Эпизод 13. 1

Открывая чистый лист альбома, Лафф написал сверху пляшущими буквами "Ты можешь и не верить, но открыв однажды книгу, ты стал её частью... И если ты не веришь, малыш, тебе придется познакомиться со мной, если не хочешь, чтобы обложка самой страшной книги, впустив тебя, вдруг захлопнулась за твоей спиной! Я подарю тебе ключ!", а вслух продолжил с видом вдохновенного революционера-заговорщика, глядя на лист бумаги: "Или ты уже вообразил, что в темноте не таится ничего страшного и монстр до тебя не дотянется, а рисунков и небывалых историй можно и не бояться, потому что они нарисованные? Это фантастика!  И ведь это то и самое интересное - они уже нарисованные!  А любимые твои конфеты делают как раз из таких послушных и доверчивых маленьких карапузов, как ты! Потому что они такие сладкие и пригожие! Или, может, ты думаешь, что я всего лишь один из вымышленных персонажей и не могу оказаться твоей игрушкой или опасным противником? Правда? Нет, малыш, я не позволю тебе погибнуть! Ситуация критическая, а твоя душа слишком уязвима и подвержена действию яда, заполняющего её черным цветом, в котором все гибнет - все волшебные краски, радость и счастье! Лейтенант Лафф готов к наступлению в одиночку. Пока силы неравны, но он верит в свою удачу! Ведь у него невероятное и непобедимое оружие! Я готов к бою!"

Он нарисовал себя в шутливом и разноцветном подобие военной формы и подписал:

"Лейтенант Лафф"

Следующими персонажами он изобразил очень милого мальчугана лет девяти с огромными удивленными глазами и непослушными вьющимися волосами, подписав его просто
<Безымянный герой. Рядовой> и <старшую сестру> безымянного героя - девушку самого непредсказуемого возраста и с вызывающим выражением лица, но все же младше тихой подруги, Мио. Девушку спасать, вероятно, могло оказаться слишком поздно - она была уже захвачена в плен бесконечными линиями проводов и часами разговоров громко щебечущих подруг, загипнотизированных иноразумными поработителями, под чьим воздействием они создали свое королевство и заняли в нем оборонительную позицию, готовые в любой миг отразить нападение или напасть первыми при малейшей угрозе авторитету власти контролирующего сверхразума. Всё в королевстве их было таким же почти сладким, как и любимые любимыми своими родителями детишками конфетами и пряниками, но при этом иногда иногда горчило или казалось пересоленным - уж не слезами ли грусти? Оно было  наполнено одурманивающими ароматами и несмолкаемым гомоном населивших его жителей и придворных. Почти все они носили причудливую униформу разнообразных фасонов для подчеркивания принадлежности к тому или иному военному или гражданскому сословию. Представители последнего, надо сказать, были в проигрышном количестве и самом невыгодном положении. Некоторые из них оказывались весьма враждебными друг другу. <Безымянный герой> был представителе другого государства - он, однако, пока об этом мог только догадываться, и даже не подозревал о вынесенном приговоре и необходимости его безоговорочной капитуляции. Может, лейтенант Лафф поможет ему выиграть битву?

И снова иллюстрации заставляют глаза блестеть от пестроты чудесных интерьеров эпохи власти цвета, которая была вскоре передана детям цветов и безрассудно проиграна. Не могло быть сомнений, что Лаффу там очень нравилось и понравилось бы ещё больше, если бы домики, с которыми люди так бережно играли уже несколько веков и которые оделись в такие скучные и благородные оттенки, тоже присоединились бы к калейдоскопическому буйству цвета. Веселые кокетливые песенки, наполненные разве только очень светлой меланхолией, он тоже любил и вполне бы мог завоевать внимание и симпатию слушателей, если бы по-настоящему попытался спеть одну из воздушных и озорных мелодий, а не мяукал себе под нос и не отвлекался, забывая допеть погрустневшую песенку, увлекаясь чем-то ещё - чаще всего, конечно, рисованием.  Сам он, здесь, хотя, выглядел бы настоящим пришельцем, о которых так любил читать <безымянный герой>.

Нарисованный Лафф прижал палец к кончику носа, подмигнув, и сделав самое серьезное выражение лица, заставил себя даже перестать улыбаться так широко.

<Безымянный герой> открыл недавно купленный выпуск комиксов, крутя ручку игрушечного приемника, и уставился на портрет одного из главных героев истории, разглядывая его костюм и лукавую улыбку и все такой вовсе не характерной для любимого Лаффом времени расцветки. Проходившая мимо <старшая сестра> заглянула через плечо сидящего не полу младшего брата и хмыкнула:

- О, какие в ваших сумасшедших головах живут пришельцы! На супергероя не очень похож! Смотри, завербует он тебя в свою космическую армию и прощайте, хрустящие завтраки, мультфильмы и поход в "театр у-у-у-ужасов" на твой день рождения! Может, лучше сдаться кровожадным вампирам? Буууу! - и она зашипела на него, обнажив фальшивые клыки и ткнув в лицо фигуркой героя одного из последних кино-хитов.

