Примочки Леты

                По­свя­ща­ет­ся то­ну­щим в Лете

 

                Мои стихи скользнули в Лету


                И память юного поэта поглотит медленная Лета


                Быть может, в Лете не потонет

                строка слагаемая мной


                …И в Лету бух!


                А.С.Пушкин

 

      Вполне ве­ро­ят­но, ско­ро ос­тав­ших­ся по­след­них гра­фо­ма­нов тур­нут из ниж­не­го бу­фе­та ЦДЛ и ус­т­ро­ят там ещё один ре­с­то­ран, ли­шат бо­ге­му по­след­не­го при­бе­жи­ща. Соб­ст­вен­но, с этой пуб­ли­кой уже по­кон­чи­ли; она край­не не­ор­га­ни­зо­ван­ная, не­на­дёж­ная, ам­би­ци­оз­ная, пи­сать уме­ют еди­ни­цы… С ни­ми дав­но на­до бы­ло кон­чать, со­вет­ская власть их раз­вра­ти­ла, а ны­неш­няя вы­со­ко­мер­но в упор не за­ме­ча­ет, по­сколь­ку са­ма не чуж­да гра­фо­ма­нии. Власть са­ма бе­рёт­ся за сти­ло, при­мер то­му – не­дав­но опуб­ли­ко­ван­ные рас­ска­зы Луж­ко­ва.

      В своё вре­мя кто-то из­рёк: «у ме­ня с со­вет­ской вла­с­тью толь­ко эс­те­ти­че­с­кие раз­но­гла­сия». Так и тут. Ис­кус­ст­ва нет, но есть сплош­ной тест-драйв. По слу­хам, Луж­ков ещё и сти­хо­тво­рец. Кста­ти, во вре­мя сво­е­го ви­зи­та на Ук­ра­и­ну он, на­до от­дать ему долж­ное, пре­крас­но чи­тал с три­бу­ны от­ры­вок из пуш­кин­ской «Пол­та­вы» («Ти­ха ук­ра­ин­ская ночь…»).

      Вспо­ми­на­ет­ся те­ле­фон­ный раз­го­вор вы­ше­сто­я­ще­го чи­нов­ни­ка с од­ним из­ве­ст­ным ли­те­ра­тур­ным функ­ци­о­не­ром. По­след­ний се­то­вал: «Пи­са­те­лям на­до по­мо­гать, они ни­че­го не уме­ют де­лать… – За­тем, по­сле ко­рот­кой па­у­зы, до­ба­вил: – Да и пи­сать не уме­ют…».

      Всё так, но ка­ких пер­со­на­жей ли­шит­ся Моск­ва, ес­ли сбу­дет­ся худ­шее… Хо­тя уже се­го­дня Со­юз пи­са­те­лей пре­вра­тил­ся в за­кры­тый биз­нес-клуб, в жи­вой тер­ра­ри­ум с пол­зу­чей без­дар­но­с­тью.

      На­ши ли­те­ра­то­ры, точ­нее, «ли­те­ра­тур­ные не­до­бит­ки», как про них се­го­дня го­во­рят, не спо­соб­ны к дей­ст­вию. Они толь­ко на сло­вах ге­рои.

      В ЦДЛ ско­ро всё ста­нет чин­но, бла­го­род­но, не­де­мо­кра­тич­но, без драк и про­во­ка­ций, без слёз, без взлё­тов и па­де­ний. Здесь бу­дет со­би­рать­ся ре­с­пек­та­бель­ная пуб­ли­ка…

      Дом ли­те­ра­то­ров с не­дав­них пор на­зы­ва­ют ещё и Клу­бом пи­са­те­лей, ви­ди­мо, по ана­ло­гии с до­ре­во­лю­ци­он­ны­ми мос­ков­ски­ми на­зва­ни­я­ми: Ан­г­лий­ский клуб, Не­мец­кий клуб… Пуш­кин, лю­бив­ший по­се­щать клу­бы, од­наж­ды за­ме­тил, что он не зна­ет бо­лее не­ле­по­го сло­во­со­че­та­ния, чем «мос­ков­ский ан­г­лий­ский клуб». Ны­неш­ние клу­бы то­же по­рой не­ле­пы; став ком­мер­че­с­ки­ми за­ве­де­ни­я­ми, они во мно­гом ут­ра­ти­ли дух, ко­то­рый был при­сущ им из­на­чаль­но. А ведь Моск­ва не бед­ный го­род и мог­ла бы се­бе поз­во­лить хра­нить и ре­кон­ст­ру­и­ро­вать не толь­ко па­мят­ни­ки ар­хи­тек­ту­ры, но и ду­хов­ные тра­ди­ции, что скла­ды­ва­лись ещё в пуш­кин­ское вре­мя, ког­да про­об­ра­зом Клу­ба пи­са­те­лей бы­ла пе­тер­бург­ская «Зе­лё­ная Лам­па». Ат­мо­сфе­ра её за­се­да­ний и пир­шеств, мно­го­крат­но опи­сан­ная Пуш­ки­ным, на­по­ми­на­ет ки­пе­ние стра­с­тей в ре­с­то­ра­не и бу­фе­те ЦДЛ.

