Куда идет семья? И откуда?

              Современная семья в России очень слаба. С этим, пожалуй, согласятся очень многие, хотя и по разным причинам. Под семьёй я подразумеваю классическую, юридически закрепленную законом форму семейных отношений – мужчина и женщина, вступившие в официальный (через ЗАГС) брак, имеющие детей и проживающие вместе с детьми в отдельном жилище. Естественно, что имеются семьи с различными отклонениями от этого образца, но я бы хотел рассмотреть именно такой вариант, достаточно благополучный на первый взгляд. Так, например, живет моя старшая дочь. И я считаю, что ей повезло в жизни. И, наверно, недаром. Многим семьям хотелось бы иметь такие условия для проживания.
            То, что государство не поддерживает семью как форму общественной жизни, ясно из того, что семейные пары имеют очень мало шансов получить поддержку государства в приобретении своего жилья. Фактически такой поддержки не существует. Всякая демагогическая болтовня об ипотеке, кредитах, доступном жилье и тому подобном является бессовестным обманом и заманиванием в экономическое пожизненное рабство. Жить в съемном жилье крайне невыгодно. Это та же пожизненная экономическая зависимость и вероятность остаться в любой момент на улице.
Любая семья начинается с чувств, любви, близких отношений, а продолжается развитием в ячейку общества с перспективой рождения детей, самостоятельной экономически и независимой от родителей и всякого рода начальства жизни. И государство по идее должно поддерживать это направление развития семьи.
Во все времена крепкая семья была опорой государства. Отношения родителей и детей считались священными. Они закреплялись определенными писанными и неписанными правилами. Но Россия часто в своем развитии пыталась забежать вперед других, часто значительно её опережающих государств. Так куда же все-таки движется семья? Для ответа на этот вопрос не вредно бросить взгляд в прошлое.

Хотя многие люди не согласны с тем, что человек произошел от общего предка с обезьянами, многие парадоксальным образом вполне согласны с тем, что если человек деградирует, дичает, то он легко превращается в обезьяну. Именно в обезьяну, а не в другое животное, ибо на другое животное человек не похож. Он сильно отличается именно физически и от волка, и от медведя и другого какого-либо животного. А вот на обезьяну он очень сильно похож. Очень. Ну, да ладно. Примем временно за аксиому.
         Обезьяны, как изучено учеными, весьма эгоистичные животные. Удовлетворение своих потребностей, инстинктов, желаний всегда стоит на первом месте у любой обезьяны. И, несмотря на свой не малый (в животном сообществе) ум, общественный способ существования (в стаде), наличие коллективных инстинктов (оборонительный, в некоторой степени и пищевой), обезьяна остается обезьяной. Путем борьбы, бесконечных столкновений, стычек за высокое место в иерархии стада она старается удовлетворить свои, и только свои инстинкты.
Но, ступив на путь развития, направленный к человеку, обезьяна начала проявлять себя как социальное существо. В общепризнанной модели развития предчеловеческого общества первой ступенью является возникновение в стаде обезьян промискуитета вместо гаремной организации половых отношений. При этом целью каждого отдельного самца в стаде становится не только удовлетворение своего собственного полового инстинкта, но и удовлетворение такового других самцов. При всей парадоксальности такого сообщества оно удовлетворяло насущным требованиям отдельных членов стада.Но при этом повлекло за собой следующую стадию развития. Оно позволило разделить стадо по половому признаку на две части, каждая из которых могла заниматься своим видом производственной деятельности и развивать его. Ввиду того, что беременность препятствовала силовой деятельности, вполне естественно, что мужская часть сообщества занималась более тяжелым физическим трудом. Впрочем, и из этого правила бывали исключения. Но не об исключениях речь.
Речь о том, что в своем развитии производство потребовало дальнейших изменений в половых отношениях предлюдей, направленных на их ограничения.

