Нулевой маршрут или ошибка

Соскочил трамвай
Прямо с рельс и поехал
По асфальту, прямо в рай,
Ему рельсы не помеха;
С проводов в облака
Прямо в гости к Богу,
Увозя дурака
Со своим личным гробом.
Человек сошел
С ледяного карниза,
И вдохнулось хорошо
С верхней точки и до низа.
И ворвался май
В переломанные ребра -
Человек сел в трамвай
К Богу. Бог ведь добрый.
Снова к каждому пришла
Одинокая весна
В промежутках между жизнью
И фальшивыми слезами,
Погрязая в липкой жиже
Неодетая страна -
Инвалидная отчизна
Да со лживыми глазами.
Нулевой маршрут -
Всем отчаянным и слабым.
Вены. Окна. Жгут. -
"Если бы, да кабы"
Всем простит и всем воздаст
За раскрошенные кости.
Нужно скидывать балласт
Тела бренного и злости.
Выйду, сяду у окна,
Посмотрю на небо:
В нем ни края нет, ни дна,
Лишь расшатанные нервы.
К отправлению звонок -
Собираемся в дорогу.
Если добрый Бог,
Значит, едем к Богу.


Нет никакого логического объяснения, отчего Гриша стал путать день и ночь. Он просыпался часам к девяти вечера, а укладывался часов в 11 утра, когда весь нормальный мир уже в нетерпении ждал обеденного перерыва. Видимо, природа того хотела. Случилось однажды так, что он не спал двое суток. Сидел за компьютером и играл поочередно, то в шахматы с компьютером, то в MMORPG с живыми людьми. На второй день непреодолимая тяга курить вывела его из дома в ближайший магазин, который по совместительству являлся еще и автобусной остановкой.

На улице весна. Птицы орут. Пять часов утра. Павильон круглосуточный. Подходит он, слегка качаясь от опьяняющего свежего воздуха, стучит в окошко - никакого ответа. Спит продавщица сигарет и пива. Мысленно обругав ее последними матерными словами, Гриша, внезапно, почувствовал прилив раскаяния, мол: "приперся я тут в пять утра, спать человеку мешаю, а у нее, может, выходные были в позапрошлом году последние, детей трое человек дома и муж в ссаных штанах с коленками". Порассуждав еще немного, он пришел к однозначному выводу, что их несчастной семье необходим доход и решил достучаться до спящей продавщицы. Продавщица спала, как перед боем, игнорируя ритмичные удары Гриши во вспотевшее окошко. Гриша делал так: Стучал, потом ждал. Пока ждал, смотрел, как капли стекают неровными струйками по стеклу. "Такой конденсат образуется, когда человек в помещении умер и постепенно раздувается и чернеет" - подумалось ему. Еще раз подняв руку, чтобы постучать, он оцепенело замер и стал медленно отходить от мрачного павильона - до него внезапно дошел смысл того, о чем он подумал.

"В мире каждую секунду умирает около сотни, а может и больше человек. Катастрофы, драки, несчастные случаи, самоубийства, убийства на любовной почве, на нервной, на патологичной, на идеологической, на религиозной, Бог еще знает на какой. Но когда смерть находится прямо около тебя, то тебя преследует мысль, что она обернется и посмотрит прямо в твои глаза, пойдет прямо к тебе, уничтожит, сотрет с лица Земли" - Подобная ересь ворочается у людей в голове, не спавших около двух суток.

Мир плывет, теряет очертания, смазывается, как заевшая кинопленка и дрожит. В этот самый момент, ни секундой раньше, ни позже является прямо из-за угла автобус. Подкатывает не спеша к остановке. Внутри никого. Надпись "Маршрут 0". Из ниоткуда в никуда. "Нормальное дело" - Подумалось Грише. Нет, не привиделось, нет не опечатка. Нулевой маршрут прямо, как в песне. "Жить скучно, умирать забавно" - Гриша вошел в салон, двери закрылись и автобус мягко тронулся. Дверь в кабину водителя открылась и оттуда вышел кондуктор. Черноволосый мужчина лет тридцати пяти с седеющей бородой, аккуратно подстриженной и приведенной в такую идеальную форму, что можно смело сказать, все, что есть дорогого у него в жизни - подшерсток на подбородке. Он властно прошел по салону прямиком к Грише и сходу начал задавать по четыре вопроса в секунду, кто он, откуда, как сюда попал и так далее и тому подобное. Гриша оторопел и не знал, на что отвечать в первую очередь.

- Причина самоубийства? - Задал последний вопрос мужчина.
- Чьего? Моего? Я и не думал даже. - Стал оправдываться Гриша.

Мужчина посмотрел на него так, будто Гриша вернулся в дом, где его все давно считали погибшим и без вести пропавшим. Затем лицо бородатого озарила настолько лучезарная улыбка, что Гриша, не понимая его радости, засмеялся.

- Ошибочка вышла. Вы, молодой человек, где в автобус вошли?
- На мясокомбинате.
- Прекрасно. Иванова Мария Михайловна. 52 года, трое детей, муж в ссаных штанах с коленками. Наелась таблеток в павильоне, в котором проработала 14 лет. Острое медикаментозное отравление.
- Зачем она так?
- Настроение с утра ни к черту было. Вообще я раньше считал, что самоубийством только аристократы кончают из-за несчастной любви и прочего. Оказалось, что нет. Максимум, из-за больших долгов, чтобы семью не обременять. В основном маргиналы, маргиналы, маргиналы. Низшее звено, проще говоря.

