Научи меня выжить. Гл. 21. Вектор жизни

Тревоги Маши были напрасны. Дядя прислал за ними служебную машину.
Пока тётушка, причитая, расцеловывала всех по очереди, шофёр подхватил их чемоданы и понёс к машине.
- Как же вы решились приехать? – говорила, семеня на каблучках, Екатерина Ивановна, и невозможно было понять, радуется она или сокрушается. – Это так неожиданно…
Маша, улыбаясь, отмалчивалась.
Дом у Бондаренко Петра Тарасовича был новый, двухэтажный с расположенным под зданием гаражом.
Когда первый раз Маша приезжала к родственникам, они жили  в трёхкомнатной квартире в старой части города.
Сам хозяин был в час приезда племянниц на службе, но Артём спустился из своей комнаты на верхнем этаже встречать сестёр. За два года, что Маша его не видела, он сильно вытянулся и стал выше её почти на голову.
- Что творит акселерация! – шутливо ужаснулась Мария, пожимая руку брата.
- Кто б говорил! – не остался в долгу братец. – А это что за модель? – Артём прикрыл ладонью глаза, как от яркого света. – Неужели Шурупчик? – Это прозвище придумал он Саше, когда та была ещё вертлявой почемучкой.
- Тёмка, не балабонь! – строго сказала мать. – Совсем засмущал девок. – Лучше раздвигай стол, обед собирать будем. Скоро отец подъедет.
- А меня не познакомили с этим дядей! – возмутилась вдруг Наденька.
- В натуре – дядя, - под общий смех подхватила Саша. – Так и зови его: дядя Артёмий, - в отместку брату предложила она, за что незамедлительно получила от него тычок в бок. 
- Это – Наденька, дочка нашей двоюродной сестры по отцу Ольги. – Исправила свою ошибку Мария.
- Сколько ж  лет этому человечищу? – наклонился к малышке Артём, протягивая ей руку.
- Через пять месяцев – семь будет, - с важностью ответила Наденька. – В школу в этом году пойду!
- Круто!
- Тёма! Маша! – позвала из кухни тётя Катя.
И всё пришло в движение: поставили большой стол, накрыли его скатертью. Саша выставляла посуду, столовые приборы. Надюшка с рвением помогала ей. Маша носила из кухни тарелки с едой, приготовленной хозяйкой.
- Тётя Катя, - решилась начать Маша.- Мы приехали к вам не просто в гости. У нас обстоятельства…
- Потом, потом, Машенька. Вечером поговорим, - остановила её тётушка, выключая газовую плиту. – Вон уже Пётр приехал, он ждать не любит.
Маша выглянула в окно и увидела большого и широкого дядю Петю, который, отдуваясь, поднимался по ступенькам в дом.

Мария опасалась, что тётка не согласится оставить у себя Сашу и Наденьку, но та отнеслась с пониманием.
- Не беспокойся, места всем хватит, - уверила она. – Надюшка – прелесть! Как я всегда мечтала о такой дочке! А Саньке я устрою трудовой десант! Она у меня забудет о глупостях.
- Её  в школу надо определить до конца года. Есть поблизости?
- Да через квартал! Будут с Тёмой вместе ходить.
- Ну и отлично… Тётя Катя, а это вам… на девчонок. – Маша протянула деньги.
- Ой, что ты выдумала, Машуля! И так много! Зачем?
- Это Оля на Надю дала, и у меня были. Вы расходуйте, сколько нужно, я ещё пришлю.
- Вот ведь, Света не видит, как ты выросла уже, - всхлипнула тётя Катя, прижимая племянницу к себе. – Что, тяжко приходится? Ты уж прости тётку, что за восемь месяцев ни разу не приехала. Жизнь – что мельница, и дни мелькают, словно крылья у неё…
Утром, пока младшие спали, Екатерина Ивановна и Маша лепили вареники с творогом. Разговор снова зашёл о Машиных родителях.
- Ты не знаешь, как они познакомились? – удивилась тётя Катя. – О! Это романтическая история!
