Проводница чужого счастья

Ногами вперёд — по-другому не скажешь. Ногами вперёд заходил прапорщик в вагон. Руками он прижимал к голове шапку, а в спину его толкали двое солдат с большими зелёными мешками на плечах: «Тащ прапорщик, держитесь за поручень, тащ прапорщик». Но прапорщик молчал, сопел и продолжал искать шапкой макушку. Было видно, что он участвует в погрузке себя с полной ответственностью, но испытывает некоторые затруднения. В тамбуре возле печки шурудила совком и веником проводница: «Опять поспать не дадут, пьянь чёртова». Прапорщик упёрся глазами в тёткин зад, и это ему не понравилось. — Кто дневальный!? — рявкнул он. В этот момент солдаты из последних сил толкнули его вперёд, и он навалился на проводницу. Та бросила совок и резко выпрямилась — прапорщик снова попал в солдатские руки, но стоял уже вертикально. «Ведите его в вагон, или я сейчас полицию вызову — будет ему «дневальный».  Защитник хренов!».  Медленно и осторожно продвигались наши войска по проходу. Проводница сначала повернулась к печке, но в вагоне,  в первом купе девчонка, по виду — студентка, и прапорщик стал заворачивать к ней. Проводница бросила веник и пошла в  вагон: «Ну-ка давайте, двигайте дальше!». Девушка посмотрела на проводницу с благодарностью и придвинула к себе сумку — какая-никакая защита.  Проводница зашла к себе в купе за флажками, повернулась, а в дверях — солдат: «Мать, пиво есть? Две полторахи надо.»
— Какая я тебе мать, «сынок»!? Поедем — одну дам. Хватит с вас, а то заблюёте мне весь тамбур, — и она сильно толкнула его в грудь, — пусти мне работать надо.
В тамбуре она столкнулась нос к носу с рослым парнем. Он поздоровался, она пропустила его в вагон, но придержала за рукав куртки: «Спортсмен?»
— Нет. А что?
— Ты вот чего — там девчонка едет одна, а в вагоне пьяные.  Ты посиди с ней пока они заснут.
— Хорошо.    


Парень прошёл до первого купе,  немного наклонился и увидел возле окна девушку. В вагоне было ещё холодно, поэтому она сняла куртку, но накинула её на плечи. Ноги поставила на едва тёплую трубу отопления, близко к лицу держала раскрытую книгу и, казалось, совсем не занимала места в пустом купе.
— Привет! — сказал он и мельком заглянул в книгу, — тридцать шестая страница?  В этом месте я всегда плачу.
Девушка захлопнула книгу и взглянула укоризненно, но с улыбкой.  На обложке было написано "А.М. Горький  Мать".
— Не совсем верное название, — парень бросил свой рюкзак на верхнюю полку, — слишком общее, а потому не точное. Книга ведь не просто о матери, а о матери Павла…, Павла…
— Власова.
— Да, Власова. Поэтому точнее было бы назвать «Мать его».  И звучит конкретней,  и накал классовых противоречий лучше передаёт.
Девушка засмеялась, — Вы мне уже на полдиплома наговорили.
— А вам долго ехать?
— Утром выхожу.
— А мне —  до конца. К утру диплом будет готов. Вам холодно?  Давайте, я попрошу чаю.

Прапорщик ещё полчаса побузил: трижды построил роту, объявил выговор перед стоем одному из солдат за неотдание чести  старшему по званию, и, наконец, захрапел. Солдаты недолго пили своё пиво и тоже заснули. А в первом купе всё разговаривали. Разговаривали  и иногда смеялись. Проводница не понимала их разговора, и, вообще, не понимала: как можно разговаривать всю ночь.
Утром поезд остановился в небольшом городке. В тамбуре за спиной проводницы стояла девушка, а за ней парень с её сумкой и своим рюкзаком.
— А ты куда? — удивилась проводница.
— А мы с вами увидимся послезавтра, — улыбнулся парень.
— Послезавтра я выходная.
Девушку встречали родители. Рядом с ними стоял всего один пассажир, он  хотел показать билет, но проводница махнула рукой,  и он торопливо шагнул в тёплый вагон. Девушка по-детски чмокнула родителей, обхватила парня за руку и стала что-то быстро объяснять, дёргая его постоянно. А он только улыбался: «Нет, не так было. Нет».

Поезд тронулся.  Проводница ушла к себе, взяла стакан, бросила пакетик чая. На перроне засмеялись и громче всех — папа. «Вон она в кого такая смешливая», — подумалось проводнице. Она хотела разорвать пакетик с сахаром, но руки затряслись, сахар рассыпался. Она схватила первое попавшееся полотенце, уткнулась в него и отвернулась к  стене — тётку душили слёзы.
В дверь постучали: «Извините, хозяйка.  Понимаю, что ещё рано, но мне бы чайку — продрог на вокзале.»
— Сейчас принесу, — не поворачивая головы, тихо сказала она.
Пассажир сел на своё место и заметил книгу. Рассеянно пролистал и подумал: «А чего это она плачет? Обидел, что ли, кто? Не порядок».

Сейчас она принесёт ему чаю.
* * *