Заложник мечты

Тонкая рука просунула мятую купюру в темное лоно ларька. На вид пареньку было лет 10, на самом деле 9. Взяв 4 легкие сигареты и пластинку мятной жевательной резинки, он поспешил обратно в школу.

— Ты что, с ума сошел? Ты же только что продал сигареты несовершеннолетнему пареньку, — друг подметил скорее с иронией, чем с укором.

Мы оба курили с 8ми лет и прекрасно понимали, что ощущал школьник. Я работал в ларьке, который находился в нескольких кварталах от школы. Мы сами когда-то в нее ходили, но киоск открыли уже после нашего выпуска. Все хорошее происходит после того, как мы уже уходим — горькая правда жизни.

Работал я не из любви к мелкому бизнесу. Просто было лето, а я хотел гитару. Денег, которые давали родители, как любому нормальному студенту — мне не хватало. Вот и пришлось идти на крайности. Бабушек, которые живут в селе,  у меня не было. Выбор, относительно убийства времени, стоял между шатаниями по пыльному,  душному городу и попыткой заработать хоть какую-то сумму денег.

Впрочем, я успевал совмещать торговлю с тусовками у друзей. С графиком день-через день можно многое себе позволить, правда,  из города надолго не свалишь. Я и не стремился. Вся моя жизнь была ограничена несколькими кварталами.

Через месяц, я понял, что ни на какую гитару накопить не удастся — все деньги уходили на пиво, сигареты и прочие мелкие радости, которые могут скрасить серые будни студента.

Мой друг частенько заходил ко мне в гости, и мы разговаривали на различные темы, периодически покуривая в приоткрытую дверь киоска. Мы во многом похожи, только денег ему давали больше, и необходимости работать у него не было.

— Ты же только что продал сигареты несовершеннолетнему пареньку.

— Послушай, ты говоришь об этом так, как будто я этого не заметил. Да, я продаю сигареты несовершеннолетним. И пиво продаю. Вот такой я мудак.
 — Да в этом я не сомневаюсь. А водку продаешь?
 — Тут более тонкие материи задействованы. Девушкам не продаю. Одному парню с девушкой не продаю — он ее споит, трахнет, а виноватым будет продавец ларька, который продал спиртное. Продаю, если компания парней и берут не меньше 2х литров запивона.

— Столько тонкостей. Хоть пиши «кодекс продавца ларька».

— Угу. Что-то душно. Хочешь пива?
 — Говно вопрос.

Я достал из холодильника 2 банки. На них тут же выступили капельки конденсата. Друг сглотнул слюну так громко, что этот звук еще несколько секунд звучал эхом в моей голове. Протянул банку другу. В его лице читалась благодарность, которую так часто тяжело выразить словами.

— А платить за пиво сколько?
 — Нисколько. Ты у меня в гостях. Ты же когда приходишь в гости за чай не платишь? Если платишь, тогда и мне можешь заплатить. Не парься. Спишу, как просроченное. Часто так делать нельзя, но пару банок в неделю — это золотой стандарт.

— И часто к тебе школота приходит?
 — А ты как думаешь, школа же за углом. Правда, сейчас лето — не сезон. Ходят только те, у кого практика.

— Тебе не страшно, что придет какая-то проверка или журналисты с камерами.

— Нет. Мне-то что. Ну, уволят меня, зарплату за неделю не заплатят. В любом случае, отдуваться директор будет. У нас же большая часть выручки на школоте держится. В лице школьников, я пусть буду лучше нормальным челом, чем лохом, который не продает сигареты. Все равно, курить они купят — не у меня, так у бабок возле соседнего дома,-я отхлебнул холодного пива. Так можно жить, даже в тесном ларьке с вентилятором, который гоняет теплый воздух,-ведь мы находили, где купить — и они найдут.

Вины моей тут нет. Тут даже не в воспитании дело. Кого винить в том, что курить — это круто? Весь мир, начиная от Шварцнегера до Буковского.

— Школьники не знают Бука.
 — Если и так, то его непременно нужно включить в курс Зарубежной литературы.
 — И Кастанеду.
 — Тогда они будут не к тебе бегать, а к ближайшему барыге за травой.
 — Не в том дело. Они и так бегают, только, если они будут читать Кастанеду, они еще и смысл в этом найдут. Путь к просветлению, через расширения сознания.

— Слушай. Дружим уже больше 10 лет, а мне иногда кажется, что я тебя до сих пор не знаю.
 — Должен тебя обнадежить — ты меня не знаешь. Но это не потому, что во мне что-то сложное. Просто я сам себя до конца понять не могу.

— Моя бабушка сказала бы, что из-за таких, как-ты распался Советский Союз.
 — Возможно, а мои правнуки, если я когда-то одумаюсь и женюсь (и эту ошибку совершат несколько поколений моих потомков), скажут, что я был нормальным челом.
 — Думаешь.
 — Уверен.

— А можно еще пиво, я заплачу.
 — Выбери в холодильнике, только не слишком дорогое — сегодня гуляем. Платить не нужно.

Так мы сидели еще несколько часов, обсуждая общих знакомых и вспоминая былые времена. Потом друг ушел переодеться — мы договорились пойти на квартирник к одной знакомой. Намечалась движуха. На улице начало темнеть. Я пересчитал кассу, положил деньги в несгораемый сейф. Закрыл ларек. До гулянки оставалось еще несколько часов. Я присел на детской площадке и закурил. Где-то вдалеке раздался звон струн гитары. Никогда еще мечта не была настолько далека.