Под знаком кометы

       
   Погас фонарь, светивший ему в лицо. Именно это его и разбудило. Он огляделся. Нигде ни огонька, ни звука, ни движения. Только часы на руке светились, показывая час ночи. Рамалла тоже во тьме, значит, спецназ израильтян направился туда. Джой поднял свою кинокамеру, чтобы, если повезёт, снять возвращение  еврейских «серых халатов» с добычей. Солдаты могут за эту камеру и побить, но не сильно. Удостоверение собкора Вашингтон Войс не позволит им очень уж расшалится. Джой вглядывался в видоискатель, напрягаясь, как ночной хищник. Никого. Серые халаты возвращаются всегда до рассвета.  Но вот и рассвет. Часов в пять, когда уже и солнце  встало в полный рост, поднялся и  Джой. Он тихо тронул машину и скользнул в глубину микрорайона Неве Яаков.  Надо было отдохнуть. Разбегающиеся израильтяне  месяц назад сдали ему роскошно меблированную квартиру на пятом этаже восьмиэтажки.  Неделю назад из этого дома уехал последний еврей, что, конечно, радовало, его арабское сердце.
  Огорчало только, что несколько дней назад встал лифт. Он чуть не застрял там навечно, потому что никто не мог отозваться на его призыв даже по мобильнику и пейджеру.  Вылезал через вентиляционное отверстие, обдирая кожу. Но не к этому дому с разодранной кабиной лифта приближался сейчас Джой. Он намеривался  поставить  машину в пустой загогулине дорожек.

  Смутное чувство осторожности намекало ему, что не только машину надо прятать, но и место своего  обитания.  Первым делом в пустоту безвластия кинутся грабители. Им дорогая машина невольно подскажет, где искать зажиточного владельца. Исходя из этих соображений,  машину он спрятал  довольно далеко от выбранного дома, и   тихо пошёл по мощеному плитами  склону  горы вверх  мимо трёх ярусов  светло-коричневых и светло-жёлтых домов покрытых иерусалимским камнем. В тёмном подъезде ещё хранились остатки ночной прохлады, что помогло ему решиться вылезти на крышу. Дверь на крышу он выломал ещё вчера. Лучшего места для наблюдения трудно найти. Это ж самое высокое место района.

   Решившись на этот подвиг, он пошел по лестнице напевая : «нам сверху видно всё, ты так и знай». Мама его, Татьяна Колесникова, привезла в Ливан ящик видиофильмов из России и смотрела их достаточно часто. Да и для его отца Ишама в Лумумбарии лет пять не бесследно прошли. Русский язык в семье держался прочно, что очень помогло в журналистской карьере Джоя. Даже с евреями, у которых он снял квартиру, он договаривался по-русски. Квартира эта мелькнула на повороте лестницы, маня покоем, но он заставил себя продолжить путь наверх.

  Ну, наконец-то крыша. Упс! - она  уже успела прогреться, всё, даже металлические стойки солнечных «окон» собирающих тепло для бойлеров обжигали.  Джой присел в тень одного из бойлеров и огляделся. Ничего, кроме пустынных улиц и  опустевших коробок медно-белых домов. Солдат не видно нигде. Вот это уже новость, и он подёргал свой мобильник, надеясь связаться с Вашингтоном. Не вышло.  У, это уже весьма важная новость. Он кинулся к телефону в квартире. Тот тоже молчал. Понятно. Нет жизни без электричества. Сказав себе это, он естественно  кинулся к холодильнику. Н, да. Почти всё надо выбросить. На полу ещё стояла лужа ,вытекшая из полностью растаявшего холодильника. Холодильник умер. Нет жизни без электричества. Он открыл кран, чтобы наполнить электрочайник и рассмеялся. «Если в кране нет воды, воду выпили жиды». Воду качают тоже, как ни крути, электромоторы. Вспомнив, что и электрочайника, в сущности, нет, он рассмеялся ещё раз.  Похоже, что евреи и на самом деле ушли точно как из Египта, унося с собой все богатства. Вот только казни египетские не до Исхода , а после. Удар кометы обещан ещё неделю назад,  но и в третий раз перенесён. Учёные  спорят , а был ли мячик. В полмиллиона тонн. Джой открыл пачку сока и выпил литр, не отрываясь, после этого намазал хлеб псевдоикрой и съел. Следующий срок конца света через неделю, но верилось с трудом. Евреи народ хитрый . Все вроде уже месяц как ушили, но армия почему –то нет. Почему? Может быть, ночью ушла, наконец? Вот была бы новость. Спать,  кажется, не придётся.

