Азбука Розанова - от Каина до Куприна

Страшно люблю, когда у меня молоко течет.
И капает на травы, на растения. «Вся роза в молоке»
– Васька прошел. «И вся крапива в молоке» – Васька прошел.
И нет жгучести, злобы. Розанов умиряющее начало мира.
«Все идите и сосите мои титьки».
И хорошо бездумной корове. «Голова у меня пустая, да вымя хорошо».
И хочется всех насытить. Я хотел бы, чтобы все телята кормились
от меня. И в лучшую минуту я думаю, что мог бы насытить всех быков мира.
Вот я.
                Розанов

* * *
КАИН
КАЛЬВИН
КАНТ
КАНТЕМИР
КАРАМЗИН
КАРПОВИЧ
КАТКОВ
КАУТСКИЙ
КЕРЕНСКИЙ
КИБАЛЬЧИЧ
КИРЕЕВСКИЙ ИВАН
КИРЕЕВСКИЙ ПЕТР
КЛЕЙНМИХЕЛЬ
КЛЮЧЕВСКИЙ
КОВАЛЕВСКАЯ
КОЛЬЦОВ
КОМИССАРЖЕВСКАЯ
КОНИ
КОНФУЦИЙ
КОРОЛЕНКО
КОСТОМАРОВ
КРАВЧИНСКИЙ (СТЕПНЯК-КРАВЧИНСКИЙ)
КРОМВЕЛЬ
КРОПОТКИН
КУГЕЛЬ
КУЗМИН
КУЛИШ ПАНТЕЛЕЙМОН
КУПРИН

* * *

КАИН –в Ветхом Завете сын Адама и Евы, убивший своего брата Авеля

«Разве я сторож брату моему»?
                Ветхий завет (Бытие, 4, 9)

Известно, земля Божия. Она всем поровну.
Да, но не Божий ты человек. И земля, на которую ты надеешься, ничего тебе не даст. И за то, что она не даст тебе, ты обагришь ее кровью.
Земля есть Каинова, и земля есть Авелева. И твоя, русский, земля есть Каинова. Ты проклял свою землю, и земля прокляла тебя. Вот нигилизм и его формула.
И солнышко не светит на черного человека. Черный человек ему не нужен.

* * *

КАЛЬВИН, ЖАН (1509 – 1564), деятель реформации

Ничто не может заменить настойчивости. Талант не заменит ее;
нет ничего более обыденного, чем неудачники, обладающие
талантом. Гениальность также не заменит ее; ничего не
достигший гений почти вошел в поговорку. Образование
тоже не будет заменой; мир полон образованными
отщепенцами. Только настойчивость и решительность всемогущи.
                Кальвин

Но с времен юности из всех реформаторов меня всего сильнее привлекал Кальвин.

Католики испугались, что он так чисто выразил их же настроение и что он призывает их всех к суду за слабость в этом настроении… Представьте себе тайную полицию, перенесенную а душу самого заговорщика\6 или, еще точнее, что возможный или будущий заговорщик есть уже вчера и третьего дня и всегда от самого рожденияпламенный агент тайной полиции – и вы получите невозможность заговора. Так и Кальвин «заговорил» своих последователей от греха, соделав их всех внутренно, психологически, всячески глубоко несчастными и сам будучи ранее всех их глубоко несчастным человеком!

Католики и испугались, сразу же оценив, что ни победить, ни расслабить таких людей невозможно.

… До чего же я взволновался; узнав, что это – то самое сидение, стул, на котором сидел Кальвин!! Оно как блин, узенькое и сухое. Боже, что значит «стиль» души… Выбрал же он себе такое сиденьице, с которого рисунок, право, можно дарить вместо портрета Кальвина: до того они похожи, до того слитны, суть одно. Лицо Кальвина, с острой бородкой и острым носом, в каких-то «смиренных» наушниках (какие у нас надевают в мороз) и в шапке, приплюснутой блином, совершенно походило на это «смиренное» и до ужаса строгое сиденьице, деревянное, старое, потемневшее, страшно узенькое, только вот сесть, «уместиться», с высокой, узкой, прямой спинкой, жесткое (обито «блинчиком»-кожей), легкое. «Вот он откуда судил мир и выдумывал свое ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ.

* * *

КАНТ ЭММАНУИЛ (1724 – 1804), философ

«Брак является юридическим и общественным, легализованным
договором между представителями разных полов с целью
общего пользования половыми органами».
                Кант

Великие философы Германии, в особенности – Кант? Но для общества как-то и он не характерен: затворник своего кабинета, он, кажется, никогда не перешел даже на соседнюю улицу… Германцы не имеют право измерять себя Кантом, которого и из современников понимало сто человек, - а говоря строго, только два человека: Фихте и Шеллинг; и из последующих поколений каждое «понимало Канта» только в лице такой же сотни высохших кабинетных умов.
________________________
Никакой биографии у Канта нет…, а была хроника написания книг…
_______________________________
Появление таких чудовищных умов, чудовищных по размерам и всеобьемлимости, по глубине и проницательности,.. – стало невозможно, может быть, на очень долго, может быть, даже навсегда. Кант есть такое же чудо природы, редкий феномен ее творческих сил, как Рафаэль. И как бы хороши ни были лирические песни теперешних философов, - никогда человечество не перестанет вглядываться в то, что же открыл в мире, каким нашел его этот исключительный до странности, до необъяснимости ум.
_______________________
Двигаться хорошо с запасом большой тишины в душе; например, путешествовать. Тогда все кажется ярко, осмысленно, все укладывается в хороший результат.

