Про лифты. истории типичного потребителя

Истории типичного потребителя. Про лифт.

в одном из лифтов микрорайона Широкий.

Лифт.
Двери в сторону
Сжимают голову.
Будильник не звонит
Значит тоже спит.
Значит можно лифтом
Сжимать голову.


*
    В жизни Петра выдавались такие дни, когда он чувствовал тягу к странным делам. Нетипичным для других людей, глупым со стороны, но для него они были такими же как, например, поход в кино. Вот как и сегодня он частенько гулял по Донецку. Заезжал в далекие от центра спальные районы, бороздил их дворы. Подходил к ларькам, напоминавшим ему такие жестяные коробки из детства, где на витринах столько разноцветных упаковок что они кажутся картинами. Долго рассматривал их, покупал жвачки и леденцы. Искал необычные с виду, или просто выпавшие по считалочке, если никакой другой не привлёк, подъезды. Если они были закрыты крутился рядом,  подбрасывал монетку или играл с мусором, буцая его ногами, ждал пока кто-то  откроет его, зайдет или выйдет. Заходил. Вызывал лифт, ему нравилось пока он ждал, гладить пальцами кнопки, изучать их рельеф. Когда лифт приезжал он заходил в него и застывал. Стоял так минут пять или десять не двигаясь, с закрытыми глазами, будто хотел впитать в себя энергетику царящую тут. И только потом начинал осматриваться. Внутри кабины он никогда не нажимал ни одной кнопки, и вообще не трогал их руками.
    Чаще всего Пётр попадал в такой лифт еще до обеда. Если кабинка была старая, то это джек пот, именно поэтому он не любил лифты в центре, там они все новые, а на окраинах – настоящее изобилие. Если лифт попадался неудачным, он не шел в другой, а старался найти в нём что-то особенное, что выявлялось только  при более детальном изучении. Он любил надписи, коллекционировал их, фотографировал, а потом распечатывал. Дома уже третий такой альбом стоял на полке. Каждое фото подписано адресом кабинки  и датой фотографирования. Каждый лифт сопровождался целой серией фотографий, Петру нравилось фотографировать людей вызывавших лифт и их выражения лиц когда они там обнаруживали Петра с фотокамерой. Все реагировании по-разному, улыбались, здоровались, дергались, пугались, морозились или даже били его.
    Некоторые кабинки лифтов можно было смело снимать и нести в музей. Поставить под стену в длинный ряд и люди будут ходить из одного в другой, по долгу задерживаться в них, читать, смеяться, смущаться народной пошлости. Но обязательно потом рассказывать знакомым в каком необычном музее они побывали. Пётр представлял себя директором такого музея. Уже три года он нарабатывал материал для своего гениального проекта. Не сошел еще синяк под глазом от прошлого посещения интереснейшего на его взгляд лифта, полученный от жителя пятого этажа, очень недружелюбного и агрессивного, ненавистника фотосъемок.  И вот Пётр отправился на поиски новых экспонатов.
    Попутно он посещал ЖЕКи всех микрорайонов в которых совершал поиски, выспрашивал куда потом  деваются старые кабины лифтов, когда их заменяют на новые, можно ли их выкупить, нанять рабочих чтобы собрать снова. Выкупленные кабины он планировал пока ставить рядом с бабушкиным сараем, укрыть их полиэтиленом от доджей, снега и прочей непогоды. Бабушка предупреждена о том, что скоро станет музеем, пока не была, по причине того, что ни одну кабину ему  не согласились продать по-хорошему. Смотрели косо и смеялись, а потом наверное из ЖЕКа в ЖЕК уже ходили истории и легенды про странного бородатого парнишу- «охотника на лифты». Такое прозвище среди ЖЕКов он дал себе сам. Рисуя в голове как потом он, директор знаменитого на весь мир музея, будет рассказывать подросткам о своих молодых годах.
    Когда парень понял, что по хорошему с мелкими чиновниками не договориться, у него возник план. Он решил что необходимо влиться в среду пьющих работников, особенно лифтеров. Вложить кое какой капитал в спиртное, познакомиться, запить с ними, подружиться, и получить заветные кабины по собутыльной дружбе абсолютно бесплатно. План этот был в активной разработке, он выслеживал работников, знал их по именам. Но операцию назначил на следующий месяц, когда потеплеет и дружба будет разворачиваться на детских площадках, во дворах или на столиках уличных пивных. А пока Пётр тренировался дома пить водку, потому что обычно он её не пил, и вот так сразу влиться в круг пьяниц у него не получится. Упорство, тренировки, изучение рабочего сленга,  во всем этом  ему с радостью помогал сосед слесарь дядя Вова с десятого этажа его подъезда.
    Если спаивать лифтеров не выйдет, что-то пойдет не по плану, или здоровье самого Петра подведет, он перейдет к плану Б. Совсем сложному и долговременному, но что только ради мечты не сделаешь. В общем, Пётр тогда планировал поступить в ПТУ на специальность лифтёра.
    А пока он гулял по дворам, искал интересный подъезд и рассуждал сам с собой о философском смысле вложенном в народное лифтовое творчества. О том, что когда его музей станет реальностью, сможет ли он развить целую культурологическую науку? Относительно творчества в лифтах, есть же устное народное творчество, а это написанное на стенах кабин, которые можно сопоставить с телегами в сёлах. А каждый дом как маленькое село. В общем всё было запутанно, но Пётр верил что может получиться, всё станет понятным, разложенным по полочкам, и он станет прародителем целой гуманитарной науки. Ведь так часто можно было узнать различные подробности о жителях подъезда, особенно молодых, возмущения более старшего поколения, в этом случае остроумных его представителей. Вот где нужно изучать народ, его вкусы, его речь,  его культуру. Всё в первозданности. Пётр верил в этот фольклор нового времени.
   