- Да отстань ты со своими вампирами! Надоели! Скучные они как старые тетки. А этот комикс я люблю и все выпуски собрал! Он забавный хотя бы и не похож и на этих дурацких супергероев. - <Безымянный герой> капризно нахохлился, скрестив руки на раскрытой страницей. - И без этих гигантских комаров. Вот возьму и укушу тебя ночью! - Он оглянулся, чтобы убедиться, что никого рядом нет, и продолжил. - Жаль, что ты всего лишь рисунок,  а то бы мы вместе показали моей сестрице, кто круче. Не умница она вовсе и не красавица, а зомби! Но папа говорит, что женщинам нельзя знать правду о том, что они не умницы и это самой большой и страшный секрет, который я, как настоящий мужчина, должен хранить всю жизнь. А ещё должен буду прикидываться дураком, носить похожий на старый мешок костюм и делать вид, что зарабатываю деньги, чтобы неумница-жена считала себя умницей. И ещё прикидываться, что без неё я пропаду. А настоящая жизнь для меня будет открываться очень редко и только в... Папа не сказал. В общем, женщины - злые монстры. Сестрица моя точно - как напялит по десять браслетов на каждую руку, как нарисует на лице маску какого-то монстра или вождя индейского племени, а потом оденет зеленые чулки и красные туфли на огро-о-омном каблуке... Можно отправлять её в бой с чудовищами - они бы не сразу узнали в ней врага и это дало бы ей временное преимущество. Вот. Кажется, это так называется.

Портрет главного героя на раскрытой странице многократно увеличился в размерах, пропорционально расширяющимся от удивления глазам <безымянного героя>, и реплика его появилась на недавно ещё совсем нетронутой чернилами части страницы: "Мы и с сестрой твоей поиграем, и тебя накажем за попытку дезертирства из моей армии, Рядовой! Как ты мог усомниться в своем командире и его реальности?". Бедный мальчик от удивления открыл и забыл закрыть рот, мимо которого уже успела задумчиво пролететь симпатичная зеленая муха, которая вполне могла быть вражеским шпионом, и пройти все та же сестрица, спешившая на шабаш юных ведьм. С неизменным презрением в голосе она бросила через плечо - а старшие ведь всегда должны относиться к младшим с презрением, потому что уменьшающееся с каждым годом количество чудес, в которые они верят, несомненно дает им огромные преимущества:

- Ну точно ребенок! Рот закрой - любимую книжку испортишь.

Он хотел было что-то сказать, но слова так и не озвучились. Он и не знал, что именно он хотел бы озвучить. Он только успел подумать, что причин подозревать у себя галлюцинации и бред у него нет, как говорил один из героев комедийного черно-белого сериала, который они смотрели по вечерам всей семьей, после того как образцовый папа-дурак приходил с работы и устало ужинал, окруженный ворчливой заботой гордой умницы-мамы.  Придя в себя, <безымянный герой>  попытался убедить себя в том, что у него слишком хорошее воображение, как и положено тому быть в его возрасте - ему и дедушка с учителями о том говорили - и опустил взгляд на страницу, узнав на ней монохромное изображение своей же спальни и в ней героя из своей книги... Он захотел вскочить и кинуться к себе, но увидел новую реплику: "Стой, Рядовой! Куда ты? Дверь здесь!" и схватив его за руку, рисованный Лейтенант потянул усомнившегося в своем патриотическом долге за собой.

...И тут коротенькое приключение <безымянного героя>, случайно ставшего <рядовым> только началось, обронив раскрытую книгу.

Оказавшись в своей комнате,  <безымянный герой> в мгновение ока провалился сквозь пошатнувшуюся под его ногами синеву ковра, почувствовав его шершавые нити и заметив как угрожающе повернул к нему свою голову игрушечный робот. Не слишком больно хотя, он приземлился на что-то твердое и тут же его потянул за собой, одетый в сиренево-малиновую фантастическую униформу, герой его книги. Он даже не успел разглядеть лица уводившего его - только схватившую его руку малиновую перчатку с тяжелой пряжкой и ажурным щитом в центре её тыльной стороны.   Мальчик бежал за ним по широким и, кажется, разлетающимся в разные стороны, как листы бумаги, ступеням, на поверхности которых он к изумлению своему узнал игрушечно-нарисованные портреты своих родных в выбранных этой историей символичных  ролях: сменяясь быстро, как кадры на экране, они тем не менее оставили свои проекции в памяти <безымянного героя> - чудаковатого отца, похожего на манекен, с которого заботливая и симпатичная мама-робот в кружевном фартучке смахивала пыль;  зомби-сестры, танцующей дикий танец в компании бесстрастного и совершенно безразличного к её ритуальному экстазу, белолицего вампира... Фиолетовое небо и желтоватая луна как нельзя лучше подходили последнему эпизоду, с горизонтом украшенным зубастой резьбой и комично-устрашающими деталями.  Ему бы очень хотелось остановиться и посмотреть, но не представлялось возможным остановиться,  а замерли они только у какой-то причудливой двери. Он подумал было даже улыбнуться тому, что этот бесконечный бег куда-то по портретам успевших надоесть ему родственников, закончился, но с удивлением уперся взглядом в причудливые значки и вышивку на груди спутника. И оторвав взгляд от значков, посмотрел наконец с опаской в его лицо, отчего ему сделалось одновременно страшно и смешно и он подумал, что мог бы и описаться, за что такому большому мальчику было бы очень стыдно. Но будто бы не замечая его выражения лица, словно тот собирался вот-вот чихнуть, Лейтенант с неестественно розовыми волосами и звездами на лице вместо погон, важно произнес:

