С его стороны, с ее стороны

Играть по чужим правилам, это да, это я умею.
В понедельник я провожаю ее из школы, во вторник угощаю обедом, в среду- кино, а в четверг, пятницу и субботу мы гуляем в парке с шести до восьми. В воскресенье я иду в больницу, навестить своего бестолкового друга, который сломал ногу, упав с мотоцикла. Прекрасное оправдание, чтобы не видеть ее хотя бы день.
Я начал учиться на отлично далеко не сразу. В начальной школе мне приходилось очень нелегко, кажется, я последним в своем классе научился читать, и потом еще долго меня преследовали проблемы с грамматикой и риторикой. Но в седьмом классе я серьезно взялся за это, и за два года осилил, то что казалось мне вечным камнем преткновения. Оценки по другим предметам я исправил всего за полгода. Две четверти и учителя перестали подозрительно погладывать на меня поверх очков и классных журналов. Неужели он готов к уроку? И написал всю контрольную без ошибок? И даже у доски отвечает четко и без запинок? Неужели это тот самый мальчишка, что еще полгода назад даже в ответ на элементарные вопросы бурчал что-то невнятное.
Странно, но оказалось, не так то легко найти работу. Когда меня, наконец взяли грузчиком на вокзал, я целый день ходил счастливый. Работа даже интересная. Чего только не перевозят поездами. Хотя я чаще всего помогают разгружать почтовые вагоны.
Каждый день у нее занятия с репетиторами. Она круглая отличница, лучшая ученица города. Каждый день после занятий она обедает, а потом отправляется домой заниматься. Все эти важные дядьки и тетки, которые дополнительно преподают ей, сами приходят к ней домой. Кажется, ее отец богат, я как то не спрашивал. Хорошо, что у нее уроков меньше, чем у меня, а то бы пришлось каждый день с ней обедать, а когда мы едим вместе, она все время напоминает мне, чтобы я убирал локти со стола. Это жутко раздражает.
За весь день между занятиями у нее перерыв только с шести до восьми, вот мы и гуляем в парке, возле ее дома. Правда по понедельника и вторникам я в это время работаю, так что она позволила просто провожать ее до подъезда или угощать обедом, при этом она всегда жутко нервничает, что нас кто-нибудь заметит: не хочет, чтобы родители обо мне узнали. А по средам в доме культуры, который находится все в том же парке, показывают кино. Пожалуй, после воскресенья это мой любимый день. Когда мы в кино, она полностью погружается в фильм и забывает о моем существовании. Не нужно ничего делать, можно просто отдохнуть в этой приятной темноте. Не помню ни одного фильма, из тех, что мы смотрели вместе, зато думаю, она может перечислить все по названиям, и помнит каждый кадр.
По воскресеньям она тоже занимается. С утра до вечера, перерыв с шести до восьми, но это приемные часы больницы. Пашка всегда палиться на меня, как на пугало.
-Ты опять пришел? Тебя реально с катушек сносит, чё ты сюда каждый выходной припираешься?
-Мы ж с детского сада дружим.
-И чё? Ты ж знаешь, что мне тут  еще долго обитать, этот чертов перелом какой-то дерьмовый, просто жуть. Я как выпишусь, позвоню тебе.
-Да мне не трудно придти.
-Зато меня это напрягает! Мало мне мамы, она тут уже всех врачей доконала, еще ты…
-Я тебе мандаринов принес.
-Тетя Нася отправила?
Тетя Нася – это моя мама. Вот она и правда за Пашку волнуется, и каждый раз, когда из больницы возвращаюсь, спрашивает как он. Наверное его тоже считает сыном, все таки столько лет мы вместе, вдвоем выросли. Только Пашка не любит, когда о нем беспокоятся. Такой он, строит из себя железного человека.
У нее две тощие косички. Худые-худые и доходят ей до колен, со стороны на веревки походят, а еще очки с здоровенными стеклами. Ей бы еще одежду потертую, была бы прямо героиня захудалого русского серила, несчастная старательная золушка. Однажды она снимет очки, расплетет косы, оденет шикарное платье и окажется, что она неземная красавица. А пока мучается, принц еще не приехал. Вот только одета она всегда с иголочки. Ее пальто белоснежное, как медицинский халат, с блестящими черными пуговицами, а красный кашемировый шарф стоит дороже моей куртки. Она как-то говорила, что ее сапожки какой-то безумно известной фирмы, Прада, кажется.
Она всегда в школьной форме, но на ее сарафане всегда меняются брошки, и часы на правой руке каждый день новые. Может быть, все же не каждый раз новые, но их очень много, раз я не заметил, чтобы они повторялись.
На самом деле у нее очень красивые большие глаза, синие-синие, как берлинская лазурь, с пушистыми ресницами, а еще острые черты лица. Она едва достает мне до плеча, и такая тоненькая, что кажется, ее может ветром сдуть.