Но и "сидеть на месте" хорошо только с запасом большого движения в душе. Кант всю жизнь сидел: но у него было в душе столько движения, что от "сиденья" его двинулись миры.

* * *

КАНТЕМИР АНТИОХ ДМИТРИЕВИЧ (1709 – 1744), сатирик

«Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу».   
                Кантемир

Я отрицаю, собственно, не очень много: Кантемира, Фонвизина, Грибоедова, Гоголя, вторую половину Толстого и всех «писателей 60-х годов» с «судебною реформою». Что же я отрицаю, собственно? Непонимание России и отрицание России.

* * *

КАРАМЗИН НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (1766 - 1826), историк и писатель

«Как плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее
перед началом увядания».
                Карамзин

Менее ста лет прошло со времени Карамзина, и его уже нельзя читать для интереса. Для великолепия – можно, но это восхищенное чтение совсем не т;, что «просто», «для удовольствия» и «себя».
_________________________
Поистине история стала просто скверна. Геродот, Фукидид, Ливии, Тацит – они писали священные оперы, объект был для них святыней, ибо он ЕСТЬ (священное БЫТИЕ). Эти же новейшие взломщики, с «алмазом» для вынимания стекол из окон, со стамеской, ломцем и клещами – они просто гадки, и им совершенно достаточно называться «профессором истории», а никак не «историографом».
«Историограф» – Карамзин. Но «профессор» – он, конечно. Наконец, дошло до пошлости: появились историки  Вознесенские, Павловичи и, наконец, вожделенный Гуревич. «Так и надо». Чем «спускаться постепенно» – «шлепнись разом в грязь».
Шлепнулись. Шлепнулось.
________________________
Мы – нация певучая, тоскливая, сказочная, плутоватая:

Нужда скачет, нужда пляшет
Нужда песенку поет
…Соловей Разбойник: а с другой стороны – тихие угодники. «Какое же тут царство построишь»? Не было элементов для царства. Россия всегда была, в сущности, аполитична. «Чаек» и «песенка»: и дальше, и больше – ничего. Полная анархия. Анархичность русских, анархичность от бессилия – чудовищна. «Мы собственно ничего не можем и это сама суть русских. Суть – в какой-то тоскливой импотенции.
Солнышка мало: суть.
Скверно то, что «небытие» русских совершилось во всемирной истории с каким-то ревом и зубами Дракона…И мы – бессильны, мы – «небытие, толкущееся около Карла Маркса».
Собственно, надо было сейчас, - после Петра Великого начинать «национальное русское развитие». Знаете, где свихнулась Русь: где мы «не сумели пойти за Ломоносовым», а свернули с его «самостоятельного, русского и умного пути» на дорожки певучего, сладкозвучного и гораздо более ограниченного Карамзина. «Он так хорошо писал». Карамзин был так же отвратителен для истории дальнейшего умственного развития России, как Сперанский был отвратителен для «дальнейшего построения политического русской державы». (Из письма №149 Флоренскому)

* * *

КАРПОВИЧ  ПЕТР  ВЛАДИМИРОВИЧ (1874 – 1917), эсер, смертельно ранивший Н.П. Боголепова. Бежал с каторги в 1907 году.

«...Я был уверен, что буду судим военным судом и приговорен
к смертной казни. Так я думал, и это не особенно устрашило меня.
Но меня судят, оказывается, общеуголовным судом, и смертной
казни нет в его распоряжении. Готового к смерти, меня, естественно,
каторга не устрашит и уж, конечно, не исправит..»
                Карпович

Карпович зарезал Боголепова, и для других он «политик», а для меня он – гимназист, зарезавший отца семейства. И если бы его выпустили, я своими руками опять посадил бы его в Шлиссельбург. Он – злая крыса.
- Но он для свободы народа.
На это я молчу и даю оплеуху.
Ибо он не только убийца, но фальшивомонетчик.
- Кто же его уполномочил?
- «Своя партия» в Париже?
- Друзья?
Вообще:
- Сам?
Но тогда я «сам» буду брать чужие кошельки, делать кредитки и насиловать чужих жен и дочерей: потому что 1) одному нравится убить Боголепова, п.ч. «сам», 2) а другому «нравится» изнасиловать ну хоть Веру Фигнер, и п.ч. тоже «сам», 3) и третьему нравится «пороть» в тюрьме арестантов», потому что тоже «сам». Тогда отчего же «мутило в душе» Вере Засулич, раз объявлен лозунг, что «сам хочу» и «сам могу»…