 

Я люб­лю ве­чер­ний пир,

Где ве­се­лье пред­се­да­тель,

А сво­бо­да, мой ку­мир,

За сто­лом за­ко­но­да­тель;

Где до ут­ра сло­во «пей!»

За­глу­ша­ет кри­ки пе­сен,

Где про­сто­рен круг гос­тей,

А кру­жок бу­ты­лок те­сен.

 

      В по­сла­нии к ли­цей­ско­му дру­гу Гор­ча­ко­ву Пуш­кин, вспо­ми­ная «Зе­лё­ную Лам­пу», при­зна­ёт­ся, что ему во сто крат ми­лее –

 

Мла­дых по­вес сча­ст­ли­вая се­мья,

Где ум ки­пит, где в мыс­лях во­лен я,

Где спо­рю вслух, где чув­ст­вую силь­нее,

И где мы все пре­крас­но­го дру­зья, –

Чем вя­лое, без­душ­ное со­бра­нье,

Где ум хра­нит не­воль­ное мол­ча­нье,

Где хо­ло­дом серд­ца по­ра­же­ны,

Где глу­по­с­тью еди­ной все рав­ны.

 

        Эти сти­хи, на­пи­сан­ные в по­за­про­ш­лом ве­ке, по­ра­зи­тель­но точ­но от­ра­жа­ют об­ста­нов­ку ЦДЛ. Ос­но­ван­ный по ини­ци­а­ти­ве М.Горь­ко­го при Со­ю­зе пи­са­те­лей СССР в 1934 го­ду Цен­т­раль­ный дом ли­те­ра­то­ров оку­тан ле­ген­да­ми, слу­ха­ми, сплет­ня­ми, не­ве­ро­ят­ны­ми ис­то­ри­я­ми, пред­став­ля­ю­щи­ми со­бой ле­ген­дар­ный эпос.

       Из со­вре­мен­ных сти­хов о Клу­бе пи­са­те­лей:

 

Моск­ва, а в са­мом цен­т­ре – ЦДЛ.

Он в на­ше вре­мя силь­но по­ту­ск­нел.

Но, как и преж­де, сто­ит здесь на­драть­ся,

как сле­ду­ет, с по­эта­ми по­драть­ся, –

и сла­ва о те­бе, как снеж­ный ком,

рас­тёт и за­пол­ня­ет этот Дом,

и ши­рит­ся, не­сясь в иные да­ли,

до ма­лой ро­ди­ны, где все в гро­бу ви­да­ли…

 

       Со сто­ро­ны По­вар­ской ули­цы эта ста­рин­ная рус­ская усадь­ба ис­пол­не­на по­коя, до­сто­ин­ст­ва и бла­го­род­ст­ва. На­хо­дясь здесь, ис­пы­ты­ва­ешь прон­зи­тель­ное но­с­таль­ги­че­с­кое чув­ст­во, как буд­то воз­вра­ща­ешь­ся на две­с­ти-три­с­та лет на­зад. То­с­ка по про­шло­му пе­ре­хва­ты­ва­ет гор­ло… В пер­вой по­ло­ви­не 1920-х го­дов в До­ме на По­вар­ской по­на­ча­лу рас­по­ла­гал­ся Дво­рец ис­кусств, где про­хо­ди­ли ли­те­ра­тур­ные ве­че­ра, встре­чи пи­са­те­лей, вы­сту­па­ли Ма­я­ков­ский, Есе­нин, Блок, Цве­та­е­ва. Ана­то­лий Ма­ри­ен­гоф вспо­ми­нал, что мно­гие об­ра­зы сти­хо­тво­ре­ния Сер­гея Есе­ни­на «Ко­бы­льи ко­раб­ли» на­ве­я­ны впе­чат­ле­ни­я­ми от го­лод­ной и хо­лод­ной Моск­вы то­го пе­ри­о­да. Че­ло­век ока­зал­ся креп­че ло­ша­ди. Ло­ша­ди па­да­ли на ули­цах, дох­ли и усе­и­ва­ли сво­и­ми мёрт­вы­ми ту­ша­ми мос­то­вые. Мы с Есе­ни­ным, пи­сал Ма­ри­ен­гоф, шли по Мяс­ниц­кой. Чис­ло ло­ша­ди­ных тру­пов, со­счи­тан­ных оша­лев­шим гла­зом, ра­за в три пре­вы­ша­ло чис­ло квар­та­лов от на­ше­го Бо­го­слов­ско­го до Крас­ных во­рот…

