Ангелы часть 2

 Генерал  конечно же заметил, как стоящая неподалёку невзрачная с виду «шестёрка», не включая фар, тихо направилась вслед за ними, держась на приличном расстоянии, но и не выпуская их  из вида. Алексея бросило в пот,  то ли от выпитого, то ли от того, что этой ночью было действительно жарко,  и он, сняв с себя пиджак, закинул его себе на плечё. Спать не хотелось ни капли,  и они, не спеша, молча шли по уснувшему городу прямо по проезжей части. Господи, благодать-то какая, проговорил генерал. Неужели нельзя жить на этой прекрасной, замечательной Матушке земле так, что бы всем было радостно и хорошо. Для чего нужно создавать какие-то трудности, калечить и себя, и других постоянными нервотрёпками,  всякими пакостями и гадостями.  А ведь как мало, по сути, нужно человеку, что бы быть счастливым. Просто – не мешай жить так, как ему хочется, если это, конечно, не противоречит общественным устоям, не дёргай  по пустякам и уважай его выбор и интерес – и всё! Вот тебе – коммунизм, к которому так стремилась ушедшая в небытие, власть. И для чего, скажи ты мне на милость, нужно вечно придумывать какие-то средства, что бы уничтожать себе подобных? Просто садомазохизм какой-то в масштабе всего земного шара. И ведь противопоставить всей этой мерзости мало чего можно. Потому, что всё это, как заразная болезнь – заболел один, тут же инфицирован другой, и как проклятый грипп – смотришь - вот уж и она – пандемия, охватившая весь мир. Просто чертовщина какая-то. Иначе ни как и не назовёшь. И они опять надолго замолчали, не спеша шагая по опустевшим улицам. Не заметно они подошли к центральному парку. К их удивлению, они были не единственными, кто решил остаток прошедшего дня и начало нового встретить не в постели, а на ногах. Было видно несколько парочек, прогуливающихся по центральной аллее и тут же, в дальнем углу, промелькнул военный патруль во главе с офицером, а чуть поодаль, стояла патрульная машина милиции с потушенными огнями. Ну конечно, проговорил генерал, с такими-то силами правопорядка, можно гулять ночами, не беспокоясь не только о своём кошельке или здоровье, но и самой жизни. Скажу честно, что видеть всё это просто непривычно, если не сказать больше, но очень приятно, что такое происходит в городе, где некогда и сам сиживал в не последнем кресле. Даже гордость разбирает. Ты просто молодец, Алексей. А вот тут ты Иван Игнатьевич не по адресу прошёлся. Не я это сотворил – Михалыч.  Он, как только «Мэрию» принял, то первым делом принялся наводить порядок в городе. Это что же такое получается, возмущался он, такие крупные бандитские силы в бараний рог скрутили, а какую-то мелочь, шушеру дворовую, прижать к ногтю не в силах что ли? Не бывать по ихнему! И пошло, и поехало. Договорился с полком, ну, то есть сейчас дивизия, о том, что бы вместе с милицейским патрулём вести совместные дежурства помогая друг другу. Возобновил старую и напрасно забытую практику «Народной дружины» и ведь сдёрнул-таки с места эту, давно буксовавшую машину.            Развернул практику народных судов, ЛТП и «посадку» на пятнадцать суток. Провинившиеся усердно трудились на уборке улиц, озеленении города и других нужных, но невостребованных из-за невысокой оплаты труда, работах. Стало просто невыгодно вести себя плохо. Люди, соскучившиеся по порядку и чистоте, на « ура» принимали всё новые и новые инициативы  по улучшению условий жизни в городе, сыпавшиеся словно из рога изобилия из нового мэра. И плохо бывало тем, кто вдруг решал, что вот ему-то можно всё и начинал не с того, ни с сего, вытворять, что ему вздумается, люди сами скручивали такого, да так, что порой бывало, те орали благим матом, что бы их забрала милиция. А как Михалыч чистоту наводил во дворах и возле разных административных зданий? Пойдём Иван Игнатьевич – заглянем в любой двор, пойдём, пойдём. И Алексей потащил генерала в строну от проезжей части. Все слова Алексея оказались чистейшей правдой. Ни одной машины на детских площадках, хоккейные коробки, превращённые летом в малые футбольные поля, были  аккуратно обнесены заборчиком