Книжица в затёртом переплёте

       
        Как всегда: когда нужно – не найти! И куда она запряталась, эта книжица в затёртом желтоватом переплёте с надписью «Стихи»? Помнится, она года издания 39-го или 40-го. Ещё фотография автора есть в ней – красивый дяденька-брюнет смотрит на тебя, а в лацкане его пиджака - странно маленький орден Ленина. Фамилия автора была совсем незнакомой – Михалков...
        Стихами удивить меня было трудно. С ранних лет рос я в атмосфере самых разных песен и стихов: «Не на море-окияне, не на острове Буяне, не на небе – на земле жил старик в одном селе…», «Волк, ночью думая залезть в овчарню…», «…Старик ловил неводом рыбу, Старуха пряла свою пряжу…», «Скачет сито по полям, а корыто по лугам…», «У Скворцова Гришки жили-были книжки…» Видимо, из всех родных на меня вываливалось всё лучшее, что было в нашей литературе! К тому же получилось так, что грамотным я стал, когда не дорос ещё и до шести лет.
        Я открыл новую книжку.
        Первое стихотворение было понятно сразу - над заглавием был нарисован Сталин, название - что-то вроде "Имя вождя". Не ручаюсь на точность, но начиналось оно так:
                Где бы мы свой самолёт ни вели…
        Второе заинтересовало меня больше, оказалось - про Чкалова. А дальше…
        Дальше распахнулись ворота в мой детский мир!
                Жили три друга-товарища
                в маленьком городе Эн…     Белой сирени большую корзину
                бережно вынесли из магазина… 
                Я выбежал на улицу, по мостовой прошёл,
                свернул налево за угол и кошелёк нашёл…
             В одном переулке стояли дома,
             в одном из домов жил упрямый Фома…             Я карандаш с бумагой взял,
                нарисовал дорогу…
                «Анна-Ванна, наш отряд
                хочет видеть поросят…»             
                По крутой тропинке горной               
                Шёл домой барашей чёрный…
        И следом – целая поэма (я знал уже что такое «строфа», «строка», «рифма», «поэма»: научили!):
                В доме восемь дробь один
                у заставы Ильича
                жил высокий гражданин
                по прозванью «Каланча»
                по фамилии Степанов… 
        Сегодня, переросший  самого себя целых шестнадцать раз, я понимаю, что высоченный - ростом с самого Дядю Стёпу - поэт Сергей Михалков открыл для мальчишек и девчонок страны совершенно новые горизонты познания жизни. Окружающее, простое и незаметное, наполнилось поэзией, причём не стилизованной – просто честной, извлечённой для мальчишек и девчонок из обыденности. Так же честно явилась мне в пятьдесят третьем – уже не мальчишке, а студенту на военно-морской практике - плавучая батарея «Волхов», бывший линкор «Марат», на котором когда-то служил Дядя Стёпа! Наверное, смешно, но и то, что михалковский орден Ленина на лацкане михалковского пиджака показался мне необычно маленьким, обусловлено большими габаритами самого поэта!   
        А затем перед самой войной я получил от родителей большой том произведений другого поэта, в нём были:
               На севере диком стоит одиноко
               на горной вершине сосна…       и              Горные вершины спят во мгле ночной,
                тихие долины полны свежей мглой…
                и        …ко мне он ринулся на грудь,
                но в горло я успел воткнуть
                и там два раза повернуть…
         Были там ещё длинные стихи, в которых какие-то Арбенин и Князь Звездич говорили об Арбенинской Нине (она потом почему-то умирала), но это не заинтересовало. А сам большой том был забыт у нас дома на Кирочной, когда мама увезла меня из Блокады (та жёлтенькая книжка в затёртом переплёте забылась тем более!).
        А потом, когда жили мы в эвакуации в Касимове, я обратил внимание на то, что утром и вечером по радио в давно сменившей «интернационал» песне «гимн партии большевиков» привычные слова «страны небывалой свободные дети, сегодня мы гордую песню поём…» заменены другими - про то, как «союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь…». До конца войны было далеко, и в настрой мой и всех окружающих очень хорошо вплелись слова последнего куплета:
                Мы армию нашу растили в сраженьях,
                захватчиков подлых с дороги сметём!
                Мы в битвах решаем судьбу поколений,
                мы к славе отчизну свою поведём!
        Через некоторое время я понял, что автором этого Гимна Советского Союза являлся тот большерослый дяденька с маленьким орденом Ленина, тот, кто и подарил мне стихи про Анну-Ванну, про Дядю Стёпу и Упрямого Фому (вместе с ним теперь был ещё и непонятный Эль-Регистан)!
        До Победы было ещё далеко, и вдруг однажды заливавшаяся смехом мама принесла откуда-то басню! Было похоже, что сам Крылов (Иван Андреич – я знал его имя!) вылез из своего времени и пишет о нашем:
                Лиса приметила Бобра.
                И в шкуре у него – довольно серебра!
                И он – один из тех Бобров,
                что из семейства мастеров…
        А сразу вослед ещё одну:
                В день именин, а может быть рожденья
                был Заяц приглашён к Ежу на угощенье…
        (Я сразу попробовал себя на стиховом и басенном поприще, но поглядев на свои «мазюканья» - словечко двоюродной сестры Лильки - затих надолго…)
        Конечно, если поглядеть трезвым взглядом, в баснях С.Михалкова можно обнаружить подобострастное "подлаживание" под давление власти: качество многих отечественных продуктов было невысоким, и чего стоили подобострастные строчки:
                Я знаю – есть ещё семейки,
                где наше хают и бранят,
                где с умилением глядят
                на заграничные наклейки,
                а сало русское едят!...
        ("Подладиться", "расстелиться"... А ведь ещё был популярный киножурнал «Фитиль», во многом выражавший позиции, тоже угодные власти…)
        В новые времена, когда текст Гимна страны по многим причинам безнадежно устарел, многие ворчали, почему это именно Михалкову поручили, предоставили возможность сочинить текст нового Гимна? Ворчание ширилось, расползались злобные слова про неталантливость автора, про то, что он традиционно «подкладывается» под власть… Ребята, бросьте! Слова одного из символов Страны – как Герба, как Флага – достойно выражают Россию. Другое дело, что саму идею России, как Родины единого русского народа, наша новая, некоммунистическая власть так до сих пор и не в силах сформулировать! Поэт тут не при чём. Многие, видимо, пробовали сложить слова для Гимна. И что? А то, что наверняка выходило у всех очень похоже (у меня, по крайней мере!). Так что не надо ненужного пыхания! Нужно знать поэта и понимать - жизнь сложна, и не каждый (даже сильно "несогласный") выйдет, как Марченко, к Лобному Месту…
        Просто признаем, что являемся (являлись?) современниами человека достойного, почти – да что «почти»! – классика русской литературы. Он - рядом со всеми признанными нами и любимыми Ершовым, Крыловым, с Чуковским, с Маршаком!
        Завтра 13 марта ему могло бы исполниться 100 (сто!) лет...