   Джой спустился к машине и осторожно выехал на шоссе. Конечно в центр. Там ещё теплилась жизнь , там можно … было…  заправить машину водородом.
  Нет, в центр дороги не было. Лязгающий поток машин едущих на юг охраняли танки. Хорошо, что он не летел, а еле полз. Успел мгновенно дать задний ход.  Пулемётная очередь очертила границу дозволенного , а не зачеркнула его жизнь. Повезло, но и разозлило

– Страну вывозят, пархатые,-  выругался  по-русски  Джой.  Мотнул яростно головой, но в арабские районы не поехал. Растерзают как еврея, хрена ли, что американского. Туда надо идти, переодевшись и пешком. А надо ли?

    Обратно он возвращался с выключенным кондиционером. Экономил. Это настраивало на холодный душ и расстраивало- где он теперь душ.  Дома , он только глянул на десяток бутылок  своего запаса и глотнув кока-колы попробовал переспать время сиесты, надеясь после жары , то есть после четырёх, добраться пешком до арабского университета. Там «для научных целей» есть свой  генератор, и может быть независимая связь с миром.

   Мише Тёмкину в этот час тоже страшно хотелось спать , но держался за баранку стотонного грузовоза и с трудом тащил его в глубь лесной дороги за Эйн Каремом.  Там бригада  Эзры Охана валила, нет , не лес, линии высоковольтки веером расходившиеся от скрытой в земле электростанции. Ага, вот и они. Четыре робота , способных тащить по полторы тонны каждый и , под стать им, плечистый Охана с  висящим на груди пультом управления.

