Маруськина жизнь

Маруська аж взвыла. Как уж тут не проснуться. Шея болела так, что, казалось, она никогда не сможет повернуть голову. Угораздило же ее во сне пошевелиться. Распрямляясь из скрюченного состояния, она медленно, как тяжелобольная, стала опускать ноги с короткой скамейки, на которой она примостилась. Тихонько поводила шеей – вроде оживает. Все тело тоже болит, оказывается. И как это ее менты не согнали. Все-таки есть Судьба на свете. Обычно ведь нынче прогоняют с вокзалов. А тут повезло. Целая скамейка свободная оказалась. И в уголке. Короткая, правда, но так спать хотелось, что, уже не соображая ничего вчера, Маруська втиснулась с ногами на эту скамейку и вырубилась.
Нехорошие предчувствия появились уже, когда вечер начинался. Сашины друзья были веселы, шумели, хохотали оглушительно, сам он с веселым блеском в глазах, был душой компании и радушным хозяином. Не виделись давно. Тосты произносились один за другим, вскоре все пили уже без тостов, на закуску довольно быстро перестали обращать внимание. Тоска все уверенней шевелилась таким противным червячком у Маруськи в душе. Уж больно характерна была картина происходящего. Сначала она, вяло улыбаясь и поддакивая остротам, пыталась поддержать компанию. Но понимание нарастало неуклонно. Понимание того, что все-таки придется линять. Как ни тяжело, это оптимальный выход. В их маленькой однокомнатной квартирке просто не было места укрыться. Сашка, как всегда, окосел раньше всех. Он уже лежал поперек дивана и пьяно выкрикивал какую-то чушь. Началось броуновское движение гостей по всей квартире: из комнатки на кухню, с кухни в туалет и снова в комнату. Они лезли к Маруське с разговорами, хватали за руки, призывая в свидетели чего-то, навязывали выпить. Она вежливо покивала головой, оделась потеплей и выскочила за дверь. Сначала погуляла по городу, думая, где провести ночь. На вокзале гоняют менты. Вариант - клуб какой-нибудь ночной, но там дорого, и она там никогда не была. На крайняк попробовать можно. Но – не хочется. Можно в «Буквоед» податься, там всю ночь открыто. И книжку можно почитать и кафе там есть. Правда, дорогое не в меру. Зато тепло. Посидеть местечко найдется. Если там сегодня не наплыв народу. Маруське уже случалось проводить там ночи. «Пойду, - решила Маруська, - там и вокзал недалеко, можно и туда сунуться. Эх, были бы деньги, купить бы сейчас билет на любой поезд, и выспаться бы там классно, на коечке. Утром выйти и в обратную сторону». Когда Маруська дотопала до «Буквоеда», она поняла, что сидеть не в состоянии. Глаза слипались, хотелось лежать. «Пойду на вокзал», - подумала она.
И вот – повезло. Хоть как-нибудь, да выспалась. И тепло. И менты не тронули. Но как все болит! Кряхтя, едва переступая ногами, Маруська отправилась домой, молясь, чтобы гости еще дрыхли, и не мешали бы ей. Тихонько повернула ключ в двери. Вошла. Слава богу, спят. Храп стоял такой, что заглушил бы и пушечный выстрел. Перегар висел в воздухе как зорин, зоман, иприт и ви-газы вместе взятые. Но Маруську он несколько успокоил. Раз так напились, то спят крепко. Все равно тихонько переступая через валяющиеся повсюду тела, Маруська добралась до шкафа, вытащила вещи и пошла в ванную. Стоя под горячим душем, растирала ноющие суставы. «Шею придется намазать, а то не повернуть», - подумала. Накрасилась. Решила поесть на работе, чтобы не встретиться ненароком со случайно проснувшимся гостем. Да и с Сашкой видеться не хотелось. «Знает ведь, зараза, что мне на работу, все равно такие подлянки устраивает!» - привычно разозлилась Маруська. Печально посмотрела на сапоги и поняла, что на каблуках ей сегодня не проходить. Надела ботинки. Господи, все болит, слабость, а еще работать целый день. Да уж, не в пятьдесят лет бомжевать. Тут никакое здоровье не выдержит.
В метро стояла напротив двух развалившихся подростков. Смотрела на них и думала: «Какие рожи противные. Тупые. И разговоры, боже, агрессивный примитив. А потом к нам придут и учи таких. Боже, боже! А они, небось, смотрят на меня и думают: «Старая коза, тебе в могилу пора, а накрасилась, еще и пялится! Дать что ли ей в рыло, чтоб не пялилась, достали старухи, сами лохини, а жизни учат». Маруська хихикнула про себя – вечная война поколений. Потом задумалась о том, что ей надо срочно писать статью для подтверждения доценства и совсем скисла. Ночью придется сидеть, а так хочется, наконец, выспаться.