* * *

КАТКОВ МИХАИЛ НИКИФОРОВИЧ (1818 - 1887), издатель

«Польская народность жила когда-то особым государством и имела
самостоятельное историческое существование; польский язык есть
язык существующий, язык обработанный, имеющий литературу.
Польские повстанцы знают, чего они хотят, и желания их, при всей
своей безнадежности, имеют смысл, и с ними можно считаться.
Но чего хотят наши украинофилы»?
                Катков
____________________
Катков произнес извощичье:
- Тпрру...
А линия журналов и газет ответила ему лошадиным ляганьем.
_______________________-
. О Каткове действительно можно сказать, что он был solo-человек, и я не знаю, был ли даже во Франции или Англии, не говоря уже о «пьющей кофейную гущу» (филистерской) Германии, – такой в них публицист, редактор газеты, как Катков. По-видимому – нет. Катков говорил царям, правительствам – и те его слушали, ненавидимые им (Германия), боялись. Во всяком случае «слово Каткова» всех тревожило, смущало…
Ему можно упободить единственно и только Демосфена в Греции. Других параллелей, по-видимому, нет.
Да. Но он глух и на нем нет лица…
Он был мифом, «богом» и горою уже в свое время. Он был современником нам, и «его никто никогда не видел». Это-то и сообщало ему таинственность, что он наполнял собою улицы, говоры, газеты, журналы; и не было человека, который бы сказал: «Шел туда-то и встретил Каткова», «был на вокзале – и увидел, как прошел к вагону Катков».
«Прошел к вагону» слишком по-человечески: а Катков был «не человек».
Гора.
Огромная.
Гремит. Все слышат.
Лица никто не видел.

* * *

КАУТСКИЙ, КАРЛ (1854 – 1938), теоретик германской социал-демократии.

«Как мало национальность основывается на происхождении
- это можно видеть из того, что в состав её входят люди,
принадлежащие не только к различным племенам, но даже
к различным расам».
                Каутский

Как-то я заглянул  в три часа ночи, перед тем как идти спать, за ширмочку, где спала сестра этой женщины, такая же как и она, социал-демократка, еще девица. Смотрю: на столике, около потушенной свечи, лежат тоненькие книжки Каутского – «История крестянских союзлв»… и «К вопросу о 8-часовом рабочем дне». «То-то, - подумал, - премудрость». А теперь думаю: «А ведь и в самом деле – мудрость, ну как мудро. Бог устроил, что не работница, не нищая, имеющая общественный достаток в положении родителей, читает на ночь не французский роман, где маркиз ухаживает за маркизою, мечтает не о том, какое платье она сошьет себе к Пасхе и хорошо ли будет в нем у заутрени, - а о том, как обеспечить рабочих на Выборгской стороне, сколько собирает хлеба русский крестьянин и что нужно снести зеленый огурец (в апреле) томящемуся 6 месяцев в одиночной камере еврею… ради этого же русского крестьянина и фабричного рабочего.

* * *

КЕРЕНСКИЙ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ (1881 - 1970), министр-председатель Временного правительства.


 «— Можно ли было избежать победы большевиков в 1917 году?
 — Можно было. Однако для этого надо было расстрелять одного человека.
 — Ленина?
 — Нет, Керенского».
                Керенский

“В комнату вошла пара сапог с телеграммою”
(“Сообразительность помогла”, Кон. Дойль)

Это очень хорошо. “На кафедру Госуд. Думы вышли сапоги Керенского”. П. ч. голова ему - совершенно лишнее украшение.
Что же такое “голова Керенского”? А сапоги могут быть от Вейса и стоить 12 рублей.
______________________________
... и вот, серьезно согнувшись и как бы совершая “что-то государственное”, Керенский выносит ночную вазу из спальни близкого ему человека... Что в душе его, о чем он думает? У него нет более сложного содержания, чем “вот ваза” и “я должен из нее вылить”. И он серьезен и трагичен.
________________________
Керенский разве может «сползти» со своего красноречия? Перестать говорить? Начать молчать и думать.
Ему бы сказать:
– Дурак. Ты говоришь, что твоему отечеству нужно «поправиться»: но попробуй ты «поправить собственное поведение», перестав заливать водою думскую трибуну.
Подите, справьтесь с ним. Он непобедим. И непобедим по существу того, что дурак.
________________________
Керенский не говорит:
 Это – ужасно, п. ч. тогда его просто нет. Ведь нельзя же сказать, что это «муж», «человек», «сын», «отец», «христианин», «русский». Он – парламентский деятель. Такой же специалист, как Ньютон в небесной механике.
… Но Керенский и «говорить»-то может лишь в случае возникновения «общественного интереса». Он – монах парламентаризма, – от всего ушедший, все из себя изъявший, кроме «общественного интереса», и вот «я говорю по поводу этого запроса».
 Поэтому историку следовало бы выгравировать Керенского, не забыв ни одного волоска, шевелюры, как он причесывается и даже как сидят на нем брюки. Все колоссально важно. Все есть – общая суть истории. Ну, а важна ли она, об этом уж не нам разговаривать.

* * *

КИБАЛЬЧИЧ   НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ (1853   -  1881), террорист (повешен  вместе  с  Желябовым, Перовской, Михайловым и Рысаковым).

