Большой Другой. Термин в психологии

«БОЛЬШОЙ ДРУГОЙ», ТЕРМИН В ПСИХОЛОГИИ

С. Жижек широко это понятие пользует, ссылаясь на Лакана. Скорее всего, это тоже, что ID (бессознательное)  у Фрейда. Но не сразу понятно. Псой Короленко (типа модный джазист как бы) пользует это понятие, «Большой Другой», для понтов. Как бы модно, умно.

Жижек Большим Другим объясняет самоубийство Фадеева. Фадеев себя прикончил после разоблачения культа  Сталина, потерял глубинные смыслы бытия, потерял Большого Другого, не было силы не поверить Хрущову, не было силы поверив, сохранить веру в Социализм, попал в тотальный депресняк.

В Советской психологии эту проблематику имели-таки  ввиду. Было понятие Доминанта Ухтомского, использовали «Сверхзадачу Станиславского» как психологическое понятие, была теория установки Узнадзе. Ещё смелее к этой теме подобрался Голосовкер в своей книгой «Имагинативный абсолют». Думается, что «абсолютная мифология» Лосева также туда.

То есть, просто сказать «бога нет» - очень ненаучно.

Если нет, отчего столь сложные и повсеместно распространенные религии имеют место?

Обычно объяснялось, как пережиток прошлого. Но в целом не мало людей с современным образованием за каким-то лешаком обращаются к религии. Если есть факт определенного поведения, значит это должно быть объяснено. То есть, религия есть фактичность, социальная реальность, материальность (говорится для "взрослых марксистов").

Мы выдвигали идею, что религия есть институт, связанный с высшими уровнями языка (над текстом должна быть сфера всетекста или метатекста). Идея, что Большой Другой – это идея (идеализм) всё свело бы к своеобразному мистицизму (к фантастической паралелльной реальности). То есть, это чё-то такое, чего как бы и нет, но оно есть. Большой другой – субъективен.  Но «Он» также очевидно социален.

Чё-то такое есть. (И в религии кроме мистики-фантастики есть нечто создающее силу, энергию). Обычно даются очень мутные и смутные обозначания. Юнг и Флоренский ЭТО  называю "архетипы". Есть понятия «общественное мнение», «коллективное бессознательное», «массовый психоз». Версия «субъективности» подтверждается тем, что Оно, действуя на одних, не действует на других. Нам , например, совершенно никак и ниочём какой-нибудь руандийско-угандийский культ Навабивубу. Но вот культ Гагарина возникает вдруг по всему миру. А битломанов в СССР не меньше, чем на Западе. Кто-то в СССР тащится от Аллы Пугачевой, но взгляд других в том же СССР – это банальная дура.

Жижек сам то строит свои философствования вокруг Большого Другого, то говорит, что никакого Большого Другого нет (постмодернизмичает).

В идеологии кроме «идей» есть нечто вообще, которое влияет не взирая на идеи и концепции.

Девятов, например,  говорит о важности усиления роли ритуалов (обращаясь к идеям Конфуция). Но профессор философии видит в ритуалах, мифах, религиях, разных там лосевых «неправду сталинизма».

Государство, Идеология, Литература, Музыка, Искусство – всё вместе и по отдельности может выступать как Большой Другой. БД не связан с философствованием и научной рефлексией непосредственно, хотя Институт Науки (как Просвещение, как ещё что-то) может выступать как Большой Другой.

И Бог, И Святые, и Диавол, и какие-то идеологические «императивы», «эгрегоры», «аттракторы» выступают как БД. То есть, БД – это некое рамочное понятие, которое  собирает самые разные содержания, и в зависимости от ракурса имеет разные оценки. Большой Другой язычества для самого язычества был Богом, но для «монотеистических» госрелигиях он был отвергаемый ими Диавол, Лукавый.

