Страничка дневника

               
               


   Вставать не хотелось. Собственно и дел особенных и не было. Так, были дела повседневные, рутиные, которые исполнялись то лучше, то хуже, в зависимости от настроения. Утро еще не наступало, и в комнате  был серый полумрак, который в последнее время был во всей квартире. Он был не только в квартире но и повсюду – в городе, в небе и отражался даже в замерзшей реке. И лица людей так же выглядели серыми и отрешенными. Казалось, что будущего больше не будет в этой части земли, а наоборот, все идет в прошлое, к тем временам, когда в людях исчезало все человеческое, и просыпались только звериные инстинкты выживания. Она прислушилась к голосам квартиры, но те молчали. Давно уже   было не слышно ни мышиных, легких перебежек, ни кошачьего мурлыканья и даже хлопанья птичьих крыльев на улице, которые так часто будили ее, когда с треском садились на их огромный, уличный подоконник. Казалось, что все пропало куда - то и никогда не вернется уже назад.  Она заставила себя подняться и выйти на улицу. Поход был не близким – через мост, на другую сторону реки. Там, она получала три порции супа для себя и своих родителей, Она долго шла назад и несколько раз останавливалась, присаживалась, и разбивая корку уже подмерзшего супа, ела несколько ложек, иначе дойти было невозможно. Придя домой, лежала в своей комнате от усталости, и только потом несла это странное, варево серого цвета, в котором плавали еле заметные желтоватые жиринки и вялые листочки капусты  родителям, лежавшим почти без движения в кровати. Иногда, она продолжала вести свой дневник, но и на это уже порой не было сил.
   31 декабря 1941 г.
  Итоги этого года ужасны. Война, голод. Мама уже три недели лежит в постели  от истощения. Я еле держусь на ногах, да разве продержишься, если в течение месяца жили на 125 хлеба в день и тарелке супа. Положение, безвыходное, не знаю что делать, я совершенно беспомощна. Воды нет, света нет, дрова есть, но не с кем их распилить и некому их колоть.
Папа не может подняться, белье не стирано уже месяц, в общем и целом кошмар. Бывает такое настроение, что готова покончить жизнь самоубийством.
Люди ходят, как настоящие мертвецы. Деньги не имеют никакой ценности. Единственный эквивалент – хлеб.
Ну ладно, если будет суждено, выжеву,  а нет – на нет и суда нет.
Пока все. Если буду жива, то напишу в 1942 году.
 ... Она выжила всем смертьям назло. Эвакуировалась из города по дороге жизни, сумев сохранить с собой совсем немного из вещей, и в том числе этот дневник, который бережно хранится в семье долгие годы, как самая ценная и дорогая  реликвия.

14.03.13