«Испытания закончились. Кибальчич уходит, ограничиваясь
предположением, что при взрыве, судя по образцу, все
живое должно быть уничтожено в радиусе 15-18 сажений».

И вот вылезает Веруха Фигнер, Верка Засулич, еще какое-то дерьмо..., да “загнавший в стойло быка вилами” Желябов, еще какое-то противное рыло... и химик... как его... Кибальчич, “ученый”...
_____________________
Революционеришки никак не могут понять, что их только щадят, что их щадил все время тот Старец-Государь, за которым они гонялись с бомбами и пистолетами, – щадил в самые минуты гоньбы за ним. Что он мог ступить и раздавить: но ему было жаль их, жаль этих молодых людей, о которых он не мог окончательно поверить, что это только негодяи.
Не верил по идеализму своему, по всепрощающей старости, по обширному горизонту созерцаний, в котором Желябовы и Кабальчичи копошились как мухи, и он не мог понять, «что это?».

* * *

КИРЕЕВСКИЙ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (1806 – 1856), философ, публицист, один из основателей славянофильства

«Заменить литературными понятиями коренные убеждения
народа, так же легко, как отвлеченной мыслью переменить
кости развившегося организма».
                И. Киреевский

Он и за ним вся линия славянофилов (он был родоначальник их) в самом деле сочинили какое-то "священное писание" в русской литературе, "естественно не читаемое"... Алтарей так мало, а площадей так много. Но все их "творения", довольно "вязкие в зубах", в самом деле исходят из необыкновенно высокого настроения души, из какого-то священного ее восторга, обращенного к русской земле, но не к ней одной, а и к иным вещам... Чего бы они ни касались, Европы, религии, христианства, язычества, античного мира, - везде речь их лилась золотом самого возвышенного строя мысли, самою страстного углубления в предмет, величайшей компетентности в суждениях о нем.

* * *

КИРЕЕВСКИЙ ПЕТР ВАСИЛЬЕВИЧ (1808 – 1856), фольклорист, публицист

«Русские песни, можно сравнить с величественным деревом,
еще полным силы и красоты, но уже срубленным: бесчисленные
ветви этого дерева еще покрыты свежею зеленью, его цветы и
плоды еще благоухают полнотой жизни, но уже нет новых отпрысков,
нет новых завязей для новых цветов и плодов. А между тем прежние
цветы уже на многих ветвях начинают преждевременно сохнуть; уже
много из прежних листьев и цветов начинает облетать или глохнуть
под бледною зеленью паразитных растений».
                П. Киреевский

Мать его Авдотья Петровна, сообщает в письме от 1832 года, что сын ее Петр «издает собрание песен, какого ни в одной земле еще не существовало, - около 800 одних легенд, т.е. стихов по ихнему». Песни он собирал с голоса, лично рахъезжая для этого по селам и ярмаркам Московской и Тверской губернии.

Для него собирали песни вся семья поэта Языкова и прислала ему множество их, записанных в Симбирской и Оренбургской губерниях (родина Языковых). Пушкин прислал ему тетради песен, записанных в Псковской губернии; Кольцов – песни, им собранные в Воронежской губернии; Гоголь присылал разрознено собранное, при его вечных «поездках», по всей России…
 
Киреевский также начал эпоху «Возрождения Древней Руси» (…) Он пробудил во всех других приемниках и продолжателях своих русское обоняние всех вещей, русское осязание всех вещей, русский вкус ко всему…

* * *

КЛЕЙНМИХЕЛЬ ПЕТР АНДРЕЕВИЧ (1793 – 1869), граф, главноуправляющий путями сообщения, руководитель постройки железной дороги Петербург – Москва.

«Усердие все превозмогает».
                Надпись на золотой медали в честь Клейнмихеля

Александр II и Клейнмихель. Да, этот колбасник, которого пришлось взять царям в черный час истории, - потому что собственное общество, потому что сами-то русские все скрылись в "письмо тетеньки к Шпоньке", в обаятельную Natalie, и во весь литературный онанизм. Онанисты - вот настоящее имя для этого общества и этой литературы; онанисты под ватным уездным одеялом, из "угольничков" сшитым, которые потеют и занимаются своими гнусностями, предаваясь фантазиям над раздетой попадьей.
О, какие уездные чухломские чумички они, эти наши социал-демократы, все эти знаменитые Марксисты, все эти "Письма Бакунина" и вечно топырящийся ГЕРЦЕН. Чухлома, Ветлуга, пошлая попадья - и не более, не далее. Никому они не нужны. Просто, они - ничего.

Эта потная Чухлома проглядела перед своим носом.
Александра II и Клейнмихеля, которые создали Эрмитаж, создали Публичную библиотеку, создали Академию художеств, создали как-никак 8 университетов, которые если г...иные, то уж никак не по вине Клейнмихеля и Александра II, которые виновны лишь в том, что не пороли на съезжей профессоришек, как следовало бы.
- Во фрунт, потное отродье, - следовало бы им скомандовать.
- Вылезайте из-под одеяла, окачивайтесь студеной водой и пошлите делать С НАМИ историческое дело и освобождения славян и постройки элеваторов.

