Хохмбит. Глава 7

ХОХМБИТ
или
ОСОБЕННОСТИ МЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО ПОИСКА СОКРОВИЩ.

Не рекомендуется детям до шестнадцати, беременным женщинам, старикам, а так же: беременным детям до шестнадцати, беременным старикам и старикам, ведущим себя, как дети до шестнадцати. Кроме этого: филологам, мифологам, уфологам, кинологам, кро-лиководам-спортсменам и кроликоедам-любителям. А так же лицам, питающим возвышен-ные чувства к творчеству Дж. Р. Р. Толкина…
И вообще, для авторов нет ничего святого!!! Приготовьтесь…

Глава 7
Пристанище библиофилов.

На другое утро Баула разбудил громкий визг. Он вскочил, открыл глаза и долго оглядывался, пытаясь понять, почему он не дома в теплой постельке, а на холодной земле, и по-чему так дико визжит вроде бы солидный старик Хоттабыч. Впрочем, через секунду Бильбо уже вспомнил свои приключения, а визг объяснился – судя по смущенным лицам Атаса и Матраса, они спросонья перепутали старичка с Хэндлавом.

 Хоббит-вышибала сел поудобней и с тоской стал думать, что в таких походных условиях нельзя ни умыться, ни почистить зубы, ни выпить горячего чаю, да что там – тут даже не от кого получить порцию утренней ласки – как порой бывало в милой Хоббитании, где так много не обремененных нравственностью женщин. Что поделать, пришлось ему довольствоваться холодными тушканчиками, водой из ручья и весьма двусмысленными взглядами Арахиса, который последнее время все ближе подсаживался к хоббиту.

Толкаясь и матерясь, гномы опять забрались на ковер, и Хоттабыч, который уже не чаял избавиться от таких раскованных пассажиров, тронулся в путь.

Через какое-то время старик, должно быть, завидел ту цель, к которой стремился – ковер начал опускаться, делая в воздухе немыслимые виражи – то ли водила хотел похвастаться фигурами высшего пилотажа, то ли отомстить навязчивым гномам-голубкам, а вероятней всего крепко перебрал вчера вечером. Пассажиры отчаянно цеплялись за ковер, друг за друга и, не в силах сдержаться, изрыгали за борт полупереваренный завтрак.

Наконец изрядно испачканный ковер рухнул на поляну среди красивых разноцветных цветов и Хоттабыч, эвакуировав каждого пассажира с помощью крепкого пинка под зад, поднялся в воздух.

– О, Хэндлав, кэфри моего тела (1), встретимся, когда ты будешь путешествовать без этих отвратительных существ, – донеслось сверху.

Когда коврик Хоттабыча включил форсаж и унёсся в небеса, Хэндлав сказал гномам:

– Я с самого начала намеревался по возможности благополучно переправить вас через горы. Благодаря моему, понимаешь, умелому руководству мы с этой задачей справились. И теперь я устал и ухожу в отпуск. Нужно, понимаешь, поправить здоровье.

Гномы застонали от огорчения.

– Ну-у, полно, понимаешь, – по-отечески сказал Хэндлав и высморкал зарёванного Матраса. – Я же не собираюсь исчезать в сию секунду. Развлекусь с вами ещё денёк-другой и в отпуск. А пока мы пойдём к одному срамоземлянину, который живёт у скалы Кукиша (по-эльфийски это значит Дуль).

Вскоре они вышли на большую поляну. Цветы на поляне росли так, как будто их нарочно посеяли – каждый сорт отдельно. Особенно много было клевера и в воздухе стояло сплошное жужжание и гудение. Повсюду летали пчелы. Такие крупные, каких Бильбо сроду не видел – некоторые особи могли посо¬рев¬новаться размерами с маленькими хоббитанскими пуделёчками.

– Происки врагов, – закричал Жирин, пытаясь спрятаться – он очень боялся пчёл, зато гномы-дауны веселились как дети – ловили и ощупывали больших волосатых самок.