и сеткой рабицей. Деские же площадки отстроены и покрашены, а в песочницах действительно был песок, а не бутылки. Они сели на скамейку детской площадки и намеревались было закурить, как из открытого окна чья-то голова высунувшись, не двусмысленно намекнула, что «этим астолопам» лучше убраться по добру, по здорову, не ровен час – можно и по холке схлопотать. Что бы действительно не «схлопотать», улыбающиеся и довольные ночные гости этого двора, быстро убрались восвояси. Если народ почувствовал в себе силу и уверенность и полностью контролирует обстановку в городе, такой народ теперь трудно чем-либо запугать – по сути он теперь не победим. Ты представить себе не можешь, как я рад за вас, расчувствовавшись, проговорил бывший губернатор. Какие же вы все молодцы, какие молодцы! Всё не как не мог успокоиться он. А что у тебя в области, заговорил после долгого молчания Иван Игнатьевич. В области, можно сказать, то же самое, только с некоторыми поправками на сельскую местность, а так почти то же самое. Да, Иван Игнатьевич, а представляешь, что творилось с Михалычем, когда он съездил в Германию, в город побратим и увидел там их дороги. Неделю не выходил из своего кабинета. Не отвечал ни кому – думал. Моя мать голову себе сломала и что это такое случилось с её Михалычем – расхохотался Алексей. А он – думал. И ведь нашёл выход – старшина есть старшина, это не звание, это – приговор и он опять засмеялся так заразительно, что тут не удержался и генерал, тоже прыснул от смеха. Ну и что же он придумал, спросил он, когда они с Алексеем насмеялись вдоволь. Всё очень просто, как три копейки. Сейчас ведь у нас частная собственность, продолжил Алексей, так вот – в договорах о выкупе или найме той или иной территории, на которой или около которой находится любая проезжая часть, по договорам должна находиться в идеальном состоянии и не только это клумбочки-цветочки, как всем популярно объяснял указ мэра города, но и состояние дорог по которым ездят они сами т.е. бизнесмены  и весь остальной народ, а наш хороший город должен ездить по таким же хорошим дорогам. Что и говорить тут, санкции по неисполнению были просто «расстрельными». И что ты думаешь, Иван Игнатьевич, по кочевряжились, по кочевряжились, а делать стали. Потом и сами вошли во вкус, даже негласные соревнования устраивали.  А приз за инициативу громогласно объявил сам Мэр – за лучший внешний вид не только дорог, но прилегающих к их зданиям, офисам территорий, тротуаров и самих зданий, снижение и причём весьма ощутимое бремя налогов.  А? Каков Михалыч? Вот и погляди – всё вокруг зданий не только асфальтировано, но и уложено тротуарной плиткой. А чем мы хуже тех же «заграниц». Ведь можем – когда «захочем»! У Алексея глаза прямо полыхали от удовольствия и гордости за свой город, за область и всех тех, кто трудился, невзирая на те трудности, какие сейчас переживает вся страна. Конечно – если очень постараться, то можно сделать свою жизнь более комфортной и удобной,  спокойной, если хочешь - закончил он.  Они присели на лавочку на крытой автобусной остановке и молча закурили. У каждого из них было над чем подумать, но теперь эти думы были не столь невесёлыми, как это было вначале их пути. Генерал вдруг встал, Алексей то же хотел было подняться, но тот показал ему рукой, что бы он сидел, а сам вышел на проезжую часть и вглядевшись махнул кому - то в темноту, рукой. Тут же подскочила сопровождавшая их «шестёрка» и подъехав из неё выскочил всё тот же капитан Крылов и вытянулся перед генералом. Ну, так-то сынок не к чему вытягиваться, мы ,чай, с тобой не на параде, да и я не в форме. Видишь, мы с вашим начальством сегодня отдыхаем. Послушай, капитан, нет ли случайно у тебя в твоём «кабриолете» чего-нибудь соответствующего, и он почесал себе по горлу. Как это нет, конечно, есть всё необходимое, товарищ генерал. Разрешите исполнять? И не дослушав подтверждения, кинулся к машине. Через минуту на широкой лавке был сооружён столик из газет, предусмотрительно захваченных капитаном, а на нём красовалась запотевшая бутылка водки и опять море различной