Элеваторов нет. Хлеб гниет на корню. Когда немец или японец завтра нас сотрет с лица земли.
- В солдаты профессоров!
Да, вот команда, которую, хоть ретроспективно, ждешь как манны небесной...
Боже мой: целый век тунеядства, и такого хвастливого.

...эта святая земля нашей России - под ногами, скажем ужасное слово, просто
КЛЕЙНМИХЕЛЯ.
Да. Лютеранина и немца. Чиновника, чинодрала. Узкой душонки, которая умела только повиноваться.
Но она повиновалась, безропотно и идиотично, безропотно, как летящий в небесах ангел,
ЦАРЮ,
который один и сделал все.

* * *

КЛЮЧЕВСКИЙ ВАСИЛИЙ ОСИПОВИЧ (1841 - 1911), историк. Сын сельского священника.

 «Детальное изучение отдельных органов отучает
понимать жизнь всего организма».
                В. Ключевский

Русскую историю писали смерды... Они не были боярами и полководцами, и труда их в постройке России не положено и крупицы....
И они “воображали” как смерды, в затхлом логове своем, без света и воздуха. Русская история написана именно без света и воздуха.

... Но затем пошла ученость о русской истории, а не русская история. Ключевский посмотрел на нее снизу, как “верноподданый” на царство и Удивительную Храмину. Это тоже возможно, и обывательская история тоже естественна и хороша. Хотя и идет по окраинам, погребам и огородам.
_________________________
Аудитория переполнилась. На скамьи прошло несколько профессоров университета… И, вот, неуклюжей, раскосой и торопливой походкой вошел новый профессор и не столько сел, сколько уместился на кафедре, живя на ней, двигаясь, поворачиваясь и корпусом, и головою, и руками…
По аудитории пронесся резкий, тонкий, нам, студентам, показалось – почти дискант; но, конечно, дисканта не было: это был горловой голос в высоком напряжении, при котором голосовые связки особенно дрожали…

Речь им произнесенную без поправок, без корректуры, без «просмотра автора» - можно было помещать куда угодно: все было кончено и завершено, отделано последнею отделкою…
Но было явно, что он не  отречется никогда ни от одного оттенка: а их было много. Чтение его было полно оттенков, ретуши; нередко (в отношении исторических лиц) оно звучало тонкой и решительной иронией; общий привкус речи был шутливый, подсмеивающийся….
Через 2-3 лекции его уже слушал весь факультет, всякий кто мог…
С ним хлынула в университет огромная русская волна… Это было удивительно! Тут сказалась сила, обаяние лица, которое и без меча носит побеждающий меч.
Русская порода, кусок драгоценной русской породы, в ее удачном куске, удачном отколе – вот Ключевский.

* * *

КОВАЛЕВСКАЯ СОФЬЯ ВАСИЛЬЕВНА (1850 - 1891), математик

«В детстве я не мечтала так горячо ни о чем, как только о том,
чтобы принять участие в каком-нибудь польском восстании».
                Ковалевская

В чем же дело? Да если девушки с истинною женственностью в себе совершали собственно псевдодвижение, то настоящее женское движение совершали собственно псевдоженщины, с явновыраженною в них мужскою природою, с голосом грубоватым и мужеватым, с резкими жесткими движениями, с хорошими способностями к математике, к физике, медицине, к политике, к адвокатуре. Это все – псевдоформы «кит похожий на рыбу и, в сущности млекопитающее». Это просто мужчина, несколько недовершенный, «пробивает себе дорогу» и устрояет себе «обычную карьеру». Так что тысячи и миллионы женщин, приветствующие «высокоталантливого товарища», всходящего на кафедру или получающего ученую награду, приветствуют именно «товарища», а не «подругу» (…) Бедные женщины, по-настоящему женственные приветствуют мужчину в псевдоформе.

Их было очень много таких и подобных: и никакого отражения – у Гончарова, Тургенева, у Писемского, у Лескова.

* * *

КОЛЬЦОВ АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1809— 1842), поэт

«Что нам мгновенные печали»?
                Кольцов

Что значит "национальный поэт"? Разве им не был Кольцов? Почему же мы усиленно придаем это определение Пушкину, не всегда прибавляя его к имени Кольцова? Он не был только русским по духу, как Кольцов, но русскому духу он возвратил свободу и дал ему верховное в литературе положение, чего не мог сделать Кольцов и по условиям образования своего, и по размеру сил. Можно быть свободным и независимым - по необразованности; можно сохранить полную оригинальность творчества, не имея перед собою образцов или чураясь образцов, зажмуривая перед ними глаза.

* * *

КОМИССАРЖЕВСКАЯ ВЕРА ФЕДОРОВНА (1864 – 1910), русская актриса

«Путь, ведущий к театру кукол, – это путь, к которому вы
шли все время. Я смотрю будущему прямо в глаза и говорю,
что по этому пути мы вместе идти не можем, путь этот ваш,
но не мой... (Мейерхольду)»
                Комиссаржевская

Комиссаржевская… скорее была яркий, патетический, лирический  талант, который мог выброситься куда угодно, на какой угодно берег. И если он выбросился на сцену, то это была судьба.