Светлана у нас была большая умница и очень хорошенькая. Да ты видела её девичьи фотографии, сама знаешь. В тот год она закончила торговое училище с красным дипломом и её распределили в престижное место: продавцом в ювелирный отдел универмага. Ей было всего восемнадцать лет. Ребята с ней часто заигрывали, но Света не воспринимала это всерьёз. Хохотушка была, пересмешница невообразимая, и когда смеялась, на её щеках играли ямочки, такие теперь у Сашеньки. Младшенькая очень похожа на свою маму, - тётя Катя на минуту замолчала, думая о чём-то своём, потом встрепенулась, - Так вот. Не знаю, приметил ли её Вячеслав раньше или увидел в тот вечер впервые…  Уже почти перед закрытием, а закрывался магазин в восемь вечера, он подошёл к прилавку и стал рассматривать золотые колечки на витрине. Было видно, что он затрудняется  в выборе.
- Как вы думаете, - обратился он к Светлане, - какое мне выбрать колечко для своей невесты?
Света улыбнулась и говорит:
- Нужно знать номер.
Тогда Вячеслав взял её руку, внимательно посмотрел на маленькую кисть, потом - Светке в глаза и попросил:
- Примеряйте, пожалуйста, вот это, - он указал на очень дорогое кольцо с бриллиантиком. – Будьте любезны.
Светлана давно поглядывала на это колечко, но при её мизерной зарплате нечего было и думать о такой роскоши. Кольцо пришлось впору, Света невольно отстранила руку и залюбовалась: огни от большой люстры отражались в нём и переливались разноцветными бликами.
- Я вам очень благодарен..., - он запнулся, вопросительно глядя на неё.
- Светлана.
- Светлана, - медленно повторил  парень, будто пробуя имя на вкус, - Очень красиво! -  И представился:
- Вячеслав Струков. Иду платить, - шутливо отчитался он.
Светка смотрела вслед странному покупателю. Он был очень похож на молодого Баталова. От его взгляда, от его улыбки  у неё в голове все мысли попадали со своих полок.
Когда Слава протянул чек, Светлана с сожалением сняла кольцо:
- Поздравляю вас, - она протянула Вячеславу его покупку.
- А я вас! – он освободил кольцо от ценника и снова надел его ничего не понимающей Светлане. – Света, будьте моей невестой! И разрешите вас сегодня провести домой… Так начался их роман, - тётя Катя настолько увлеклась своим рассказом, что забыла и про вареники, и про Машу. – Они очень любили друг друга. – Она вздохнула, вытерла уголком фартука набежавшие слёзы. -  Когда мама впервые привезла его знакомить  к нам в Соловьёвку, они были такие красивые и счастливые, что я просто умирала от зависти!  Я ведь тогда совсем девчонкой была. Твоя мама на три года старше…  царствие ей небесное.
- А почему мама не ладила с бабушкой? – задала Маша давно мучающий её вопрос.
- Света не любила об этом распространяться… Знаю только, что мать Вячеслава  была против этого брака. Струковы – они ведь из бывших дворян, очень гордые. Видимо считали, что Светлана их сыну не пара. Они прочили ему другую невесту, дочь своего друга. Когда Слава привёл Свету в свой дом, чтобы познакомить с родителями, мать приняла его избранницу весьма холодно, а за обедом многозначительно сказала:
- Славику ещё рано жениться.
Но твой отец, несмотря на сопротивление родных, взял твою маму в жёны. Свадьба была скромная, молодёжная. Свекровь не признала Светлану. Вячеслав  перестал общаться с родителями, и только на похоронах твоего деда он помирился с матерью. Тогда-то, впервые,  Анна Георгиевна пожелала посмотреть на тебя и Сашу.  После, хоть и редко, отец возил вас к ней в гости. Но невестку она не захотела признать до самой её такой ужасной смерти.
Тётя Катя опять всплакнула.
- Сейчас-то вы как?.. С бабкой-то?
- Ничего. Общаемся. Нет, правда, всё хорошо, - поспешила Маша уверить тётку, отвечая на её недоверчивый взгляд.

После настоящего украинского завтрака: яичницы на сале, вареников с творогом и галушек с домашней сметаной, Екатерина Ивановна повезла девчонок показывать город.
Крещатик не произвёл на Марию особого впечатления. Обычный оживлённый проспект большого города. После зимы к жизни пробуждались раскидистые каштаны, навострив пучки молоденьких листьев. Зазывали блеском витрин универмаги, но цены показывали зубки, и народ не спешил скупать дефицит. Наряду с вывесками на украинском языке появилось много стендов с иностранными  словами. В транспорте и на улице чаще, чем раньше слышалась исконно  украинская речь, непривычная для русского слуха.
Киево-Печерская Лавра, напротив, потрясла воображение Маши.