       Не­смо­т­ря на мрач­ную кар­ти­ну, ис­кус­ст­во в 20-е го­ды, как из­ве­ст­но, про­цве­та­ло, и вско­ре в усадь­бе на По­вар­ской от­крыл­ся ор­га­ни­зо­ван­ный В.Я. Брю­со­вым Ли­те­ра­тур­но-ху­до­же­ст­вен­ный ин­сти­тут. Кро­ме то­го, ли­те­ра­то­ры мог­ли встре­чать­ся в До­ме Гер­це­на на Твер­ском буль­ва­ре, где се­го­дня Ли­те­ра­тур­ный ин­сти­тут, в по­эти­че­с­ком Клу­бе-ка­фе «Стой­ло Пе­га­са» в Гнез­ди­ков­ском пе­ре­ул­ке, ана­ло­гич­ном ка­ба­ре «Бро­дя­чая со­ба­ка», от­крыв­шем­ся в Пе­тер­бур­ге ещё в 1911 го­ду. Со­хра­ни­лись в ар­хи­вах не­ко­то­рые ре­с­то­ран­ные сче­та Есе­ни­на из «Стой­ла Пе­га­са», что сви­де­тель­ст­ву­ет о до­ста­точ­ной обес­пе­чен­но­с­ти ли­те­ра­то­ров в по­сле­ре­во­лю­ци­он­ные го­ды.

       Се­го­дня на По­вар­ской ули­це, на вы­ве­с­ке у вхо­да в усадь­бу, чи­та­ем: «Меж­ду­на­род­ное со­об­ще­ст­во пи­са­тель­ских со­ю­зов», что, по­сле рас­па­да СССР, вы­зы­ва­ет ус­меш­ку. Ес­ли рань­ше в ЦДЛ мож­но бы­ло встре­тить пи­са­те­лей из со­юз­ных ре­с­пуб­лик, то се­го­дня здесь ред­ки­ми гос­тя­ми бы­ва­ют да­же свои, мос­ков­ские ли­те­ра­то­ры.

       Зда­ние на По­вар­ской, гла­сит эн­цик­ло­пе­дия Моск­вы, в ко­то­ром с 1923 го­да раз­ме­ща­лось прав­ле­ние Со­ю­за пи­са­те­лей СССР, ха­рак­тер­но для мос­ков­ской го­род­ской усадь­бы: од­но­этаж­ное, в сти­ле по­зд­не­го клас­си­циз­ма, с ко­лон­ным пор­ти­ком на глав­ном фа­са­де, с фли­ге­ля­ми, об­ра­щён­ны­ми во двор. Всё за­ме­ча­тель­но, но в этих са­мых «фли­ге­лях, об­ра­щён­ных во двор», в ко­то­рых ког­да-то функ­ци­о­ни­ро­ва­ли ли­те­ра­тур­ная кон­суль­та­ция, ино­ст­ран­ная ко­мис­сия, тот же жур­нал «Друж­ба на­ро­дов» и дру­гие фи­ли­а­лы Со­ю­за пи­са­те­лей, се­го­дня ки­пит ре­с­то­ран­но-ша­ш­лыч­ная жизнь в вос­точ­ном сти­ле. Всё вы­гля­дит не­ле­по и дис­со­ни­ру­ет на фо­не ис­то­ри­че­с­ко­го фак­та, что со вто­рой по­ло­ви­ны ХIХ ве­ка усадь­бу на­зы­ва­ют «До­мом Рос­то­вых», по­сколь­ку Л.Н. Тол­стой по­се­лил здесь ге­ро­ев «Вой­ны и ми­ра». Ме­мо­ри­аль­ная до­с­ка и па­мят­ник Тол­сто­му во дво­ре усадь­бы яв­но не мон­ти­ру­ют­ся с ок­ру­жа­ю­щим их пё­с­т­рым «ту­рец­ким ба­за­ром».

