Дорога длиною в жизнь фельдшера Анечки

-Проходите, проходите! – Открыла дверь Анна Ивановна, невысокая, с ясными глазами. Узнав цель визита, сказала:
- Да, что о ней говорить, о нынешней жизни? Она у всех стариков сейчас одинаковая: одинокая, без особых радостей. А о войне поговорим…
 К началу Великой Отечественной  молоденькая шестнадцатилетняя девушка Анюта Суслова (Перова), жившая тогда в городе Орёл, успела проучиться один курс фельдшерского училища. Вскоре, после интенсивных бомбёжек, немцы заняли Орёл и в городе наступили трудные времена: не стало ни магазинов, ни продуктов, ни воды. Водопровод перестал работать и воду для питья и других целей брали из речки. Анюта с подругой  ходили по сёлам и меняли одежду на продукты. Там она впервые познакомилась с партизанами, стала поддерживать с ними связь и выполнять задания, которые ей давали. В основном это были сведения о местонахождении немецких воинских частей, расположенных в Орловской области.
-Вскоре немцы стали следить за мной и, опасаясь за мою жизнь, партизанами было принято решение оставить меня внутри отряда, ухаживать за ранеными, - вспоминает Анна Ивановна. - Люди в отряде  были ослаблены, измотаны войной и голодом, болели часто. Но я ничем не заразилась, благодаря нашей медсестре, которая вовремя делала нам все имеющиеся в наличии прививки.          
Потом, во время Сталинградской битвы, партизанские отряды соединили с действующими  воинскими частями, штаб партизанского движения переехал в город Елец, а меня, в звании младшего лейтенанта  фельдшерской службы приняли  работать в сортировочный госпиталь, куда свозили раненых бойцов с линии фронта.
- Работы хватало, - говорит Анна Ивановна, - после боёв эшелоны приходили часто, и нам нужно было отправить бойцов для дальнейшего лечения в те госпитали, которые подходили им по характеру ранения. На фронт меня не взяли, а начали обучать в специальной  партизанской группе для заброса в тыл немцам, в Орловскую область, в направлении которой уже началось наступление наших войск. И вот, в ночь на 8 августа 1943 года, я вместе с радисткой Женей Коноваловой уже летела на самолёте к месту нашей выброски возле Орла. Мы должны были следить за немецкими воинскими частями и передавать сведения об их передвижениях. Но, в темноте,  наш лётчик видно, сбился с направления и нас сбросили над Брянском, а не над Орлом.
Приземлились, самолёт улетел, темнота кромешная, а времени в обрез: до рассвета закопать парашюты и рацию, запомнить место, выйти в населённый пункт. Переоделись в гражданскую одежду и пошли. Я при приземлении сильно ногу ушибла, она ныла и мешала идти. И радистке Жене досталось: у той финский нож, спрятанный в сапоге, при приземлении порезал ногу, пришлось перевязать потуже.
Девушки вышли  на деревню Солнцево возле станции Нарышкино, и тут только узнали, что они под Брянском. Расспросили дорогу, оказалось, до Орла ещё целых 15 километров. Это было время, когда немцы уже отступали, все дороги были заполнены людьми и техникой, документы постоянно проверяли. Но девушки благополучно дошли до Орла, нашли знакомых Ани и переночевали. Находясь в родном городе, Аня не даже не смогла сходить домой, проведать маму. Девушка понимала, что могла свою семью поставить в опасность, ведь за связь с партизанами расстреливали сразу.
По легенде она считалась пропавшей во время очередного похода по сёлам в поисках продуктов.
После ночлега Анюта вместе с подругой Ниной  пошли обратно к месту приземления – нужно было найти рацию для передачи сведений. Поздно вечером они вернулись в лес, но, как, ни старались, место определить не могли. Только с рассветом поиски увенчались успехом и, обложив рацию продуктами питания, снова вышли на дорогу в Орёл. В городе рацию передали Коноваловой Жене для работы. Через восемь дней город освободили наши войска, и молоденьких партизанок нашёл начальник группы, учивший и курирующий их работу – Георгий Брянцев (автор книг «По тонкому льду», «Осиное гнездо»).