У нее было большое «я». И это  «я» везде бы выразилось, засверкало и привлекло к себе внимание.

* * *

КОНИ АНАТОЛИЙ ФЕДОРОВИЧ (1844 – 1927), юрист, судебный оратор

«...надо заметить, что на Западе нет общих жалоб на суды, все
ими довольны; там судебное сословие имеет свое прошлое; там
деятельность судов регулируется общественным мнением;
там судьи воспитаны в уважении к закону. В России же судебное
сословие не имеет традиций, оно не получило воспитания,
присущего западному судье; в России нет общественного мнения,
которое, как сила, могла бы сдержать судейское усмотрение».
                Кони

Когда я вижу подпись «А.Ф. Кони» под статьею или читаю в объяснениях, что в Соляном Городке или в зале Тенишевского училища А.Ф. Кони «прочтет из своих воспоминаний» то-то и то-то, неизменно  «с благотворительной целью», то всегда присоединяю сюда память о докторе Гаазе, бедном московском враче тюремного ведомства, николаевских времен, благородную и исключительную личность которого Кони впервые выставил на свет, обратил на нее всеобщее внимание, написал о нем несколько статей, всегда прекрасных, и прочел несколько лекций, тоже прекрасных. Через это «Кони Гааз» или «Гааз и Кони» сплелись в такой один венок благородства и великодушия, что их нельзя отделить, и, произнося «Гааз», непременно произнесешь «и Кони», а произнеся «Кони», непременно произнесешь и «Гааз». Правда, злое или огорченное сердце подсказывает: «Гааз все трудился, помогал обездоленным, напоминал о забытых, ходил, хлопотал, заступничал. Жил бедняком и умер в бедности. А что собственно сотворил Кони?. Но рассудок велит сердцу молчать. Гааз, правда, ничего не получил от современников, ни даже признания и благодарности. Вся позолота его праведной и святой жизни пала на Кони: он так сплелся с Гаазом, что теперь не разберешь, кто собственно был добр, Гааз или Кони?

* * *

КОНФУЦИЙ (ок. 551 – 479 до н.э.), древнекитайский мыслитель

«Посещать и слушать злых людей —
это уже начало злого дела».
                Конфуций

Если мы возьмем КОНФУЦИЯ, то мы совершенно ясно и внутренно убедительно увидим, что это есть КИТАЙСКИЙ УМ, ум монгольского типа и развития. Он заключен ВНУТРИ этого типа развития. И ВНЕ его как-то ненужен и посторонен.

* * *

КОРОЛЕНКО ВЛАДИМИР ГАЛАКТИОНОВИЧ (1853 — 1921),  писатель

«Насилие питается покорностью, как огонь соломой».
                Короленко

Короленко какой-то угрюмый и, может быть, не умный. ...
____________________
Посмотришь – прощалыга. А написано – как у ангела.
Вот я был раз в семье, лично знавшей Михайловского, М. Горького и Короленку. О Горьком и Михайловском – отзывы: об одном как об очень добром, участливом человеке, о другом – как о заботливом теплом отце... Я заговорил о Короленке.
– О, это бухгалтер!
Я был поражен. Никому в России в голову не приходит.
– Скаред. Расчетлив. Любит деньгу.
Кому же это может прийти на ум об авторе «Лес шумит», «Река
играет», «Сон Макара» и «Слепой музыкант»: «Музыка, а не писатель».
И всех обманывал. Вот вам и литература. Да это «уборная актрисы».
_____________________________
Портрет Репина - Короленко
Это еврей.
То, что у живого Короленко не кидалось в глаза, изумительный гений художника вывел к свету.
Он наклонен. Слушает. Вглядывается. Нет, не это; что-то неуловимое, почему, взглянув, мы говорим, что, конечно, из тысяч хохлов и миллиона русских мы не видали никогда «Короленко», а из 10-100 евреев пожилого возраста, солидных и либеральных, конечно, 1 непременно «Короленко».
Он говорит, что отец у него был русский чиновник, а мать «полька», Конечно, он не договорил или недоузнал, что она польская еврейка.
Сын же – в мать. И Короленко просто – еврей.
«Честный еврей передового направления». Так вот откуда «кристально чистая душа» (пресса) и странная связь с Горнфельдом.