– Уже, понимаешь, близко, – сказал Хэндлав. – Начались пчелиные угодья. Но вам придётся подождать здесь. Когда я свистну, следуйте за мной.

С этими словами волшебник схватил за шиворот Бильбо и во всю стариковскую прыть припустил к видневшейся неподалеку изгороди. За изгородью был большой деревянный дом и двор, густо усыпанный лепестками клевера и пчелиным пометом. По колено в помете стоял громадный небритый мужик и, не замечая ничего вокруг, читал пожелтевшую газетёнку.

– Эй, – крикнул Хэндлав, – я, понимаешь, гарант...

– Первый раз слышу, – пробурчал мужик, поднимая голову. – А это с тобой, что за фитюлька?

– Это Баул. Хоббит из очень хорошей семьи, – Хэндлав криво ухмыльнулся. – Сказать по правде, мы нуждаемся в вашей помощи – в горах нас обобрали гоблины. Кстати, Бильбо, перед тобой Беорн (2), мужчина в самом расцвете сил.

– Гоблины? – мужик, едва услышав это слово, свернул газетку трубочкой и сунул в испачканный пометом носок. В другое время Бильбо передернуло бы от такой нечистоплотности, но с гномами он ко многому привык.

– Да, они прижали нас в горах, но это долгая история, – маг погладил живот, как бы да-вая понять, что пора кормить усталых путников.

– А откуда я могу знать, что вы не арабские террористы?

– Ну-у, меня вы не знаете, но, может быть, знаете моего кузена Радагаста (3)?

– Как же, славный малый, хоть и волшебник. Одно время я с ним часто виделся. Правда теперь он занимается больше разными овечками, собачками, медведицами, короче помешался на животных. Говорят, он сейчас лечится у Уронда. Ну ладно, заходите в дом, – пробурчал мужик не очень гостеприимно.

– Минутку, – сказал Хэндлав. – Со мной, понимаешь, еще пара – тройка друзей, я подам им сигнал, – и, не давая Беорну опомниться, Хэндлав засвистел. Тотчас раздался дикий топот и, толкая друг друга, грязно ругаясь и поскальзываясь, во двор ворвалась орда гномов. Первым, втянув голову в плечи и начисто забыв о солидности, бежал Жирин Вольфеншильд. На спине его цепко держалась огромная пчелиная самка. Баулу показалась, что она злорадно усмехается.

Войдя в дом, Бильбо прежде всего заметил, что жилище не имеет ничего общего с уютными хоббитскими норками, в которых все предназначено для того, чтобы есть, спать и получать прочие радости жизни. У Беорна обстановка была просто спартанская – лавки и стол из грубых досок, огонь в прокопченном камине и последнее, на что обратил внимание хоббит – огромные книжные полки у задней стены.

– Ну, садитесь, раз пришли, – Беорн тяжело вздохнул. – Вообще-то я не люблю посторонних. Ко мне только читатели ходят, у нас тут свое пристанище, мы его называем пристанищем библиофилов (4).

– Бильбофилов?– переспросил Арахис. – Я тоже хочу в Бильбофилы, он мне давно нравится!
Бильбо опасливо отодвинулся и сказал:

– Мы тоже умеем читать. Особенно в ожидании ужина.