Узкие мрачные лабиринты, древние мощи, низкие гроты, останки замурованных в склепах узников вызывали благоговейный трепет пополам с суеверным ужасом. Впечатлительной Саше стало дурно, и экскурсию спешно пришлось прервать. Любопытная Наденька остановилась заглянуть в крохотное оконце, за которым много лет назад угасла жизнь какого-то мученика, и её чуть не потеряли.
Тётя Катя потом долго корила себя, зачем повела девчонок в это скорбное место, выпустив из вида то, что совсем недавно пришлось пережить племянницам.
Когда вернулись домой, их встретила рослая и жилистая, сердитая старуха, как потом выяснилось, свекровь тёти Кати. Она жила в деревне недалеко от Киева и раз в месяц наведывалась к сыну.
Не обращая внимания на гостей, она накинулась на невестку:
- Катэрына! Як цэ ты умудрылась задилать жаровни? Я вже дви годыны драю и ныяк очистыть нэ можу!
 Тётя Катя как глянула, так и ахнула:
- Да это ж новые сковородки с антипригарным покрытием! Петя мне на восьмое марта подарил, из Москвы привёз. Кто вас просил трогать, мама!
- С покрытием? – старуха с недовольством повертела сковороду. – А я дывлюсь, чёрни уси!
Она  с досадой бросила металлическую сетку, которой не щадя жизни отдирала тефлоновое покрытие и удалилась в свою комнату с видом, будто её обидели в самых лучших намерениях.
- Вот, карга! – в сердцах ругнулась себе под нос тётя Катя. – Сколько ж ты ещё мне крови попортишь! Вечно суётся во все дырки!..
Девчонки не смогли удержаться от смеха.
- Она же хотела, как лучше, тётя Катя, - заступилась Саша за зловредную бабку.
…Утром Маша уехала в свой город.

За несколько дней Машиного отсутствия  в кафе «Желанный миг» произошли катастрофические перемены.
Хозяева города, насквозь пронизанного криминалом, усмотрели в новой программе Курагина элементы насилия и расизма и «порекомендовали» закрыть её.
Обозлённая Анжела выкрала всю выручку от двух представлений, которые только и успели дать, и, оставив записку «Я взяла только своё», исчезла бесследно.
- Она решила, что автор проекта – она, значит и бабки все её. А остальные, вроде, не при делах, - обиженно рассказывала Майя. – Оставила всех с носом.
Мария подавленно слушала. Она лучше других знала, как Анжела рассчитывала на эти деньги.
- Я тоже уйду из кафе, - понизив голос, поделилась планами Майя. – Меня Семён Семёныч к себе зовёт.
- Да ну?! – Новость для Маши была ещё более ошеломляющей, чем поступок Анжелы. – А твой муж?
- Муж.., - Майя нахмурилась. – О нём уже два года ни слуха, ни духа. Может, его и в живых больше нет. – Женщина подняла на Марию покрасневшие глаза. – А Семён – основательный мужик. Дом у него свой, достаток. Ко мне и Маринке моей хорошо относится. Что ещё надо?
Они сидели вдвоём в  своей раздевалке. Всё здесь выглядело убогим: брошенные костюмы, запылённые зеркала, старые потёртые кресла.
- Ну и правильно. Молодец, что решилась, - Маша по-новому смотрела на Майю, прикидывая в уме, какие обстоятельства заставили бы её саму выйти замуж за такого суслика.
- А ты? – Будто догадываясь о Машиных мыслях, спросила Майя. – Останешься в кафе?
- Нет, что ты! Анжела уломала меня только на эту программу…
- Значит, и тебя она кинула, стерва! Да-а, - задумчиво протянула Майя. – Если ты уйдёшь – кафе развалится. Семён Семеныч тоже подыскал себе другую работу. – Она перевела взгляд на свои холёные руки с глянцевыми овальными ногтями, рассеянно рассматривая их. – Постой! – вдруг подняла она голову. - Это ж ты и про Шурика Горелого ничего не знаешь?
- Нет. А что?
- Да убили ж его!
- Не может быть! – Маша вскочила, быстро шагнула к Майе, будто хотела толкнуть. – Кто тебе сказал?
Майя удивлённо отстранилась.
- Тут столько шума было! В газете написали. Убит с особой жестокостью…
В одно мгновение перестало существовать всё: и прикусившая язык Майя, и тесная захламлённая комната, в которой обсуждались такие страшные вещи, и само кафе – рассадник зла и разврата.