 Миша в обнимку с автоматом, пристроился двадцать минут поспать, а роботы начали закидывать в кузов огромные бухты кабеля и разобранные на части стальные  опоры. Безжалостно ободранные сосны укоризненно смотрели на эту процедуру разрушения, понятия не имея, что ещё им предстоит пережить. А Миша во сне снова видел себя за баранкой ,  он с ювелирной точностью вывозит  генератор разоряемой электростанции. Даже иссохшая до каменного состояния почва проминалась под громадными колёсами и ему опять казалось , что он застрянет. Но нет и во сне гигантский грузовик выкатился на шоссе и убежал от него на автомате, а Миша сел в следующий. Окрик Оханы разбудил Мишу, и он уже и сам почти как автомат повёл грузовик к трассе. Кажется уже десятый с четырёх утра.
Сны Джоя Ашрауи всё ещё оставались пустынны. Он не увидел ни вертолёта, сделавшего прощальный круг над Иерусалимом, ни толпы арабов ринувшихся к давно пустым и запертым магазинам.  Тем временем
 колонна грузовиков уходящая на юг через Красные  Высоты, утащила свой хвост из Иерусалима. Последними шли танки и бронетранспортёры. Подвешенный в невесомости внепространственного всюдулёта Малкин, тоже изрядно уставший, увидел довольно вялую толпу арабов истёкшую из Рамаллы в центр Иерусалима. Но его сейчас интересовали больше иудейские горы, они же иудейская пустыня. Желательно , чтобы  хотя бы ещё час там в серо-жёлтых  раскалённых холмах и на самом деле  было пустынно. Два, три подрывника отважных  и ловких вполне могут остановить колонну. А ведь каждый стотонник это ресурс потустороннего строительства – жизненное пространство для сотни другой человек. Конечно в Мёртвом море есть всё , но не в тех пропорциях. Без этих запасов не удастся нагрузить стройидустрию  до придела и   строить в день жилья  на пять  тысяч квартирантов.  Зеев заскользил по долинам и вершинам, высматривая любое движение, особенно вблизи мест, где дорога рассекала холм.  Увы , два отряда на осликах двигались в опасной близости к дороге. Не долго думая, а и некогда долго думать,  Зеев  кинулся к одному из отрядов и  пронёс сквозь осликов абсолютно острый конец внепространственой трубки. Ослики попадали. Второй отряд, больше походил на сумасшедших паломников идущих по святой земле, несмотря на угрозу падения кометы.  Зеев уронил только одного переднего  ослика, решив, что если они поторопятся сбросить его с тропы и рвануться дальше, то конец и всем ослам.  Но паломники замерли с выражением страха и явно собрались произнести молитву. Увидев это, Зеев скользнул к Иордании. Н да, оттуда уже шли танки. Пришлось набросать им песок в моторы. Пришлось кувыркнуть ещё пару мотоциклистов рванувшихся в обход загородивших дорогу танков.
Когда Зеев последний раз заглядывал в статистику, арабы превосходили Израиль по населению в 40 раз, по валово¬му национальному продукту - в 10 раза, по бюджетным военным расходам - в 5 раза, по численности вооруженных сил - в 16 раза. У арабов больше, чем у Из¬раиля, танков в 5 раза, БТР в 5 раза, боевых кораблей - в 9 раза, бое¬вых самолетов и вертолетов в 7 раза".
Сейчас и населения почти нет  и валового продукта почти нет и прочего - кот наплакал. Только внепространство есть. Может быть сейчас уже лезут на Голаны тысяча сирийских танков и пять тысяч  египетских уже грохочут в пустыне Синай.  Поздно, ребята.
Всё уже поздно.

Когда, наконец, он, как незримая и непостижимая сила, внёс панику в палестинские сердца иорданцев, еврейская колонна уже вытянула свой хвост из Иудейских гор и загрохотала по берегу иссыхающего Мёртвого моря.
 Миша Тёмкин сидел в предпоследней машине. Намаявшись за день с четырёх утра, он просто спал. Колонна замыкающих стотонных грузовиков шла на автоматах, держа скорость девяносто в час. Солдаты последней охраны и зачастую они же и демонтажники катили на бронетранспортёрах или в кабинах самоуправляемых гигантов извоза.
  Миша знал, что во внепространственом укрытии им уже места нет. Им придётся прятаться в узкой щели вади Эйн Авдат. И все эти железины послужат им крышами и полами, норами и блиндажами.
  Джой  тоже спал, набираясь сил в жаркое время сиесты. Избыток этих сил внёс в его сон семьдесят сладостных гурий. Предвидя этот изнурительный сексуальный марафон , он завёл будильник и тот честно разбудил его и трёх дранных кошек, которым так же требовалось проснуться и ловить мышей,  с грустью вспоминая живительную полноту  съедобного ныне иссохших от тоски по человеку мусорников .

 Швырнув в этих кошек опустевшую банку из под куриных котлет,  Джой пошёл пешком в Тель-Авив. Конечно, если верить евреям, то надо бы давно убраться подальше на север.  Если им верить, то главные  камни будут падать  по экватору. Но сами они почему -то пошли на юг. 
   Вот и пошёл он на запад. Впрочем, не так уж наобум. Там наверняка остались яхты. На яхте в Ливан, а там , так уж, ему казалось,  связь и самолёты. Опять же  Тель-Авив может подбросить ему материал для газеты. Наверняка там найдутся уголовники, наркоманы, алкаши и прочие выпавшие из еврейской организованности ошмётки общества.