Беорн с удовольствием бы вышвырнул незваных гостей, но силы были неравны и, махнув рукой в сторону книжных полок, он отправился за припасами. Гномы расположились вокруг камина, взяв с полок, кто что захотел. Привалин выбрал яркую брошюру о вреде пьянства и алкоголизма, Отвалин – не менее яркую о пользе последних, Ойн – новую книжку из серии «Секретные материлы», Гнойн – «Вестник сельского хозяйства» с красочным заголовком «Скотоложество и зоофилия», гномы-голубки тесно сплотились вокруг детского журнала «Педрилка», знаменитый Жирин Вольфеншильд забился в угол с пухлым томом «Влияние дихлофоса на коммунистов, эльфов и оборотней», Хмыри взял себе позолоченную книжку с платиновой монограммой Беорна, которая была так густо украшена самоцветами, что собственно название разобрать было невозможно, Чмыри читал заплёванный «Коклюш–инфо» с голыми гоблинихами на обложке. Только старичок Хэндлав мирно дремал у огня, да гномы-дауны от голода сосали свои пальцы – букв они, естественно, не знали.
Бильбо тоже пробовал подремать, но чавкающий рядом Каркуши не давал расслабиться. Баул встал и направился к книжным полкам – ему хотелось почитать что-нибудь легкое, незамысловатое. Такое чтиво нашлось быстро – на самой нижней полке, на уровне хорошо унавоженного пчелами пола, лежала пачка ежедневной газеты «Гондорский комсомолец». Бильбо взял несколько экземпляров и приготовился расслабляться, но первая же страница заставила его начисто забыть про сон и голод – заголовки были просто устрашающи: «Труп Гитлера хранится в карманах у Хэндлава» (5), «Саруман - женщина», «Кровавым убийцей оказался двухлетний хоббитенок», «В Туманных горах испытана сероводородная бомба». Баул в ужасе перевернул страницу  – на весь разворот пестрели окровавленные трупы, статья называлась «Медведи–оборотни среди нас». Лишь третья страница выглядела вполне мирно: здесь была опубликована статья известного физика Мандау «Испускание газов в условиях невесомости». Бильбо облегченно вздохнул и начал читать про газы.

Вскоре Беорн вернулся, неся перед собой чугунок с подозрительным хлёбовом и заветную четверть самогона, от которого сильно пахло медом. Гномы мгновенно взгромоздились на лавки вокруг стола и принялись за трапезу. Еды и выпивки было до обидного мало, особенно после того, как ближе всех к чугунку и бутыли сел Хэндлав, но гномы до того устали, что были не в силах возмущаться, тем более, что Беорн, изрядно хлебнувший где-то вне дома, начал рассказывать всякие небылицы времен своей молодости, отличавшиеся одна от другой лишь количеством, ареалом и видовой принадлежностью полюбленных им женщин. Под это пьяное хвастовство Бильбо заснул.

Проснулся Баул оттого, что входная дверь громко хлопнула – Беорн исчез. Гномы спали вповалку вокруг камина, а старичок-гарант пускал из своей трубки разноцветные колечки.

– Всем, понимаешь, пора спать, – сказал он, – всем, но не Беорну. Главное, не выходить сейчас во двор. Здесь мы в относительной безопасности.

Бильбо опустил голову и, леденея внутри, слушал рассказ Хэндлава о том, что ночами Беорн превращается по желанию в любое животное и убивает на своем пути всех самцов, а самкам, наоборот, делает так приятно, что практически вся живность в округе находится с ним в прямой родственной связи.

– Он, понимаешь, оборотень, – закончил Хэндлав, сладко зевая.

Баул всю ночь не сомкнул глаз, ожидая увидеть медведя, тигра или африканского крокодила. Под утро дверь скрипнула и в комнату просочилась крупная, но изрядно потрепанная мышь в грязном носке вместо чепчика. Это и был Беорн – сегодня он ходил к полёвкам. Бильбо облегченно вздохнул и собрался выспаться, но только первые сны объяли его, раздался дикий грохот и треск. Баул вскочил и понял, что ночь закончилась – Беорн выбирался из-под стеллажа, заваленного на него гномами-даунами, которые обожали толстых пчёл, но ненавидели мышей, Хэндлав что-то торопливо доедал, спрятавшись в углу за камином, гномы собирались в некое подобие круга. Оказав Беорну первую помощь, компания собралась у огня и, не имея на завтрак ничего кроме песни, её и запела:

Дул ветер, мрачный и сырой,
И я проснулся никакой –
Мешал текилу и вино
(Вчера мне было всё равно).

Дул самогон у тёмных гор,
Потом отлил я на забор,
А дальше в лужу я упал
И шнапс в стакане расплескал.

Дул я сакэ, что пьёт восток,
От пива памперс мой промок.
Теперь мы выпьем рома – пусть
В мозгах исчезнет страх и грусть.