Маша словно окаменела. Она стояла с широко раскрытыми глазами, оглушённая, зажав обеими руками рот, как будто хотела задушить крик, готовый сорваться с её губ. Перед её внутренним взором стояло лицо Шурика. «Последний раз тебя прошу…»
- Марина, Марина! Очнись! – Испуганная Майя тормошила её, поднося к лицу стакан. – Выпей воды. Прости меня, я – дура. Я не знала, что ты… что вы…
Маша разрешила себя напоить, усадить в кресло. Майя молча гладила её по руке.
- Как это случилось? – Маша с трудом разомкнула стиснутые зубы. – Кто это сделал?
- Да кто ж тебе скажет? Нашли на выезде из города. Следствие идёт.
- У него мать старая и сестра больная остались, - Маша зажмурилась, растирая пальцами виски: казалось, что голову внезапно зажали в тисках.
Майя с состраданием смотрела на подругу.
- Говорят, его Курагин заказал, - шёпотом сказала она и тут же струсила, встретив безумный взгляд Маши, замотала отрицательно головой, - но я не верю…
Мария поднялась, отодвигая Майю с пути.
- Ты куда? – панически вскрикнула та. – Не вздумай…
- Не трясись. Всё под контролем.

Ей надо было только посмотреть в глаза этой сволочи.
Маше даже не пришлось идти в кабинет к Курагину. Он сам шёл по коридору ей  навстречу.
- Мариночка! Приехала! – Курагин был в изрядном подпитии. – Звёздочка моя! – Он широко раскрыл объятия, но натолкнулся на враждебный взгляд Маши и опустил руки. – Ты уже в курсе… Эта… эта  гадина Анжела бортанула меня… По полной программе. Я не могу тебе сейчас выплатить твою долю, мышка. – Он взъерошил свои коротко стриженые волосы. – Песец подкрался незаметно.., - шеф невесело хмыкнул, но тотчас его глаза злобно прищурились. – Ну, ничего. Этой падле не жить. Курагин никому не прощает кидалово. – Он схватил Машу за руку. – Но то, что тебе обещал, Мариночка, я сделаю. Курагин слова на ветер не бросает. Я свезу тебя на Кипр, будь спокойна!
- Я спокойна, - холодно сказала Маша.
- Ну не смотри на меня так, - взмолился Курагин. -  Ты думаешь, я – неудачник? Это не так. – Он попытался её обнять. – Мы поедем с тобой, обещаю. Отвяжемся на всю катушку!
- Поговорим об этом, когда ты будешь трезв, - не скрывая брезгливости, отстранила его Маша и, не оборачиваясь, пошла к выходу.
- Нет, стой! – Курагин догнал её. – Ты так не уйдёшь. За тобой должок, Мариночка!
- Я помню.
В фойе, где они стояли, вышла Майя в верхней одежде.
- Я так понимаю, сегодня мы не работаем, Юрий Владимирович? – задала она вопрос хозяину.
- Да, девочки. Пока свободны, - он отступил.
Маша вместе с Майей выскочила на улицу.
 Когда они немного отдалились от кафе, Мария сказала:
 - Мне нужна твоя помощь. Достань мне номер сотового телефона Лены Курагиной.
Она переждала недоумённый с примесью страха взгляд подруги и услышала то, что ей было нужно:
- Ладно.

Для поездки на Кипр не надо было оформлять визу. Оплатить туристическому агентству путёвку по установленному тарифу и  самолётом из Краснодара  - прямо в столицу благословенного государства. А дальше комфортабельным автобусом недлительная прогулка по оазису с экзотической флорой – и вот обещанный рай с пятизвёздочным отелем, с голубыми бассейнами, наполненными чистой морской водой, пальмы на каждом шагу, как у нас тополя или акации, ослепительные солярии, грандиозные аквапарки, шоколадные киприотки и невиданные яства.
До Краснодара Курагин купил билеты на фирменный экспресс, вагон СВ. Маша первый раз в жизни путешествовала  в поезде такого класса.
Два мягких кожаных дивана, сверкающие никель и зеркала, обшивка салона из качественного пластика, шёлковые занавески на окне, цвета молочной спелости дыни, ковровая дорожка – всё располагало к прекрасной поездке и приятному общению.