Представим себе картинку: вот стадо предлюдей, с утреца проснувшись и сильно проголодавшись (подъели вчера вечером остатки добычи), вынуждено задуматься о добыче пропитания. Поскольку оставить в смешении полов общество нельзя, вожаки разгоняют всех на два стада по половому признаку и отправляют «на работу». Мужики идут охотиться, женщины – собирать плоды, корни или что-либо ещё съедобное. На некоторое время общество разделено и в нем накапливается половое «желание». Охота, да и другие виды деятельности могут подзатянуться (дело-то вероятностное). В результате момент, когда становится разрешенным и допустимым половое общение, становятся жгуче ожидаемым. И появляется соблазн нарушения запрета.
Но в то время, когда идет процесс производства (охота, собирательство, производство орудий труда), за счет разделения полов возникает возможность работать, не отвлекаясь. Нигде поблизости не маячит ничья отвлекающая внимание заголенность. Можно сосредоточиться и сделать работу как можно лучше, что приведет, безусловно, к лучшему результату работы в целом.
Довольно долго (чуть ли не миллион лет) промискуитет удовлетворял потребности предчеловеческого общества. А что? Неплохо. Пусть несколько ограниченно во времени, зато потом можно всё! Но постепенно производство потребовало еще более сократить время полового общения. Иначе не успевали сделать работу для обеспечения общества продуктами и необходимыми для жизни вещами. Такими, как жилище, лодка (для рыбалки), одежда (проклятые ледниковые периоды), инструменты (дубины, топоры, ножи, иглы). И, наверно, и другие вещицы.
Сначала пошли по простому пути. Стали жить на два стада. Ну, почти. Мужики – отдельно, бабы с детьми – отдельно. Только когда добывали что-то существенное – мамонта там или нескольких врагов – затевали пир, когда можно было все.
Однако производство не успокоилось. Периоды работы все увеличивались и увеличивались, а периоды оргий все уменьшались и уменьшались. К тому же по ходу дела предчеловек все умнел и умнел. Выработанные технологии добычи крупных животных привели к тому, что человек осознал некоторых из них как «близких родственников». Стоит соблюдать определенную технологию охоты – и успех обеспечен. В технологию охоты вошли и «магические обряды». Перед охотой очень полезно, оказывается, пройти «тренинг». То есть повторить охоту на некоей имитации животного. Пиршества, когда отдельные предлюди наряжались в шкуры добытых животных, привели к возникновению веры, что «они» и «мы» суть одно, просто «переодетое». Обратите внимание, сколько в современном языке слов, имеющих волшебный смысл и связанных с «перевоплощением», «превращением», «обращением», «оборотни».
И вот наступил критический момент. С одной стороны предлюди так наловчились истреблять крупных животных, что численность предлюдей заметно возросла. Было что покушать. С другой стороны из-за очень ограниченных половых отношений в замкнутых от окружающего мира сообществах началось серьезное вырождение, генетика людей стала очень однообразной, все люди племени стали на одно лицо. В общем, эндогамия должна была замениться экзогамией. Промискуитет как форма социальных отношений подошел к своему пределу. И, естественно, наступил прорыв. Поначалу он наверняка проявился как нарушение, как неправильное поведение. Отголоски этого неправильного поведения по сю пору витают в нашем благословенном обществе.

Представим себе картинку: отправились мужики на охоту. И день, и два, и три…. По ходу вдруг встречают где-то там неких людей, но не наших. А не наши, как известно, это враги, коих и добыть можно. Ну, во всяком случае церемониться особо незачем. А при ближайшем рассмотрении оказывается, что это чужие бабы. А ведь хочется то страсть как. Ну, и начинается погоня, по-современному говоря – женитьба (от слова женить – бежать). Догнали бабу и использовали. А потом притащили к себе в свое сообщество. Мол пригодится еще…. Но не тут-то было. Свои-то бабы категорически против! Понятно, что это – разврат! На фиг им такие конкуренты? Так что не долго думали мужики и придумали тюрьму. Вы помните, что терем и тюрьма произошли от одного корня? А в древности теремом называли охотничью избушку на дереве? То есть такое укромное местечко, где можно было и добычу хранить, и шлюшку держать. Правда, у шлюшек есть нехорошее свойство рожать детей. И выходить на свет божий в неподходящий момент. В общем, скрыть эти безобразия не всегда удается. А вы слышали про современные истории, как отдельные невоспитанные мужики отлавливают молодых девушек и прячут их где-нибудь в укромном местечке (в подвале под гаражом – излюбленное место)? И потом пользуются ими на всю катушку.

