Патиссонсон

Патиссон - это такая странная вещь, которая может означать всё что угодно. В данном тексте/контексте она отражает некое настроение, присущее героям этого правдивого повествования.

***
Рассвело. А Реджинальд выкрал из кофейного столика признаки своего потерянного настроения, которого ему сегодня так не хватало. И начал устраиваться в креслах, чтобы начать их рассматривать. Не кресла! а те самые признаки, что на коленях, что в креслах. Это были очень красивые, неприличные, непонятные чертежи... Как оказалось, Реджи не смог расшифровать их без кода, который Джеральдина надежно спрятала на антресолях своего воображения, ну или где-то под кроватью; а туда доступа ни у кого не было. Тогда РеДжи обратился к энкодерам, что известны в народе как Х-ографы, а в другом народе - как хореографы (или что-то в этом роде). В сущности, это были самые обычные реджинографы. Они молчали и курили, курили и опять молчали, задумчиво шевеля своими пружинистыми бровями. Временами казалось, что они заскучали, ну а если не так, то готовы в любой момент зашевелиться. Не брови (прим. энкодеров), а те самые реджинографы. Но больше ничего примечательного и полезного в работе учёных мужей Реджинальд не заметил, и поэтому, блуждая взглядом, оценивал состояние погоды за окном.

А за окном который год кружила музыка ветра, что играл опавшим гербарием осени. И это начинало слегка раздражать. В этот момент Ранжиральд почувствовал приближение старческого маразма, но не хотел об этом говорить и показывать. Где-то вдали, по счастью, свистнуло "12-12" , а затем "12-12+1", и Реджи засобирался в дорогу, демонстрируя неодолимую скуку в обществе молчаливых бровей. Дорога вела домой, под руку и быстро. На пороге своего дома он заметил Джеральдину, сидевшую на пороге его дома. "Здравствуй, Джеральда" - сказал голос поблизости. Добрый вечер, RеДжи, - поздоровалась с кем-то Джеральдина. Она догадалась: это был Джеринальд (или кто-то очень прохожий).
- Как прошел день, Джи-Джи? 
- А он уже прошел? - загрустил Реджинальд.
- Вот-вот наступит утро, - процитировала спящего в себе поэта Джеральда. Когда-нибудь. - засомневалась она же после. - А ты взволнован...
- Как шумный ветер в недрах трубопровода, как лебедь пухлый в заоблак небосвода, так и я потерял навсегда своего Party’s-son’а, - рыдал Джи, - Где он теперь, неудержимый?
- А какой он был? - спросила Джеральдина, пряча Патиссона в карман.
- Он был такой… ручной, наивный, и вселял в меня ужас перед сном. Ему неведом страх и коммерческий успех. А теперь это не имеет значения…- вздыхал Реджи.
- Интересная версия. И как ты пришел к этому? - восторженно зевая, удивилась Джеральдина.
- Не помню, как пришел. Помню - живу здесь! - вдохновился Реджинальд, - Иногда. Когда холоден ветер и одинока ночь.
.......
Джениральда полезла рукой в карман, чтобы отдать Реджинальду злосчастного Патиссона… но вместо него достала серьёзный разводной ключ.
Жанна работает в главном механическом бюро, где числится на должности “запускателя сложных современных приборов”, о которых никто толком ничего не знает. Она знает, и c утра до вечера запускает и выпускает каких-то людей через проходную. А Реджинальд, тем временем, сквозь сонные будни проходной, продолжает искать своего Патиссона в бесконечных фантазиях Жанны. Или Джеральдины - если полуркать её профайл на каком-нибудь “фейсбуке”.