* * *

КОСТОМАРОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ (1817 – 1885), русский и украинский историк и писатель

«По московским улицам, — говорят современники, — «то и дело сновали мерзавцы, да подслушивали», и чуть только кто заведет речь о царе, о государственных делах, сейчас говорунов хватают — и в пытку… Где только люди соберутся, там являются соглядатаи и доносчики. Все пустилось на доносы, потому что это было выгодно. Доносили друг на друга попы, дьяконы, чернецы, черницы, жены на мужей, отцы на детей; бояре и боярыни доносили одни на других: первые царю, вторые царице. У холопов вошло в обычай составлять на господ доносы, и чуть извет казался правдоподобным, господ поражала опала, а холопам давали свободу, записывали в число служилых, наделяли поместьями. Случалось и напротив, что холопы стояли за своих опальных господ и хотели оправдать их. Таких холопов предавали пыткам, и если они не выдерживали горячих угольев и кнута и путались в показаниях, то им резали языки».
                Николай Костомаров

Имея в уме и памяти эти ясные и спокойные картины, просто я постигнуть не могу, когда мне попадаются страницы и строки из русско-хохляцкой будто бы распри, вроде последнего письма г. Д. Мордовцева. «Костомаровговорил, что малороссы даровитее великороссов, и говорил это печатно, а не устно…» Но Костомаров, прежде всего, писал на русском, общерусском языке и обогатил русскую науку: вот основной факт;а что к этомуже он был и любителем Малороссии, то эта подробность только украшает его ум, увеличивает образование, обогащает сердце. И дай Господи им всем, малороссам, любить свою прекрасную Украйну, не забывать свое отечество – гнездо, но зачем же это противополагать Великороссии, которая есть уже не провинция, а мир, и имеет не историю уголка земного шара, а историю части земного шара. Великоросс универсален. Это вовсе не Москва выросла в России, а именно великоросс, освободившись от губернских особенностей, вырос во всемирную фигуру просто «русского человека»…

* * *

КРАВЧИНСКИЙ (СТЕПНЯК-КРАВЧИНСКИЙ) СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1881 – 1895), революционный народник, писатель.

«Террор – ужасная вещь, есть только одна вещь хуже
террора: это – безропотно сносить насилия».
                Степняк-Кравчинский

По русскому обычаю первые идеалисты писали свои мемуары, много разговаривали, сочиняли книжки, как кН. Кропоткин, как Кравчинский… Если им случалось что совершить, то один раз, и этот единственный подвиг потом делался предметом горделивых воспоминаний на всю жизнь. Так было с Кравчинским-Степняком., который всю жизнь духовно питался убийством шефа жандармов Мезенцева, хранил, как драгоценность, тот кинжал, которым совершил свой ужасный подвиг, но ничего нового не предпринимал и вообще был так доволен после подвига, точно после него наступила в России республика!

* * *

КРОМВЕЛЬ ОЛИВЕР (1599 – 1658), лорд протектор Англии

«Вы идете против воли народа; девять из десяти будут
против вас». — «Но что, если я обезоружу девятерых
и вложу меч в руки десятого?»
                Кромвель

Портрет Кромвеля напомнил мне знаменитую биографию его…

Кромвель — это всесметающая сила. Маленькая бородка клинышком, волос редок, лицо, должно быть, бледное, под кожею ясное строение костей, т. е. мяса немного,— и весь он костяной и нервный. Взгляд... необыкновенной решительности и упорства! Вот о ком сказать: «Regis voluntas suprema lex este» (Воля короля – высший закон – лат.).

* * *

КРОПОТКИН ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ (1842 - 1921), князь, теоретик анархизма.

«Вся наша надежда покоится на тех людях,
которые кормят себя сами».
                Кропоткин

Кропоткин не подписывается просто "Кропоткин", "социалист Кр.", "гражданин Кр.", а "князь Кропоткин".

* * *

КУГЕЛЬ ИОНА РАФАИЛОВИЧ (1873 — 1941/42, Ленинград), издатель газеты "День".

«Нет ничего печальнее на свете, как передача театральных
впечатлений. Расскажите, каков дым гаванской сигары,
которой уже нет и больше не будет; каков запах жареной перепелки,
которая давно проглочена... Хотите — верьте, хотите — нет.
Может быть, сказка, может быть, миф; может быть, и ничего
не было, а только привиделось...»
                Кугель

5 марта 1915
... давите, давите нас, евреи. Ничего  "Стерпится - слюбится".
Вы и со "Христом справились. Чего же вам стоит справиться с русским народом.
"Гевалт".
"Гевалт" ("распни Его!")
заглушил нагорную проповедь и речи на Генисаретском озере: разве же Кугель, Левин  и Биккерман не заглушат Пушкина, Гончарова, Жуковского.
Он все решает (Гевалт) "Иерихонские трубы".
На месте победы ваши Ривки сейчас же размножатся. Кости Розанова, конечно, будут выброшены вон. "Разве они нужны России?"
_______________________
30 апреля 1915
Евреи в организме человечества играют роль кровообращения.
Мозг – нет. Честь – всего менее. Кожи, нервов, движущего сердца, костей – нет и нет. Это – европейцы, Германия, Рим (кожа бронзовая), Греция.
Интимность – мы, русские. Наша «задушевность», до «делюсь с приятелем даже женой» (Чернышевский, хлысты).
Но – кровообращение, как оно бежит по жилам. Отсюда они – в рассеянии. Бегают. Нет отечества («вся земля – наше отечество»). Живы, подвижны. И – таятся. И кровь «солнышко не видит», вытекши сейчас же свертывается и умирает.
Так евреи «въявь» просто умирают и могут жить только в темноте и тайне.
«Черта оседлости» останавливает эту их всераспространяемость и текучесть. И непереносима для них не ради торговли, а метафизически.
Они испуганы и почти «сходят с ума», что кто-то может задержать их бег.
«Черта оседлости» – закупорка вен. Следует удар. Обморок. Смерть.
Вот в чем дело. И ее не выносит не только еврей местечка, но и петербургский журналист Кугель. Не выносит самой этой мысли и не выносит метафизически.
_________________
Кугель, жид и радикал, получил 40 000 руб., – больше, чем Толстой за «Войну и мир», – заключив контракт с Сытиным о редакторстве «Русского слова», а когда контракт был Сытиным нарушен ввиду того, что к нему «заправилой» вернулся Дорошевич, коего чуть было не переманил в «Биржевку» Пропер, – то Кугель и сорвал «неустойку»…
Об этом способе зарабатывать деньги советую подумать Гершензону, Айхенвальду, Столпнеру, «идеалистам».
Нет, нужно произносить не «Гершензон и Айхенвальд», а «Гершензон, Айхенвальд и Кугель».
Но что же такое Кугель? Негодяй. Это все знают. Черный, грязный и отвратительный.