Если бы не держал в напряжении коварный план, который она решилась осуществить, если бы знать наперёд, что удастся свершить всё задуманное, если бы вместо Курагина был Андрей…
Если бы, если бы…
Пока Курагин выставлял на полированный столик коньяк, шампанское, закуску, Маша делала вид, что заинтригована сюжетом боевика, что «крутили», чтобы занять пассажиров, через видеомагнитофон по телевизору, установленному над входной дверью купе.
- Ну, Мариночка, давай за наш фантастический круиз! – Юрий мастерски с лёгким хлопком откупорил бутылку, из неё, как сказочный джин, взвился едва заметный дымок, и пенистый напиток заполнил бокалы.
Маша улыбнулась, чокаясь с ним. Она пила по глоточку, лелея на языке вкус превосходного напитка. Такое шампанское она пила лишь однажды в ресторане «На седьмом небе» с Демьяном Буровым.
За окном мелькали телеграфные столбы, мощные фермы мостов над речками, бурлящими в весеннем разливе, набухшие от влаги пашни, веселящие взгляд изумрудным ёжиком озимых.
В посадках вдоль железнодорожного полотна попадались солнечные кусты цветущей маслины.
Грустно провожали экспресс окнами-глазами полуразрушенные деревеньки. Их подсвечивали с запада прощальные лучи заходящего солнца.
- Ты не смотри на этот унылый пейзаж. Он только тоску нагоняет, - сказал Курагин. – Вот там… ты забудешь обо всём, Мариночка! Две недели праздника с любимой девушкой! Какая награда после фатальных неудач! Всё. Всё. Больше ни слова о неприятностях. Только о хорошем. Ты довольна, звёздочка моя? Хочешь коньяка?
- Нет. Мне нравится шампанское.
- Прекрасно! Ещё шампанского. Твоё слово – закон. Завтра мы уже будем на лазурном берегу… Я выпью коньяка… Ты увидишь, как нам будет хорошо. Иди сюда, дорогая, - он взял Машу за руку, усадил к себе на колени. – Боже мой… Как пахнут твои волосы! В них можно утонуть… Ты никогда, слышишь, никогда не обрезай свою косу. Это шедевр природы…
В дверь постучали. Маша инстинктивно, как набедокурившая школьница, соскочила  с колен Юрия и села рядом.
В проём двери заглянул проводник.
- Извините. Получите постельное.
Он бросил на свободное сидение два комплекта постельного белья, получил с Курагина плату и вышел.
- Дурак, - тихо сказал ему вслед Юрий. – Всю лирику испортил. – Он отпил ещё глоток коньяка. – Марина, скажи тост.
Маша на секунду задумалась. Её элементарно бы устроил, например, такой: «За удачу!» Она и сказала, надеясь, что Курагин ещё не научился читать чужие мысли:
- Давай выпьем за удачу! – и подняла бокал.
- Нет, Мариночка. Погоди. Что такое «Удача»? Слишком обтекаемо. Нет конкретики. Удача или есть, или её нет. Если ты умный, сделай, чтоб она была!  - Курагин помолчал, думая о чём-то своём. Маша напряжённо ловила каждое его движение. Ей казалось, что начинает тлеть подошва её ног. «Только бы сработало!»
- На земле легко быть зверем, - сказал он вдруг жёстко, и Маша решила, что Курагин знает всё. - Зверь ничего не делает и ни за что не отвечает. Человеком быть трудно. Потому что за свои дела он должен отвечать. Давай выпьем за то, чтобы у нас всегда находился достойный ответ.
Маша серьёзно смотрела на него. Какой цинизм! Это полторы недели спустя, как убили Шурика. Интересно, какой бы достойный ответ предложил он ей на вопрос: за что? Далее осмысливать тост Юрия было неосмотрительно, и она, улыбаясь, сказала:
- Выпьем! Мне нравятся твои философские размышления. – Он выпил залпом, она, по своему обыкновению цедила не спеша. - Почему ты ничего не берёшь? - Неожиданно оживился Курагин. - Давай, я тебя покормлю, - он взял пирожное и поднёс Маше ко рту, - попробуй.
- Не хочу.
- Ты должна съесть, милая. Я заказал специально для тебя. Такие эклеры делают только в одном ресторане города.
- Пусти, - отбивалась Маша. – Ты испачкаешь мне платье.
Она была в элегантном чёрном платье, том самом, которое надела на встречу с Андреем, когда они праздновали возвращение утерянной серёжки.
