Магистры не плачут, Глава не ужели 24

Слёзы смерти.
Ярко алые капли падали, словно из ниоткуда, рождаясь в режущей глаз синеве неба. Падали и кричали, страшно, так что кровь замерзала, и лопались сосуды.
Капли падали, словно плакала сама смерть. И кричали так, словно их крик был первым и последним криком в жизни.
Мне знакомо это заклинание, мне известно, чья это рука. Чёрный, словно пламень преисподней, чернее смертных грехов маг, чёрный маг. Они и только они решаются применять заклинания из арсенала низвергнутых богов.
- Кричащая капля.
Больше мне нечего было сказать. Падали капли, неся смерть всему живому. Кровь людей и животных стыла, превращались в лёд соки деревьев, растений, раскалывались стволы, и чернела трава. Смерть взмахнула косой.
Кричащая капля, заклинание ушедшего ми-ра, сгинувших бесследно божеств. Кому я ме-шаю? Мешаю настолько, что он, неведомый магистр (это точно), причём, несомненно, чёрный, решился на такое?!
Я не хочу умирать, ещё не все розданы долги, и тяжкий груз обязательств висит на мне. А капли падают, падают и кричат.
Это смерть, несомненная смерть. Падают околевшие животные, с безобразным треском взрываются стволы деревьев, падают люди и гибнет всё живое вокруг.
Я магистр, неплохой магистр, а потому, просто стою и смотрю в небо, туда, откуда па-дает смерть. Мне суждено продержаться чуть дольше, но процесс необратим.
Надолго ли хватит сил, сколько ещё робких ударов сердца осталось мне жить. Сколько?
Я не знаю ответа, но чувствую – недолго, совсем недолго. Падают капли, крича, алые капли, но там, в высоте, их цвет кажется чёр-ным, чёрным, словно пламень преисподней.
От их криков стынет в жилах кровь, и всё живое вокруг обращается в прах, чёрный прах. Я, магистр, один из лучших, не тешу себя надеждой, к чему…. От заклинания – кричащие капли нет защиты, совсем нет, если только….
- Думх!
Я редко ругаюсь вслух. Конечно! Защиты нет, он есть геометрия, круг силы и радиус действия. Они не могут падать с неба везде!
И я побежал, побежал слепо, не разбирая дороги, понимая, что потерял уйму драгоцен-ных мгновений, мгновений могущих стоить мне жизни. Ветер дул в лицо, горячий, обжигающий ветер, хрипели лёгкие, задыхаясь от непосильной работы, пот дразнил глаза, нос, попадал в губы и жадно открытый рот.
Я бежал, как ни приходилось никогда в жизни, бежал, не веря и не надеясь. Просто не мог иначе, такие уж мы твари люди, нам всегда хочется жить, всегда и вопреки всему.
Шелестела мёртвая трава под ногами, рас-сыпались в прах почерневшие трупы живых, но смерть стонала вокруг, стонала от избытка чувств, и пронзительно громко кричали алые капли, падая с небес.
Ужас разливался вокруг, и стыли жизнен-ные соки всего живого, но не было его во мне. Не было, но я знал – не успеть. Вокруг насколько хватало взора, поля и леса были черны, и не осталось живых.
Жизнь, она не только гладит по головке, ласково приглаживая непокорных, она ещё и ломает. Ломает тех, чья уверенность в себе пе-рерастает в самоуверенность, ломает тех, кто  слишком слаб, чтобы найти в этом мире своё место. Такова жизнь. А есть ещё и смерть.
Смерть загоняет в могилу многих и тех, кого пометила чёрной меткой жизнь и тех, кого она приласкала. Для смерти равны все и стар и млад и сильный и слабый. Как уцелеть в этом мире? Как?
Я не знаю ответа…, никто не знает, но кто-то живёт дольше, чем другие, а кто-то не успе-вает сделать свой первый шаг. Жизнь зла, она учит жизни, но она даёт шанс, каждому, а смерть…, порой она добрее и у неё тоже есть шанс, свой шанс для каждого, шанс умереть.
Все там будем, ни кого не минёт чаша сия. Одни раньше, другие позже, но смерть прибе-рёт всех, у костлявой все посчитаны.
