Ход конем

           У нас в стране проблема досуга решена абсолютно. Борьба за выживание занимает столько времени, что на посторонние увлечения просто не остается ни минуты. Юра Бывалов, например, любит играть в шахматы, и что? А ничего. В парке, на скамейке, где собираются другие любители, не был уже три месяца. Да еще и сон накануне мерзкий приснился, будто пришла к нему собака, разрубленная вдоль, и долго стояла, демонстрировала внутренние органы, а Юра обливался слезами и пОтом. Вот в таком настроении он и закончил рабочую неделю, закончил и решил-таки дойти до парка имени большевистского апостола Якова Свердлова, сыграть партейку-другую. Решил – пошел, чай, человек слова. Предварительно жене позвонил, сказал, так, мол, и так, схожу сыграю, как раньше. Светка раскричалась, конечно, сто дел у нее неотложных сразу нашлось для Юры. И в магазин надо, и в сберкассу успеть, и сериал вечером. Но Юра проявил твердость – отключил телефон и побрел в сторону городского парка, точнее говоря, сквера. Сто лет там шахматисты и сочувствующие собирались, еще с советских, можно сказать, довоенных (перестроечных) времен. Доски приносили, чай в термосах, бывало, что и покрепче. Сидели за доской: весной, летом, осенью, самые отчаянные – и зимой. Играли, разговаривали, прекрасно себя чувствовали.
           Вот и сейчас, торопился Юра и предвкушал радость. Приду, думал, займу очередь, а как подойдет, сяду, закурю не спеша, сделаю первый ход, а потом… а потом – конем. Привет Набокову (Юра был начитанным мужчиной). Добежал до сквера, слегка задыхаясь от нетерпения, перевел дыхание и пошел по дорожке к знакомой скамейке. Шел и не понимал, что происходит – парк был не таким, как всегда. И люди, шедшие навстречу – другими. Юра вгляделся в мужских особей: вывороченные сальные губы, маленькие, классически заплывшие жиром, злобные глазки, ощетинившиеся загривки. Рядом их самки: коротконогие, с низко висящими над землей огромными жопами, титястые, обтянутые цветной одеждой, что-то визжать в мобильники. Дебильные, наглые, откормленные, орущие дети. Брошенные как попало машины на газонах сквера, загаженные сломанные скамейки. Юра остановился, сердце от ужаса тоже. Люди, произнес он вслух, что же это? Где я? Особи шли по своим делам, не обращая на него ни малейшего внимания. Юра стоял и озирался. Потом пришел в себя, сморгнул, смахнул с глаз морок, фу показалось – вокруг нормальные, обычные прохожие. Нарядная молодежь, красивые женщины, милые дети. Бывает же такое, пробормотал Юра (или только хотел пробормотать), не понимая, упустив, что это уже не его страна, не Россия. Это их страна. И называется она – Раша.