Приду я пьяный к той горе,
Где прячется дракон в норе.
Скажу: “Налей-ка мне, свинья”
И вместе выпьем – он и я.

Это была самая смелая из всех гномьих песен, ее гномы всегда пели перед охотой на дракона.

Наконец гномы напелись до изнеможения, а Беорн мысленно прикинул, чего ему не жалко отдать, чтобы отправить чужаков восвояси. По всему выходило, что гномы нуждались в транспорте (под эту статью Беорн предполагал выдать им бешеных ишаков, которые были привязаны на заднем дворе и за последнее время кроме бешенства переболели чесоткой, тифом и цингой. Этих мерзких животных полагалось по одному на двоих, зато для Хэндлава жадный оборотень выделил целую лошадь из числа своих потомков (лошадь была злая, высокомерная и сексуально озабоченная), также путники хотели получить в дорогу съестное как минимум на неделю, курево и выпивку, а также контрацептивы и журналы с голыми девками. Беорн счел требования чрезмерными и нагрузил дорожные сумки гномов по минимуму: три литра бормотухи, пять пачек “Прима-ностальгия”, тридцать пять чёрствых корочек хлеба. Достаточно съесть одну такую  корочку и несварение желудка вам было обеспечено. Больше всего путникам досталось пищи иного рода – для души. На каждого ишака было навьючен тюк со странной надписью: «Мукалутура». В этих тюках нашлись неплохие книжонки, вроде: В. Пелевин «Штирлиц и вакуум», св. Онаний «Руки в карманах», Г. Гудерианц «Ахтунг, гномы!», к. ф. н. профессор Р. Гомес «Эльф и вино – что лучше?», В. Ленин «Полное собрание сочинений». Кроме того там были подшивки журналов: «Вестник ВЦСПС» за 1977 год, «Юный натурал» за 1985 год, а также «Кролиководство и самогоноварение» за 1954 год.

Гномы, естественно, отблагодарили Беорна той же монетой: загадили сортир, где под-тёрлись многими раритетами из хозяйского дома (например берестяной грамотой Х века, глиняной табличкой I в. до н. э., стальной гравюрой наших дней), Фили, Хрюши и Каркуши залапали всех пчел, а Жирин Вольфеншильд произнес вдохновенную прощальную речь на тему «К вашим услугам, хозяин здешнего пакостного места».

– Гадом буду, однозначно, – закончил Жирин, и отряд двинулся в путь.

Изголодавшиеся гномы ехали молча, выбирая тропинки получше – где попало ишаки идти отказывались. Вечером, когда совсем стемнело, путники остановились на ночлег, выставив караул. Утро облегчения не принесло – оказалось что караульные всю ночь проспали,  ишаки сожрали весь и без того скудный провиант и, не насытившись, жевали книги, а лошадь Хэндлава сбежала в гущу леса с первым попавшимся диким мерином.

Чародей отправился на поиски этой сексуальной маньячки, но через полчаса вернулся, с виноватым видом неся какое-то громко матерящееся бородатое существо.

– Вот, понимаешь, прочитал в последнем номере «Некромансера» как сделать железно-го голема, ну-у и решил попробовать. Вот что вышло, – оправдывался Хэндлав.

– Ебти вас всем колхозом! – добавило существо.

– У нашего кудесника давно не получаются его фокусы! Все его колдовские штучки-дрючки устарели. Нужна смена власти, сильная рука, однозначно! – заявил Жирин.

– Мы тоже не поддерживаем Хэндлава! Что это он принёс за бородатую пакость? – в один голос сказали Ойн и Гнойн.

– Знакомтесь: гномик Матершинник (6), – ответил им старый колдун, а гномик тут же послал всех малым матерным загибом, поминая их родственников и знакомых.

– Мы не будем этого терпеть! Хэндлав, убери его! – закричали гномы.

На это гномик ответил длинным матерным загибом, а волшебник развёл руками и спрятался в ближайшие кусты. Тем временем Матершинник добрался до самого Обезьяна.