Да, но в древнем обществе все же нашли консенсус. Сообщества людей становились взаимобрачующимися. Из совершенно закрытых для брачных отношений они стали табуировано открытыми. То, что было раньше нормой, стало категорически запрещённым (впрочем, довольно долго были исключения, но не о них речь). А то, что было невозможно, стало нормой. И стала семья очень похожа на современную. Более того, и люди уже стали не какими-то неандертальцами лохматыми, а вполне современными кроманьонцами. И появился РОД. А это уже так позволило разгуляться производству, что появилась возможность не только снабдить общество всем необходимым, но и создавать вполне вроде бы на фиг не нужные вещи вроде погребальных курганов, идолов, пирамид, религиозных храмов, ритуальных предметов и тому подобных вещей, основанных на ВЕРЕ. Впрочем, вопросы веры я пока оставляю в стороне. Я про семью.

Род – это как минимум два племени, которые живут в постоянном социальном контакте. Жен себе мужики могут брать только из другого племени. Поэтому взаимное общение становится абсолютно необходимым. Естественно, что разрабатывается определенный регламент такого общения. Поскольку девушки заинтересованы ничуть не меньше мужиков в том, чтобы выйти замуж и по возможности удачно, соблюдение обычаев становится обязательным и закрепляется законами. Так, из древнего случайного события - добычи женщины и использования её в качестве секс-рабыни, возник красивый обычай похищения невесты и выплаты за неё выкупа. Сложился парный брак. Хотя до сих пор в языке, а кое-где и в обычаях народных мелькают отголоски другого рода семей.
Например, у некоторых не окончательно цивилизованных народов Средней Азии есть обычай называть папой дедушку. И есть отголоски «первой брачной ночи» у просвещённых украинцев и других европейских народов. И у Фрейда разбираются ситуации сексуальных контактов между отцом и дочерью. И сохранились отголоски обычаев принимать гостей не только вкусным обедом, но и сексом с женой хозяина. А в книге «Князь Серебряный» можно прочитать про русский обычай целования гостями жены хозяина. В общем можно смело сделать вывод о том, что чем цивилизованнее общество, тем более строгие запреты на сексуальные действия в нем существуют. Но только на действия! А на всякие там заголения – целования совсем наоборот. И парадокс этот связан с тем, что запрет на половой контакт с одной стороны снижает риск случайной связи, а заголение становится возможным (не ведущим к прямым последствиям), а с другой стороны для того, чтобы привлечь внимание возможного партнера, приходится все более и более делать что-то эротичное. На чем с успехом паразитируют почти все певцы, певицы, эстрадные артисты, художники, фотографы, танцоры и даже спортсмены. В общем, богема.

После превращения в человека, состоявшегося около 40 тысяч лет назад, казалось, что дальнейших проблем между половым инстинктом и производством можно избежать. Все, что необходимо было запретить – запрещено. Практически везде узаконен парный брак. Все отклонения жестоко преследуются. Чего же боле? Но нет. Расцвет разума и производства потребовал от людей дальнейших ограничений половых отношений. Эти ограничения возникли в религиозной форме и обосновывались грехом. Повсеместно начали возникать однополые сообщества (монастыри), в которых человек мог избегать греха половых отношений и где пропагандировалась всякого рода святость. Но работы человек в монастырях не чурался. Работа была одним из основных лекарств от искушения. Однако, такая победа становилась для производства пирровой, поскольку в монастырях прерывался процесс производства собственно людей. Приток послушников мог быть только из «мира», где процветал грех. В самих монастырях половой инстинкт не мог быть и не был подавлен окончательно. Происходили и происходят различные грехи.

А в «мире» тоже пошли процессы, направленные на ограничение сексуальных контактов между людьми. Можно даже, пожалуй, сделать вывод о том, что в парном браке люди не нашли полного удовлетворения своих половых инстинктов. И это проявилось в многочисленных нарушениях установленных строгих законов. Парный брак оказался непрочным. Все усилия, направленные на его укрепление, оказались тщетными. Начались поиски всяческих суррогатных отношений. В частности, во многих цивилизованных, развитых в материальном отношении странах процветают бордели и проституция. Государство поддерживает однополые браки. Фактически единственным тормозом к полному и повсеместному переходу к однополой «семье» и возможному переходу к семье из одного человека является необходимость производства собственно людей. Чувствуете, к чему дело идет?