Мужчина так быстро говорил, что Гриша не сразу понимал сути сказанного, а улавливал ее по многочисленным жестам и интонации. Такой интонации он никогда не слышал. Точнее не слышал ее в адрес самоубийц. О них как-то не принято говорить сухо, отчетно, смакуя каждый изгиб собственных размышлений.

- Вы к какому сословию относитесь?
- Аристократ - Саркастически отозвался Гриша.
- Долгов больших не имеете?
- И маленьких не имею, даже кредитов не беру.
- Значит, самоубийством не кончали. Что делать будем?

Гриша опешил. До него только дошло, что он катится в неизвестном направлении со странным и крайне разговорчивым человеком. Его это не пугало, но держало в напряжении. Единственное, о чем он жалел, что его труп не будет похоронен.

"Люди боятся кремации, захоронения в землю и прочей погребальной суеты вплоть до мавзолея. Но самое страшное, что никто не придет к тому месту, где ты нашел свой последний приют и не посидит в раздумьях над твоей остывшей головой." - напряженно думалось ему. От этого стало обидно.

- Домой, если можно. - Как можно бесстрастнее предложил Гриша
- Домой нельзя. - Отрезал мужчина.
- Жалко. - Отозвался Гриша и потупился в окно.
- Последнее желание есть? - Мужчина приблизился на опасное расстояние.
- Курить хочу, как тварь. За сигаретами ходил. - Не отворачиваясь от окна ответил он.
- Не курю. - В голосе мужчины послышались нотки замешательства.
- А водитель?
- Тоже.
- За здоровый образ жизни?
- Парень, ты, похоже, не понял, где находишься. - Теперь еще и раздражения, сурового, как сталь моджахеда, готовая перерезать свежую плоть противника.
- Понял. Нулевой маршрут. У меня про него отец песню сочинил.

Грише подумалось о том, что, пожалуй, кроме него, никто столько раз не видел удивленно вытянутого лица этого строгого человека.

- Кто твой отец?
- Макс Вильнер. - С гордостью ответил Гриша.

Тут мужчину прорвало.

- Четыреста попыток самоубийства, мы устали за ним ездить. До сих пор жив.
- Маргинал - Резюмировал Гриша.
- Нет, сынок, он не маргинал, он отчаянный. Таким всегда почет. Такие истерики не каждый выдержит, а тут человек сидел себе, сидел и пошел в лес с веревкой. Нормально это?
- Он странный. - Согласился Гриша.
- Абсолютно логичный. Жена не давала видеться с ребенком, любить никого не мог, вот и вешался.
- Чушь книжная - Выдал Гриша и осекся.

Мужчина опередил его мысль на долю секунды.

- Мама сказала?

Гриша подбирал слова, судорожно прокручивая в голове воспоминания об отце. "Ходим вокруг папы" - какая-то странная, но жутко забавная игра. "Мяфа". Он называл его Мяфой. Это слово придумал Даниил Хармс. Что-то еще из детства и все. Он никогда не испытывал нежности и благодарности к нему. "Мама говорила: "Не за что его любить". Мама была права, она не могла ошибаться. Мама никогда не желала зла Грише, она всегда ограждала его, всегда защищала. Он был единственным у нее, она единственной на всей земле у него. Но могла ли она ненавидеть папу? И за что? Вполне могла. Гриша по своему опыту знал ярость обиженной женщины. Ярость, тянущуюся долгие-долгие годы." - Объем информации, копившийся двадцать с лишним лет обрушился на его сознание. Призма, через которую он смотрел на давно понятные вещи, открывала их в новом неожиданном свете.

- Мама сказала. - Подтвердил он, оторопело, через секунду.
- Так тебя домой, говоришь? Там Мария Михайловна заждалась, наверное, если не забрела куда-нибудь, пока мы катаемся.
- Да, домой. - Ответил, словно отстраняясь от слов мужчины Гриша, погруженный в раздумья. - Четыреста попыток. Разве это возможно?
- Невозможно спать на потолке, остальное человеку по силам - Отозвался мужчина, уходя в кабину к водителю.

Автобус развернулся и поехал обратно к остановке. Гриша молчал всю дорогу. Ему стало обидно. Захотелось поговорить с отцом. "Это желание возникает у каждого, потерявшего отца" - попытался себя успокоить он. Вот знакомые пейзажи, последний поворот, павильон, Мария Михайловна дрогнет на остановке. Не знает куда идти, домой, вероятно, уже сходила. Автобус остановился. Мария Михайловна вошла в салон.

- Это куда?
- Туда. - Неопределенно указал Гриша вперед.
- "По асфальту прямо в рай" - Поддержал бородатый и подмигнул Грише. - Ваша остановка, молодой человек.
- А последнее желание? - Гриша сам оторопел от своей наглости.
- Любое, кроме сигарет, парень.
- Можно моей маме подсунуть ключи от дома, где живет папа?
- Зачем? - В третий рекордный раз он удивил мужчину.
- Вдруг ей захочется сходить к нему как-нибудь, пока он спит, например, или пока его дома нет и просто посмотреть, как он живет.
- Сейчас Марью Михайловну отвезем и доставим ключи твоей маме. Высыпайся чаще.

Гриша удовлетворительно кивнул и побрел домой без сигарет, с диким желанием поговорить. Нулевой маршрут тронулся и поехал в гости к Богу.

Март 2013г