Я не боюсь смерти, не так как простые лю-ди. Мы магистры в большинстве случаев спо-собны потерять лишь тело, физическую обо-лочку. Но мы не лишь тело.
Мне будет жаль себя, жаль того, что не успел свершить, жаль рассыпавшихся прахом надежд, жаль потерянных лет. Нам магистрам дано начать всё сначала. Пусть не сразу, но мы осознаём себя, ведь наши душа и разум нераз-делимы. И осознав, ищем новое тело для во-площения.
Все возрождающиеся души слепы, но только не души магистров. Они помнят, они знают, и они возвращаются, не потеряв ни капли себя.
Если мне суждено умереть здесь и сейчас, я надеюсь возродиться вновь. Пусть пойдёт не один век, истлеют кости друзей и врагов, но я вернусь. Ибо есть всего три заклинания способных лишить жизни не только тело, но и душу.
Два из них слишком сложны и коварны, третье требует столько сил, что вряд ли доступно многим. Да и мало кто решиться отдать последнее, что бы стать беззащитным, обессиленным подчистую, и с ничтожно малой вероятностью пережить откат.
Таких магов нет. Или есть? Есть те, кто любой ценой, даже ценой своей жизни готов уничтожить кого-то насовсем. Я не знаю. Точнее, ещё не успел узнать.
Заклинание из арсенала низвергнутых бо-гов, - кричащие капли. Большая площадь пора-жения, но цель не всё что дышит и надеется, цель не всё вокруг. Его главная цель – маг.
Никому не дано пережить это страшное за-клинание, никому не дано выжить. Душа мага испытавшего на себе такое слаба и беспомощна, она стонет на месте смерти сорок дней, не смея его покинуть.
Любой маг знакомый с потусторонним ми-ром, магией жизни и смерти способен найти её и уничтожить. Ибо не уйдёт она с места гибели и погибнет рядом с телом, так сказано древни-ми, так поступали прежние боги.
Маг без души не способен возродиться. Я обречён, я не смогу отомстить.
- Думх!
Река! Вероятно, я плохо учился, если не понял этого ранее. Прав был Артиинодиус, магистры учатся до самой смерти, если жизнь позволяет им это.
Есть один способ избежать смерти. Реки, струящие свои воды с гор, не подвластны кри-чащей капле. Вода, реки, горы. Простой набор слов, слов, которые могут спасти жизнь.
Я знаю, что где-то рядом, вздымают шапки снегов, ввысь горы, я чувствую реку, прохладно и лениво струящую свои воды. Но мне не известно главное – течёт ли она с гор.
Риск дело благородное, но порой смертельное. Мне выбирать не с чего….
- Думх!
Я бежал, не оглядываясь, упрямо, изо всех сил, не обращая внимания на рассыпающиеся под ногами трупы. А капли всё падали из раз-верзнутой ухмылки неба и кричали.
Не думай о смерти, шептал внутренний го-лос, всё тише и тише. Он, как и я понимал, ко-нец близок, ни один маг не способен сопротив-ляться этому заклинанию достаточно долго.
Падали кричащие капли, падали неся смерть всему живому, чёрные в высоте, чернее самой тьмы и гасли в траве кровавым заревом. Они шипели, прожигая траву и камни, но их смерть заключена не в шипении.
Крик капель, падающих из распахнутой па-сти неба, и есть смерть.
Чёрное небо, чёрная трава под ногами и крик, крик заставляющий холодеть кровь, за-стывая от ужаса. Впрочем, не крик был тому виной, как казалось, не крик, а нечто в крике не слышное человеческим ухом, нечто, за гранью обычного слуха.
Низвергнутые боги знали толк в заклинаниях, они знали толк в смерти. Я бежал, понимая, что смерть опережает меня на шаг, бежал, потому что хотел жить.
Когда лёгкие вспыхнули прощальным ог-нём, а холод вместе с криком проник в мозг, я бросился с обрыва в вожделенную воду. И река понесла меня прочь, к смерти или спасенью.
В этот момент меня и настигло заклинание кричащих капель.
