на закате

Он достал из холодильника банан для Джека, себе разогрел горохового супа. Джек ловко и аккуратно очистил шкурку миниатюрными сморщенными ручками, откусил верхнюю часть, разжевал, проглотил, снова откусил. Теперь держал фруктовую мякоть по рту, слегка прикрыв старческие глазки, смакуя и растягивая удовольствие. Эдик усмехнулся с умилением. Он купил обезьянку два года назад, но до сих пор не сумел привыкнуть к этим карикатурно-человеческим повадкам, ужимкам и жестам.
Покончив с супом, Эдик поставил чайник и вынул из барсетки деньги, пересчитал дневную выручку. Вместе с мелкими купюрами, рассованными по карманам, получилось триста тридцать шесть гривен. Маловато за долгие жаркие часы пляжных гуляний в поиске желающих сфотографироваться с обезьянкой. Но ничего, это только конец мая, сезон еще впереди, утешил он себя и подмигнул Джеку. Вот наступят школьные каникулы, понавезут к морю толпы орущих истеричных деток, и наступят для них с Джеком хорошие времена. Когда день год кормит, как говорится.

Слил фото на ноут, все снимки оказались в фокусе, некоторые даже интересные. Вспомнил хитрую пожилую поджарую польку, которая пыталась сегодня бесплатно сфотографировать Джека своей мобилкой, и упрямо делала вид, что не понимает по-русски, когда он требовал заплатить. Эдик чуть не сорвался в крик, так она его разозлила. Будто он гуляет у моря ради своего удовольствия или чтоб развлекать ленивых дураков без совести. Сами небось пообедать не забывают, а кто прокормит живое существо, которое их развлекает? Каждый по-шпионски норовит сфотографировать Джека на халяву для этих своих фейсбуков, повсюду теперь хитрые айфоны с камерами. Но он не вчера родился, любой прицел замечает боковым зрением на раз-два. Кажется, даже спиной чувствует. Когда надеешься только на себя, столько новых умений появляется. Недавно, например, Эдик понял, что может заранее предвидеть неприятную ситуацию. Как-то заметил у кафе приезжих парней с девушкой. Сам не понял, почему, но быстро развернулся и ушел домой. Позже оказалось, что они ограбили это кафе, причем одному из посетителей проломили голову, и он умер в больнице. Эдик не признался ментам, что хорошо видел этих троих, а то потом пристанут с допросами, не отделаешься. И еще однажды было с тем, который утонул здесь прошлым летом. Эдик видел, как странный парень шел купаться и точно знал, что тот не вернется. Но кому это рассказать? Бред же.
Из дворика хибарки, которую они с Джеком снимали второе лето подряд, был виден кусочек лимана и горизонт, к которому катилось солнце, расцвечивая пурпурными переливами вытянутую полоску облаков. Эдик любил эти спокойные минуты на закате, когда вокруг разливался покой, и тепло дня накрывала свежая мякоть сумерек. Он открыл бутылку пива и понял, что пить не хочется. Почему, когда все можно, то желаний не остается? Все же отхлебнул, чтоб не пропадать добру, и наблюдал за пышным закатом.

Из кармана шорт заиграло "We are animals" - наконец-то он закачал в мобильник любимых хитов вместо тупых рингтонов. 
«Эдик?» - спросил из трубки женский голос, будто совсем близко.
Эдик не любил свое имя. В детстве пережил из-за него кучу неприятностей. «Эдик – педик», дразнили его одноклассники и дворовые пацаны, и драться со всеми подряд было бесполезно. Тем более, что характер у него был миролюбивый и рассеянный. Поэтому ему было проще разыгрывать из себя глуховатого ботана, настойчиво удивляясь, зачем его маме взбрело в голову назвать его так по-идиотски. Отчество у него был Иванович, но кем был никогда не виденный папа Иван, ему не поведали ни мама ни бабушка. Благодаря неудачному имени, девочки не желали его замечать лет до шестнадцати, от безнадеги неуклонного полового созревания он научился ловко дрочить прямо на уроках, быстро и незаметно. Верхом его искусства было кончить под партой от короткой юбки географички, не переставая писать контрольную. Только в техникуме тупая кличка отклеилась и забылась. Примерно тогда наладилось и с девочками. Он знакомился в кафе, на тусовках в парке и просто на улице. Снимать они ходили вместе с боевым смешливым техникумовским другом Химерой. Девочки клевали на двоих нагловатых пацанов почти безотказно. Хотя природа не порадовала Эдика ростом, и Химера возвышался над нам почти на голову, почему-то первому девочки давались целоваться и затаскивать себя в кусты как раз Эдику. Однажды он даже встречался одновременно с тремя за месяц, что стоило ему потери единственного друга. Редкая дружба выдержит испытание успехом. А потом без особых причин одна из этих троих с неинтересным именем Даша стала по-особенному к нему внимательной, и как-то незаметно заняла в его жизни слишком много места. «Люблю, скучаю», - по десять раз в день слала она ему смски. Они сняли квартиру, съездили вместе в Крым и в Питер, а потом и поженились. Время потянулось однообразной жвачкой - много работы, стиральная машинка, новый диван, ремонт, дача. Лет пять они пытались сделать ребенка, пока не родилась Машка. Для Эдика это стало одним из невиданных открытий. Он подолгу наблюдал за крохотным человечком, не ленился вставать по ночам, давал Даше отдыхать и вообще, наверное, был счастлив.