        ЦДЛ, при всём сво­ём бле­с­ке, в бли­жай­шей пер­спек­ти­ве мо­жет пре­вра­тить­ся в са­мое за­уряд­ное сто­лич­ное стой­ло, но по­ка здесь ещё теп­лят­ся ос­тат­ки ат­мо­сфе­ры бы­лых вре­мён. Бы­ва­ло, сю­да явишь­ся без руб­ля в кар­ма­не, а вый­дешь и сыт, и пьян, и, как го­во­рит­ся, с би­той мор­дой. Без это­го там ни­как нель­зя. Ска­зал же кто-то, что по­эт дол­жен быть ку­лач­ным бой­цом.

        Цен­т­раль­ный дом ли­те­ра­то­ров вну­т­ри бо­га­то де­ко­ри­ро­ван де­ре­вян­ной резь­бой, его ук­ра­ша­ет при­чуд­ли­вая ле­ст­ни­ца с рез­ны­ми пе­ри­ла­ми, ве­ду­щая из Ду­бо­во­го за­ла на­верх к гос­ти­ным ком­на­там, на­по­ми­ная ма­сон­скую ло­жу…

        В ре­с­то­ра­не Клу­ба драз­нит нюх изы­с­кан­ная кух­ня рос­кош­но­го Ду­бо­во­го и Пё­с­т­ро­го за­лов, зна­ме­ни­той Ве­ран­ды, а в под­ва­ле гу­дит Ниж­ний бу­фет, ко­то­рый ещё на­зы­ва­ют «трю­мом». По это­му по­во­ду ког­да-то шу­ти­ли: «Пой­дём в Ниж­ний Нов­го­род или в Верх­нюю Воль­ту?..» А уто­па­ю­щие в по­лу­мра­ке ко­жа­ные крес­ла и ди­ва­ны; мер­ца­ю­щие бе­лые ска­тер­ти, сал­фет­ки и при­бо­ры на сто­лах, по-ме­фи­с­то­фель­ски чёр­ные фра­ки офи­ци­ан­тов; кра­си­вые слож­ной кра­со­той в не­мыс­ли­мых ве­чер­них на­ря­дах жен­щи­ны и их спут­ни­ки… Ког­да сре­ди всех этих сли­вок об­ще­ст­ва, эли­тар­но­го ве­ли­ко­ле­пия, ари­с­то­кра­тиз­ма и од­но­вре­мен­но глу­бо­кой про­сто­ты встре­ча­ешь ва­ль­яж­ных ли­те­ра­то­ров с ли­ца­ми, жи­во­пис­но из­му­чен­ны­ми твор­че­с­кой бес­сон­ни­цей, мно­го­ли­кую тол­пу слав­ных и бес­слав­ных, за­бы­тых, по­лу­за­бы­тых и аб­со­лют­но бе­зыз­ве­ст­ных лю­дей, чув­ст­ву­ешь се­бя при­ча­ст­ным к иной, изы­с­кан­ной жиз­ни из­бран­ных. По­па­дёшь сю­да од­наж­ды и обя­за­тель­но за­хо­чешь ещё раз по­се­тить этот Дом.

       Бес­ко­неч­но мож­но го­во­рить о ЦДЛ, где все­гда улав­ли­ва­ешь слож­ный за­пах ко­нь­я­ка, чёр­но­го ко­фе и шо­ко­ла­да. А ес­ли к это­му ещё и при­ме­ши­ва­ет­ся лёг­кий за­пах тон­ких жен­ских ду­хов, то ощу­ще­ние пра­зд­ни­ка да­же в са­мые скуч­ные, буд­ние дни ни­ког­да не по­ки­да­ет. Вме­с­те с тем здесь под­сте­ре­га­ет опас­ность влип­нуть в ис­то­рию. Сре­ди бо­ге­мы встре­ча­ют­ся про­во­ка­то­ры, под­сте­ре­га­ю­щие свою жерт­ву, ког­да мень­ше все­го это­го ожи­да­ешь.

       Явить­ся в Клуб с кра­си­вой ба­рыш­ней счи­та­ет­ся осо­бым ши­ком, и не­важ­но, та­лант­лив ты или без­да­рен. Не­ко­то­рые на этом сде­ла­ли ка­рь­е­ру.

        Во мно­гом ат­мо­сфе­ру Клу­ба фор­ми­ру­ют бо­гем­но­го ви­да да­мы, ра­ди сла­вы по­жерт­во­вав­шие бла­го­по­лу­чи­ем, се­мь­ёй, ка­рь­е­рой… На них ле­жит осо­бый от­пе­ча­ток жерт­вен­но­с­ти.