То есть, БД может быть и очистительным пламенем, Революцией, Сатори. Но не только Революция, Сатори кому-то кажутся «бедой», но сам идеологический революционный феномен меняет цвет свой энергетики (очень похоже на изменения значения в языке: красот-врода превращается в уродство, а революция-освобождение превращается в революцию-смертоубийство). Коммунизм революционеров у их бюрократических последователей превращается Исчадие Конформизма, Застой, Брежневский Маразм. Нередко для людей одна идея выступает и как Сияющий Большой Другой (Че Гевара, Молодой Ленин, Победа в войне) и Чахнущая Бюрократическая серость Пост-брежневизма. Такая шизофрения вполне возможна,  так как  обе формы Большого Другого называются одним понятием и очевидно «родственны».

Но всё же Большой Другой – это социальная сила. Именно её используют специалисты по управлению. Чтобы победить, нужно завладеть Большим Другим идущих за тобой и подорвать Большого Другого своего противника.

В детстве я однажды заметил странное ощущение: дома я – один, во дворе – другой, в школе третий, когда меня отправляли в пионерлагерь – я и, видимо, другие мучились тем, что они никакие, ничьи. Я не был слаб, мог подраться и постоять за себя, не был неприятен, так что кому-то хотелось бы надо мной издеваться, но я чувствовал себя «эмигрантом». Нечто подобное происходило, когда покидаешь школу – весь мир и его БД исчезают, поэтому хочешь встречаться с одноклассниками, поэтому есть первая суббота февраля, которая очень востребована окончившими школу недавно.

Советский Большой Другой стал ослабевать не потому что распался СССР, скорее СССР распался из-за слабости Советского Большого Другого. Советский Большой Другой до сих пор существует, но он смешан с аппаратной брежневщиной и пост-брежневщиной. Китай так интересен небополитикам Девятова и всем нам именно потому, что они там сумели взлелеять, взрастить Большого Другого. Падение СССР их из самой населенной страны Социализма сделала самой-самой соцстраной, к тому же он усилили свой БД достижениями вековой китайской культуры.

Мы почему-то начали разрушать свой БД, начиная с хрущёвского времени. Брежневский СССР успокоился на космонавтике, военке, атомном вооружении. Очевидно, что механизм Большого Другого не изучался. Развивали идеологию партийные дилетанты,  так что она превращалась в сухую, рутинную, официальную скукатень. Люди без огня не могут сделать огонь. Достижениями Брежнева считают то, что он не запретил ни «Солнце пустыни», ни «Бриллиантовую руку», смеялся над другими кинокомедиями. Почему-то партийные карьеристы не смогли поднять новые планки. «Мешали яйца». Уже в брежневское время политическая элита была практически «мертва», то есть, она питалась энергией увядающего БД. (у империи была сила-мощь, но не было Веры, вашу мать, господа атеисты!).   Ребёнок, юноша, Шукшин, Глушков, мечтатели, мечтающие о «яблонях на Марсе», всё ещё грезили социализмом на всей планете. Но партхозэлита подыхала, подыхала и сдохла, так что первоначально даже многие и обрадовались. Обрадовались конечно тому, что Псевдодругой и Псевдобольшой потерял над нами свою кащеевскую власть, но оказалось, что истинный Большой Другой от этого падения не проявился. Пораженной оказалась не только партхозверхушка, средний класс и прочие ребята-демократы также не имели НОВОЙ БОЛЬШОЙ ЭНЕРГИИ (выиграли лишь упыри, питающиеся гниением). Диссиденты, то есть, инакомыслящие советские люди, также потеряли своего Большого, свое Эгрегор, причём они потерялись гораздо больше, чем левые. Те из диссидентов, которые не смогли свернуть влево, как Зиновьев или Лимонов, пришли к полному убожеству и идиотизму, к полной педерастии. Большой Другой ими потерялся вполне. Лишь избитые левые и недоделанные националисты имеют какую-то связь со всеобщим Аттрактором. Причём слабость коммунистов и националистов одного свойства, они как и диссиденты мало ценят Ленина и Сталина. Они то так, то эдак пытаются ослабить Русский Эгрегор. То Сталин им не подходит, то наоборот Ленин. То никак не хотят видеть глубоко религиозную природу Советского общества. Даже Хрущёва и Брежнева стоит дубасить посдержаннее. В воспевании Сталина нет никакого смысла и достижения, если не происходит возврат к идее Социализма, Социализма как Величайшего Большого Другого, как сверхрелигии, надрелигии. Сталин без Большого Другого, как история, как копание в архивах, ничего эдакого не создаёт.