- Ерунда! – Впал в ребячество Юрий. – Я куплю тебе новый наряд!
- Благодарю. Я лучше пойду, переоденусь.
- Раздевайся здесь. Я тыщу раз видел этот завораживающий номер, - он подхватил Машу на руки и поставил с туфлями на сидение дивана.
- То другое… - Мария взяла свой пакет.
- Что у тебя там?  – Курагин протянул руку. Маша похолодела. Такой замечательный план, продуманный до мелочей, висел на волоске.
- Спортивный костюм. Что я должна щеголять по вагону в вечернем платье?
- Отличная мысль: щеголять по вагону в вечернем платье! С такой фигурой можно и совсем без платья, - Юрий пьянел на глазах. Лёгкий Машин подол заскользил вверх по шёлковым колготкам, и она почувствовала на своих коленях, всё выше и выше, его поцелуи.
- Мы что, куда-то опаздываем? – её резкий вопрос почти отрезвил Курагина. – У нас впереди две недели беспрерывного секса!
- Хорошо сказала! – Юрий в восхищении отклонился назад, и Маша победоносно спрыгнула на пол.
- Я быстро, - успела пообещать  она, задвигая за собой тугую дверь.
В проходе никого не было. Маша быстро прошла в конец вагона, оглянулась. Курагин не выглянул проследить, куда она направилась, значит, был уверен в ней.
По пляшущему мостику, силясь унять дрожь в коленках, Маша прошла в соседний вагон.
Там она быстро отыскала нужное купе и открыла дверь.
Когда ей навстречу поднялась Лена Курагина, Маше показалось, что её сердце пытается найти другое место обитания.
- Всё?
- Всё.

…Когда Маша позвонила Лене Курагиной на мобильник и попросила о встрече, та согласилась, не задавая лишних вопросов.
В условленном месте она подобрала Машу в свою «Вольву». Они проехали несколько перекрёстков и остановились в неприметном переулке на окраине города.
Если не полениться и пройти дальше по этой кособокой улочке, она наверняка бы вывела на берег залива, так сочно здесь пахло морем.
Маша рассказала честно, не выгораживая себя, о притязаниях Курагина, о его всё более настойчивых домогательствах, наконец, о предложении  поехать с ним на Кипр. Упомянула она и о своём долге перед ним за то, что спас от бандитов.
Курагина слушала спокойно, не перебивая, рассказ малознакомой ей танцовщицы, и Маша не смогла прочесть на её лице ничего: ни удивления, ни гнева, ни ревности, ни неприязни.
- И что тебе надо от меня? – спросила она, внимательно рассматривая на свет стёкла своих очков.
- Совета.
Лена достала из сумочки маленький батистовый носовой платок и обстоятельно принялась полировать и без того кристально чистые линзы очков.
- Хорошо. Я подумаю.
Она надела очки, аккуратно держа их за золотые дужки, завела машину и, миновав  пять или шесть кварталов, остановилась.
- За углом троллейбусная остановка. Там же ходит маршрутка. Дальше добирайся самостоятельно.
Маша в полной растерянности вышла из автомобиля.
- Я сама позвоню тебе, - сказала Курагина, опуская стекло на дверце. – Жди.
Через день они встретились снова.
- Соглашайся на поездку, - твёрдо сказала Лена.
Её план был рискован и дерзок.
Лена берёт билет в соседний вагон. Когда поезд отъедет довольно далеко, Маша выйдет из купе, а Лена займёт её место.
- Ты представляешь, что будет, когда он увидит тебя?! – ужаснулась Маша.
- Я знаю, как его усмирить…

- Ну, ни пуха!.. Нет, постой, - Маша сняла с себя колье из самоцветов и вложила в Ленину руку. – Это его подарок. Я ему ничего не должна.
- Возьми мой плащ. Вечером ещё прохладно.
Две миниатюрные китаянки, попутчицы Лены, ничего не понимая, следили за их манипуляциями.
На ближайшей остановке Маша вышла. Она попросилась к проводницам на встречный поезд и через три с половиной часа вернулась в город.
Когда Лена заглянула в купе, Курагин спал, откинув голову на спинку дивана.
Пока он расплачивался с проводником за постельное бельё, Маша успела заправить его коньяк сильнодействующим снотворным.
Лена осторожно уложила его на подушку, отчего он сладко замычал во сне, и, целуя мужа в висок, пошептала:
- Спи, милый. Всё хорошо.