   
    Он увидел подъезд с розовой, или если быть точнее – малиновой, что тоже было необычно, дверью. Выбор дня был сделан. Подъезд на кодовом замке и Пётр стал подбирать цифры. Прощелкал минут пять, когда дверь открылась изнутри чуть не сбив его, и даже отбросив в сторону. Стремглав из подъезда выбежал огромный бульдог, а за ним, как детский самосвал на веревочке,  волочился худой очкастый хозяин, хотя кто из них настоящий хозяин было трудно сказать. Да Петра и не сильно волновал этот вопрос, он зашел и вызвал лифт. Кабина была старой, исписанной, но мусора на полу не было, видно тут подметают. Что очень удивило лифтового исследователя, как и то, что на стенке напротив дверей висело большое и довольно таки старое зеркало. Обычно зеркала висели в новых домах, в старых все были перебиты, или же повешены недавно кем-то из жителей,  и встречались крайне редко, а тут видно было что висит оно не первое поколение и на нём нет даже трещинки.  Уникальный экспонат. Пётр любил зеркала, это как найти в зимней одежде деньги которые очень нужны,  и о которых даже не подозревал.
    И если он находил такой лифт, то пребывание в нём становилось намного радостней, чем в лифте без зеркала. Он развлекал себя фотографированием своей физиономии в это зеркало, и вообще себя на фоне кабины. Это зеркало по бокам было обклеено наклейками из жвачек, таких, как в его детстве. Динозавры, машинки, куклы барби и прочее.  Наклейки были наклеены тоже примерно в  те годы, уже пожелтевшие и поблёклые, не смотря на логичное отсутствие солнца внутри лифта. В общем можно было сделать вывод, что с одной стороны люди тут жили хорошие. А с другой вообще не понятно, потому что уж очень много было матов и гадостей написано вокруг. Но ни одной надписи на зеркале. И все углы залеплены жвачкой. Причём не просто так лишь бы налепить, а будто бы для красоты. Фигурно, и казалось люди делающие это, никогда не выплёвывали жвачки на улице и всегда дожевывали их до лифта. Пётр тихонько осматривался, читал, искал что-то кроме матерных слов и сплетен.
    «Граждане не писайте в лифте – мы же не катаемся на ваших унитазах. Уборщицы», - это было написано красивый каллиграфическим почерком. А сразу под этим уже обычным не очень красивым был выведен ответ, - «Уборщицы не катайтесь на наших унитазах – мы же не писаем в лифтах. Товарищи». Пётр сфотографировал это крупным планом, и в совокупности со всей стеной.
    Цитаты из песен Цоя, Гражданской Обороны и Земфиры, лозунги и призывы. Обнаружил и строки из Маяковского, не часто такое встретишь. «Реп калл, рок кул» -  и наоборот. Войны разных субкультур происходили практически во всех лифтах нашей страны. Всё это практически стандартный набор, который можно объединить в своеобразную группу. Так уж повелось, что все малолетние любители той или иной музыки прежде всего оповещают о своих вкусах в лифтах. Может быть это знак протеста, что только лифт готов их понять и принять такими как они есть. Он и сам лет до 15ти занимался такой ерундой. Думал что особенный и выделяется, а сейчас понял, что такой же как и все вплоть до фраз, форм обращения и мышления.