Советская страна была страной Лыковых. Лыковы не только жили в тайге. Шукшин, Евстигнеев, Евгений Леонов, Никулин, Гагарин – это тоже Лыковы. В 1987 люди ждали великого вождя, сильно ждали, поэтому совершено слепо увидели его в Ельцине (который, надо сказать, обладал некоторой пассионарностью). Страна людей, которые сохраняли  стволовую энергию, древнее свойство искренне, наивно, по-детски  общаться с Большим Другим, поддержала Ельцина, но надо сказать, уже в 1992 году поддержка стала уменьшаться и в 1999 , Ельцин извинился и ушёл. «Царь» – в идеале тот, кто совмещается с Большим Другим, становится таковым для большинства народа (можно сказать, «царь» и есть «большой другой». Ельцин, Путин и, тем более, Медведев практически не только не стали Большим Другим, они всячески содействуют потере обществом «вкуса» в Великому Эгрегору. Путин, мне возразят, как-то пытается петь песни патриотического плана. Точно, поёт. Но такое пение в купе с пением прямо противоположного вектора не только ничего не даёт, а лишь усиливают «маразм», «пустыню безверия», как выразился поэт Хлебников. Они (путин-Медведев) - существа так называемой демократической энергетики, эта энергетика-идеология-стиль  энтропийны.

Фундаментальная, фундаменталистская демократия как раз и уничтожает Большого Другого. Фундаменталистская – это означает, что демократия и её адепты ничего и никакого иного общественного механизма, кроме демократических процедур не видят, либо видят, но считают демократию – доминантой, сверхзадачей. Но сверхзадача не есть демократия. Истина, знание, вдохновение, просветление не проистекают от процедур голосования. И «всё это» уже знали и понимали большевики. Из «тлетворности» демократии не проистекает впрочем вывод, что правильна и священна «недемократия». Правилен – разум, мышление, научный поиск, творчество, религия, мифы, ритуалы, энергия традиций. Всё это необходимый инструментарий социального (атеисты, как и религиозные фанатики, социально дегенеративны, оторваны от Истинного БД). Голосование в тех или иных моментах – лишь технический механизм принятия конкретных решений. Очень часто голосование – также своеобразный ритуал.

В наше время мы видим, как российская политология стремительно возвращается к первой ленинско-сталинской половине советской истории (если 77 лет советской эры – 1917-1993 – поделить пополам, то в серединке окажется 1955 (сзади 1954 , когда Шепилов выпускает «Политэкономию» последняя «нормальная» политэкономия, потом 1956 – «секретный доклад», а в 57-м «примкнувшего к ним Шепилова» на помойку вместе с Молотовым, Кагановичем и Маленковым http://www.mybio.ru/archives.php?ch=58&fr=9 ).

Пивоваровы-Сванидзе, пропедерастические Познеры требуют-предлагают каяться в сталинизме-советизме, но вот Вассерман, Кургинян, Хазин, Делягин, Стариков, Девятов, Фурсов Как и ваш покорный слуга), один за другим, «каются» в своем былом антисталинистском хрущевизме. Может быть, это ещё лишь судорога, лишь ностальгия по Большому Другому. Но без ностальгии тоже Большого Другого не обрести. Степ бай степ, как говорят англосаксы.

__

P.S. Нашел сегодня, кстати, на книжной полке пыльненький учебник «Политэкономия» 1954 года, под редакцией того самого Шепилова.