закуски. Генерал самолично разлил водку по стаканчикам      и чокнувшись с Алексеем, неторопливо выпил её  принявшись за закуску. Вот что, друг ты мой дорогой, произнёс он, закусив и закурив сигарету. Расскажи-ка ты мне, что тут у вас вышла за история с приватизацией в целом – как различных производств, так и земли. Мне известно, что вы тут такое устроили, что Чубайс с Немцовым и Гайдаром хотели на тебя войной идти. Только вроде, как САМ, смеясь, сказал им – давайте, давайте, вот он вас, шустрых младореформаторов, там у себя, раком и поставит, а мы здесь все вместе  посмеёмся. А уж потом более серьёзно заявил, что всё что он (то есть ты)там делает -  тоже эксперимент, который так же как и ваш, имеет полное право на жизнь. И пока у них (у вас)всё идёт нормально и по закону -  ни кто их, «понимаш»,  и пальцем не тронет.  Чем-то ты видимо очень понравился «ЕМУ», раз «он» тебя так выгораживает перед разными политиканами, которым глубоко наплевать на все преобразования, если они с этого ни чего не имеют. Ну, так всё же? Давай выкладывай всё как на духу. Уж очень ты раскачал ситуацию своими нововведениями. И «там», у «этих», ты как кость в горле – не по ихнему всё идёт. И ни когда по «ихнему» не будет! Взволнованно проговорил Алексей.  Не позволю я им головы людям дурить. Ведь, что удумали некоторые директора совхозов и председатели колхозов! Под предлогом банкротства хозяйства и якобы - огромных долгов государству, стали распродавать имущество, а денежки вроде как, ушли в счёт долгов. Проверили мы тут одного такого «банкрота». И что ты думаешь? Этот подлец, начал вырученные денежки с продаж государственного имущества, вкладывать в различные банки и за счёт такой вот «крутки», намеревался очень приличную сумму к себе в карман положить! А? Какого? Но мы тут во время «чухнулись» и пока такое развитие событий не получило широкую практику в области, арестовали всё  гос. имущество, а тех, кто не понял с чем собирается играть - поговорили, так сказать – тет-а-тет, в весьма жёстких рамках. Получилось - вполне доходчиво. Назначили на такие хозяйства более благонадёжных людей из числа местных жителей,  тех, кто был всё свою жизнь у всех на виду, дали процентные банковские послабления и разрешение на прямую торговлю своим товаром без всяких посредников. И что же ты думаешь Иван Игнатьевич – по буксовали, по буксовали и потихоньку тронулись с места. Не скажу, конечно, что всё у них просто превосходно, но в основном – все хозяйства сохранились, почти все – добавил с сожалением Алексей. Чем могли, помогли на первых порах, а теперь они сами, не очень шибко правда, но тянутся из этого экономического болота. Вот-вот. «Там» тебя и обвиняют в «ретроградстве». Дескать, не даёшь новому, пускать корни. Уцепился за гиблое, старое. Даже было совещание где-то на высоком уровне о ситуации в твоей области. Вышли на президента с постановлением о твоём освобождении от должности «за зажим ведения хозяйствования на современном уровне». Но как мне сказали очевидцы –«ТОТ» как шарахнет своим строительным кулачищем по столу, да как гаркнет – разве я не вам говорил не трогать ту область – она у нас экспериментальная, что те, как тараканы рассыпались по своим кабинетам. Но злобу видимо затаили. Не привыкли «они» проигрывать. Да как это не даю, Иван Игнатьевич? Ты только посмотри, сколько теперь у нас фермеров. Хочешь хозяйствовать сам – пожалуйста, бери землю и хозяйствуй на здоровье, а мы ещё и поможем чем можем. А ты говоришь – зажимаю. Да не я говорю, засмеялся генерал, это «они», на своих верхах слюной брызжут.   