***

Денек выдался так себе… тоскливо-ленивое настроение все время вклинивалось и тормозило динамику дня. Хотя пациенты, несмотря на предпраздничный день, упрямо тянулись вереницей, настойчиво, с талонами в руках, осаждая кабинет. В одну секунду мне даже показалось, что все прошло и не придется больше, борясь со своей невероятной на тот момент ленью, активно выпытывать у людей обстоятельства их невероятных проблем. Я даже было приготовилась съесть заготовленный еще с утра и аккуратно упакованный в супермаркетовскую обертку сочный и, по искреннему признанию продавщицы, невероятно сладкий апельсин.
И тут мой настрой взбудоражил звонок. «Черт возьми» - , пронеслось в голове помимо моей воли. Все просто, еще один страждущий вылечиться явился по направлению  заведующего и как можно отказаться от своих прямых обязанностей, когда так настойчиво, с паузами, полушепотом просят в трубке.
Я нехотя в очередной раз распечатала бланки и, изображая бодрость и неутомимость, поскакала по коридору навстречу к очередной жертве психиатрии.
Передо мной энергично и жизнерадостно возник молодой человек лет 25ти, приятной наружности, широко улыбаясь, он поинтересовался моим именем-отчеством и красивым пируэтом приземлился на стул. Достаточно высокий, и надо признать, приятный в общении, молодой человек на мое удивление категорически отказался от всех жалоб. Настроение его было на высоте, он много и быстро говорил, подробно рассказывал, описывал свою замечательную жизнь. Я пристально всматривалась, вслушивалась и начинала подозревать о том диагнозе, который хотел бы подтвердить его врач. А он так увлеченно, так зажигательно описывал свою поездку в Кению, свои научные и литературные опыты. И в сердце вдруг проснулось такое странное чувство пустоты, непременно смешанное с удивлением.
В этот стремительный поток мыслей вдруг ворвались мои тесты. На первый взгляд обычные, сухие и пока бессодержательные. Ведь тесты сами по себе – это набор букв, неважно какого алфавита. Но выполнение их наполняет содержанием и в руках каждого из нас они становятся целой книгой, впитывая и разворачивая, а иногда и выворачивая наизнанку особенности нашей неуемной психики.
Он хотел много, быстро и непременно успешно. Казалось, что ему всегда хочется быть везде, всегда и всем. Постепенно становились буквально ощутимым и паралогичность его мыслей и амбивалентность чувств, но так хотелось верить, что он здоров. Наверно в этом и есть профессия психолога: даже в самой больной психике увидеть свое, хорошее, и такое особенное. В эту секунду появляется неудержимое желание, какой-то внутренний крик, вырывающийся в защиту всего и вся, а может только себя, своего права на то чтобы тоже быть больным.
Он ушел и понимаю, что теперь его жизнь сложиться где-то не здесь по своим особенным законам и этот человек точно будет счастлив. Но у меня почему-то остался горький привкус разочарования. А в голове снова неунимающаяся мысль: почему все странное непременно надо считать больным?…а может жить так, как живет этот человек, гораздо приятнее, чем следовать болезненно прямой логике «нормального» общества?...
День закончен, а во рту так и не было невероятного приторно-сладкого вкуса апельсина.