* * *

КУЗМИН МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВИЧ (1872 – 1936), писатель и поэт

«Что значат "хлеб", "вода", "дрова" -
Мы поняли и будто знаем,
Но с каждым часом забываем
Другие, лучшие слова».
                Кузмин

Я прочел не без отталкивающего чувства, в «Весах» длинную повесть г. Кузьмина; точнее, - заглянул в нее в некоторых  местах. В одном месте описывается длинный коридор, кажется в бане, - и в отворенную дверь несется «прелый запах кислых щей». Этот «»прелый запах кислых щей» обволакивает и весь рассказ, и нам кажется, его следовало бы озаглавить не «В лугах», а «Около кислых щей»(…). Около кислых щей и бань производится «баловство одного барина с банщиком Борисом» и припоминается, - по этому поводу(!!!), - Антиной и имп. Адриан. «Се лев, а се человек», и после такого припоминания двусмысленный рассказ автора «Кислых щей» становится совершенно прозрачным…
______________________
Года через три фамилию Кузьмина будет так же неловко произнести в гостиной, как и название известной французской болезни.

* * *

КУЛИШ ПАНТЕЛЕЙМОН АЛЕКСАНДРОВИЧ (1819, Воронеж — 1897, Мотроновка), украинский писатель, поэт, фольклорист, этнограф, историк.

«Се вже так завсегда буває,
що скоро чоловік зробить добре діло,
то сатана, не за хлібом його згадуючи,
і підсуне іскушеніє...»
                Кулиш

«Некто Кулиш, — писал Белинский Анненкову.., напечатал Историю Малороссии, где сказал, что Малороссия должна или отторгнуться от России, или погибнуть. Прошел год — и ничего, как вдруг Государь получает от кого-то эту книжку с отметкою фразы... Можете представить, в каком ужасе было Министерство Просвещения (тогда заведовавшее цензурою). Мусин-Пушкин накинулся на переводы французских повестей, воображая, что в них-то Кулиш набрался хохлацкого патриотизма. Вот что делают эти скоты — либералишки! Ох, эти мне хохлы! Либеральничают во имя галушек и вареников с свиным салом! И вот теперь писать ничего нельзя: все марают. А с другой стороны, как и жаловаться на правительство? Какое же правительство позволит печатно проповедовать отторжение от него области...

Это враги всякого успеха. Своими дерзкими глупостями они раздражают правительство, делают его подозрительным, готовым видеть бунт там, где нет ровно ничего, и вызывают меры крутые и гибельные для литературы и просвещения».

Еще несколько строк об отношении к внутренней собственной жизни (малорусская все-таки отделена от нас некоторой чертой), и нам станет ясно в своей тенденции обрисовывающееся здесь миросозерцание.

Уже умирающею почти рукой Белинский писал приведенные выше письма, всего за несколько месяцев до смерти; и осуждением дышат его строки. Любовь Кулиша и Шевченко к своей Украине, к ее быту, к ее людям, к этим тысячам покачнувшихся набок деревень, с звучащими там песнями, с передаваемыми рассказами — все это кажется ему малозначительным сравнительно с «французскими повестями», которые вдруг стала марать цензура, вовремя не догадавшаяся замарать эти строки. Эту их любовь — прекрасного поэта и горячего историка, он топчет — топчет их привязанность к родной земле, которая мешает его любви к понятиям французской словесности. И сущность этих понятий, как видно из писем… отражалась, хотя и косвенно, как некоторая темная неприязнь и глухое непонимание своей собственной земли, того материнского чрева, которое их всех выкормило и выносило.

* * *

КУПРИН АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ (1870—1938), русский писатель

«Нельзя оставить о себе хорошего впечатления,
придя к женщине с пустыми руками».
                Куприн

Литература наша потеряла здоровье и затем — красоту: закон органической и духовной природы, «его же не прейдеши». Но из выдающихся беллетристов нашего времени, печально падавших «со ступеньки на ступеньку», нельзя не выделить Куприна. Его простой, не умничающий, а умный рассказ…