И понесла река, мёртвого, без капли возду-ха в лёгких с окаменевшим сердцем. Беспокой-ные воды крутили деревянное тело, подбрасы-вая и вновь опуская на дно, ударяли в песок и несли, несли вдаль.
Очнулся я быстро, на берегу, живой и здо-ровый, без сил, денег и одежды. Болела голова, огромная шишка, не взирая на жаркое солнце, быстро росла на затылке. Уцелел, не просто убить мага, мне повезло, река унесла меня из зоны заклятия, унесла практически мёртвого. Слава воде!
Велика сила природы. Я словно заново ро-дился, а если учесть и непрезентабельный внешний вид…. Уроды! Следом за первой сформировалась и вторая мысль, более здравая и спокойная. В чём я продолжу путь?
Третья мысль оказалась изящнее и мудрее двух первых, хотя, больше походила на дурац-кий вопрос, адресованный неизвестно кому. А нельзя ли их догнать?
Можно! Подытожила четвёртая, после того как рука лихорадочно ощупала шишку, а глаза обшаривали берег, установив общими усилиями место и время.
Прополоскав рот, я осмотрелся и взял след. Нет, не по отпечаткам глубоких вмятин на речном песке, это слишком банально для мага, магический, незаметный для многих своеобразный след ауры не похожий не на что иное.
Пол грякла трусцой, лёгкие молоточки боли в висках (я так увлёкся погоней, что не стал применять заклинание обезболивания), мы, маги с детства привыкаем к неудобствам. Впереди, на широком поле показались хрупкие фигурки моих недавних обидчиков.
- Стоять, уроды!
Уроды встали, один из них даже обнажил мой меч, другой махнул рукой, а тот, что по-выше покрутил пальцем у виска.
Они явно заблуждались на мой счёт, уро-дам свойственно ошибаться, им невдомёк, что может найтись кто-то круче их. Невдомёк, но этот кто-то я и я готов надрать им задницы, не-смотря на шишку и вид обнажённого монаха аскета живущего подаянием.
Всего трое, а наглости сотни на четыре. В нашем мире, такие наивные, долго не живут.
- Стоять.
Я уже не бежал, медленно, не спеша, при-ближаясь к тройке пёстро одетых личностей.
- Думх!
Не люблю ругаться в присутствии дам, но в таком виде грех не позвать Думха. Из всех трёх, гнусного вида личностей, по крайней мере, одна мало походила на урода.
Девушка. Де-ву-ш-ш-ка? Впрочем, в нашем мире всё, возможно, не хватало только по новой влюбиться.
Мне стало чуточку стыдно, когда она смешно прыснула в ладошки, и зажмурилась. Пришлось применить заклинание плаща, и я стал похож на смешного клоуна.
- Ну и…, мой меч, и одежду, живо!
- Ха-а-а-а-а!
Больше он так не смеялся, с лёгкими заби-тыми осколками рёбер особо не поржёшь. Пока оседал первый, я успел лишить жизни второго, того, что держал мой меч.
А затем…, затем всё пошло не так. Совсем не так, как хотелось.
- Грязный колдун! Ты убил Мавла!
Конечно, я мог извиниться, подарить ей цветы, и вообще как-то загладить свою малень-кую вину, но не тут то было.
- Да, ты ведьма!?
Жаль, что я понял это не сразу, но хорошо, что вовремя. Девушка оказалась классной ведьмой, сильной и опытной и только накопленное годами мастерство не дало мне покинуть этот свет и прочно обосноваться на том.
Вихри энергий взвились в водоворот, за-вихрились и ударили. Люблю честный бой, насколько это возможно, мне нравится чувствовать живую силу в руках.
Заклинания, для слабаков и много мнящих о себе магистров, так любили повторять маги старой школы. Где они? Сгинули, давно и без-возвратно, почти все.
Закружились и ударили, выкручивая суста-вы, заставляя крошиться зубы и кричать от боли нервы. Я не был готов к её прямой атаке, но магистры не растут на грядке, они не овощ на один сезон. Любой из нас готов к бою.