Пока однажды жена не сказала ему вдруг, что он скучный. "Понимаешь, мне только тридцать лет, вся жизнь впереди. А с тобой я как будто заживо закопалась! Одно и тоже каждый день, никакой радости ни от тебя, ни от работы. Я так больше не могу". Она была налоговым инспектором, удивительно, как она вообще столько лет продержалась в этом болоте. «Тебе нужна другая работа. Творческая», - сказал ей Эдик. «Для творчества нужны деньги», - отсекла жена без дальних разговоров и сообщила, что подала на развод. Привычный мир дал трещину и стал оседать гнилыми досками. Не пил, не изменял… Женщины... Суки. Все они, все до единой... Неужели и Машка, когда вырастет, станет, как все это подлое племя..? - подумал Эдик, но отогнал тошную мысль. Спустя несколько дней, когда Эдик пытался уговорить Дашу немного подумать, оказалось, что она уже собралась переезжать в Германию к какому-то прыщавому усатому Хайнцу, которого откопала в интернете. Подкоп был сделан незаметно, виртуозно и беспощадно. Машку она забирала с собой. Правда, от его денежных переводов не отказалась, ежемесячно взимала алименты четко, как в аптеке.
«Как Машка?» - задал Эдик единственный вопрос, который его интересовал после отъезда Даши. «Все нормально, закончили первый класс, - бодро сообщила бывшая жена. "Первый класс.. Ну да, ей уже семь!" - подумал Эдик. Последний раз он видел Машку по скайпу еще зимой. «А ты не забыл нам сделать перевод? - задала она единственный вопрос, который интересовал ее. – Уже двадцатое число». «Через неделю переведу. Я только устроился на месте, немного задержался», - торопливо услужливо отчитался Эдик, и с презрением увидел свое покрасневшее лицо со стороны. Почему бывшая жена была для него чем-то вроде первой учительницы, перед которой ссышь, даже став давно взрослым? Которая видит насквозь каждый волосок и относится к тебе примерно как к дырке на носке, и нет ни одного шанса хотя бы закрыться руками. «А ты... как ты там? – решил он поинтересоваться из вежливости. – Работаешь?» Голос на том  конце чуть хихикнул: «Ну да. Помнишь, ты говорил когда-то «творческая работа»? Вот, ты был прав, теперь у меня уж такая творческая, дальше некуда. Занимаюсь художественной фотографией, появились заказы, скоро Хайнц мне делает выставку». «Поздравляю», - блекло выдавил Эдик.  Механически отметив, что в их жизнях остались параллельные схемы - он ведь тоже зарабатывает фотографией. И даже иногда художественной. «А где щас Машка? Дай ей трубку на секундочку, а? Хоть голос услышать...» «Гуляет, не дозовешься. Но вообще, знаешь, не надо ее дергать лишний раз. Она уже Хайнца папой называет. И скоро у нее будет братик», - Дашин голос снова хихикнул.  Острое чувство одиночества и безнадеги кольнуло в районе затылка, но тут же отпустило. Ладно, пусть Машке будет хорошо. Это главное.

Солнце почти скрылось. Неподалеку щелкнул и засвистел соловей. Сначала трель была неуверенной, потом заиграла ярче и шире. Блаженное время, май, закат над Азовом... Эдик растянулся в гамаке, наслаждаясь отдыхом, и тут же почувствовал теплое дыхание Джека возле своего лица. Обезьянка будто чего-то ждала. Эдик расстегнул ширинку, Джек привычным движением склонился над хозяином и открыл влажный рот. Эдик вдохнул глубже, расслабленно выдохнул. Мир накрыли волны теплой гармонии, темнеющее небе заполнилось смыслом и доброй радостью.