Только из-за глаз я ей и не отказал. Когда я занял второе место на школьной олимпиаде по алгебре, она после торжественной церемонии награждения попросила меня задержаться в классе, и предложила встречаться. Она сказала, что я ей очень нравлюсь, при это все время смотрела в глаза, она сразу сказала, что свободна только час после того, как занятия закончатся и с шести до восьми, но хочет видеть меня каждый день. Она не пыталась прикоснуться ко мне, только смотрела. Ее сумка такая тяжелая, всегда забита книгами, порой мне кажется, что она не выдержит и сломается под этим грузом.
В темном кинозале я смотрю на нее. Не помню не одного кадра из фильмов, которые мы смотрели. Она такая красивая в мягком синем свете. Проклятье, почему я не могу привыкнуть убирать локти со стола. Хотя бы в воскресенье она действительно отдыхает, хотя бы два часа, без учебы и без меня.

Никогда у меня не получалось общаться с людьми.
Родители всегда хотели, чтобы я хорошо училась, это единственное, что они от меня требовали, сколько себя помню. Уже в четыре года я читала по буквам. Я всегда только и делала, что училась. В какой-то момент мои результаты стали ухудшаться, учителя были вынуждены ставить мне четверки и тогда папа нанял лучших репетиторов в городе по всем предметам, с которыми у меня появились хоть какие-то трудности. Он был готов платить любые деньги, чтобы они приходили к нам домой, и я могла не терять время на дорогу от одного учителя к другому.
По понедельникам и четвергам английский и алгебра. По вторникам и пятницам история и химия. По средам и субботам физика и биология. По воскресеньям география, литература, информатика. Каждый день я посыпаюсь в семь, с восьми до двух занятия в школе, а в три начинаются занятия с репетитором, небольшой перерыв с шести до восьми, выполняю домашнее задание, в одиннадцать ложусь спать.
У меня нет друзей, зато я первая в городе, и родители счастливы. Когда отцу вручали благодарственное письмо за мое воспитание от мэра, он даже прослезился, как и я.
Хотя врагов в школе у меня тоже нет, все мне улыбаются, все мне рады. Девочки всегда спрашивают про мою одежду, часы, сережки, восхищаются всеми этими брендами и восхищенно визжат. Просто моя мама следит за модой и сама всегда покупает мне вещи, вот и все. И мою комнату она обставила без меня, выбрала персиковый цвет, купила стол, полки, кровать из белого дуба. Это был сюрприз к моему четырнадцатому дню рождению. В моей комнате все одного цвета и нет ничего лишнего, только белые шторы и гигантский плюшевый медведь, его родители подарили на год раньше.
Мне кажется, вся моя жизнь была жутко правильная, пока я не встретила его.
Он учится в параллельном классе. Он очень высокий, наверное уже метр восемьдесят, и хотя не занимается спортом выглядит таким сильным и натренированным. У него волосы черные как смоль, и мне кажется, он почти не причесывается, а глаза ярко-зеленые, как ягоды крыжовника. При первой встрече они показались мне колючими и холодными, но со временем, этот взгляд показался мне…смеющимся? Так легко и откровенно смеющимся. Добрым. Теплым.
Всего за два года он догнал меня и стал одним из лучших учеников. И тогда я решилась. Я была уверена, что он мне откажет, может даже посмеется надо мной. Может быть я была такой спокойной, когда объяснялась с ним, и мое сердце стучало равномерно и спокойно. Оно понимало, что я просто хочу отвлечься от учебы, хочу сделать что-то кроме этого, но у меня нет никаких чувств, просто он лучше всех подходит: симпатичный, сильный, умный, тихий и спокойный. Но он ответил да, и в тот миг сердце подскочило к самому горлу. Меня затошнило, и горло сдавило, но я все же сделала вид, что все в порядке.
Хорошо, что он не согласился встречаться каждый день, если бы это произошло, я бы и правда решила, что он меня разыгрывает. Но по воскресеньям ему нужно навешать друга в больнице, а по понедельникам и вторникам он работает. А еще в среду мы решили ходить в кино. Фильмы меня так увлекают, что я перестаю переживать о том, что он рядом. И можно не смотреть на него постоянно, можно просто ощущать, что он рядом. Помню название каждой картины, которую мы смотрели вместе, и каждый кадр.
Похоже, его совсем не беспокоит, как я одеваюсь и то, что мои родители богаты. Когда я сказала ему, что мои новые полуботинки от Армани, он только плечами повел, будь я в армейский сапогах, он повел бы себя точно так же.
Меня пугает, что когда-нибудь он все же уйдет. Я даже попыталась придумать ему недостатки, и начала ругать его за то, что он кладет локти на обеденный стол, но он ни разу не ответил мне, всегда спокойно убирает руки и лишь слегка хмурит брови.
Ночами я плачу. Мне кажется, что ему очень тяжело, он много работает, к тому же хорошо учиться, ведь это стоит ему многих усилий, но я же не могу ему сказать: «Брось , учеба не главное!». Разве можно этому поверить, когда я это говорю.
Надеюсь, летом у меня будут свободные дни, которые я смогу провести с ним. До лета четыре месяца, я зачеркиваю дни в календаре.
На самом деле, я очень хочу познакомить его с родителями, он такой добрый. Каждое воскресенье навешает своего друга, а я сижу одна в парке и плачу. Зато он хотя бы один день отдыхает от работы, учебы и меня.