        По­па­да­ют­ся и тва­ри не­су­свет­ные…

        Не обой­ти вни­ма­ни­ем не­ко­то­рые га­зе­ты и жур­на­лы, пря­мо или ко­с­вен­но при­ча­ст­ные к жиз­ни ЦДЛ, ко­то­рые здесь же и про­да­ют­ся. Так, га­зе­та «Мос­ков­ский ли­те­ра­тор» ин­те­рес­на своими не­кро­ло­га­ми. Эт-то что-то с чем-то… Ес­ли че­ло­век без­да­рен – то без­да­рен во всём. Имен­но это при­хо­дит в го­ло­ву, ког­да попадается на глаза "МЛ", чи­нов­ные гра­фо­ма­ны ко­то­рой так и не вы­рос­ли из ко­рот­ких шта­ни­шек Ли­тин­сти­ту­та. Мо­жет, они вы­пол­ня­ют ус­та­нов­ку свы­ше: не долж­но быть ни­че­го та­лант­ли­во­го? Но да­же ес­ли они вдруг и за­хо­тят что-то сде­лать, ни­че­го вы­да­ю­ще­го­ся не вы­да­дут. Без­дар­ность их удел. Про­сто за­му­чи­ли сти­ха­ми-оли­го­фре­на­ми… Всё, что вы­хо­дит из-под их ржа­вых пе­рь­ев – тут же то­нет в Ле­те; прав­да, не­кро­ло­ги в «МЛ» плав­но пе­ре­тек­ли с пом­пез­ной пер­вой по­ло­сы в гряз­но­ва­то-мут­но­ва­тые дру­гие по­ло­сы, от­да­ю­щие глу­хой про­вин­ци­ей. Кста­ти, гла­вред «МЛ» все­гда гор­до хо­дит весь в чёр­ном, как ди­рек­тор ри­ту­аль­но­го бю­ро, а се­го­дня к его тра­ур­но­му ви­ду и упав­ше­му ли­цу при­ба­ви­лось ещё и по­хо­рон­ное на­ст­ро­е­ние. А-аба-ал­деть…

       По­ш­лость жиз­ни лег­ко пе­ре­но­сит­ся в ис­кус­ст­во. В этом смыс­ле вне кон­ку­рен­ции га­зе­та «День ли­те­ра­ту­ры» с её су­пер­ак­тив­ным гла­вре­дом, ко­то­рый глу­по вы­да­ёт чу­жое за своё, на­при­мер, та­кую строч­ку: «Рос­сия – боль­ше, чем стра­на». Пред­ла­гаю его вни­ма­нию про­дол­же­ние дан­ной мыс­ли, име­ю­щей­ся у обо­кра­ден­но­го им ав­то­ра: «Рос­сия не стра­на – пла­не­та». Кста­ти, га­зе­та «За­в­т­ра» в со­дру­же­ст­ве с «ДЛ», бо­лея ги­ган­то­ма­ни­ей, се­го­дня с ма­ни­а­каль­ным упор­ст­вом пя­той ко­лон­ны из но­ме­ра в но­мер зу­дит о не­ком пре­крас­но­душ­но-пу­с­то­по­рож­нем про­ек­те пя­той Им­пе­рии, при этом за­кры­ва­ет гла­за на мер­зу­ху, тво­ря­щу­ю­ся у неё под но­сом, в Со­ю­зе, так ска­зать, пи­са­те­лей.

       За­мше­лый жур­нал «МГ» на­го­ня­ет то­с­ку и ску­ку, ока­ме­нев­ший «НС», не­про­со­лен­ная «М», про­па­щий «МВ», как мо­гиль­ные пли­ты над­гро­бий, «НМ», «О». Они про­дол­жа­ют вы­хо­дить, но их сло­во дав­но уже ни­че­го не зна­чит. Жизнь пе­ре­ме­ни­лась, а они нет, и гор­дят­ся этим.

       Се­го­дня по­се­ще­ние ЦДЛ по­те­ря­ло бы­лой смысл. Уже не вы­пить по рюм­ке с Куз­не­цо­вым, Пе­ре­дре­е­вым… не мельк­нёт в фойе и зна­ме­ни­тый клуб­ный пи­д­жа­чок Воз­не­сен­ско­го. Да­же не ос­та­лось то­го глу­бо­ко-из­веч­но­го, мрач­но­ва­то-ве­сё­ло­го, а по­рой и юмор­но­го рус­ско-не­рус­ско­го про­ти­во­сто­я­ния…



Николай СЕРБОВЕЛИКОВ