  И попался ему Вадим Макаров. Увидев на улице Аленби гладко
 выбритого Джоя , он прохрипел, удивленно мотнув головой сибирского лешего:
–И ты из последних в очереди?
– Очереди куда? – по-еврейски вопросом на вопрос ответил Джой.
–Ты чё?  А! В психушке и карты не давали. Ну да , психам чё толку.
Ну пошли в моё убежище. Да не бойся ты. Это тут. Переход заштопали, жратвы навалили вот и всё убежище. Если волна  с моря не достанет, выживём.  Братва то вся , как охрана сбежала сразу на север подалась. Да хрен редьки не слаще. Так их там в Ливане и ждали. Туда и так арабчиков мешок  переполненный до разрыва убёг. Там  закон-тайга.
  – Может на яхте , да прямо в Россию махнём,– осторожно предложил Джой.
– Не успеем. Бабах послезавтра. А тебя, видать малым из Россия вывезли. Акцент. Ну чисто татарский.
 Ну пошли уж,  псих невменяемый, не понравится – уйдёшь. Место хоть знать будешь. Я и ключ дам. Жутковато одному. А там и на двоих в год жратвы не съесть. А нам всего  и надо один  трах, один бах , две волны да пару ураганов пересидеть, ну ещё трясучку может быть.  Месяц тюрьмы и на всю жизнь свободы. После ведь арабчиков и тут ни шиша не останется , да и евреев убавится. Начальство каждого живого лелеять и пестовать начнёт. Бабу дадут. Детей только делай и все труды.
 Под эту болтовею они дошли до двери, снятой похоже с подводной лодки. Вадим открыл её и включил фонарик. Джой взглянул на ряды картонных ящиков вдоль стен.
 –Да тут всего человек на сорок.
 –И я им говорил. А они мне –«Волна зальёт». Далась им эта волна. Как накатится, так и откатится. Двери видел. Гер- метика.
 –Ладно. Только я погуляю сперва, – завершил эти изречения Джой.

Надежда найти яхту, или даже велосипед, изрядно съёжилась , скукожилась и увяла. Шантрапа, могла ещё вчера все это ухватить и укатить.
    Но и отсиживаться в этой вонючей дыре тоже не хотелось.
 