- Сегодня ты избран быть моим единственным помощником. Но пока только Рядовым! Ты ведь любишь рассказанные и нарисованные истории? И ты хотел стать участником их событий, одним из героев? - Он наклонился и положил руку мальчику на плечо.

Мальчик подумал, что возражать этому созданию с маниакально горящими глазами и безумной улыбкой будет не лучшим выбором и бодро ответил:

- Ну ещё бы!

- Как же тогда ты посмел усомниться в них, <Рядовой>? Голову выше! Почему покинул ты свою команду и бросил свой пост? Почему перестал отправлять им секретные сообщения и отчеты о несении службы?*

 <Безымянный герой> задумался о том, какого же ответа ждет от него Лейтенант, но ничего ему не пришло в голову и обиженным тоном он громко сказал:

- Мне сказали, что это ребячество и что только дети верят в сказки и сказочных героев! А я должен учиться быть взрослым! Потому что надо мной все будут смеяться, если я буду ребенком!  - Он почти топнул, обиженно надув губы и забыв о взрослости и границе между тем, что, как он думал, было реальностью и тем, где он оказался теперь.

- Это непростительное преступление, <Рядовой>! И если вы не будете следовать за мной и выполнять мои приказы, вы погибнете и проиграете сражение без боя! Вас ждет победа в компании любимых друзей или одинокая смерть. От своего неверия в них... Но у кого-то из них может оказаться достаточно веры в вас и вы даже можете пасть от его руки. Рядовой?

- Слушаюсь! - неожиданно для себя, как солдатик, выпалил  <Рядовой>.   

- Следуйте за мной и слушайте мои указания! А это вам совершенно ни к чему! - И Лейтенант сорвал с <Рядового> форменный галстук и игрушечные часы. - У вас будет совсем другая форма. Только для вас одного.

- Да, сэр!

- Шире улыбку!

- Слушаюсь, сэр! - ответил так же четко и бодро  <безымянный герой> , стараясь одновременно с ответом растянуть губы в улыбке.

- И позвольте напомнить вам, что взрослые точно такие же герои. Только совсем другой истории. Она такая печальная, бесцветная, в ней нет ярких картин и там всегда нужны новые  герои, которых они вербуют среди детей... Мы должны остановить это! И только вы сможете мне сейчас помочь, <Рядовой>. А кроме того, ведь вы хотели бы украсить их жизнь, принести в неё немного смеха и радости? Они бы стали чуточку счастливее и светлее! У вас есть такая благородная и волшебная причина оставаться ребенком! Как? Вы об этом не подозревали? Но если вы все же полагаете, что с ними будет интереснее, что ж, я предоставляю вам выбор - убейте меня! Сейчас же! - И он с той же безумной улыбкой протянул ему казавшийся игрушечным ярко-оранжевый пистолет. Разноцветные миниатюрные стеклышки-слайды, вставленные в подобие патронташа - точь-в-точь фотопленка, переливались в ярком  свете, льющимся из асимметричного матового окошка возле такой же причудливой двери. Стеклянным глянцем блестел ярко-синий маникюр на одной руке Лейтенанта, а на второй, опустившейся на его широкой пояс блеснул малиновый, как части его формы.

"Здорово! - Оптимистично подумал мальчуган. - Может, с ним и правда будет весело?", и покачав головой, глядя на предложенный ему пистолет, он хитровато улыбнулся, гадая, что же будет дальше. Лейтенант улыбнулся ещё шире:

- В любой другой ситуации я бы никогда не стал командовать, но положение требует самых решительных мер. Вот мои инструкции. Прошу выполнять беспрекословно! Итак...
Вот ваше оружие. <Пистолет с краской?>. К счастью, всех недругов и вражеских шпионов, к коим причисляются все приверженцы диктатуры черного и цветов печали и пустоты, а также строгих правил, послушания и неживых книг без картинок, придется уничтожить. Эта война будет очень веселой, рядовой!

Он резко распахнул дверь, рядом с которой они находились и  <Рядовой> увидел, что они оказались в магазине игрушек, стоящими возле нарисованной на стене двери сказочного домика...