В животном мире такие процессы привели, например, к формам жизни типа пчелиных ульев и муравейников. Подавленный половой инстинкт пчелы позволяет ей стать идеальным работником и исполнять функции трудящегося, или охранника, или какого-либо другого узкопрофессионального члена сообщества. То же можно наблюдать у муравьев. Чем отличаются нынешние молодые женщины от пчелок? Они трудятся (пашут), зарабатывая деньги, и семья (муж) совсем не привлекают их как светлое будущее.

Представим себе картинку: идеальный начальник. Начальник и разнополый коллектив работников. Начальник олицетворяет требования производства. Коллектив – требования людей.
Вот один из членов этого коллектива, мужчина, не начальник. Он озабочен работой, выполнением плана постольку, поскольку ему за это платят. Он заинтересован, и его заинтересованность связана с уровнем его заработка. Но начальник не заинтересован в высокой зарплате своих сотрудников. Он заинтересован в экономии, поскольку цель производства – прибыль. И вот живет и работает такой мужчина, и вдруг! Увидел симпатичную девушку. Увлекся. Она вроде бы не против. Начинается романчик. И всё бы ничего, но! Интересы производства отходят у этой парочки на второй план. И даже зарплатой и производственными подвигами их не увлечь. У них появляется цель, которая не совпадает с целью производства. Они и прикрыть могут друг-друга в случае какой-то промашки на работе. И солгать. А если мужчина оказался любвеобильным Дон Жуаном, то и совсем беда. Неизбежны конфликты, ссоры, раздоры, страсти, которые никак не способствуют производительности труда. В конечном счете производство в таком коллективе вообще окажется в «загоне». И это понравится начальнику?
Ситуация с подобным результатом может возникнуть и с работницей – женщиной. Пока женщина не задумывается о личной жизни, не видит вокруг себя мужчин-самцов, а только бесполый коллектив, пока цель её – карьера, а не семья – она идеальный работник. И производство, в лице начальников, вполне удовлетворено этим. Но вот женщина выходит замуж. Это катастрофа! Работа – пОбоку. Беременность, декрет. Уход за ребенком. Больничные. Телефонные звонки. Отпрашивания. Все интересы женщины сосредоточиваются на семье и детях.

Конечно, я рассматриваю несколько упрощенно-идеализированные случаи. Бывают ведь женщины, совершенно непригодные к производственной деятельности. Ну, не дружат они с работой. Зато детей могут производить вполне удовлетворительно. И мужчины бывают самые разные. Некоторым и жены с лихвой хватает, а некоторые переберут всех возможных партнерш и еще хотят. Мало им. То есть жизнь сложна в своих проявлениях. Хотя мне хочется найти некоторые тенденции, обобщить.

Вот, например, относительно свежее веяние нашей жизни – Ювенальная Юстиция. Что оно такое – никто толком не поймет. Говорят, детей отнимают. А для чего? Ну, мы в России сразу догадались, для чего. Взятки брать с родителей, у которых попробуют забрать детей. Кормушка очередная, неслабая для чиновников. И если бы дело ограничивалось Россией, то такое объяснение, возможно, было бы достаточным. Но в том то и дело, что это явление распространено и в других странах. Очень ярким примером является Финляндия. Страна она по европейским меркам небогатая. Уровень жизни невысокий. Но, по сравнению с Россией вполне приличный. И вот там почему-то Ювенальная Юстиция разгулялась не на шутку. У меня такое подозрение, что смысл деятельности социальных работников, работающих по законам Ювенальной Юстиции, в том, что выполняется некий заказ власти на выращивание, своего рода производство, людей будущего. Это люди, не знающие пороков современного общества, воспитанные в духе полного подчинения требованиям производства. Это безропотные работяги, почти рабы, без стремления к личной жизни, семье. Если они и окажутся в роли производителя детей, то безропотно отдадут этих детей государству для того,чтобы они повторили их путь. Естественно, что это дело невозможно внедрить одноразово. Пожалуй, это первая попытка. Пробный шар. Проверка на реакцию общества. И то, что она проводится именно в Финляндии, возможно, связано с менталитетом финнов, которые не очень-то возятся с воспитанием детей. И не очень поощряют всякие эмоции вообще и семейное сюсюканье в частности. ЮВЕНАЛЬНАЯ ЮСТИЦИЯ – не что иное, КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ, ОН НАПРАВЛЕН НА СОЗДАНИЕ НОВЫХ ФОРМ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ.
А тут еще заговорили об очень экономичном жилье. Человеку много ль надо? Оказывается, можно поместиться в очень ограниченный объем. Кровать, столик, шкафчик, телевизор-компьютер. Вот и всё! Душ-туалет очень высокого качества общий. Кухня вообще не нужна. Питаться можно бигмаками в Макдоналдсах. Чем не ячейка в улье?

