Серебряный крестик

Дедя Гриша скрябал веником под батареей, опираясь рукой на её прохладные рёбра, чуть покряхивая и медленно переставляя ноги в новых клетчатых тапочках. На кухне пахло грибным супом из синей весёлой кастрюльки в белый озорной горох, потому что Маша сдвинула большую выпуклую крышку, чтобы он не убежал.
Веник вытянул на пол какую-то цепочку – дедя Гриша медленно наклонился, подманил её к себе, как кошку, и, наконец, поднялся. Отодвинув от стола стул, опустился на серую мягкую обивку и, опустив подслеповатый взгляд в ладонь, принялся долго рассматривать серебряный крестик.
Дедя Гриша всмотрелся в крошечное изображение Иисуса Христа, затем перевернул его – обратная сторона была пустой и гладкой.
Что-то будто бы вспоминалась ему, чудилось… Повесив сплошную цепочку на большой и средний пальцы, он всё вглядывался и вглядывался в поеденный ржавчиной силуэт, и казалось ему, что в кухне не яркие солнечные лучи играют по стенам, а тусклый абажур освещает голые стол да табурет.

Пахло какой-то пригарью, а в соседней комнате Борис Антоныч и его друзья что-то пели. Что-то русское и до боли протяжное, что-то такое, отчего хотелось вусмерть напиться. …
Гришка Болычев лёг на руки, по-школьному сложенные на столе, зачем-то ощупывая горячий крестик, вынул их, запустил в свои длинные волосы, путаясь там так же, как и в своих мыслях…
Он забывался, и перед ним, как живое, становилось лицо с блестящими чернотой глазами. Она плясала и хохотала, широко раскрывая рот и обнажая ровные белые зубы, а охваченный буйством взгляд был устремлён - на него. И быстро-быстро она кружилась, раз за разом увлекая за собой малиновую бахрому платка, и что-то острое полоснуло его внутри, когда яркая красная полоска снова промелькнула, сверкнув монетками, полетевшими к босым ногам на бардовом бархате…
-РАда, РАда, РАда! – бормотал Гришка, откидывая табурет и бросаясь в дверной проём за ледяной водкой…
Кухня осталась пустовать, тихо-тихо перебирая стрёкоты кузнечиков и тени мух, дремотно двигавшихся туда-сюда в пыльном абажуре… Из соседней квартиры слышалась пьяная песня невпопад, но даже она не могла нарушить этого безысходного молчания.

-Я нашёл скелет! Я нашёл скелет! Я нашёл скелет!!!
В кухню вприпрыжку ворвался, мигом оказавшись в свете солнечных лучей, Егорка.
-Я нашёл скелет! – торжественно возгласил он, топнув ножкой, и вытянул руку с пластмассовой фосфорной игрушкой.
-Нате! – дедя Гриша повернул голову, лукаво посмотрев на внучка, и принял из его мигом разжавшегося кулачка – действительно – скелет.
-Бу-бу-бу-буооо! – страшно замычал Егорка, сдвинув брови, но тут уголки его губ взлетели вверх, не сумев больше прятать смешинку. Хохоча, он наклонился, упал головой с приставленными к ней пальцами – рогами – дедушке на синие в кальсонах ноги и начал бодаться.
-Му-му-му – забодаем дедушку – мычал он – забодаем!… - Егорка смеялся и боролся с дедушкиными руками, которые вдруг побежали по его бокам.
Егорка со смехом и визгом отскочил, но тут же снова бросился в атаку.
-Так, Егор, а ну хватит дедушку мучить! – притворно насупившись, сказала неожиданно появившаяся в комнате мама.
-Нуууу – Егорка раскачивался туда-обратно, твёрдо стоя у ступней деда и отталкиваясь от его коленок руками.
-Никаких ну, отлипай, давай, от дедушки.
-Как репей присосался, а? – сказал дедя Гриша Егорке, подмигнув.
Мама, помешав суп, всё-таки отлепила злобного репеЯ.
-Пошли играть! – крикнул он дедушке и стремглав помчался из кухни.
Дедя Гриша, тяжело поднялся, и разжал кулак со спрятанной в нём цепью.
-Пап, а это откуда? – настороженно спросила Маша, перебирая в пальцах цепочку и вертя её в разные стороны.
-Даа, под батареей нашёл – вздохнул дедя Гриша. – Давно потеряна была, вот, можт, Егорке будет.
-Нужно отнести, почистить... Обязательно, такая ведь вещь… - она последний раз подняла крестик, разглядывая, как он блестит, несмотря на ржавчину. Затем она спрятала его в карман халата, и, поставив руки на пояс, повернулась к окну. Зелёные деревья переливались в светлом, и пыльная земля ждала дождика.
-Как хорошо на улице! Пап, а сходите с Егоркой погулять?
Дедя Гриша, уже стоявший на пороге, усмехнулся в усы.
-Дедушка, дедуля! – кричал Егорка из глубины квартиры – Дедааа! Ну пойдём играть! Ну пажалуйста! Ну пажааалуйста!  Ну пажууулиста! Ну пожуй листа!