ждала деньки до оттепели, когда можно будет ходить в соседнее село в школу, когда мама пустит меня через луг к одноклассникам. Всё мечтала, а зима всё никак не отступала.

   А тут ещё Серёжка сказал, что ему по биологии пятёрка нужна, хоть плачь, и для этого Груню он в живой уголок отдаст. Я плакала, понимала, что теперь скворчиха навсегда пленная, боялась, что и сама такой буду. Решила отпустить бедолажку, пока её в школе не затискали до одури.

   Я настырная, когда мама пошла в магазин, а брат побежал на другой конец села к Светке своей, так оделась, закуталась платок мамин, вытащила аккуратно птицу из клетки и за пазухой её на луг понесла. Пират хотел было за мной увязаться, пришлось в него камнем.
                ***
- Ну что, Ольга, Павел Иванович сказал, что результаты анализов хорошие, завтра он заедет тебя послушать, а с понедельника в школу, - мама улыбается. Я смеюсь, напеваю и танцую по комнате своей. Как же хорошо, что мы с Груней свободные!