 - А мы понять не можем, как он нас нашёл, - Анна Ивановна вспоминает об этом с теплотой и улыбкой на глазах.
-Запеленговали! – смеялся Брянцев.
Нас с Ниной Агошковой начали готовить для заброски на территорию Белоруссии. Наш новый начальник, Домаров, за сутки до оправки нас поездом спросил:
- Ну, девчонки, что бы вы хотели?
-Шоколадных конфет «Мишку», - говорю, - целый килограмм!
Перед посадкой в поезд нам передали пакет, мы с Ниной открыли и ахнули: конфеты! Так и ехали до Клинцов, наслаждаясь лакомством. По приезде устроились на квартире и стали ждать, когда наступит  лётная погода и нас отправят самолётом  в Белоруссию.  Нам пришлось лететь в люльках для бомб, размещённых под самолётом, так и лежали там до приземления на  партизанский аэродром.  А снаружи стрельба по самолёту, страшная! После полёта нас отвели в землянку, там собрались трое молодых парней и две молоденькие девушки – мы с Ниной. Поговорили обо всём, обменялись новостями и стали читать… Чехова! Это была удивительная ночь: мы совершенно забыли, что кругом война, опасность и в любую минуту наши жизни могут оборваться. Было такое упоительное состояние, которое я потом ни разу в жизни не испытывала. Хотя Чехова читала много…
На следующий день мы с Ниной были уже на минской дороге, разболелась нога, и на свой страх и риск я остановила машину с немцами, попросившись подвезти.  Немцы  довезли нас до Осиповичей и даже помогли устроиться на ночлег, а утром мы пошли дальше до Минска на явочную квартиру. Но жить на ней было рискованно, и мы устроились на постой к эвакуированной из Брянска одинокой бабуле. Задание наше было таким: выявлять завербованных во власовские войска красноармейцев и передавать о них сведения. Какое-то время всё шло благополучно, но однажды нас выдал один из вербованных и мы с Ниной попали в тюрьму, сделанную из бывшей школы. Нас с Ниной посадили в разные камеры.
-Думала, убьют, - говорит Анна Ивановна. – Но нас спасло то, что мы занимались пропагандой, а не диверсиями, за которые расстреливали сразу же. В тюрьме мне запомнился случай. Был там огромный коридор, меня заставили его мыть. Но немец по прозвищу «Лоцтемп» («Сюда и быстро») стал придираться ко мне, что плохо мою.  Я бросила тряпку и говорю ему:
- Не нравится – мой сам!
Даже  и не думала о том, что он может убить меня сразу. Немец оторопел от такой наглости и затолкал меня в камеру со словами:
-Жрать не дам!
Подходит обед, я к окну раздачи не подхожу, вижу, немец злится, что еду у него не прошу. А вечером открылась дверь, и нам передали две буханки чёрного хлеба и кусок мармелада со словами:
- Вот, молодец, настоящая партизанка, настояла на своём, не поддалась «Лоцтемпу»!
Мы разделили хлеб и мармелад  между всеми сидящими в камере (около двадцати человек), съели. Женщина по имени Ольга стала петь  песни очень красивым голосом, а мы польку танцевали. Это была моя  маленькая победа над врагом.
Потом нас перевели на улицу Широкохолодная, в лагерь. Здесь условия были намного суровее, чем в тюрьме. Огромные трёхэтажные нары, с которых нельзя было лишний раз спуститься на пол, за каждую провинность избивали плётками. Гоняли на работу за территорию лагеря всех, а меня не брали, боялись, что убегу. Но хотели унизить, как партизанку. Дали мне двор размером  чуть меньше Заполярного и сказали: «Мети!» Я и мела с мужчиной-композитором в паре.