И мы схлестнулись, схватились волями, грудь в грудь, сила в силу, боль, против боли. Она знала толк в колдовстве и была сильна не по годам. Мне было больно, и впервые в жизни я кричал от этой боли.
Другая боль, не сравнимая с болью отката, чуждая нервам и телу, непривычная, непра-вильная. Её можно терпеть, слыша и ощущая каждой клеточкой, как рвутся сухожилия, дро-бятся друг о друга зубы и хрустят кости.
Как эта тварь кричала. Колдуньи тоже бо-яться боли, а ещё они, как и все, бояться смер-ти. Мне не было её жаль, такие мысли просто не рождались в обезумевшем от боли теле.
Нет ничего хуже незнакомой боли, боли, которую не привык терпеть, не привык, потому что не знаешь как.
Но что может колдунья противопоставить хорошему магу, магистру одна. Ни-че-го.
Она умерла. Тяжело лишить жизни кого-то, когда сам слаб, словно новорожденный котейка. Она умерла, с моей помощью. Во мне не было ни злобы, ни жалости, лишь опустошение.
Медленно, словно во сне, я собрал свою одежду, посидел, приходя в себя и вздрагивая от угасающей боли. Она была хороша, даже мёртвая, смерть не смогла стереть с её лица за-стывшего маской, очаровательную улыбку.
Ведьма. Да, ведьма. Хороша, хороша, не смотря на то, что хотела меня убить. Интересно, а у ведьм так же как у магистров. Она вернётся, чтобы мстить? Плевать.
Я магистр и я продолжаю путь.
*   *   *
Минуло три дня, всего три. Я шёл, никого не трогая, без труда переставляя лёгкие санда-лии мага, в общем, всё как всегда.
Природа, пернатые, млекопитающие и я. Идиллия. Наверное. Но любому счастью рано ли, поздно, приходит конец.
Я не люблю воевать, дело магистра строить и улучшать. Бездумное разрушение не для нас. Магистр не хищник, рыщущий в поисках добычи, нет, он мать, защищающая своих детей.
Пик мастерства любого магистра приходится на тот момент, когда он готов основать и защищать свой город. Мирный город. Встречаются отступники всю жизнь рыщущие по свету в поисках знаний или достойного противника, но таких меньшинство.
Я молод, и мне рано мечтать о своём горо-де, но и я уже подыскал подходящее селение, в хорошем месте, на берегу реки. Славное ме-стечко, судоходное, что немаловажно для бой-кой торговли и удобное в обороне, если возве-сти стены, построить башни и выкопать ров.
Но нельзя отказаться, когда тебе, в лицо, словно дуновением ветра смерти бросают вы-зов. Нельзя уронить честь.
Магистр, либо дикий, не принадлежащий ни к одной из гильдий, либо отступник, ищу-щий драки. Всё одно, я не уроню свою честь.
Дуэль дело хорошее, когда всё проходит по правилам, но о каких правилах может идти речь, вдали от судей, таких же магов, вдали от людей. Нас двое, правил нет. Не потому ли он атакует первым.
Никогда, уважающий себя магистр, по-славший вызов не ударит сразу. Но это не ду-эль, нас двое, один на один, и нет правил.
Я узнал его, магистр, пытавшийся меня убить однажды. Не слишком давно, но слишком поспешно скрывшийся.
Капли. Кричащие капли. Мало кто спосо-бен после такого заклинание атаковать вновь. Он способен и он атакует.
Три дня. Три дня отдыха и вновь он….
Я не знаю магов способных на такое. Никто не способен так быстро восстанавливаться, ни у кого не может быть столько сил.
Но на меня напали…. После вызова, без пауз и объявлений причины. Так бывает, когда хотят убить. Убить, наверняка.
Да, я практически пуст, но ни один уважа-ющий себя магистр не отправляется в путь, предварительно не навешав на себя хотя бы па-рочку защитных заклинаний. Ни один.
Я поленился, за меня постарался Артиино-диус. Три степени защиты, два оберега и кушак артефакт спасли меня от неминуемой смерти.