Кажется, вот-вот и производство в подобных формах в нашем обществе одержит полную победу, и вот он! Мировой муравейник или пчелиный улей – как кому нравится.

Остается небольшая мелочь – а будут ли счастливы члены этого муравейника – улья? Рядовые члены и члены элиты? Если, конечно, мы согласны с аксиомой, что целью жизни человека является счастье.

Человек бывает счастлив, когда все в его жизни хорошо и при этом у него время от времени случаются периоды эйфории. Всё хорошо – это то, что может дать человеку общество, окружающие его люди, государство. Вещи это общеизвестные – еда, одежда, обувь, жилище, природа, чистый воздух, вода, условия для здоровой жизни, отдыха, работы. А эйфория у человека бывает от любви, от выполненной трудной работы, от изобретательства и творческого достижения. Победы над соперником (в спорте, например). От достижения чего-то труднодостижимого.

Быть счастливой пчелкой или муравьем – очень просто и недостижимо. Очень просто, если жить по установленным кем-то правилам, выполнять свои обязанности и не пытаться что-либо изменить. Невозможно, если захотеть что-то изменить, сделать не по правилам, нарушить установленный порядок. Кто будет решать за пчелку и муравьишку эти вопросы? Ведь они не праздные. Иначе жизнь будет только ради жизни. Она станет бесцельной. Будет иметь цель и значение жизнь улья или муравейника, но не отдельного индивидуума.

С членом такого сообщества более высокого ранга, элитой, вопрос тоже не риторический. Счастье ведь не купишь, хотя наличие средств и открывает дополнительные возможности в жизни. За неимением личной жизни стимулом к счастливой деятельности может быть разве что дальнейший успех, развитие улья в целом. То есть социальная жизнь должна полностью вытеснить личную. Всех ли устроит такое положение?

Вообще-то эти проблемы известны уже много лет. Например, в советское время коммуны для детей-сирот пытались создать, и даже не без успеха, Макаренко и другие деятели. Хороший детский дом или интернат не вызывают отторжения у родителей, семьи. Более того, уровень и качество образования и воспитания во всяких специализированных суворовских училищах или институтах благородных девиц не подвергается сомнению даже у закоренелых ретроградов от образования.

Давно известно, что богатые люди предпочитают для своих чад воспитание в закрытой спецшколе с очень суровыми дисциплиной и режимом, недостижимыми в кругу семьи. И результат оказывается куда лучше, чем при традиционном образовании и воспитании. Правда, личная жизнь у таким способом образованных людей имела место быть и даже не особо  отличалась от таковой обычных людей. Кроме того и среди очень хорошо образованных людей попадались индивидуумы, склонные к преступлениям.

Итак – производству нужны «люди» – бесполые существа, не озабоченные мыслями о половых отношениях, выращивании и воспитании детей, о наркотиках, о добыче денег криминальным путем, о захвате власти. Можно ли считать таких существ людьми, или это уже существа другого рода (может быть, биороботы)? При этом необходима техника и технология выращивания таких существ, а также некоторое количество людей для определения целей существования такого сообщества – элита, (некое существо или некие существа, напоминающие по определению богов).

В таком сообществе могут быть определены и оптимальные величины количества составляющих его членов, и можно будет, наконец, положить ограничение на их безудержное увеличение.

Такие сообщества могут стать очень эффективными в смысле производства и экономики, ибо потребление произведенных продуктов можно достаточно точно просчитать. Кроме того, такое сообщество сможет очень эффективно защищаться от внешних угроз. Планирование будущего в таком сообществе может быть очень эффективным по тем же соображениям. Эти сообщества смогут при необходимости размножаться, создавая себе подобные сообщества.