– Я срублю ему голову с трёх ударов, – не выдержали нервы у Гнойна.

– Я круто срублю ему голову с двух ударов, – сказал Хмыри.

– Ша подонки, я срублю ему голову с одного удара, однозначно! – заявил Жирин.

– Руби, – согласились все остальные.

Блеснул Опдрист, но то ли дрогнула рука, то ли это было проклятье Матершинника и вместо головы гномика Жирин отрубил голову Хэндлава, сидевшего в кустах.

Голова волшебника с громкими матами, распугивая лесных скелетонов и зомби, покатилась в лес, где ушла от зайца, волка, медведя, пока не докатилась до замка Сарумана. «Эге, да это же палантир (7)», – решил он, глядя на голову Хэндлава с опухшими ушами. Но «палантир» тотчас же заявил, что Саруман, понимаешь, чмо, и дети его чмыри, и любимые звери – уроды недоделаные. Потом голова выпала из волосатых рук Сарумана и покатилась дальше вплоть до стадиона, где играли в футбол. Там, ловко прикинувшись мячом она, улучшив момент, тринадцать раз закатилась в ворота сборной Бразилии. (Так сборная России стала чемпионом мира (8)). И тут, наконец, тело Хэндлава догнало голову Хэндлава и вернуло её на ме-сто. Волшебник, потерев отдавленые уши, вздохнул и пошёл в Центральный Клинический Приют поправлять своё здоровье и заодно поработать с волшебными свитками.

Примечания.

(1) …кэфри моего тела… Ошибка Толкина. Известные своими волшебными крылышками прокладки вряд ли могли быть приспособлены к телу такого чародея и мага как Хоттабыч. А если и могли (лингвисты допускают такую возможность), то, скорее всего, имелись в виду Олвейс, или Тампакс, или Памперс, или мох-сфагнум.

(2) Беорн (в других переводах Медвед, Михайло Потапыч, Мишутка, Звер, Педобир, Биогр и даже Ули-Эйнар Бьёрндален). Известно письмо Толкина к Х. Пепперман-Больцановичу: «Вот, Перермаша, пишу книгу «По прозвищу Звер» с занимательным сюжетом. В ней герой возвращается из Гондора, влюбляется в девушку злобного преступника и попадает в тюрьму, а его возлюбленную отправляют в психиатрическую лечебницу. На зоне главного героя собираются убить, но с помощью двух огров он убегает. В перестрелке с охраной тюрьмы оба огра погибают, но один успевает сказать, что они должны были Звера убить по приказу некоего Сарумана. Тогда герой находит Сарумана и убивает его с помощью волшебного камня (см. примечание Палантир). Дальше следует хэппи-энд. По-моему, дорогой мой Пеппермаша, это будет шедевр!» К сожалению, эта книга не вышла на английском, а русский пересказ делали не К. Чуковский или Б. Заходер, а малоизвестный автор. Так же Толкин считал, что Беорн тантрически связан одновременно с медведями и пчёлами. Как медведь напорист, как пчела неутомим. З. Фрейд проанализировал образ Беорна в произведениях Толкина и был в шоке настолько сильном, что о результатах своей работы так и не написал до самой смерти в Лондоне в 1939 году. Так же известна пословица «Беорн и полёвка – братья навек», но как она соотносится с текстом Толкина – очередная лингвистическая загадка.

(3) Радагаст (в других переводах Счаствизитэр, Удовольсетитель, Милозванец, и даже Кайфахтунг и Приходгей). Х. Пепперман-Больцанович считает, что имя взято из человечьих языков. Б. А. Рыбаков считал, что Радагаст, это табуированное имя покровителя животных Волоса, но с ним спорил Л. С. Клейн, утверждавший, что никакого Волоса и вовсе не было, а Радагаст – это выдумка Толкина. По мнению Х. Пепперман-Больцановича, Радагаст – это древняя эманация Айболита (ср. Приходи к нему … и корова, и волчица, и жучок, и паучок, и медведица. Всех…»). Так или иначе, Радагаст играет важную роль в Срамоземье, отвечая за магию эволюции и дарвинизма, а так же за расплод негуманоидных форм жизни. Толкин просто поленился об этом подробно рассказать.