Я устоял, но сил для ответа не было. Я ви-дел его изумлённое лицо, бессильно опущенные руки, вялые движенья. Он не сдавался, не пытался бежать, когда я, обнажив клинок, отливающий смертью, шёл, словно сквозь вязкий кисель к нему навстречу.
Мы стояли лицом к лицу. Долго, пока не заныли зубы, и не свело от боли руки. Взмах клинка, слишком медленный, чтобы нанести смертельную рану.
Сталь лишь оцарапала кожу, жёлтую, словно древний, многовековой пергамент кожу. Не просто убить магистра, даже такого, лишённого всех сил, стиснувшего зубы от боли отката.
Я замахнулся вновь. Поединок двух воль. В его глазах читалась мука и бесконечная даль веков. Да он видел низвергнутых богов! Он так стар!? Или я так глуп, что решился сразиться с ним. Впрочем, разве был выбор.
Сталь вновь, жалобно звякнув, поцарапала старую кожу, выдавив две капли крови.
- Ты застал живыми низвергнутых богов?!
- Да.
- Но, почему я?
- У древних свои пути.
Он замолчал, а я поднял меч в третий раз. Медленно текло неумолимое время, медленно поднимался и опускался мой меч. Он улыбался, а я слабел.
Кровь едва сочилась из его ран, мои руки дрожали, а липкие пальцы едва сжимали руко-ять. Смерть задерживалась, а у меня не было сил её поторопить.
Мы стояли друг против друга, лицо в лицо, воля против воли, но в моих руках был меч.
Он улыбался мне в лицо, и я не мог отвести взгляда, а рукоять клинка выскальзывала из рук. Он просто стоял и смотрел, как поднимается стальное лезвие, а затем опускается, медленно, слишком медленно, чтобы нанести серьёзную рану.
Старый, старый маг, древний, как низверг-нутые боги, видевший их закат и рождение но-вых. И я, сопляк, возомнивший себя магистром.
Зёрна, зёрна моего браслета не дают мне пасть духом, рассыпаться на куски и исчезнуть. Моя воля ничто против его, лишь сила заклю-чённая в том, что дают кристаллы не даёт мне сломаться.
Всё так же едва заметно поднимается над его головой меч, и опускается….
Я больше не мог держать меч в руках, он выскользнул, и сталь жалобно зазвенела о кам-ни, словно понимая и жалея, что ничем не мо-жет помочь.
Но я не сдался, магистры не сдаются без боя. Я стоял и смотрел, не в силах отвести глаз от его…, просто стоял и смотрел.
Жизнь утекала, медленно как песок сквозь пальцы опытного шулера. Но всё же утекала, моя жизнь. А я стоял и смотрел, как застывает кровь на его лбу, мутными каплями рубинов.
Он ломал мою волю, ломал играючи, я держался лишь на упрямстве. А он мял меня словно воск, мял, чтобы выбросить, выбросить из этой жизни.
Кровь засохла на его ровном, жёлтом лбу без морщин. Он улыбался мне, а я стоял и смотрел, как он убивает меня, высасывая жизнь, каплю за каплей.
Я не сдался, уже темнело в глазах и моя воля боролась с его, боролась, без малейшей надежды на победу. Душа уже покидала полу-мёртвое пристанище, измученное борьбой, ко-гда вспыхнул яркий свет, свет близкой победы.
Что-то вмешалось в исход боя, что-то встало на мою сторону. Я не мог проиграть и я победил. Зёрна кристаллов! Они питали меня, волю и требовали – атакуй!
Я не помню, как, не понимаю почему, но так вышло. Он вспыхнул и, не меняя выражения лица, с улыбкой на печальных устах, осыпался пеплом мне под ноги. Не осталось ничего, вообще, даже пепел и тот исчез.
Ещё долго стоял я на подгибающихся ногах и упивался победой, чувствуя, как прирастают силы, и начинает вновь стучать сердце.
Зёрна разных кристаллов горели огнём на поясе и браслетах, горели, но я не чувствовал боли. Думаю, я не смог бы его убить сам, ни тело, ни тем более как мага.
Возродится ли он? Откуда мне знать!? Спросите у зёрен. Но если ему не суждено вер-нуться, значит, я нашёл оружие против самой тьмы! Возможно….