Одним словом – не в ногу ты с некоторыми «сильными мира сего». А потому, «оттуда» можно ожидать любую пакость, и  уж что-что, а вот пакостить эта шатия-братия может, интриги это как раз именно то, что у них отлично получается. Это мы ещё посмотрим кто- кого, сказал Алексей с таким спокойствием, что от такого спокойствия за версту повеяло могильным холодом. И навряд ли он шутил в этот момент. Таких  людей – прошедших через кровь, через смерть, очень трудно чем-либо напугать. Они не раз смотрели смерти в глаза и запомнили на всю оставшуюся жизнь её и в профиль и в анфас, и теперь с «Нею» на ты. Что им какие-то угрозы тех, кто ни разу в жизни не делал ни чего своими руками. Ну, а ручонки им, мы отобьём с превеликим удовольствием – так что милости просим до нас – если смерти не боишься. Это уже очень серьёзное заявление Алексей, задумчиво сказал генерал. А я за него отвечаю Иван Игнатьевич. Знаешь – надоело бояться всякую мразь ещё там, в горах, ну а своих слишком шустрых - окоротим. Будь уверен. А я и не сомневался в этом, уже веселее проговорил генерал, вот таким ты мне и нравишься, именно это я и хотел услышать, ехав сюда. Ну, давай ещё по чуть-чуть, и пойдём отдыхать. Я услышал что хотел, значит, ты не погиб в номенклатурном болоте администрирования. Очень скоро твоя решимость понадобиться для решения практических задач. Сложных задач. Серьёзных и трудных задач. Да что ты всё меня пугаешь, Иван Игнатьевич, давай говори по делу, ставь задачи, а уж мы постараемся их выполнить. И не такое решали. Это правда, решали. Ответил генерал, но те задачи были попроще, здесь же задачи почти те же, а вот условия их усложнены, и масштабы поболе будут. Но конкретного я тебе сегодня не скажу, пожалуй, ни чего. А вот завтра, когда ты соберёшь опять всех тех, кто участвовал и в разработке и реализации планов в доме офицеров, вечером, я подробно доложу обстановку и поставлю задачи. Вот тогда мы и будем прикидывать – по зубам они нам или нет. И нам понадобиться опять наш спецназ? Спросил Алексей. Не весь, ответил генерал. Только несколько человек, которые могут всё и выполнят любой приказ. Ну, тогда это к нам, уже веселее проговорил Алексей. Наш полковник Игнатьевский, о, уже полковник, удивлённо проговорил генерал. А что тут удивительного? Он вполне отвечает своему званию, ответил Алексей. Да нет, я ни грамма не сомневаюсь в его соответствии, просто растут люди на глазах. Был ведь просто хороший, исполнительный офицер. А сейчас это совсем другой человек и ты сам, Иван Игнатьевич,  в этом убедишься. Он создал такую сильную группу, что я уверенно заявляю тебе – другой такой не только у нас в России, но и пожалуй, во всём мире, даже учитывая ту же команду «Альфа» как нашу, так и Американскую. Это прежде всего годы тренировок, упорных, на грани, а порой и за гранью фанатизма. И их различная, а не общая специализация, делают эту группу практически непобедимой. Он создал её из людей, воинов, которые особо пострадали от этих войн, но не физически, а морально и в какой-то мере материально – были обделены, а то и вообще проигнорированы своим же государством. Ни кто из них не женат и не желает этого и впредь. Ни кто из них не обременён не семьёй, ни детьми, ни даже жильём. Уже который год эта команда живёт в общежитии и только тренировки и тренировки, до онемения, до спазмов  мышцах, до полной отключки, до изнеможения. Их даже свои спецназовцы побаиваются – это машины, роботы, но к счастью роботы с головами душами и сердцами. Их всего восемь человек, но уверяю, что каждый из них стоит целого взвода, а то и роты, а что до функциональности, то и до полка. Жаль, что это сейчас в войсках не приветствуется, а то мы могли бы на вполне законных основаниях гордится ими. Эта так называемая ЭЛИТА в ЭЛИТЕ. Чуть позже я тебя познакомлю с ними поближе. А назвали они себя «АНГЕЛЫ». И даже шевроны себе отдельно в золотошвейной епархиальной мастерской заказали – в красном овале два ангельских крыла, одно белое – другое чёрное. И наколки на плечах сделали себе соответствующие – то же два  крыла, а по верху – надпись «Ангелы». Интересно, интересно,  проговорил генерал. Ну, хорошо, и стукнул себя по коленям вставая.  А теперь твоя личная охрана пусть развезёт нас по домам. Завтра сбор в восемнадцать ноль, ноль. Меня не ищи, не надо, что бы те, кому это не нужно, ни чего не знали о моём приезде. А где ты собираешься ночевать Иван Игнатьевич, растерялся Алексей. За меня ты не волнуйся, старый разведчик всегда найдёт, где переночевать, замаскироваться на время. Ладно, зови своих, и по домам, нужно хотя бы немного отдохнуть.