    Лифт вызвали и зашедшая в него бабушка на последнем этаже даже глазом не моргнула при виде Петра внутри. Спустилась вниз и не глянула на него ни разу, он сфотографировал как она выходила. Может видит плохо? Не типичная бабушка, типичная бы стала выспрашивать его, а может ругать, прогонять, а он бы сказал что работает тут и придумал бы какую-то ерунду что лифт скоро поменяют, а он делает замеры. А она все равно решит что он тут чтобы сделать гадость.
    Когда стоишь вот так в лифте и ждёшь непонятно чего, мозг выдает очень интересные вещи. Пётр любил размышлять о вечном, философствовать, и сейчас делал это глядя в своё отражение в зеркале и жуя сосательные леденцы. Следующий раз, после неё,  лифт вызвали только через час. Ещё бы, ведь  понедельник, время к обеду. На шестом этаже зашла девушка, его ровесница, мило улыбнулась. Стала смотреть в своё отражение в зеркале и туда сюда водить губами и носом.
-  Это я наклеивала в детстве наклейки на зеркало. Нравится?
-  Нравится, - ответил Пётр, и смотря в их общее отражение, стал выпучивать глаза.
    Она вышла и оставила в лифте запах весенних цветов, которые в природе появятся не меньше чем через месяц. А через пол часа опять вызвала лифт на первом этаже, зашла уже с полной сумкой продуктов и новым веником. Пётр сфотографировал её, а потом их вместе в зеркало, поднял руку и сфотографировал сверху. Он решил что эти фотографии он не спрячем в альбом, а повесит над кроватью.
-  Ты тут теперь живёшь? В нашем лифте?
-  Да, живу до вечера, можно?
-  Конечно, это значит ещё увидимся.
    Ему очень захотелось чтобы именно тот лифт стал первым в его музее. Надо всё изучить, пойти в ЖЕК, завести знакомства с лифтёрами. И добыть его как клад. Он бы сделал даже его частью кабинета директора музея, например в нём бы стоял стол.
    Ему захотелось что-то учудить. И он лег на пол лифта притворившись мертвым или потерявшим сознание. Он хотел чтобы девушка пошла еще куда-нибудь и нашла его таким и позаботилась. Он задержал дыхание, напряг мышцы шеи и покраснел. Лифт поехал когда он сделал так раз тридцать глубоких вдохов и действительно устал, двигаться уже не то чтобы не хотел, особо не мог. Дверь открылась, он почувствовал резкую вонь дешевого табака, перегара и немытого тела. Решил играть до последнего и признаков жизни не подавал. Потом почувствовал что его обыскивают грубые мужские руки, что они нашли бумажник и телефон, в мозгу проскочила только мысль что фотоаппарат зажат в руке за спиной, а остальное не важно. Как только его тело оставили в покое  услышал громкие и быстрые шаги вниз по лестнице. Он продолжал лежать, рука за спиной не занемела. А потом Пётр уснул.