Потом пошли слухи, что всех начнут отправлять в Германию и Францию. Вскоре нас посадили в вагоны из-под угля, дали по куску хлеба и немного воды и повезли до Бреста.  Выпустили из вагонов подышать, а мы все чёрные из-за угольной пыли в вагонах! Затем повезли в Польшу, в Седелец. Ночью меня толкнули: «Побежишь?» Дверь была открыта и я прыгнула в темноту…
И только тут поняла, как мне страшно, у меня было ощущение, что я на Луне: одна, неизвестно где, тишина и темнота кругом. Но всё же я решилась и крикнула в эту темноту: «Есть тут кто?» отозвались женщина Лёня из Минска и ещё две со Смоленщины, и одна беременная. Так и пошли вместе, договорившись, что людям скажем, что везли нас в Германию, а мы сбежали с поезда. Поляки отнеслись к нам хорошо, ничего лишнего не расспрашивали, кормили, еду с собой давали, и дорогу показывали.  И как немцев обойти. Дошли мы до реки Буга, а это был апрель, распутица страшная, река разлилась, не перейти. Нас жители местные по семьям разобрали, чтобы мы сошли за своих. Меня семья хорошо приняла, я после войны с ними долго переписывалась...
Как только река встала в своё русло, девушки и женщины отправились в Белоруссию, по Беловежской пуще. Это был 1944 год.
Анюта вернулась домой и пошла  доучиваться на фельдшера. Два года ещё училась. А через два дня после окончания училища умерла анина мама…
 Молоденьких фельдшеров послали по сельсоветам и акушерским пунктам работать. Аню взяли  бортфельдшером авиастанции при облздравотделе Орловской области.
Шёл уже 1946 год. Вместе с Ольгой Романовой и Галей Чепигиной  Анюта  работала с восхода и до захода солнца, затем два выходных. Зарплата – 310 рублей. А буханка хлеба стоила 100 рублей. На этой же работе Аня получила свою первую  премию в 400 рублей…
Жизнь, несмотря на урон, нанесённый войной, шла своим чередом. Аня вышла замуж, и муж решил попробовать свои силы на Кольском Севере. В 1957 году удобств и комфорта здесь не было никакого, комсомольская стройка только начала набирать обороты, строя комбинат «Печенганикель» и город. Муж через два месяца взмолился: «Приезжай, не могу больше без тебя!»
Аня взяла отпуск и отправилась в дорогу. Как оказалось, на всю жизнь, прикипев душой к нашему суровому северному краю.
- Не разрешали мне на Север ехать мои Орловские врачи, говорили, мол, сердце слабое… Какое слабое, я пол Европы пешком прошла! Вот уже 53 года здесь живу. Работа мне хорошая досталась, я всю жизнь на одном месте проработала.
В трудовой у Анны Ивановны, после записи о работе на  авиастанции стоит другая: принята на должность фельдшера врачебного здравпункта посёлка Аварийный.  В 1959 году её перевели на должность медсестры поликлиники п.Горный, в 1960 – фельдшером на здравпункт Ждановского рудника. Здесь прошла почти вся её трудовая жизнь, и только после 1984 года, по выходу на пенсию, Анна Ивановна перешла фельдшером в цеха АТК, МПМ и другие, проверяя водителей перед сменой.
В трудовой книжке много записей о поощрениях и благодарностях: ударник коммунистического труда, благодарность за развитие и совершенствование медико-санитарного обслуживания трудящихся и множество других. Держа в руке трудовую книжку Анны Ивановны понимаешь, какой  нелёгкий жизненный и трудовой путь она прошла. Достойный похвалы, уважения и преклонения.
-Я ни о чём не жалею, - говорит Анна Ивановна. - Я благодарна своим врачам, учителям, которые были настоящими людьми и специалистами от Бога. Они воспитали меня человеком, умеющим ценить свой труд и отношение к людям.  Мне вообще всю жизнь везёт на хороших людей!
 Глядя в ясные глаза этой маленькой женщины, я удивлялась, радовалась её оптимизму и  стойкости духа, которые помогли маленькому фельдшеру Анечке Перовой пройти  длинную дорогу жизни, наполненную трудными, но яркими событиями. И дай, Господи, ей силы и здоровья ещё на долгие годы! Она это заслужила…
 27 апреля 2000 года приказом Верховного главнокомандующего РФ за мужество и самоотверженность, проявленные при защите Отечества, Анне Ивановне Перовой присвоено  воинское звание «лейтенант».