(4) …мы его называем пристанищем библиофилов. Судя по названиям книг библиотеки Беорна его друзья-библиофилы, кроме этого, так же парафилы: некрофилы, копрофилы, асфиксофилы, урофилы, зоофилы, гомосексуалисты и, даже, политики. Таким образом, Толкин, возможно, хотел указать на то, что меньше знаешь – крепче спишь, а библиофилия ведёт к плохому сну, отсутствию аппетита и вытертым ладошкам. З. Фрейд одобрил этот момент в произведении.

(5) "Труп Гитлера хранится в карманах у Хэндлава". Образец типичной образцовой статьи типичного журналиста. В своей книге Толкин, несомненно, попытался высмеять тех бумагомарак, которые писали про него: «Толкин умер. Хочешь узнать, когда похороны? ЖМИ СЮДА >», или «Толкин второй день не меняет носки. ПОДРОБНОСТИ ЗДЕСЬ >», или «Толкин начинал писательскую деятельность с мытья сортиров и брал работу на дом!».

(6) гномик Матершинник – мифический персонаж детского фольклора, имеет отношение к гномам. Как и любой ребёнок Толкин в детстве тоже вызывал гномика Матершинника. Однажды сказав «Гномик-матершинник выходи!» юный Толкин был надкушен маленькими зубами. В страхе включив свет, будущий великий писатель не обнаружил, однако, никого. С тех пор он мог думать только о гномах и, написав историю хоббита и гномов, он отреагировал давние страхи. Безусловно, сильным ходом писателя было включение в текст самого гномика Матершинника, причём этот персонаж по ходу действия перерождается и, являясь к середине произведения злом, к концу его становится безусловным добром (см. примечание Митрандир Митрандирович Пуся).

(7) Палантир – магический мега-камень. В письме Х. Пепперман-Больцановичу Толкин писал: «Я ничего не знал о палантире до тех пор, пока один из них не упал из окна моего соседа слева; но я в тот же миг узнал его и тут же понял, что означали строки, которые я уже давно бормотал про себя:
«Мы жили там, где все давно сдохли
В нашей памяти укуренные трупы
Бегут навстречу закатившемуся солнцу
Падающему в лиловые реки

Любили мы сиреневые камни
На дне могучих лиловых рек
Текущих туда, куда падало солнце
Где вокруг одна загадочная смерть

Смерть укуренных трупов
Закиданных сиреневыми камнями
Со дна лиловых рек
Текущих оттуда где не всходило солнце

Мама папа я умираю
Моё сиреневое сердце не стучит
Мама папа я вас не знаю
Вас заслонили укуренные трупы
Тону в лиловой реке
О, Палантир, тону в лиловой реке»
Фрейд пишет: "Палантиры, как и Сильмарилы, несут в себе огромный символический потенциал. В них, поясняет он, очень много либидонозной энергии. Сам по себе палантир, как и чистая сублимация, как и желание человека, знать больше о своём оно, с которым он живет, что несет в себе бессознательное разрушение и зло. Однако по той или иной причине часть палантиров попадает в поле действия сексуальной энергии темных сил, и с того момента каждый, кто смотрит в палантир, подобно Саруману, оказывается в ловушке, из которой сам выбраться не может, особенно если не знал предварительно, на что идет". Лишь сеансы психоанализа доктора З. Фрейда могли бы очистить подсознание такого несчастного, но, увы, в Срамоземье из психоаналитиков был только Уронд (см примечание Уронд), а это немного не то.
Можно так же отметить, что Толкин настолько любил магические камни и стразики, что старался вставлять их в свой текст там, где без этого можно было обойтись (см. примечание Аркестрон).

(8) Так сборная России стала чемпионом мира. Анахронизм. Сборная России по футболу и сейчас очень далека от чемпионского титула. Что уж говорить про стародавние времена Хэндлава. Никакое колдовство ей не могло помочь, это точно.