 С тем и пошёл он и увидел пустынный берег,  разграбленные навылет  магазинчики. Поднял бумажку кричавшую по-арабски «Спасайся!». На ней издевательский след каблука. Ну да, текст бумажки вещал с сильным еврейским акцентом. Бумажка указывала на север.
   Джой пошёл на юг в Яффо. Там его чуть не прикончили  родные арабские наркоманы, устроившие гранд пирушку в еврейском доме. Сумасшедший фонтанчик,  неизвестно откуда бравший воду, умыл жутко пропотевшее лицо и даже с большой осторожностью напарил его. Судьбоносное «послезавтра» начало тихо превращаться из завтра в сегодня. И тогда он побежал обратно.
  Он успел добежать до двери , когда устрашающий рёв ударил его по ушам. Ветер понёс над переходом обломки домов, когда он открыл и стремительно захлопнул за собой дверь. Земля мелко дрожала,  и он присел на выложенный плитками пол. А потом его бросило на ящики. Ящики завалили его картонной мякотью. Гулкие удары корёжили пол. Пол крутился как черт на сковороде и отстреливался обломками плиток и стонал жутким великанским стоном. Потом осталась одна дрожь. Нутро выворачивало . Обляпанный собственными испражнениями, он удерживал возле себя картонны с бамбой и бисли, которые  спасли его от удара об стену и от летающих острозубых осколков. Хотелось пить, но он терпел, ожидая следующего удара.  И дождался. Казалось перевернулась земля.  А он опять спасся. Жутко трясло, кое-где уже рушился потолок перехода, и в щели лезли ржавые железины. Потом  полилась вода . Если бы не страшные щели в полу, она б утопила и его, как большую часть съестных припасов. Но нет   и эта напасть миновала. Потом началась качка, как на море. Его тошнило, и опять хотелось пить. А вода журчала рядом выливаясь из продавленной бутылки. Он нащупал её в темноте и выпил, всё что там осталось. И потекли часы, а может быть и дни.
Начались будни безумной жизни.  Живут же моряки на качающихся кораблях. И он начал есть и спать и ползать в дальний угол испражнений.
 Если судить по росту бороды, то так прошёл месяц, или два. Агония раненой Земли закончилась тишиной.  Полной могильной тишиной.
Он кинулся искать выход, но нашёл только ящики с инструментом. Оставили ,видно для выживших, чтоб не сразу в каменный век скатились. Он постригся и стал откапываться. Прошло ещё две месячных бороды и он понял, что на много метров завален обломками домов.  Появившимся вдруг крысам он сначала даже обрадовался. Но быстро понял, что они пожирают его запасы и скоро начнут жрать и его самого. И тогда он схватился делать кольчугу  из гвоздей. Толстую, грубую, огромную. А под неё ещё и распорки из   остатков жестяных банок. Понапрятал туда еду какую успел. Крысы таки напали на него. Сначала вяло. Потом яростно и наверно продрались бы к его запасам, но хлынул дождь. Корабль их жизни тонул , вот они и разбежались. А Джой повис на остатках крыши бывшего когда-то перехода и тихо замерзал.  Выбраться из собственной кольчуги не удавалось. 
  Но и это прошло. Его вынули, омыли и переодели во всепогодный костюм . а он только старательно бормотал. подражая Вадиму Макарову, некую арабско- русско-ивритскую смесь благодарностей и проклятий, очень надеясь , что арабскую составляющую никому не понять.
  Потом его бросили наедине с ящиком еды в перевёрнутом пластмассовом тазике метра три в диаметре. Он поднял задвижку и вылез наружу. Улица Аленби возвышалась над растресканной почвой меньше чем на полметра остатками тротуара и фундаментами домов. Его тазик крепила к земле просто груда наваленных на края камней.  Под косым дождём  стояли на расчищенных местах такие же тазообразные укрытия. Гусеничный самосвал устрашающих размеров, переползал ,  через жуткие трещины. Полусонные люди в таких же как у него одеждах таскали небольшие камни и кидали их в ближайшие пасти Земли.  Джой занялся тем же. Работающего накормят.   Надо только запомнить – где его жилтаз.  Он пригляделся .  И рассмеялся. Не ошибешься. Там по-русски и на иврите написано «Вадим Макаров». 
  Действительно по пятницам ему привозили ящик провизии.
 Через три пятницы он понял, что  и никто не вникает в его трудовые успехи. Тогда он бросил камнеиаскание и начал бродить вокруг. потихоньку превращаясь в самого себя – собкора Вашингтон Войс. Если на этой насмерть забитой земле ходят такие самосвалы – значит Америка жива и жива его газета.
  С этой мыслью он пошёл на берег, надеясь увидеть там корабли под флагом Ю Эс ЭЙ . Но, но, НО набатом страшным.
 Куда подевалось море?
  До горизонта тянулось его замызганное падалью  дно, но моря  не было.  Справа стоял завод. Гиганты самосвалы каждые две минуты вкатывались туда полные обломков зданий и тут же выкатывались назад. Джой пошёл вдоль завода, всё ещё надеясь увидеть  море. Шоссе  мостиками пересекало стометровой глубины трещины . Трещины помельче уже успели засыпать камнями. Иногда попадались люди, молча идущие куда-то и откуда-то.  Вдруг он увидел вереницу свежеиспеченных  домиков. Их увозил на север поезд из огромных тягачей. Да, они выезжали из ворот наконец – то найденного выхода десятикилометрового завода. А пустые въезжали. Каждые две минуты домик.
  «Примерно две тысячи в месяц. Это значит, что выживших много. Может быть и миллион. Жив. Скатина . Израиль».
  И нигде ни одной мечети.
 С этим и вернулся Джой в свою пластиковую скорлупку.
  Наступила весна, а за ней и лето принесло свой  жар.